В каком-то роде, это было унизительно. Казалось, готовность к одиночеству и внутреннее смирение должны были быть заложены в Люси еще с детства. В конце концов, разве человек, брошенный обоими родителями, не сможет пережить очередной одинокий день? Даже если это день Святого Валентина; праздник, который она привыкла проводить в обществе очередного поклонника. Скучно, возможно, но таковы правила. И та Люси, которая существовала в этом мире еще несколько месяцев назад, эти правила соблюдала; она бы в штыки восприняла саму идею отстраниться от всей мишуры и всеобщего помешательства. Но это было в прошлой жизни. Теперь Паттерн не чувствовала ничего кроме отвращения. К красным шарам, бесконечному потоку конфетти, открыткам с теплыми и абсолютно не искренними признаниями. И, конечно же, к влюбленным парочкам. Нужно обладать действительно сильной выдержкой, чтобы спокойно наблюдать за чужим счастьем, зная, что своего не осталось ни грамма. Да и о каком счастье может идти речь, когда ты делаешь все возможное, чтобы избежать столкновения со своим «Валентином»? Сбегаешь с собственной вечеринки в лесной парк, надеясь в спасительном сумраке найти желанное спокойствие и — о, черт! — ненавистное ранее одиночество?

Талый снег успел замерзнуть и под ногами образовался скользкий слой, потрескивающий при каждом соприкосновении с подошвой сапог. Люси видела перед собой облачко пара, образовавшееся в холодном воздухе из-за ее горячего дыхания, но не обращала на это никакого внимания — казалось, что холод способен отрезвить ее, вывести из странного сна, который она проживала на протяжении нескольких недель. Все казалось каким-то картонным, искусственным и ненастоящим. Люси всегда была реалистом и не верила в истории, рассказываемые у костра. Но с наступлением зимы в ее жизни все радикальным образом поменялось и от веры не зависело ровным счетом ничего.

Сначала Люси казалось, что все дело в стрессе — в конце концов, пребывание в постоянном напряжении рано или поздно даст о себе знать путем кошмаров, галлюцинаций, постоянных мигреней и неустойчивого настроения. А потом странностей стало больше и все они выплескивались на поверхность непроизвольно. Сейчас Люси могла сколько угодно твердить себе, что сбежала из-за своего нежелания пересекаться со своим молодым человеком, но дело было в том, что она что-то сделала. Что-то сделала со своей подругой — это было похоже на гипноз, на какой-то транс, в который Люси ввела девушку едва ли не по щелчку пальцев. Даже щелчка не было; она просто разозлилась, взглянула в ее карие глаза и — все. Затем появилось жгучее желание сделать с ней... Впрочем, это не важно. Это — глупости и следствие выпитого, не больше. Но все же она испугалась. По-настоящему. И сбежала. Да, возможно пьяная Кэт завтра не вспомнит ничего из того, что произошло в ванной комнате. Но самой Люси необходимо было отстраниться от всеобщего веселья и побыть наедине с собой.

Глупая была идея. Кто в здравом уме захочет в одиночестве совершить прогулку по лесопарковой зоне среди ночи? На часах было одиннадцать вечера, когда Люси покинула свой дом. Самое время для громких преступлений. А потом ее тело найдут; возможно, в начале марта — к тому времени трупный запах будет чертовски громким.

На самом деле, ни о чем таком Люси не думала. Ровно до того мгновения, когда услышала чей-то голос, доносящийся до нее из темноты. Голос был детским и чертовски испуганным. Настолько, что Люси стало жутко. Это не страх — это именно ледяное напряжение внутри, сковывающее тебя и задающее неуместные вопросы. «Что так напугало ребенка? Что вообще здесь делает ребенок? А вдруг поблизости есть кто-то еще? А вдруг это кричит вовсе не ребенок?» Люси — не трусиха; и все же она остановилась. Едва слышный треск мерзлой земли затих и парк погрузился в относительную тишину. Где-то от легкого порыва ветра качались ветки и, цепляясь друг за друга, неприятно хрустели; где-то шуршала прошлогодняя листва, чудом не превратившаяся в гнилую кашу. Где-то снова раздался детский зов. Только теперь Люси поняла, насколько паршивой затеей была ее «прогулка». 

Она хотела было отозваться на крик, но не смогла — что-то внутри не позволило даже рта открыть. Люси резко обернулась, обвела невидящим взглядом темноту среди деревьев и... принюхалась. Очередное непроизвольное действие, которое Паттерн воспроизводила на инстинктивном уровне. Такое же странное, как и многие другие, которые невольно проскальзывали в ее поведении в последнее время. И, к своему удивлению, она почувствовала запах. Вонь — пахло сыростью, влажной шерстью и прелой листвой; и чем-то ржавым. Думать о том, чему именно принадлежит этот запах, Люси не хотелось.

