Накинув на плечи пальто, мужчина вышел на террасу, на ходу закуривая. Порою, когда он совсем с головой уходил в работу, то курил прямо в кабинете. Но сегодня на то настроение не было, и уже когда на Аркхем спустились вязкие сумерки, маг все же покинул пределы теплого дома, чтобы постоять с несколько минут на практически зимнем холоде, выдыхаю в сгущающуюся темноту кольца дыма.
Ему нравилось, что можно было вот так выйти, и не встретить праздно шатающихся прохожих, или спешащих поздним вечером домой. Только подъездная дорожка, кусты и деревья. Именно поэтому Ковач и не стал в свое время селиться в центре небольшого городка, где сосредоточена большая часть его скромной, по сравнению с городами, где он раньше жил, жизни. Но неизменно возвращаясь сюда из Бостона, где Исаак проводил достаточно много времени, или из других крупных городов, он чувствовал некое отдохновение. Впрочем, основной причиной приобрести дом в Аркхеме, и наведываться сюда достаточно часто, стали вовсе не пейзажи, а странная близость этого места к Астралу, которым маг вплотную занимался уже многие годы.

Едва уловимая тень скользнула из двери, и остановилась где-то возле ног мужчины. Ковач был благодарен за то, что хотя бы в реальном мире зуг выглядел как обычная среднестатистическая кошка. Крупноватая, конечно, но это уже мелочи. Фамильяр вел себя неспокойно, что случалось с ним не так уж и часто. Сейчас он наворачивал круги вокруг курящего хозяина, то и дело вглядываясь куда-то в темноту близстоящего кустарника. – Ну что ты? – Ковач вздохнул, обращая свой взгляд к зугу. Тот топтался на месте, потом одарил мага красноречивым взглядом, после чего исчез. Точнее, не совсем исчез, просто перешел в свою привычную среду обитания. Порою мужчине казалось, что он интуитивно наделяет фамильяра  какими-то почти человеческими эмоциями, как делают зачастую владельцы домашних животных.

Поняв, что ничего более вразумительного от зуга, отправившегося в Астрал, он не добьется, Исаак затушил сигарету и вернулся в дом, усаживаясь в кресло в гостиной, подле разоженного камина, и доставая книгу, которую вот уже не первую неделя честно пытался дочитать, но шло плохо. Откровенно говоря, в столь большом доме, частью помещений он и не пользовался практически. На просторную кухню он заходил только, чтобы сварить кофе или достать бутылку воду из холодильника. И в основном обитал в гостиной, спальне или своем кабинете, время от время заглядывая в ряд комнат, что представляли собой скорее хранилища, нежели потенциально жилые помещения.

Книга все также не шла, приходилось по три раза перечитывать страницу, чтобы уловить смысл. Бокал с виски слишком быстро опустел, и мужчина уже готов был еще раз выйти покурить и отправиться спать, раз уж ничего более полезного сделать все равно не получалось. В тот момент, когда он поднялся на ноги, прямо перед ним снова появился зуг. Снова в виде кошки, только шерсть у того стояла дыбом, глаза бешено вращались, и можно было бы подумать, что он только что сбежал от своры агрессивных дворовых собак. Вот только это не могло быть правдой. Да и опасности для себя маг не чувствовал, кольцо на правой руке оставалось все таким же холодным. – Что стряслось? – он протянул руку к фамильяру, и тот положил голову на мужскую ладонь, при этом мерно ударяя хвостом по полу.

Прошло не более минуты, когда распахнулась входная дверь, и на пару мгновений Исаак точно потерял дар речи, удивленно взирая на весьма воинственно настроенную чародейку. – Привет, - он вопросительно посмотрел на столь знакомое лицо, - Конечно, проходи, - не то, чтобы Джиневра спрашивала разрешения, но первое шоковое удивление сменилось легким смехом, - Откровенно говоря, не ожидал тебя здесь увидеть. Ты кого-то здесь убить собиралась? – это по мнению Ковача было видно невооруженным глазом.

- Все в порядке. Иди, - на секунду изменив направление взгляда, мужчина выразительно посмотрел на фамильяра, который хоть и продолжал недовольно то ли фыркать, то ли пытаться рычать, но просьбу все же услышал, буквально растаяв в воздухе. Ковач не сомневался, что зугг продолжит наблюдать, но уже со своего астрального плана. И глупо было бы ему это запрещать. Как и пытаться объяснить, что когда входную дверь открывают с помощью магии, да еще и держат наизготове несколько склянок, вряд ли это поведение похоже на просто попытку пожелать доброго вечера.

