Париж.
Слишком шумный и слишком грязный, по мнению Исаака, город. Столько очарования приписывают ему люди со всех уголков мира, но, видимо, ни разу здесь по-настоящему не побывавшие. Хотя... может быть это было только его личное восприятие, потому что мужчина привык к несколько другому укладу жизни вокруг себя, к другому темпу ее течения. В Лондоне Ковачу было комфортно, не так, как на Родине, но более, чем во всех других городах Европы, где он успел за это время побывать. Пусть и список был отнюдь не полным.

Здесь он был исключительно ради посещения аукциона, по крайней мере, это было самым важным делом в импровизированном списке. Все остальное Исаак успел закончить до начала мероприятия, и теперь вертел в руках бокал приветственного шампанского, невольно жалея, что нигде рядом не нашлось ни одной цветочной кадки, в землю которой можно было бы незаметно вылить это газированное пойло. Традиции - это, конечно же, святое, и мужчина это прекрасно понимал, и именно поэтому готов был сдержанно улыбаться, иногда отвечать на праздные вопросы, тем самым поддерживая светскую беседу.

Шло время, очень многое в жизни Ковача успело измениться, и от жизни в Будапеште до войны, как и от жизни в гетто, а затем в лагере беженцев в Мальмё теперь казалось, что его отделяет бездонная пропасть. По крайней мере внешне. А о том, что эта пропасть наполнена его памятью, хранящей все слишком бережно и тщательно - об этом сейчас упоминать не стоит. Речь же о том, что он стал некоторое время назад чувствовать себя своим в этом определенном обществе. Свыкся. Или мимикрировал. Или просто нашел подходящую нишу. В любом случае, несмотря на всю нелюбовь к фальши, коей были пропитаны разговоры, Ковачу здесь было комфортно. А еще он успел узнать многих завсегдатаев подобных мероприятий, как и тех, кто вращался в антикварных а артефактологических кругах. И, возможно, поэтому его взгляд невольно зацепился за единственную женщину, которую он видел впервые. Или же его внимание увлекла необычная внешность, как будто она приехала откуда-то с юга Испании или Португалии.

Впрочем, разрешить свои догадки пока не представлялось возможным, тем более им необходимо было пройти в зал, в котором наконец-то начнется искомое мероприятие. Ковач был непритязателен в выборе места в зале, но все же предпочитал, чтобы это не походило на толкучку в общем вагоне поезда, а потому старался выбирать более свободный ряд. Заняв место и невольно оглянувшись, он еле сдержал улыбку - это было забавно, но через несколько свободных стульев, в самом конце ряда, сидела та самая женщина, что несколько ранее сумела вызвать у него странный интерес. И сейчас Исаак понимал, что она не чья-то спутница. Вовсе нет. Она пришла сюда сама. И именно это сейчас не позволило Ковачу тот самый интерес потерять.

Спустя несколько десятилетий, для столь утомительного времяпрепровождения, придумают прекрасные гаджеты. Сейчас же, в семьдесят четвертом, об этом нельзя было и мечтать. А потому Исаак мужественно делал вид, что ему не скучно, хотя получалось, пожалуй, не так уж и хорошо. Большая часть представленных лотов его никоим образом не интересовала. Так, симпатичные вещицы, некоторые весьма дорогие. Но имеющие истинную ценность лишь для узкого круга заинтересованных лиц. Точно также было и с теми предметами, что интересовали его. И, кажется, были припасены на самый конец аукциона.

Ковач не пытался походить на всех, а потому все полчаса с официального начала аукциона, он даже не пытался поднимать табличку, ибо все предложенные варианты не представляли для него ровным счетом никакого интереса. Зато торги шли весьма и весьма живо, настолько, что можно было подумать, будто бы лишь ему одному все это не интересно. Ему... и еще одной особе. Исаак невольно обращал внимание на то, что происходит вокруг. И не мог не видеть, сидящую через несколько пустых стульев от него женщину, которая все никак не хотела пропадать из фокуса его внимания и интереса. Сдержанная. Спокойная. Ни разу не попытавшаяся побороться за очередной ювелирный шедевр. Что для женщины уже было несколько странно.