В следующий момент ей захотелось просто убежать не глядя, потому как на расстоянии пары сотен футов она увидела нечто уродливое. И сразу же метнулась к широкому стволу дерева, желая спрятаться. «Это просто игра воображения, глупая», — утешать себя получалось чертовски плохо. Люси задержала дыхание. Во-первых, потому что сейчас оно казалось ей слишком шумным; во-вторых, потому что запах, возникший неведомо откуда, вызывал у нее тошноту и избавиться от него не представлялось возможным, хоть несколькими минутами ранее Паттерн не ощущала ничего странного.

Она прикрыла глаза. Совсем немного, все еще различая тусклый свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев. Нужно было возвращаться к дому и как можно скорее. Люси уже прикидывала расстояние до дороги, как услышала неподалеку чьи-то шаги. В голове сразу же возникло воспоминание об уродливой фигуре, несмотря на тот факт, что девушка как и прежде пыталась убедить себя в игре света и фантазии. И опьянении, конечно. Легком, но все же — у вас есть другие рациональные объяснения?

Однако, найдя в себе силы и смелость, Люси выглянула из своего слабого укрытия. И увидела парня. Знакомого — в какой-то степени. Все сомнения и страхи молниеносного выветрились из головы Люси. Старые привычки сыграли свою роль и теперь было необходимо сохранить лицо.

— Неожиданная встреча, — протянула она, прилагая все усилия, чтобы скрыть дрожь в голосе. Тот факт, что теперь она была не одна здесь, немного обнадеживал. Самую малость, — Сегодня максимально неподходящий день для одиноких прогулок в холодном лесу, как мне казалось.

Отредактировано Lucy Pattern (18-11-2019 19:56:07)

Она скользнула по парню излишне пристальным и изучающим взглядом, словно хотела заглянуть глубже — под кожу, не под одежду; понять, что перед ней простой школьник, а не маньяк, достойный первой полосы новостей и, конечно же, электрического «трона». Люси даже не сразу отреагировала на его отрывистые фразы, будучи слишком напряженной. Более того, на долю секунды слова Корво показались ей успокаивающими, олицетворением той привычной жизни, которой она жила еще несколькими неделями ранее. И все же, когда определенно риторический вопрос, заданный достаточно бегло и явно в насмешку, улегся в голове Паттерн, она нахмурилась.

Лучше бы это действительно было так. Сложно поверить, но Люси и правда была готова как можно скорее примерить траурную вуаль, чтобы устроить красивую сцену с попытками собрать «осколки своего сердца» — школьный театр, в котором она играла ведущие роли, рыдал бы, глядя на этот спектакль одной актрисы. Люси бы согласилась стать жертвой, очередной брошенной дурочкой, лишь бы ее на самом деле бросили и перестали сводить с ума. Ей ведь и правда начало казаться, что все проблемы, свалившиеся на ее голову, имеют корни в нездоровых и нестабильных отношениях. Несложно начать сходить с ума, когда на тебя постоянно оказывают психологическое давление и буквально питаются твоими эмоциями — негативными, конечно же. Вот Люси и сломалась. Начала видеть галлюцинации и надломила свое здоровье. Все дело в психосоматике — отсюда плохой сон, эмоциональный голос с вечным желанием «заесть» все плохое, что происходит. Отсюда бесконечная слабость и нежелание делать хоть что-то.

Слабость пугала больше всего. Люси испытывала ее во всех аспектах своей жизни. И если эмоциональную, выражающуюся в неуверенности в каждом действии и решении, а так же в желании недели посвятить прокрастинации и одиночеству, она еще могла объяснить, то физическая слабость напрягала. Ей начинало казаться, что своим проклятым желанием ввязаться в красивые и яркие отношения она обрекла себя на бесконечную связь с энергетическим вампиром. Иногда это чувство отступало — иногда образовывались бреши в бесконечном сером куполе безразличия, обхватившим ее. И вот в те редкие моменты Люси снова начинала жить.

