Люди верят во многие-многие вещи. В Б-га, в вечную любовь, в перерождение душ… Прожив некоторое количество десятков лет, Ковач верил в возмездие. По крайней мере, его жизненный опыт лишь подтверждал, что рано или поздно оно настигает каждого, кто его по-настоящему заслуживает. Впрочем, в Б-га Исаак тоже верил. Он в этой вере рос, и в отличие от многих, никогда не задавался вопросом, почему Он допускает то, что творится вокруг, почему потворствует тем страшным вещам, что творят Его создания на созданной Им же земле. Он прекрасно знал, что все это – дело рук людских. И только люди выбирают сами, поступать им в согласии с совестью, моралью и какими-то общечеловеческими гуманистическими ценностями, или же творить беззаконие в угоду своим личным интересам – материальным, или же продиктованным психическими отклонениями. И возмездие тоже творил не один лишь Б-г. И люди, считавшие себя вправе брать в свои руки оружие, будь то пистолет или нож, или же буква закона и тюремные стены, наверняка могли иметь все основания наделять себя подобными полномочиями. Исаак не считал себя избранным, который имеет право претворять в жизнь приговор, который был упущен официальным правосудием. Скорее, он считал это необходимой мерой. К которой он прибегнул лишь единожды. И искренне надеялся, что больше никогда прибегнуть не придется.  Господа Зильбер и Рауш получили то, что по-настоящему заслуживали. И не важно, считал ли так кто-то еще, кроме самого Ковача. Если их в свое время упустили, не смогли найти или доказать их прямую причастность к преступлениям, не имеющим сроков давности, это ведь не означает, что они не должны понести справедливое наказание. А в их случае – смерть, самое малое, чего эти двое заслуживали.

А еще Исаак верил в магию. Было бы весьма сложно не верить в то, чем он жил, и чем сумел, как ни крути, эту жизнь сохранить. И крайне сомнительно, что Ковач мог себе представить ситуацию, в которой магия вдруг перестанет работать. Нечто похожее с ним уже случалось однажды, но тогда он был опустошен настолько, что даже самое простенькое заклинание если и давалось, то с неимоверным трудом. Но даже тогда магия была с ним, хотя бы та ее часть, которая позволяла заниматься столь любимым зельеварением. Что, в итоге, тоже сыграло весьма и весьма важную роль, позволив буквально спасти жизнь единственному родному человеку – его младшей сестре. Нет, не верить в магию мужчина не мог. Как и не мог предположить, что на эти умения нельзя будет положиться.

Зимой в Лондоне темнело достаточно рано, но Исаак давно к этому привык. Он вообще считал этот город вторым любимым, само собой, после Будапешта. Хоть и не раз приходил к мысли, что на постоянное место жительства в Венгрию никогда не вернется. Покинув антикварный салон, где он, по обыкновению, засиделся допоздна, мужчина решил пройтись пешком. Всего-то несколько кварталов, причем отнюдь не на окраинах, где и днем-то ходить было не слишком безопасно, особенно если издалека заметно, что твой доход превышает нижнюю планку у населения. Поправив ворот пальто, и поплотнее завязав шарф, Ковач по привычке закурил, а затем неспешно пошел по улице, освещаемой желтоватым светом высоких фонарей. Было сыро и холодно, впрочем, здесь редко бывало иначе. А вот взгляд в спину Исаак научился определять еще достаточно давно. Здесь нельзя было утверждать, что тот, кто смотрит, или же следит, делает это топорно и неуклюже, вовсе нет. Просто некоторые привычки настолько плотно входят в жизнь, что даже когда обстоятельства больше не требуют их наличия, никуда не пропадают. Когда тебе приходится передвигаться по улицам так, чтобы не попадаться на глаза другим людям, зная, чем это будет чревато, невольно учишься на инстинктивном уровне замечать подобные вещи. Даже мимолетные.

Ковач остановился, прислушиваясь даже не к шагам, а скорее к собственным ощущениям. Он мог бы в любой момент просто открыть портал, и несмотря на его лютую нелюбовь к этому виду перемещения, это могло бы быть оправдано, если бы мужчина действительно серьезно чего-либо опасался. Но нет, Исаак лишь свернул за угол, продолжая начатый ранее маршрут. Ровно до того момента, пока вновь не почувствовал чей-то взгляд. Он остановился, вновь, скорее машинально, доставая портсигар, извлекая оттуда очередную сигарету и закуривая. Производя все эти действия как своего рода ритуал, только без какой-либо магической составляющей. Вокруг не было ни души. Совершенно пустая улица, и в тоже время, Ковач чувствовал, каким-то шестым чувством, что он здесь не один. – Может Вы хотите поговорить? – он чувствовал себя несколько странно, разговаривая с тем, кого не видит, да и не факт, что это не обман психики. Может ему просто стоит больше отдыхать, и тогда не будет казаться всякая ерунда. Или… будет?