Ковач доверял своей интуиции.
И интуиция твердила мужчине, что к этой особе стоит присмотреть повнимательнее.
Почему? На этот вопрос ответа все еще не было.

Не установленной личности. Само собой. Исаак сохранял отстраненное выражение лица, хотя все, что говорила сейчас ведущая, звучало несколько смешно. Слишком мало ей дали установочных данных. Впрочем, наверняка тот, кто передал диадему аукционному дому, не имели ни малейшего представления о ее истинной стоимости и важности. Потрепанная временем, с не полностью сохранившейся инкрустацией, она не могла стоить также дорого, как некоторые другие лоты, а потому желающих ее приобрести особо много не наблюдалось. И Ковача бы это не удивляло, не вступи в борьбу первой та самая женщина, о которой он уже не раз с начала этого вечера так или иначе задумывался. Во-первых, Исаак был весьма и весьма посредственен в части любой ментальной магии, во-вторых, это могло быть просто-напросто опасно, и именно из-за этих двух пунктов он не мог никак проверить свои догадки о том, что неподалеку от него находится отнюдь не простой человек.

Кажется, другие желающие уже отступили в своей воистину вялой борьбе за "диадему неустановленного лица", а вот она - нет. И с одной стороны Исаака это раздражало, а с другой - лишь подогревало интерес. Он даже от взгляда в сторону нее не удержался, когда женщина в очередной раз перебила его ставку. Окружающие же, кажется, и вовсе не понимали, что происходит. И почему за никому не известную вещь эти двое готовы платить столь внушительные суммы.

Откровенно говоря, Исаак планировал потратить значительно меньше. Само собой, диадема того стоила. И, судя по всему, это понимал не он один. Но и та самая женщина, что раз за разом перебивала ставку. В какой-то момент времени начало казаться, что они вдвоем устраивали здесь бесплатное представление для окружающих, ибо никогда в своей жизни (или практически никогда) Ковач не ловил на себе такое количество то ли заинтересованных, то ли удивленных взглядов. Но вот сдаваться он точно не собирался. Продолжая изо всех сил сохранять внешнюю полнейшую невозмутимость, внутри мужчина был куда более эмоционален. Но колкий взгляд, адресованный им той самой оппоненткой, лишь придал некоего азарта происходящему.

Три.
Продано.

Ковач непроизвольно откинулся на спинку стула, опуская злосчастную табличку. И одному Б-гу известно, какой силы воли мужчине стоило не повернуть голову, и не одарить проигравшую сторону улыбкой. Это было бы... не совсем этично, пожалуй.
Остальные лоты мужчину мало интересовали, а потому, как и раньше, он лишь отстраненно наблюдал за происходящим. К примеру, за нешуточной борьбой доброй половины зала за старинные славянские височные кольца. Жаль, магически они были совершенно пусты.

Правила приличия заставляли Исаака не покинуть мероприятие в перерыв, а дожить до его конца. А потому он покорно вышел со всеми в холл, также взял в руки бокал ненавистного шампанского, и был готов буквально профессионально скучать. Если бы не одно но...
Ковач видел, как та самая женщина подошла к охраннику возле комнаты с уже проданными лотами. Как что-то сказала ему, после чего он беспрепятственно пропустил женщину внутрь, оставшись вновь стоять у входа. И это было странно. Все с тем же несчастным бокалом в руках, неспеша, не привлекая особого внимания, Исаак подошел ближе, осторожно складывая пальцы другой руки в известной комбинации. Слова заклинания слетели с его губ бесшумно. Зато одно мужчина понял - он не ошибался, и эта женщина была отнюдь не так проста.