— Куда ты собрался меня проводить, интересно?.. — Я никуда не собираюсь. Красноречивая усмешка, с которой девушка ответила на снисходительное предложение, была привычной маской под названием «та самая Паттерн». Она всегда притворялась, что все в порядке; и всегда делала вид, что ничего не происходит, что она прежняя. В воздухе повисла пауза, фраза Люси казалась незавершенной. На ее лбу пролегла задумчивая морщина и девушка действительно сосредоточенно размышляла. Вспоминала имя. Казалось, что этот парень действительно ей знаком — по какой непонятной и странной причине, не иначе. Кори? Коди? Может быть, Картер? Вряд ли. Все эти имена крутились на языке, но то самое никак не желало приходить на ум. А спрашивать было неловко — раньше Люси бы специально сделала акцент на своей неосведомленности, подчеркнув тем самым незначительность парня для нее. Но теперь ей не хотелось этого делать. Люси закусила губу и в растерянности позволила ему взять себя за руку.

Все эмоции стерлись с ее лица сразу же, как только она почувствовала теплое прикосновение к своему запястью. Ей вдруг стало легко. Внезапно, как если бы после долгой мигрени кто-то подбросил бы ей волшебную таблетку. Такое уже происходило с Люси — сначала сердцебиение девушки учащалось, а потом она... Это было похоже на глоток воздуха после долгого времени, в течение которого ей приходилось находиться под водой. Люси вдруг почувствовала себя так, словно посмотрела с дюжину мотивирующих фильмов; она почувствовала себя сильной, способной на многие свершения. И предательский страх, который она испытала минутами ранее, отступил тоже. Мысль о том, что в темноте деревьев находилась просто чья-то собака, успокоила; вполне возможно, что собака принадлежала Корво. Его имя так же пришло на ум Люси — непроизвольно, неожиданно и легко.

Эйфория. Подходящее описание того спектра эмоций, которые в один момент почувствовала Паттерн. Со стороны казалось, что она просто погрузилась в собственные мысли, уставившись в одну точку. Но на деле же она наслаждалась этим теплом, не понимая его природу, и скользнула пальцами по ладони Корво, словно пытаясь выдернуть свое запястье из его хватки. На деле же Люси лишь сильнее вцепилась в его ладонь, где-то в глубине души осознавая ту хрупкую связь, что образовалась сейчас и давала ей это чувство эйфории. Но на секунду тактильный контакт был нарушен и этой секунды хватило, чтобы все исчезло. Люси отдернула руку и снова нахмурилась — как если бы сдвинутые брови были ее защитным рефлексом.

— На тебе что, что-то из синтетики? Ты ударил меня током, — Люси поджала губы, довольствуясь нелепым объяснением своего поведения. Она скрестила руки на груди, лишая себя возможности снова коснуться Корво даже ради эксперимента. И, что важнее, лишая его возможности снова сделать что-то такое, необдуманное и лишнее, — Пойдем.

Люси сама толкнула его в плечо, заставляя направиться к тропинке. Под сапогами более не хрустела тонкая корка льда, а неприятным звучанием отзывалась самая настоящая грязь, ждавшая под слоем листвы, а потому Паттерн поморщилась. Ей хотелось как можно скорее выйти на тропу — она до сих пор не понимала, что заставило ее метнуться к дереву. Неужели просто тень вдали и странный звук? Да мало ли что это было! И в этот момент, словно в насмешку, в глубине лесопарковой зоны снова раздался крик. Паттерн резко повернулась к Корво и схватила его — не за руку, за рукав. Ее взгляд задавал немой вопрос.

«Слышишь?»

Не услышать было сложно, потому что крик повторился снова. Люси поджала губы, явно пребывая в трудном состоянии и пытаясь принять тяжелое решение. Больше всего на свете ей хотелось выбраться отсюда на городские улицы; теперь-то она была уверена, что скрыться от маниакального преследования сможет и в одной из многочисленных кофеен, забитых народом. С другой стороны крик заставлял ее почувствовать предательский холодок.

— Слышишь? — повторила она, теперь уже вслух. Она произнесла короткое слово слишком тихо, почти шепотом, а затем махнула рукой по направлению к источнику звука — насколько могла об этом самом направлении судить. Паттерн, наконец, шумно выдохнула и, словно придя к соглашению сама с собой, едва заметно согласно качнула головой, — Стоит посмотреть, что там. Наверное.

— Что за бред ты несешь? — резко остановившись, Люси буквально выдернула руку из цепкой хватки Корво. Сейчас ей было глубоко плевать на крики, раздающиеся в морозной ночи; плевать ей было и на то, что она видела что-то жуткое в полумраке леса. Больше неизвестности ее пугал одноклассник. Конечно, Паттерн знала о том, насколько странными могут быть подростки. Придумывают всякую чертовщину, сидя на своей кровати в то время, когда остальные спокойно делают то, что должны — веселятся, живя сегодняшним днем. Люси была знакома с девочкой, которая жила в своем мире и воплощала фантазии в куче скетчей, заполоняя своим творчеством все свободные места на любой бумаге, попадающейся под руку; она писала короткие очерки для своего блога в сети и носила сиреневые линзы каждый день. Они какое-то время общались в средней школе и Люси было действительно интересно слушать сказки про эльфов, но она так и не смогла протащить свою подругу в мир популярности. А потому балласт был сброшен и подругой Люси стала пустоголовая черлидерша, которая испытывала необходимость в присутствии сильного духом рядом с собой.