Все, что Ковач успел отметить, так это один забавный факт – если какое-то время он ощущал тепло от кольца на безымянном пальце, но потом это прекратилось, и металл вновь похолодел, как и должно было быть, когда маг находился в безопасности. Так может это лишь игра воображения? Возможно, он просто устал, спал мало и много работал. И теперь, идя по темным улицам промозглой британской столицы, ему просто мерещится всякая ерунда. И Исаак был бы готов в это поверить, если бы не доверял собственной интуиции. Той, что никогда не обманывала, и никогда не подводила своего обладателя.

Последнее, что Исаак успел услышать, это был ответ на заданный им же вопрос. Одним словом. Голосом, которого мужчина совершенно точно ранее не слышал. Дальше же будто бы все тусклые фонари на улице вмиг потухли, окунув мага в кромешную темноту, даже в вакуум, как если бы он вдруг утратил опору, как если бы пропал под ногами асфальт, заставляя его падать в бесконечную пропасть. Резкая слабость в мышцах, невозможность поднять вмиг потяжелевшие веки и… беспамятство. Кажется, это все.

Яркие лучи утреннего солнца заполняли собой просторную светлую комнату. Теплый ветер с улицы врывался в распахнутое окно, развевая легкие кружевные шторы.  Совершенно не хотелось вставать, и он продолжал лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к звонким детским голосам с улицы, к едва уловимому шуму с кухни, и тем запахам, что невольно проникали сквозь прикрытую дверь. Аромат свежеиспеченного хлеба, смешивался с терпким запахом молотого кофе. Он наверняка знал, что как только зазвучит свисток чайника, дверь в комнату распахнется, и посланная Лидией дочь примется будить своего отца. Поэтому он мог позволить себе никуда не спешить, дождавшись, пока ее звенящий детский голос не ворвется в спальню, предвосхищая топот маленьких ножек, и вот тогда можно будет точно открыть глаза, что увидеть ее радостную улыбку.

Но чайник все никак не желал закипать, и дверь в комнату не открывалась. Почувствовав легкое беспокойство, Ковач попытался поднять веки, но казалось, что они налиты свинцом. Все тело ломило, мышцы затекли, и он толком не мог пошевелиться, лишь мотал головой из стороны в сторону. Мягкость постели тоже улетучилась, и сейчас он чувствовал под собой жесткую поверхность.  Острая боль пронзила виски. И наконец справившись с веками, заставив их хоть как-то приподняться, он потратил еще с минуту точно, чтобы сфокусировать зрение.

Темное сырое помещение, явно ему не знакомое раньше. Мужчина попытался встать, но руки  и ноги не то, чтобы не слушались, они были… связаны. Вновь ненадолго прикрыв глаза, Исаак начал вспоминать. Вечерние улицы Лондона, странное ощущение, будто кто-то смотрит тебе в спину. Вот он останавливается, закуривает, и вроде бы не чувствует какой-то опасности, но в тоже время крайне насторожен… И голос. Незнакомый молодой мужской голос. И тьма.

Это было, мягко говоря, неожиданно. Ковач не мог припомнить, чтобы повздорил с кем-то настолько, что его могли похитить. Да и не проще ли было убить прямо там, на безлюдной улочке, толком даже не освещаемой фонарями? Не понятно. Он тяжело вздохнул, после чего вновь открыл глаза, уже видя перед собой человека. Нет, он точно не встречал его раньше, иначе бы запомнил. Память у Ковача была хорошая, у того юноши, что сейчас стоял напротив него, была весьма запоминающаяся внешность. Впрочем, это все лирика. Куда важнее была суть происходящего. Что он от него хочет? И хочет ли сам, или просто выполняет чью-то волю?
- Кто придумал? – Исаак усмехнулся, - Б-г или эволюция. Смотря во что лично Вы верите, - вряд ли именно об этом сейчас стоило разговаривать, но промолчать Ковач не мог. Он почему-то все еще не испытывал страха, хотя по идее должен был бы бояться. Вся ситуация прямо, даже не намекала, но кричала, что живым он отсюда выйти не должен, не было такого пункта в замысле этого неизвестного. И все же… нет, страха не было совсем. Может быть просто он уже успел в своей жизни истратить полный лимит, и даже взять немножечко в долг? И теперь бояться ему нечем, просто-напросто.
- Не знаю даже, - Исаак попытался пожать плечами, но сделать это в полной мере было крайне сложно. Невольно посмотрев вниз, мужчина увидел соль на полу, что могло означать о неплохой осведомленности этого молодого человека, или же тех, кто стоит за ним. – У Вас есть варианты ответа? Или просто расскажете: зачем я здесь?