Все эти события личного характера вынудили Роберта отодвинуть еще один важный лично для него пласт на второй план. Не то, чтобы мужчина ни разу не вспоминал об этом после разговора с Уидоном, скорее наоборот, но все события последних дней, и переживания, с ними связанные, не оставляли в его голове свободного места на что-то еще. И если несколько дней назад, услышав наконец-то те слова, о которых практически перестал даже мечтать в последнее время, казалось, будто огромный груз разом слетел с плеч. Эмоции беззаботности, любви и какого-то нереального, всеобъемлющего счастья настолько захлестнули, как снежная лавина, накрыли мужчину с головой, что ни о чем ином он просто не мог и думать. Сейчас, когда солнце едва начинало подниматься из-за линии горизонта, он смотрел на мирно спящую рядом женщину, понимая, что поступил совершенно правильно, договорившись с двоюродной сестрой о предстоящей сегодня встрече. Потому что теперь, как никогда раньше, ему было, что терять. И было кого оберегать с двойной силой. Было странно отпускать Лору одну из дома, на работу, и все утро мужчина пытался побороть свое собственное беспокойство. Оказалось, что это сделать сложнее, чем казалось на первый взгляд. И даже аргументы о том, что она год почти уже прожила под личиной Ромейн, и он сам за это время толком не смог догадаться, действовали из рук вон плохо. И все же он не мог заставить женщину вечно сидеть дома, и без него вообще не переступать порог. Роберт этого не хотел, и к тому же понимал, что это было в корне неправильно, и даже жестоко. Так что неплохо было бы хотя бы в музей отпускать Лору со спокойным сердцем.

До момента, когда должна была приехать Магда, Эстервуду было чем заняться. Раз уж он не планировал сегодня появляться в больнице, было бы неплохо покопаться в почти заброшенных статьях, которые, если бы Роберт не заставил их, образно говоря, покрыться толстым слоем пыли, давно уже можно было бы отдавать в печать. За научной работой зато время летело незаметно, и часть намеченного мужчина даже успел закончить, когда пришло время спускаться вниз и встречать сестру.

Они с Магдой Эстервуд не общались много лет, до того момента, как сам мужчина в 2011 вернулся обратно в Аркхем. Только тогда они возобновило общение, прерванное отъездом в Нью-Йорк в далеком детстве. Впрочем, насколько Роберт мог знать, Магдалина тоже не находилась здесь безвылазно. После смерти Вероники, она осталась единственным из семьи Эстервудов, с кем он поддерживал общение. Да собственно больше и не с кем было. С дядюшкой у Роберта общение и не начиналось, за исключением необходимого официоза. А теперь и не начнется и подавно, по крайней мере в мирном ключе.  – Магда! – мужчина резко развернулся на сто восемьдесят градусов, успев краем глаза захватить стремительно закрывающийся портал за своей спиной. – Я все равно рад тебя видеть, - коротко обняв двоюродную сестру, Эстервуд сделал шаг назад. Он вообще был законченным кинестиком, ему важны были все эти рукопожатия, объятия, касания, достаточно того, что в каком бы музее, к примеру, не находился мужчина, его всегда расстраивал запрет прикасаться к экспонатам, потому что совсем иначе можно воспринимать скульптуру, если чувствовать холод старинного мрамора кожей, к примеру.

Но шутки хорошо было бы отставить сейчас в другую сторону. Слишком серьезен и неприятен был повод этой встречи. – Хочешь что-нибудь? Чай, кофе, покрепче? – они прошли вглубь гостиной, к креслам, стоящим подле большого панорамного окна. Окончательно обосновавшись в бывшем родительском доме, Роберт со временем значительно его переделал, перестроил пусть и не собственными руками, но на современный лад. И вот эти вот огромный окна во всю стену были особой гордостью, особенно если учесть, что дома окружал не самый регулярный сад, и наблюдать отсюда за буйной растительностью было одно удовольствие. – Магда, тебе знаком некий Уидон? Долгие годы работавший на… твоего отца? – ныне покойный, правда это мужчина пока не произнес вслух, - О котором я и хотел поговорить.