Привычка носить с собой некоторый запас собственноручно созданных амулетов, сыграл Исааку хорошую службу. Разрядив один из них полностью, он все же справился с внушением в адрес несчастного охранника, и стараясь не думать, какая каша теперь творится в голове этого несчастного, Ковач поспешил скрыться за искомой дверью, надеясь, что в ближайшее время здесь не найдется еще один маг, который решит посетить это хранилище.
- Вам помочь в поисках? - Исаак облокотился об один из шкафов плечом, отсалютовав обратившей на него внимание женщине все тем же бокалом, и слегка улыбаясь. Он все еще ничего о ней не знал, а потому говорил на английском, в котором только при очень большой внимательности можно было усмотреть редкий теперь уже и едва заметны акцент.

Зато теперь ему было предельно ясно, почему эту женщину так интересовала диадема. И это лишь в очередной раз подтверждалось попыткой воздействовать на ее сознание. Один из амулетов Ковача блокировал эти попытки на весьма достойном уровне, но благодаря то ли силе оппонентки, то ли ее виртуозному мастерству, саму попытку пробиться сквозь магическую завесу, охранявшую мысли и сознание мужчины, он все же почувствовал. По идее, такие попытки должны возмущать, и уж явно не прибавлять их осуществляющему интереса в глазах объекта воздействия. Но то ли Исаак и правда восхищался силой ментальной магии этой женщины, то ли его поражала ее готовность к риску и стойкая уверенность в том, что она сможет получить желаемое, во что бы то ни стало, в любом случае, ему все еще было… интересно.
- Да, все как там написано, - он кивнул, указывая взглядом на коробку в руках собеседницы, на которой ровным и вполне читаемым почерком значились его имя и фамилия. – Не тратьте зря силы, - он смиренно улыбнулся, когда женщину уже, кажется, поняла, что ее попытки с демонстрацией ментальной магии успехом не увенчались.

- Конечно не подлежит, - Исаак согласно кивнул, отставляя в сторону бокал, все еще наполненный игристым напитком, так толком им и не тронутым, - Она уже продана. И мы оба это прекрасно знаем, - голос стал несколько тверже. Нет, упускать диадему маг ни в коем случае не собирался. Как и дарить ее кому б то ни было, даже столь интересной во всех отношениях брюнетке, что сейчас держала ее в руках, находясь всего в паре-тройке шагов от него.

Она в любой момент может открыть портал, и это Ковач прекрасным образом понимает. В принципе, тоже самое может сделать и он. В самом что ни на есть крайнем случае. В том самом случае, на который мужчина обычно и оставляет этот ненавистный способ перемещения в пространстве. Особенно если учитывать тот факт, что несколько его попыток были не так успешны, как хотелось бы. Нет, в большинстве редких случаев все срабатывало должным образом. Но все же некоторое количество раз, вместо необходимого места, из портала Исаак выходил совсем в другом, и если рассматривать только эти неудачные попытки, то они имели некое сходство и даже постоянство, вынуждая мужчину неспеша прогуливаться по тихим улочкам шведского Мальмё, пить крепкий и почему-то неизменно кислый кофе, возвращающий его в прошлое, в воспоминания о столь желанной безопасности, о сырости и холоде, о полном отсутствии сил и о непонимании, как жить дальше. Впрочем, с последним он вроде как неплохо справлялся.

- Дело ведь вовсе не в убытках, мисс… - Исаак бросает на женщину вопросительный взгляд, чуть приподнимая бровь. И ведь правда, как к ней обращаться, если он не знает даже имени? Досадное упущение. И, к тому же, неравные условия. Он даже хотел бы продолжить начатое предложение, но шум из-за двери, за которой находится общий холл, прервал другие размышления. Выстрелы. Сложно сейчас найти человека, не сумевшего бы отличить их от любых других звуков. Выстрелы, и следующий за ними женский крик. Вряд ли от ранения, скорее от испуга. Кричат по-другому. Это уже сложнее, но определить можно. Достаточно иметь определенный… опыт.