- Да, Джин, это мой дом, - теперь он снова смотрел на бывшую супругу, и, наверное, даже не пытался понять, что сейчас испытывает. Они достаточно давно не виделись, Исаак бы вряд ли сейчас смог легко вспомнить, сколько лет, месяцев и дней прошло с их последней встречи. Сейчас он не испытывал всепоглощающей радости или ликования, но в груди что-то предательски сжималось при одном взгляде на Джиневру. Впрочем, о своих личных переживаниях он еще успеет подумать после.

- Не ожидала? – фразу про бульдогов он многозначительно пропустил, хотя бы потому, что зугг был вообще первым в его долгой жизни домашним питомцем, если так можно выразиться. – Ну, не то, чтобы я думал, будто ты решила зайти в гости, однако… - сделав небольшую паузу, Исаак вопросительно посмотрел на женщину, - … к кому же ты пришла, в таком случае? – маг даже мельком подумал о старых хозяевах этого дома, но насколько ему было известно, они покинули и дом, и сам этот мир более ста лет назад, а ему после приобретения данного жилища пришлось перестраивать его практически заново, оставив лишь незначительные воспоминания об архитектуре позапрошлого века.  – Да еще и во всеоружии… - вопросов было в разы больше, чем ответов.

Джиневре было бы куда проще найти его в Бостоне. Исаак жил на два города, и где находится бостонская квартира, бывшая супруга точно знала. А еще у них, кажется, были телефоны друг друга. По крайней мере, некоторое время назад Ковач всерьез думал ей позвонить, благо одумался в последнюю секунду, а значит номер все еще значился в записной книжке. И все же она была здесь… И это было странно. Не менее странно, чем ловить себя на мысли, что прощаться чрезмерно скоро совершенно не хочется.

- Джин, проходи и садись, - он кивнул на второе кресло возле камина, - Кофе? Вино? – мужчина бросил мимолетный взгляд на пустой бокал из-под виски, а заодно и на рядом стоящую бутылку. Здоровый сон явно откладывался на неопределенный срок. – Я живу здесь достаточно давно. Точнее здесь, и в Бостоне, как и раньше, - передав женщине выбранный напиток, он наполнил и свой бокал, садясь в кресло напротив, - Маленький уютный городок, - Ковач усмехнулся, - Кишит всеми видами сверхъестественного, какие только существуют в природе, - это сначала и правда удивляло, но со временем он просто привык, - А еще здесь истончена грань между реальном миром и астральным. Очень удобно, - он легко кивнул головой в подтверждение своих слов, - Ты выглядишь обеспокоенно, пожалуй. Джин, расскажешь, что случилось?

- Если что, я сопротивление не оказываю вроде как, - Ковач мягко улыбнулся. Исаак был рад ее видеть, хоть и не говорил об этом вслух. Впрочем, они достаточно давно не разговаривали вовсе. И, вероятно, были вещи, о которых даже в годы совместной жизни они не разу не заговаривали вслух. Скрытность, осторожность и некая своеобразная гордость – пожалуй в этом они с Джиневрой были слишком похожи. И с одной стороны, было странно и непривычно видеть бывшую жену сейчас в этом доме, сидящей в этом самом кресле с бокалом красного полусухого в тонких пальцах, а с другой… будучи человеком закрытым, двери дома Ковача не были распахнуты для знакомых, а друзей у мужчины по сути своей и не было в полном и постоянном понимании этого термина. Со стороны могло даже показаться, что он вел своего рода отшельнический образ жизни. Однако, никого другого он так бы сильно не хотел здесь видеть, как Джин. И сестры с племянницей, которые давным-давно вернувшись в Будапешт, так и продолжали там жить, наотрез отказываясь переезжать куда бы то ни было.  И мужчина мог бы это сказать бывшей супруге прямо сейчас, да вот только в таком случае было бы все слишком просто, не так ли?

- И драконы тоже, - маг согласно кивнул, отвечая честно, но без подробностей. Он живо помнил ту историю с артефактом, и тех тварей, что обещали им, образно выражаясь, веселую жизнь, пользуясь при этом самым жестоким и подлым способом, какой только можно придумать.