- Слегка? – деланное удивление на лице мужчины не заставило себя долго ждать, - Ну, хотя бы не в ширь, - он рассмеялся. Когда он видел Магду еще в далеком детстве, до их с матерью отъезда в Нью-Йорк, она казалась Роберту взрослой, куда взрослее, чем он сам, но сейчас границы стерлись, много лет прошло, и жест двоюродной сестры казался одновременно и смешным, и ностальгическим.

Эстервуду нравилось, что она понимала практически с полуслова. Ибо и правда, разговор предстоял тяжелым. Наверное, именно поэтому вскоре в руках Магды появился бокал с вином, а в его – с коньяком. Роберт не знал всех нюансов, но имел общее представление об отношениях сестры с ее отцом. – О нем. К сожалению, - мужчина сдержанно кивнул, на некоторое время замолкая, устремляя взгляд в окно, на голые ветви деревьев в саду.

- Он приходил ко мне. Сам. Уидон, я имею в виду, - Роберт развернулся, чтобы восстановить зрительный контакт с сестрой. Мужчина не знал, как именно Магда отреагирует на все эти новости. Удивят ли они ее, или же напротив, лишь подтвердят какие-то ее личные догадки о сущности Ардена Эстервуда. Но поделиться Роберту было больше не с кем. И он искал сейчас в Магде не только благодарного слушателя, готового внимать как информации, так и его личным переживаниям. Но и некого соратника. Потому что оставлять все как есть теперь мужчина уж точно не мог.
- Он пришел ко мне в больницу, - Роберт откинулся на спинку кресла, все также не сводя взгляда с лица сестры, - И рассказал мне вещи, которые, честно говоря, немного выбили меня из колеи. Но, знаешь, я склонен ему верить. – мужчина повертел в руках бокал, все сделал пару небольших глотков, и лишь потом продолжил, - Потому что его слова стоили ему жизни, - это неприятно было вспоминать, но все еще необходимо. – Эта информация была защищена проклятьем, я хотел ему помочь, но, к сожалению не вышло, - ненадолго Эстервуд отвел взгляд, но вскоре набрался сил, чтобы продолжать, - Магда, ты знаешь как умерли мои родители?

Роберт так долго пытался сложить этот паззл, и наконец-то получив недостающий элемент, теперь буквально не знал, что с ним делать. Наверное, он хотел от Магды уже даже не поддержки, а куда более – мудрого совета.

- Я всегда считал, что это была болезнь. Странная и неизлечимая. И, что наиболее странно, совершенно одинаковая, а это спустя столько лет, - слишком много совпадений, и это и раньше не давало мужчине покоя, - Моя мать после смерти отца буквально бежала из Аркхема, ты, наверное, помнишь насколько спешно мы уезжали? – Эстервуд и сам помнил, Вероника тогда толком ничего не объясняла сыну, считая его еще слишком маленьким, - По этой же причине она и вернулась сюда несколько лет назад. Она либо знала, либо догадывалась, но толком не успела ничего рассказать, - Роберт вздохнул. Боль утраты давно улеглась, оставив лишь легкий шлейф, искоренить который невозможно. Не важно сколько лет ребенку, потеря родителей всегда будет горем. – Но рассказал Уидон. Их убил Арден. – он намеренно не стал произносить слов «твой отец», тем самым отсекая любую, даже косвенную причастность Магды к деяниям ее родителя, - И отца, и мать. Одним и тем же проклятьем.