- Несказанно рад знакомству, - он даже не чтобы ехидничал, скорее общался в пресловутой светской манере. И это отнюдь не означало, что Исаак готов уступить женщине только что купленную вещь. Были некоторые вещи, что выглядели практически одинаково по своей сути, пусть и имели разительно отличные оболочки, что на дешевом провинциальном рынке, что в одном из лучших аукционных домов – не готовность уступать. И Ковач действительно не был готов уступить. Ни при каких условиях. Да и не похоже было, чтобы мисс Каннингем собиралась эти условия ставить.

- Вот как, - он неотрывно следил именно за руками женщины, за тем, как она ловко расправлялась с коробкой, чтобы явить свету украшение, из-за которого, собственно, все и происходило сейчас. То ли драма, то ли комедия положений. Смотря с какой стороны посмотреть. – Я бы с радостью согласился, мисс Каннингем, если бы не одно «но», - мужчина выразительно посмотрел на диадему в женских руках, - Хоть каберне, хоть Шато д’Икем, но только после того, как Вы отдадите мне это, - для пущей понятности, Ковач кивнул на украшение, которое никто ему отдавать не собирался.

Да и не только ему, видимо. Ворвавшиеся в помещение господа явно не были настроены дружелюбно. Переведя вопросительный взгляд с Джиневры на незнакомцев, мужчина пока что благополучно молчал, при этом экстренно оценивая ситуацию. Нет, он прекрасно знал, что его жизнь в любом случае стоит больше, чем любая драгоценность, по крайней мере теперь это так, вот уже который год. Это были личным убеждением Ковача, основанное на ряде фактов. Однако, пока он особо не понимал, что здесь происходит, а потому принять верное решение было куда сложнее, - Они Вас тоже каберне обещали угостить? – сказывалась нервозность, ибо в голосе Исаака появлялся акцент, который вполне можно было расслышать и человеку, не знающему языка. Хотя сейчас вряд ли кто-то смог бы точно определить его истинное происхождение.

Сделав несколько шагов, и крепко беря женщину за локоть, тем самым отрезая ей дорогу, как бы это комично не звучало, в окно, он при этом закрывал ее от наставленных уже на них обоих пистолетов. Забавно. От вида огнестрельного оружия Ковач не испытывал вообще ничего. Будто бы страх к этим вещам в нем целиком и полностью атрофировался. Однако одно неприятное ощущение, побуждаемое памятью, которая у мага была слишком хорошей, все же появилось. Он невольно поморщился, буквально заставляя себя не выставлять вперед руки, дабы отвести от себя дуло пистолета. – Нехорошо так врываться, господа, - он говорил достаточно жестко, но все же следя взглядом больше за их руками, а точнее за оружием в них, нежели за лицами незнакомцев. Лица их его нисколько не интересовали. На задворках сознания пронеслась мысль, что лица у тех, кто наставляет оружие на заведомо безоружных – его просто не существует. У всех них одно и тоже лицо. И он совершенно точно не хочет вновь в него смотреть.

- Вы удивительно многого хотите, - могло бы показаться, что Ковач шутил, ну или пытался разговаривать с вооруженными незнакомцами в каком-то шутливом тоне, но этого не было и в помине. Несмотря на обороты речи, на внешнее спокойствие – он был в напряжении. Возможно, даже в большем, чем того требовала ситуация.

Понятно, что среда тех, кто продает и покупает антиквариат, никогда не была лишена криминальной составляющей. Кристально честные здесь не задерживались, а ради какой-нибудь особенный монеты или картины запросто могли и дуло пистолета приставить к виску. Не сами конечно, все чужими руками. Однако подобные методы открыто не приветствовали, и, более того, откровенно порицались теми, кто дорожил своей репутацией и именем. И Исааку пока что не приходилось сталкиваться с таким, с позволения сказать, стилем ведения дел в своей сфере.

