Представьте, что у вашего сынишки–подростка с раздувшимся самомнением появился магический дар. А теперь представьте, что этих детей у вас ну штук десять. В завершение задумайтесь, что каждый из этих ваших десяти детей — потомок невыносимо престижного магического рода, у которого денег куры не клюют, и вообще они считаются покруче не то чтобы просто работящего вас, но и в принципе всего остального мира людского. И не только людского...
С Гарри Потником, по не такому утонченному, как у Андрея, вкусу, у этих маленьких детишек общего было мало.
Они, знаете ли, больше похожи на демонов.
К демонам Кайл подходить очень не любил: ну разве что парочка наименее агрессивных зверушек вызывала у него некое подобие симпатии. Иногда только он убирал последствия урагана в доме, которое именовалось попытками что–то спокойно выяснить или не менее спокойно чему–то научиться. И вот сейчас, покуда все юные представители загнивающего поколения резвились на школьных харчах, с неодобрительным видом Найтшейд взирал на одно такое последствие: на метлу.
На гордую метлу, стоящую прям посреди гостиной.
Она точно выглядела как ловушка. Во–первых, слишком красивая для уличной. Во–вторых, она стояла колом.

— А–А–А–А–А–А, — на а ж никто не откликнется! — А–а–а–ндрей!
В общем, метла оказалась ловушкой: видимо, она предназначалась для квиддича, и теперь со всем своим буйным нравом прилепляла юного вампира к потолку.
А на потолке высоко.
И пауки. И высоко! И пауки!
И эта, эта, эта метла! Она ж неуправляемая! Что с ней делать?!
— Бетси! Элизабе–е–ет! — магические метлы есть, может, имена тоже? Вдруг это вообще бедные несчастные проклятые, обреченные стать чертовыми метлами? — Дебби! Грейс, Джулия, да хотя бы Ева, я все ж тебе сделаю, пыль протру–у-у! А–а–а–ндре–е–е–й!
Бывают моменты, когда мужчина должен быть решителен. Когда он должен сделать такой нестандартный и отчаянный выбор, который решит всю его судьбу:
— Нат–а–а–а–ан!
Но тишина в ответ. Лишь древний монстр маленькими черными лапками, шевеля мерзотными усиками, подбирался к пленнику. Он подбирался все ближе и ближе, и уже словно б виднелись черные бусинки глаз. Господи Иисусе. Совсем рядом с лицом своими хелицерами двигала эта дрянь, и метла все крепче вжимала безвольное тело в храм страха и агонии. Никто не приходил. Андрей словно б исчез со своими детьми, Рената пропала, ни Натана, ни Ноэля, дом погрузился в глухое молчание надвигающейся паучьей катастрофы.

Спокойный, уверенный голос Натана отрезвил Кайла и заставил его перейти к более решительным делам: вампир расставил руки, оперся на потолок и... Да нифига никакого ни: никто, ни он, ни метла, ни потолок — не двинулись! Ни шагу назад, вперед или влево, ни на дюйм дальше от неприятеля, а неприятель, гадина, только подбирался ближе.
— Помоги–и–и, — взмолился Натану, рассчитывая, что брат–вампир вспомнить сумеет, что они еще не научились летать и приклеиваться ко всяким там пыльным потолкам.
— Помоги–и–и, я умру–у–у, — неловкими, грубыми движениями младший ребенок четы вампиров снова расставляет руки, и снова пытается оттолкнуться от тверди, и дальше...
Ух!
Дальше снова ничего не происходит: не совладать жалкому человечишке, пусть и человечишке на пределах возможностей тела его, с целой метлой. Метлы и создаваемый ими хаос и беспорядок всегда выигрывали человека, и даже Натан! Натан!
Глядя на него, Кайл понимал: кажется, ему не спастись. Брат смотрел на него как на обреченного, словно б помочь уже невозможно, и с легким вопросом — мол, на что ты рассчитывал, когда меня звал?
Хотелось плакать, так же громко, как и по гибели матери, как по потере этой родной крупицы.
Все.
Его убьет паук.
Точно убьет. А он стоит тут, как дурной, расставляет руки да силится, силится что-то сделать, да пот со слезами падают на пол. Но никакого отклика. Никакого. Совсем. Вот только потолок начал поддаваться: мощные трудящиеся руки, кажется, проделали в нем дыру... И Кайл будто упал и пригвоздился еще крепче, оказался в еще большем плену, и даже его собственные, родные ручища — они больше не могли ему помочь!