Исаак уловил в словах Джиневры странные нотки, то ли раздражения, при упоминании про астральный мир, то ли чего-то другого, почему-то отчаянно напоминающее своеобразную ревность. Но это было просто-напросто невозможно, и мужчина был в этом уверен. Хотя, возможно, зря. Однако лицо его приобрело серьезное выражение, а внимательный взгляд остановился на темных глазах собеседницы. – Конечно, успехи есть. Вот, кошку завел, - он неопределенно кивнул, прекрасно зная, что зугг сейчас гуляет где-то по просторам своего родного мира, общается с сородичами или просто отдыхает в своих любимых густых лесах и норах. Как все легко у них и просто – захотел есть – поймал птицу или кролика какого-нибудь, захотел повидаться с большой семьей – просто шагнул на другой пласт мира, и вот они, приветливо выходят к тебе из-за стволов вековых деревьев. Если бы у людей было все также просто, без подвохов, без никому не нужных подводных камней, которою порою увлекают на дно даже самые крепкие и стойкие корабли.  – Но ты, видимо, спрашиваешь не об этом? – вопрос риторический по сути, Ковач и так уверен, что знает на него правдивый ответ. – Успехов нет, Джин. Нет и не будет.  – он на несколько секунд отвернулся, всматриваясь в яркий огонь камина, наблюдая, как пляшут языки пламени, и внезапно это зрелище показалось Исааку настолько жутким, настолько неприятным, что хоровод леденящих мурашек пробежал по линии позвоночника. Захотелось тут же встать с места, чтобы потушить огонь – залить водой, засыпать песком или землей – не важно. Ковач с трудом сдержал этот внезапный порыв, вновь поворачиваясь к собеседнице.

- Значит снова ищешь, - кажется, будто бы сейчас они резко поменялись местами. Исаак умел прекраснейшим образом держать при себе практически любые эмоции, так, что никто не смог бы определить, что скрывается за равнодушно-спокойным выражением мужского лица. И это некоторых откровенно бесило, конечно, но таков уж он был, причем не один десяток лет. Однако, Джиневра знала его лучше остальных, в этом не могло быть сомнений, а, следовательно, и различать так умело скрываемые чувства тоже могла лучше других. А они сейчас были отнюдь не самыми приятными. Ковач прекрасно знал, зачем она раньше искала эту ведьму, и сам потратил уйму времени на то, чтобы помочь тогда еще супруге. Правда попытки были тщетны, действенное средство он так и не нашел, хотя до сих пор периодически возвращался к этим изысканиям из области зельеварения. Так не значит ли, что не оставив эту идею, и идя на весьма рискованные меры, Джин не просто не отступила от своей цели, но и нашла кого-то… Ковач сделал непозволительно большой глоток виски, осушив за раз, минимум, треть бокала. Конечно, они не были ничего должны друг другу. И на те неприятные чувства, что сейчас зарождались где-то в глубине грудной клетки, он уж точно не имел ни малейшего права. Вот только кому от этого легче, не так ли?

- Постой, Джин, - мужчина тряхнул головой, запрещая себе и дальше обращать столь много внимания на эмоции, и одновременно пытаясь уложить в голове то, что слышал сейчас от женщины. – Это одна и та же ведьма, но… - рука снова потянулась к бокалу, и теперь уже Ковач осушил его практически полностью, - Я даже не мог предположить, что это она. Интересно, - так называемый дух ведьмы порою просто являлся к магу, будто бы от скуки, напоминая об их уговоре, но с желанием мужчина не спешил. И, видимо, не зря, - Должен тебе сказать, что этот дух мне кое-что должен. – он внимательно посмотрел на Джин, после чего вкратце пересказал ей историю освобождения ведьмы из музейной вазы, и того обряда, что связал Исаака с духом.

- Именно так, - Исаак согласно кивнул, - Это и правда всего лишь случайность. И нас, и того демона интересовала совершенно другая вещь,  - вдаваться в подробности не имело ни малейшего смысла. Ковачу и так было не просто переварить полученную информацию. В случайности, по крайней мере настолько явные, маг никогда не верил. И сейчас, всматриваясь в лицо бывшей супруги, так неожиданно появившейся на пороге его дома этим поздним вечером, мужчина все никак не мог понять, как могло вообще такое произойти. Он знал об этой ведьме достаточно давно, еще с их первой с Джиневрой встречи. И сколько раз был вынужден общаться с ее духом в последнее время, но так и не сумел догадаться, что это одна и та же особа.

- Так ты уже находила ее? – Исаак вопросительно посмотрел на женщину, но прежде, чем задать логичный вопрос о том, чем же эта прошлая встреча закончилась, и это не считая острого желания поинтересоваться, когда наконец-то Джиневра перестанет в одиночку попадать в весьма и весьма опасные истории. Впрочем, ответ на этот вопрос он, пожалуй, знал и сам. Потому Ковач лишь молча слушал, чувствуя как с каждым новым словам информация становится для него излишне неприятной. – Ушла с подарком? – маг поймал себя на мысли, что слово «подарок» в этой речи определенно должно было быть взято в кавычки. В огромные кавычки, что видно и слышно за пару сотен миль отсюда. Ибо в противном случае рассказ женщины звучал бы совершенно другим образом.