Сколько лет вообще прошло с того момента, когда он в последний раз видел огнестрельное оружие в такой близости от себя – не в кино, не на фотоснимках или новостных полосах газет. Вот оно, черное дуло, смотрящее прямо в лицо. Ничем не отличающееся, что у маузеров и беретт, что у военных винтовок и охотничьих ружей. Безликое, темное, готовое в любой момент извергнуть из себя ни что иное, как смерть. Пусть зачастую быструю и не слишком мучительную, но такую же окончательную, бесповоротную. Когда-то ему казалось, что неправильно умирать, когда последнее, что увидят твои глаза, будет серое, подернутое дымкой небо, в том малом куске твоей Родины, что ограждена солдатскими кордонами и заборами из колючей проволоки, и именуется теперь не район Эржебетварош, а другим словом, из пяти букв, что навечно въелись в память каждого, кто успел прожить… нет, просуществовать там хотя бы сутки.  Но еще страшнее – умирать неизвестно за что, не за деяния свои, а просто по чужому желанию. Умирать таким же безликим, как и те, кто нажимает на спусковой крючок.

Не хотелось этого и делать в тесной комнате аукционного дома в грязном и густонаселенном Париже.  – Vos di fokher iz gegangen aoyf do? – проговорил мужчина, практически незвучно, наблюдая как незнакомцы медленно начинают опускать руки, как взгляд их мутнеет. И пусть Ковач сам никогда не обучался ментальной магии, но легко мог понять, что это именно она. Пожалуй, он никогда бы не хотел знать, что творится в чужих головах. Без этих знаний ему спится спокойнее. – Да что Вы говорите? – Исаак усмехнулся, смотря женщине в глаза, сейчас какие-то особенно темные, - Давайте обойдемся без громких слов о доверии, идет? – в ту же секунду Ковач протянул Джиневре руку, и спустя мгновение они прыгнули, оба.

Вся искренняя нелюбовь мужчины к порталам отдавала сейчас легкой головной болью, не обращая особого внимания на которую он с интересом разглядывал помещение, в котором они оказались. Весьма богатое убранство, выдержанное в едином стиле и со вкусом. Дом не казался большим, по крайней мере, изнутри. Исаак подошел к окну, но сходу определить, где именно он находится было невозможно. Подобный пейзаж легко подошел бы, как минимум, к десятку стран. – Итак? – он повернулся к Джиневре, глядя на женщину вопросительно. Пожалуй да, он ждал объяснений. Желательно максимально полных и честных. – Знаете, я на дух не переношу порталы и… вооруженных людей, - акцент все еще пробивался сквозь стройную речь на правильном английском, - Думаю, уже одно это Вы мне можете компенсировать… честной историей.

- Иногда, - лицо мужчины приобрело на несколько мгновений крайне серьезное выражение, он сделал шаг, провел кончиками пальцев по гладкой поверхности широкой столешницы, после чего всего же взял себя в руки, возвращаясь взглядом к собеседнице. Казалось, что несколько секунд он смотрел будто бы сквозь нее.
Слишком много напоминаний, менее чем за один час. Исаак не был суеверным человеком. Религиозным - отчасти да. Но во всякого рода приметы, совпадения и все такое прочее - нет, в это маг не верил. Настолько, насколько это в принципе было возможно. А потому и сейчас не хотел проводить какие-либо параллели, скорее всего потому, что считал, что они не существуют, и продиктованы лишь его собственными проблемами, которые одним словом можно было назвать - память.

- Вот так просто? - чуть улыбаясь, Исаак внимательно посмотрел на женщину, пытаясь понять, шутка ли это, игра или она сейчас предельно честна и откровенна. - Что ж, поверьте, претензий у меня нет, - и это было чистой правдой. Учитывая все, что произошло несколько минут назад, было бы глупо высказывать хоть какие-то претензии. Да, Ковач мог бы позаботиться о себе, и порталом бы воспользовался, будь это единственной и самой крайней мерой, опять же, ради спасения собственной жизни, как уже было сказано ранее.  Но с какой стати он должен быть возмущен поведением Джиневры, если, по сути, именно вышеописанное она и совершила. Пожалуй, он должен быть ей даже в некотором роде благодарен. Учитывая изначальный спор из-за диадемы, ей логичнее было бы сбежать в одиночку. А вот почему она этого не сделала? Этот вопрос мужчину сейчас интересовал даже больше, чем то, где они собственно находятся.