Но та чудачка, рисующая орков на полях своей тетради — одно; Корво же, который утверждал, что в лесу скрывается гуль, казался опасным сам по себе. Буйный психопат, не иначе. Люси не имела ни малейшего понятия о том, кто такой гуль. Слово казалось знакомым, но все познания заключались в одном лишь словосочетании. «Персонаж ужастика». Дешевого ужастика, вероятно, которые ей приходилось смотреть в последнее время слишком часто. Паттерн поджала губы и отступила назад. Она вскинула голову и посмотрела на парня едва ли не сверху вниз.

— Хэллоуин давно прошел, так что твои фокусы тут лишены актуальности, — девушка сделала еще один шаг назад, непроизвольно проследив беглым взглядом расстояние до узкой тропы. Всего пара шагов и она окажется на твердой почве, лишившись удовольствия тонуть в сыром снегу, смешанном с грязью. И, естественно, перестанет искать опору, подворачивая ноги из-за неустойчивых каблуков — сможет убежать, если удача встанет на ее сторону. Паттерн поймала себя на мысли, что спасаться бегством она намеревалась отнюдь не от существа, бегающего по парку в поисках жертвы — россказни о возможном совершенно не укладывались в ее голове. Более того, Люси была уверена в том, что даже если она и видела кого-то, то это была дикая собака; возможно, завтра на столбах появятся объявления о пропавшей четырехногой любимице. Но гуль? Совершенно точно в подобное Паттерн верить не желала. И убегать намеревалась от Корво. От его странности, которая, несомненно, присутствовала.

Люси не понимала природу своего страха, ведь он позволял ей уйти и, более того, прямо подталкивал к такому решению, что-то твердя об опасности. И она хотела воспользоваться таким предложением — оставить его здесь и оказаться вновь на крыльце собственного дома. Даже если ей придется снова столкнуться лицом к лицу со своим личным кошмаром. Главное быть подальше от лесопарка и пугающих звуков, доносящихся из его глубин.

И в следующий момент, словно в подтверждение мыслей Люси, в глубине леса снова раздался голос девочки. На этот раз она не кричала, а... смеялась? Люси вопросительно приподняла брови и, широко распахнув глаза, уставилась на Корво. Теории сменялись; одна другой и — все логичные. Паттерн сжала губы в тонкую линию, шумно вдохнула и махнула рукой в неопределенном направлении — очевидно, намереваясь указать то место, откуда донесся звук. Она ничего не знала о гулях и, конечно, вероятно они могли играть с разумом своих жертв, меняя голоса и привлекая к своей ловушке глупых людей, но... Верить в это было бы глупо, смешно. Люси не могла позволить себе быть глупой и смешной. А потому она нахмурилась.

— Это что еще за цирк, прости? — она обернулась вокруг своей оси, пытаясь рассмотреть хоть кого-то. Пренебрежение, буквально дребезжащее в голосе Люси, удачно маскировало собой ее уязвленное самолюбие. Неужели она похожа на идиотку, которую можно обвести вокруг пальца парой громких фраз? Паттерн вновь повернулась к Корво и скрестила руки на груди, всем своим видом демонстрируя нежелание двигаться с места, — У вас тут что, полевые ролевые игры? И я должна была повестись на твое дешевое самопожертвование? «Беги не оглядываясь», бла-бла...

Про подобные мероприятия Паттерн тоже слышала. Возможно, что от то же любительницы эльфов; она рассказывала о том, как люди собираются в одном месте, примеряют на себя образы того или иного мифического существа и разыгрывают целую сюжетную арку. Интересным это Люси не показалось, но, как показала жизнь, информация все же была полезной. А теперь Паттерн злилась.

Она не любила чувствовать себя глупо, но Корво явно намеревался выставить ее дурой. И этого простить Люси абсолютно не могла. Потому девушка, сжав губы в тонкую линию, решительно тряхнула головой, как бы отбрасывая от себя нежелательные мысли и саму идею продолжить бессмысленную дискуссию, и направилась вперед.

— Не ходи за мной, — Паттерн уставилась под ноги, абсолютно не желая споткнуться и растянуться в грязи. А из-за желания поскорее убраться отсюда и спешки, риск вполне был.