Ковач ничего ей не говорил про употребление алкоголя, и про его смешивание тоже. Пожалуй, понимания, что разговор приобретает не самую простую для восприятия окраску. И только в тот момент, когда Джиневра сказала о проклятии, продемонстрировав метку на собственном теле. Только тогда Исаак вдруг понял, насколько ничтожными были его мысли по поводу причины поисков бывшей супругой этой ведьмы снова. Все, что он внезапно успел себе надумать, что не имело никаких подтверждений, да и вовсе не имело право зарождаться в его голове. Все это было сущим бредом, и за него стоило бы стыдиться.

Не думая особо (как-то слишком уж часто за один короткий вечер), Ковач протянул руку, осторожно касаясь пальцами темной метки на коже женщины. – Никогда ничего подобного не видел, - Ковач одергивает руку, - Прости, - он пытается сейчас что-то разглядеть в темных глазах Джиневры. То ли истинную степень опасности этого проклятия, которую она запросто может преуменьшать. То ли что-то иное, не поддающееся рациональным объяснениям. – Я же говорил, что она мне кое-что должна? – немного подумав, мужчина все же кладет ладони на плечи Джин, внимательно смотря ей в глаза, - Так почему бы наконец-то не воспользоваться этим? Не вернуть долг?  Что думаешь? – если бы Ковачу что-то действительно нужно было от этой ведьмы, он бы давно уже высказал бы свое желание. Сейчас же, предлагая этот вариант Джиневре, он ни на секунду не сожалеет о своем выборе.

Может быть это было порождением отнюдь не самых приятных новостей. Возможно, даже следствием своего рода потрясения. Не важно, сколько лет они не виделись. Не важно, что сюда Джиневру привел не праздный визит вежливости, или чего бы то ни было еще, а конкретная цель ее поисков, которая могла оказаться в доме кого угодно. Разве что с небольшими поправками. Впрочем, Ковачу, вероятно, не суждено было определить истинный источник собственных мыслей, но он чувствовал себя отчасти неловко. То ли из-за необдуманных прикосновений, то ли из-за того, что руку он хоть и одернул, но совершенно точно - с сожалением. В любом случае, на настоящий момент времени были вещи первостепенные. И маг верил, что хотя бы сейчас все это получится разрешить от начала и до конца.

- Послушай меня, пожалуйста, - Исаак вовсе не желал раздражаться, но слова женщины его все же немного задели, - Я никогда ничего подобного не делал, поэтому уверенности взяться неоткуда, - он пожал плечами, все также пристально смотря Джиневре в глаза, - Но обряд был. Она должна вернуть мне долг. Так, скажи мне, какая разница, что именно я попрошу? Будь то кружка кофе или снятие проклятия? - сам Ковач искренне не видел в этом существенной разницы. Он прекрасно помнил как был проведен обряд, какие слова были при этом произнесены, и точно также понимал, что магия на крови слишком сильна, чтобы легко и просто от нее отделаться. В противном случае, ведьма бы не докучала мужчине своими визитами и подобием светских бесед, перемежающихся с ценными советами, а также всяческими попытками наконец-то завершить начатое, став окончательно и бесповоротно свободной.

- Джин, ты сейчас серьезно? - Исаак вопросительно посмотрел на бывшую супругу, после чего все же отошел, чтобы наполнить бокал виски и сделать пару не самых скромных глотков, - Нет, скажи мне, ты правда думаешь, что сейчас меня может волновать истраченное желание? - это было... немного обидно, пожалуй. Возможно, он никогда не говорил что-то подобное вслух, лично ей, но отчего-то был искренне уверен, что и без слов Каннингем понимает - если у него есть возможность помочь ей, сделать для нее что-то действительно нужное и важное - он сделает это не раздумывая.

Вновь отставив бокал, Ковач снова подошел к женщине, недолго думая, приобнимая ее за плечи, - Думаю, что у нас все получится, - Исаак давно уже не был ни в чем абсолютно уверен, за очень редкими исключениями. Сейчас он также уверен не был, но все же верил, что получится. И эта вера была весьма и весьма сильной.