Ковач прошел к шкафу, на который указала Каннингем, придирчиво рассматривая его содержимое. - Красное полусухое? - он повертел в руках бутылку. Хорошее и старое испанское вино, пожалуй, выбор был очевиден. Особенно после ненавистного шампанского в аукционном доме. - Прошу, - Ковач протянул Джиневре наполненный бокал, - И все же, Вы обещали мне историю.  - и диадему, да. Но складывалось впечатление, что теперь они уже особо и не спешили никуда. А Исааку внезапно стало весьма и весьма интересно, зачем же ей так сильно понадобилась эта вещь, и еще некоторое количество вопросов, что все еще волновали. Но... пусть все идет по порядку, не так ли?

Вино и правда было прекрасным, отрицать это смог бы разве что человек, напрочь лишенный хоть каких-то вкусовых рецепторов. Поразительно, но сейчас Ковач чувствовал себя совершенно спокойно. Хотя чисто логически, обстановка не должна была располагать к столь вопиющему и безмятежному спокойствию.

Теперь пришла его очередь внимательно следить за каждым движением женщины. За тем, как тонкие пальцы сжимаются на хрупком стекле винного бокала, как едва колышется насыщенный напиток, обволакивая стенки своего сосуда, как она осторожно, после небольшого глотка, отставляет его в сторону. Как на губах на некоторое мгновение играет легкая улыбка.

Исаак не спешил забирать со стола оставленную там диадему, обратившись в слух, и все также следя за каждым шагом Джиневры, при этом вслушиваясь в произносимую речь. История и правда была проста. К тому же интуиция подсказывала Ковачу, что лжи в словах ведьмы не было и в помине. Мужчина продолжал держать в руках бокал, периодически делая небольшие глотки вина, приятным теплом разливающимся по горлу. – Маги сожгли себе подобного? – Исаак в несколько удивленном жесте вскинутой вверх брови, посмотрел на собеседницу, - Видимо, и правда слишком сильно боялся, - обычаи средневековья казались теперь, в веке двадцатом, воистину варварскими, лишенными всяких намеков на гуманизм, без малейших попыток понять чужую природу, и принять тот факт, что не все люди, живущие на этой огромной планете, совершенно одинаковы, и обладают идентичным набором способностей и умений. Да и не все они люди, собственно. Хотя в данном случае говорить о времени было бы глупо. Хотя бы потому что человеку свойственно бояться и ненавидеть тех, кто хоть чем-то от них отличается. И если с цветом кожи и разрезом глаз еще хоть как-то научились мириться, пусть далеко не все, то с такими существенными различиями, как между людьми и магами – очень вряд ли. Узнай сейчас широкая общественность об их существовании, даже в таких передовых странах как Соединенные штаты или та же Великобритания, развернулась бы самая настоящая охота на ведьм. И старые инквизиторы католической церкви со всем своим арсеналом пыточных средств показались бы просто-напросто детским лепетом.

Исаак не противился тому, что Джиневра извлекла из диадемы один небольшой камешек специальным инструментом. В конце концов, никто и не говорил, что за столько лет эта вещица должна была дожить в полной целости и сохранности.  – Благодарю, мисс Каннингем, - он учтиво кивнул женщине, ненадолго задержав на ней взгляд, после чего коснулся диадемы, повертел ее в руке, убирая во внутренний карман пиджака.  – Но позвольте узнать, - мужчина вновь поднял бокал, едва касаясь вина губами, - Зачем Вам это нужно? Освободить ее? Получить что-то взамен? – ему и правда было интересно, в противном случае, Ковач бы уже направлялся к выходу из дома, который, к слову, находился неизвестно где. Но что-то продолжало держать его на месте, вероятнее всего интерес, как к самой этой истории, обернувшейся каким-то воистину шпионским сюжетом, так и к его главной героине в целом.