Вот только отвечать на призыв ведьма отчего-то не спешила. - Ничего не понимаю, - сокрушенно покачав головой, Исаак потянулся за портсигаром, закурил, наплевав на правила не курить в доме нигде кроме кабинета, попробовал еще раз - тщетно. - Я не знаю, что у нее могут быть за дела, но, она ведь не может это игнорировать, - он не спрашивал именно Джин, скорее самого себя, раз за разом прокручивая в памяти все нюансы и условия.

- А я хочу потратить это желание на тебя! – Ковач вовсе не планировал ругаться с бывшей супругой, как и разговаривать на повышенных тонах, но отчаянно не любил, когда с ним вот так вот спорили. Еще более неприятен был тот факт, что она так или иначе не верила безоговорочно в то, что он предлагал. Как будто у мага могли быть какие-то скрытые мотивы. Исаак, в принципе, предпочитал вести честную игру, до последнего. И если в других аспектах еще могли быть редкие исключения, то в случае с Джиневрой – абсолютно точно нет. Он замолчал сейчас только потому, что не посчитал нужным сейчас пытаться как-то обелить себя, рассказывая о том, что ради спасения этой конкретной женщины от проклятья, он готов был пожертвовать не только каким-то желанием, но и последней рубашкой. Это было бы явно лишним.

Что произошло с ним за те годы, что они не виделись? Прекрасная тема для размышлений. И, пожалуй, Ковач мог бы очень и очень многое на этот счет рассказать. О том, как он открыл для себя этот маленький и никому толком не известный город. Как продолжал развивать антикварный бизнес. Как несколько раз ездил в Венгрию, на свою родину, то, чтобы вместе с вампиром подменить оригинал картины ее дубликатом, и как в ту кошмарную ночь в пустом доме он вспоминал ее, и все, что она когда-либо рассказывала о ментальной магии, так вовремя пригодившейся Исааку на тот момент. Разве что про сам портрет стоило бы умолчать. Хотя… странно молчать о том, что висит на стене, напротив рабочего стола в его домашнем кабинете. Как общался с сестрой и племянницей, так и не сумев уговорить их переехать в Соединенные штаты. Как, в конце концов, самым обычным человеческим способом убил двух человек, а затем сжег их тела на берегу реки. И что он до сих пор в этом конкретном случае считает себя абсолютно правым, и имеющим все основания для мести и правосудия. На самом деле, Исаак мог бы очень многое ей рассказать, будь обстоятельства несколько иными. Сейчас же проклятье точно не будет ждать. Даже несмотря на то, что вглядываясь в темные глаза женщины, он все более явно понимает, что очень и очень сильно по ней соскучился.

Оставалось лишь тяжело вздохнуть, опускаясь в мягкое кресло, и закуривая очередную сигарету. – Я, конечно, могу ошибаться, но если ей нужна ее пресловутая свобода, она все равно сюда придет, - Ковач истово желал в это верить, в противном случае все становилось бы гораздо хуже и сложнее.
Он поднялся с места, лишь ради того, чтобы вернуться спустя минуту, с новой бутылкой виски. Сам мужчина опьянения не чувствовал вовсе, то ли из-за нервного напряжения, то ли это был просто своеобразный обман организма. – Конечно. Оставайся, - в какой-то момент ему стало немного неловко от столь прямого и долгого взгляда, которым он смотрел ей прямо в глаза, потому Ковач все же чуть отвернулся, автоматически и не спрашивая никого, наполняя оба бокала. – На сколько посчитаешь нужным, - вероятно, алкоголь на мага все же несколько действовал, даже если он и не хотел этого замечать. Хотя неосторожные реплики и действия всегда можно списать на усталость, а повышение температуры в помещении, из-за которой приходится ослабить ворот рубашки, на чрезмерно пылающие поленья в камине.

Кажется, Исаак даже не совсем сразу понял ее вопрос. Он задумчиво посмотрел на Джиневру, и ответил лишь когда до него окончательно дошел смысл сказанных ею слов. – Этой мой дом, Джин. И я живу здесь один, так что никаких проблем, если ты об этом, - будучи человеком достаточно закрытым, Ковач мало кого пускал как за порог собственного дома, так и в свою жизнь как таковую. Это не мешало ему знать многих и многих людей, быть с ними приятелями или же вести какие-то дела, однако подавляющее большинство не знало о нем, именно как о человеке, ровным счетом ничего. И, по мнению мага, это было правильно и оправданно.
Знала это и его бывшая супруга. При этом, смысл ее вопроса, как понял мужчина, сводился к более узкому, так скажем, спектру людей, что могли бы оказаться здесь. Они разошлись лет так двадцать назад, что для магов, конечно, не особо длительный срок в контексте общей продолжительности жизни, но как для людей – все же весьма внушительный. Ковач предпочитал не третировать самого себя размышлениями о том, как складывалась личная жизнь Каннингем в эти годы. Этот вопрос в мужской голове всплыл лишь сегодняшним вечером, когда сама Джин заговорила о поисках ведьмы, пока еще Исаак предполагал, что истинная цель поисков женщины не изменилась. И этот укол чего-то, слишком уж похожего на ревность, мужчина хорошо запомнил.

Он был не святым, что очевидно. И было бы слишком странно, если бы двадцать лет он откровенно сторонился любых женщин. Вот только, как говорится, две большие разницы – пустить человека в свою постель или же пустить его в собственное сердце. И если первое было обусловлено, как минимум, физиологией человеческого организма, то со вторым за эти годы не сложилось. Пожалуй, Ковач и вовсе был однолюбом. В его жизни было три брака, и только два из них имели смысл. И только двух он действительно любил. Была Лидия, чистая как капля воды, чувства к которой до сих пор болью отзываются в грудной клетке. Она была обычным человеком, для кого угодно, но не для Ковача. Она была матерью его единственного ребенка. Все те годы она была для него, без малого, смыслом жизни. И он никто не сможет перестать ее любить, даже по прошествии стольких лет. И была Джиневра – разительно другая. Такая, на первый взгляд, уверенная в себе, загадочная, держащаяся на равных. Немного сумасшедшая, в лучшем смысле этого слова, что и завораживало. Джин он тоже любил. И никогда не смог бы сказать, кого из этих двух женщин – любил больше. Это были разные чувства, и они как-то умудрялись сосуществовать в душе мужчины одновременно. Как? Этого он не знал и сам.

- Требуешь? – Ковач улыбнулся, глядя в темные женские глаза, и протягивая руку к ее ладони, переплетая пальцы. – Что ж, тогда прошу за мной, - как уже говорилось, большая часть дома мало походила на нечто жилое. Сам мужчина пользовался своей спальней, кабинетом, помещениями, выделенными под хранилища, ну и изредка кухней, чтобы кофе сварить, не более того. После беглого осмотра первого этажа, он повел Джиневру вверх по лестнице, на второй. – Не думаю, что копаться в складе всякой всячины сейчас – это отличная идея, - он усмехнулся, обводя взглядом просторную комнату, заставленную шкафами, правда стоит отдать должное природной педантичности, здесь у мага был идеальный порядок. – Зато тут есть межкомнатная дверь, - не особо заметная, но осторожно повернув ручку, можно попасть в рабочий кабинет. Здесь уже порядка было меньше, на столе лежала пара старинных книг, кипа бумаг с какими-то записями и еще множество мелочей. Бросив взгляд на портрет на стене, а затем на пару фотографий в рамках, стоящих на столе, Исаак поспешно прошел к двери, ведущей снова в коридор, - Пойдем, пожалуй?

Окна комнаты, до которой они в итоге дошли, выходили в дикий сад, за которым начинался густой лес. Пожалуй, это и правда лучший вид, который здесь только можно было придумать. – Как там говорят? Чувствуй себя как дома? – улыбнувшись, Исаак чуть вопросительно посмотрел на женщину, - Впрочем… просто будь дома. Такой вариант мне нравится больше, - вероятно, он нес слишком странную ерунду, и мысли о том, что алкоголь не дал своего эффекта, были слегка обманчивы.

Говорить не думая, было непривычно для Ковача. Утратив легкий флер юношеского максимализма, вкупе с необдуманными фразами, очень много лет назад, он привык обдумывать каждое слово, строить выверенные фразы и, тем самым, давать собеседнику весьма однозначную, в плане желаемого смысла, информацию. Вряд ли, разговария с Джиневрой, мужчине необходимо было соблюдать все эти, им же придуманные правила. Однако, его последние слова и правда звучали немного... неоднозначно. И это было даже позволительно, если бы он сам это, как минимум, понимал. Не хотелось бы списывать все на количество виски, возможно, что алкоголь и правда был не при чем, а столь странное воздействие на него оказывал не градус выпитого, а присутствие здесь бывшей супруги. Это, конечно же, тоже могло показаться странным, но об этом Исаак уж точно сейчас не думал.

Мысли становились все более хаотичными, и куда интереснее созерцания ночного леса за окном комнаты, было рассматривание карих глаз женщины, стоящей сейчас к нему достаточно близко. - Пьян? - Ковач слегка улыбнулся, все также не отводя взгляда, - Может быть Вам... показалось? - он хотел было сказать что-то еще (будто бы последний диалог не доказал на практике, что оратор из него сейчас, мягко говоря, так себе. Спасибо еще до банальностей вроде: "я пьян, и тому виною ваша красота" не дошел, можно уже собой гордиться), но неожиданный поцелуй изменил планы мужчины до неузнаваемости.

Размышления о правильности подобного поведения ни разу не посетили голову Ковача. Как и мысли в принципе, если уж быть до конца откровенными. И даже сейчас, откинувшись на подушки, и путаясь пальцами в волосах женщины, устроившей голову на его плече, ни муки какой-либо пресловутой совести, ни размышления о том, насколько допустимо поступать именно так, не докучали мужчине. Он думал о том, что было бы хорошо выкурить сигарету, но отчаянно не хочется вставать. А еще о том, что ему просто хорошо, настолько, что он вполне готов провести так весь остаток ночи и грядущее утро. И дело было не в том несчастном алкоголе, ни в разрядке, столь необходимой, а в женщине, находившейся рядом. Она была главной и единственной причиной. Исаак не был сторонником поспешных выводов и необдуманных решений, тем более когда в их основу ложатся столь яркие эмоции. И никаких выводов он сейчас и не делал, просто наслаждаясь моментом.

- Знаешь, Джин, - он не переставал перебирать пальцами пряди ее темных волос, - Когда ты сказала, что ищещь ведьму, - это было, возможно, не самое приятное, но негативный окрас информации давно прошел, и сейчас Ковачу захотелось поделиться с Джиневрой теми странными мыслями, - Я сначала подумал, что... - примерно на этой фразе он пожалел, что вообще затеял этот разговор, но пути обратно уже не было, - У тебя появился кто-то, - Исаак усмехнулся неслышно, не из-за того, что не верил, что рядом с его бывшей женой может появиться достойный ее мужчина. Напротив, в том, что она не была обделена вниманием со стороны сильной половины человечества, Ковач как раз нисколько не сомневался. А из-за того, что подобные мысли вообще пришли в его голову, практически ворвались, заставив мага на какое-то время почувствовать нечто весьма схожее с ревностью и смятением.

Сейчас ему было невероятно тепло. Это сложно было бы объяснить словами, но ощущение шелковистых темных волос под пальцами, жар, исходящий от бархатной кожи, и спокойное, размеренное женское дыхание, которые он сейчас ощущал, были лучшим показателем того самого тепла, которое Исаак чувствовал, и с которым не было ни малейшего желания расставаться ни на одну секунду. Как и говорило, Ковач не хотел давать какие-либо оценки этой ситуации, по его мнению они просто-напросто не требовались. Рассуждать о правильности поступков было бы глупо, когда речь шла о двух взрослых, в том числе и по магическим меркам, людях, в той или иной мере отдающих себе отчет в том, что и как они делают. Вряд ли в первые минуты появления Джиневры на пороге этого дома, он предполагал, во что может вылиться эта внезапная встреча. Но одно было ясно - он точно также хотел этого, и совершенно точно не испытывал ни капли сожаления.

Он и правда скучал по Джин, пусть и бессознательно прятал эти мысли настолько далеко в глубины подсознания, чтобы они не вгоняли в депрессию, и не мешали жить, заниматься необходимыми делами и все такое прочее. Увидев ее снова спустя достаточное количество лет, эти мысли очнулись от летаргического сна. Они были самыми что ни на есть настоящими, в этом маг не имел возможности сомневаться. И уж точно не были вызваны ни алкоголем, ни минутной слабостью. В принципе, Ковач понимал вполне здраво, почему они расстались, и учитывая характеры обоих, это не должно было вызывать особого удивления. Но точно также он понимал, что тогда, искренне, где-то глубоко внутри, вовсе не желал этого расставания.

- По-моему это была логичная мысль, - мужчина улыбнулся, когда Джиневра практически закончила его фразу. Мысль хоть и была логичной, как он считал, но приятного в ней не было ровным счетом ничего. И ее дальнейшие слова также не стали для него новым открытием. С той лишь поправкой, что Ковач мог бы их опровергнуть, долго и эмоционально рассказывая женщине о том, что чтобы она там про саму себя не надумала, она так или иначе ошибается. Хотя бы в том, что касается семьи. Да, когда-то и у самого Исаака была одна-единственная модель этой самой семьи, обусловленная и эпохой, и полученным достаточно ортодоксальным воспитанием, а также личным примером его родителей, старшей сестры и просто самим окружением, в котором он рос и развивался. Где женщина была никем иным, как хранительницей домашнего очага, матерью большого количества детей. Он жил в такой семье, и до сих пор бережно хранил теплые и трепетные воспоминания о том времени. Встреча с Джин многое изменила в его представлениях. Возможно, тогда он и не мог представить, что сможет сойтись с женщиной, столь азартной до всевозможных приключений. Возможно, в их первую встречу, когда Исаак, толком не раздумывая, протянул ей руку, чтобы шагнуть с подоконника аукционного дома в открытый портал, он еще не представлял, что столь далекая от него бытность, вскоре станет для него не просто нормальной, но и обязательной.

Потом он просто полюбил ее. По-настоящему. И это изменило очень и очень много для самого мужчины. И вряд ли сейчас было лучшее время, чтобы задуматься о том, насколько прошли эти чувства. И прошли ли вообще.

- Это каверзный вопрос, - Исаак снова улыбнулся, всматриваясь в карие глаза, - Но… - лгать смысла не было, да и мужчина вообще предпочитал не использовать ложь, тем более в общении с Джиневрой. - Что я мог почувствовать? Кроме… ревности, - это было предельно честно с его стороны. Хотя, возможно, стоило бы задуматься о последствия столь честного ответа.

- К сожалению, это не нам решать, - Исаак чуть наклонил голову, целуя женщину в висок, и снова зарываясь пальцами в распущенные длинные волосы, - Чувства либо есть, либо их нет. Мне кажется, это бесполезно анализировать, - Ковач удержался от того, чтобы сказать о том, что ему было бы интересно посмотреть на эти проявления ревности Каннингем. Хотя он мог бы и так догадываться, что с гневом, помноженным на ту самую ревность, он бы наверняка не справился, а ударная волна могла бы задеть и его весьма и весьма неплохо.

Они очень и очень давно вот так просто не разговаривали. В тишине, при тусклом лунном свете, пробивающемся сквозь двойные оконные стекла. Будто бы в безвоздушном пространстве, где нет ничего, чтобы могло помешать, смутить или отвлечь. И в такой особенной атмосфере кажется, что говорить можно на абсолютно любые темы. И их беседа – очередное тому подтверждение. Вряд ли при других прочих условиях, сам мужчина мог бы так спокойно заявить о своей ревности. Больше половины своей жизни Исаак был весьма скуп на любые проявления чувств. Они делали его уязвимым. И он пережил достаточно, чтобы понимать, что любые чувства рано или поздно преобразуются в боль и горечь. Например, от расставания. И не сильно важно, вызвано будет то расставания отъездом или смертью.

Он точно также никогда, наверное, не сможет сказать честно о том, что ему невозможно представить, что здесь будет жить кто-то еще. Впрочем, подсознательно Ковач понимал, что эта невозможность несколько… обманчива. Он искренне в нее верил еще тогда, когда погибла его первая жена и дочь. Впрочем, тогда ему было не до самокопаний в этом конкретном направлении. В итоге однажды в его жизни появилась Джиневра. И из мимолетного появления, заинтересованности и увлечения, это как-то не слишком заметно для самого мужчины переросло в долгих пятнадцать лет брака. И все же – в счастливые пятнадцать лет. Возможно, еще и поэтому Ковачу трудно было представить, что окажись на пороге его дома какая-то другая женщина, это могло бы закончиться чем-то иным, кроме как максимум часовым визитом вежливости двух людей, сидящих в креслах в гостиной друг напротив друга. Да и то, в таких случаях, как и в любых других, маг предпочитал нейтральные территории.

Исаак мог бы наговорить ей очень и очень много. Но подобные речи, как и мысли, стоило бы держать при себе. Несмотря даже на то, что он и не думал, эти самые мысли прятать, укрывая их какими-либо ментальными блоками. Во-первых, в этой разновидности магии ему было бы весьма глупо состязаться с Джиневрой, а, во-вторых, мужчина просто-напросто не видел в этом смысла. Это было сродни определенной лжи, прибегать к которой совершенно не хотелось. Если вдруг ей захочется, она может прочитать все его размышления как простую и открытую книгу. И, возможно, даже поймет во всем этом хаосе больше, нежели сам Ковач.

- Тебя как-то удивил или смутил мой ответ? – Исаак чуть улыбнулся. – Хотел бы я знать, о чем ты сейчас на самом деле думаешь… - последние слова мужчина произнес совсем тихо.