- Мне вообще думать на эту тему удается с трудом, - Роберт поморщился, делая очередной глоток, и все же отставляя бокал. Наверное, если бы он имел стойкую никотиновую зависимость, сейчас было бы здорово выкурить сигарету-другую, но такой привычки у Эстервуда не имелось, и он пока еще был отнюдь не в том состоянии, чтобы начинать привыкать. - Я мало что понимаю, Магда, и еще меньше знаю. В том числе и об отношениях внутри нашей большой семьи, - Роберт большую часть своей жизни прожил в отрыве от всех своих родственников, за исключением матери, что всегда была с ним рядом. Как выяснялось теперь - она на очень многое пошла, чтобы уберечь единственного ребенка. Но чего пытался добиться Арден - этого мужчина не знал, и совершенно терялся в предположениях. И почему-то Роберту казалось, что никто другой кроме Магды, не сможет помочь ему разобраться во всех этих кошмарных хитросплетениях.

- Магда, - Эстервуд тяжело вздохнул, разворачиваясь в кресле так, чтобы максимально хорошо видеть свою сестру, - Пойми, я не хочу как-то очернить Ардена, - при этом, правда, так и не может называть его словосочетанием "твой отец", интуитивно проводя границу между дядей и сестрой, - Это лишь то, что мне успел рассказать человек, много лет бывший при Ардене. И то, что знаю я сам по словам моей матери, - Роберт отвел взгляд, будто бы раздумывая, стоит ли вновь брать в руки бокал, все еще наполовину полный, или же алкоголь будет лишь помехой адекватным размышлениям. - И я помню, что твоя мать тяжело болела, примерно в то же самое время. Но, послушай, разве он мог бы... - Роберт мотает головой, пытаясь то ли собрать мысли в единое целое, то ли просто как-то успокоиться.

Он, наверное, мог бы найти какое-то оправдание тем, кто посягает на чужую жизнь. Впрочем, даже не какое-то, а как показала практика последних дней, вполне логичное. Более того, это оправдание не будет никоим образом тревожить его совесть, лишь становясь поводом для радости и счастья, как бы кощунственно сие не звучало. Но насколько Эстервуд мог знать с еще своих детских времен, у Ардена и его первой супруги были весьма теплые отношения. И сам факт того, что подобная мысль сейчас посетила голову его сестры, ввергла Роберта в состояние некоего ступора. Как вообще такое может быть возможно? Как, черт побери?

Мужчина поднялся с кресла, принявшись мерить шагами комнату. Думая о том, что очень хорошо, что у Лоры нашлись дела вне дома, а Бекки и вовсе живет отдельно. Несомненно, он поделится с Элорой и информацией, и своими соображениями. С дочерью - вряд ли. Скорее всего, использует любые способы, чтобы отправить Ребекку как можно дальше от Аркхема. Но сейчас этот разговор должен был происходить так, как и происходил, лишь между ним и Магдалиной, как двумя представителями своего рода. - Магда, ты что-нибудь знаешь про сейд? - пожалуй, она могла бы уже не раз покрутить пальцем у виска, выслушивая внезапные вопросы брата. А может и нет... - Я находил упоминания об этом в записях матери, а если вспомнить откуда все мы родом... - он все же вернулся к бокалу, опустошая последний, и лишь после этого продолжив свою речь, - Я пока мало что сумел найти, но и в ее записях есть некоторые важные заметки, и в старой литературе. Если он действительно этим владеет, все плохо.

Роберт все же перестал мельтешить по гостиной. Всегда он боялся быть беспомощным, и вот снова начинал испытывать именно это чувство. Как тогда, когда не смог в силу собственной глупости, противостоять решению матери. Как тогда, когда не смог уберечь (как ему казалось) любимую женщину. Так и теперь, когда открывая завесы этих страшных тайн, рискует поставить под удар дочь и вновь обретенную супругу. Эстервуд сел в кресло, плотно сжав пальцы в замок, и какое-то время просто глядя в пустоту. - Магда, - он поворачивается к сестре, ловя ее взгляд, - Если это он, то он должен за это ответить. Пока не случилась очередная трагедия.

- Что? – Эстервуд замер, толком не моргая глядя на Магдалину, пытаясь вникнуть в смысл только что услышанного слова, тихим, холодным и вязким прозрачным туманом растекающееся сейчас по большой гостиной, пробирающееся в самые темные из-за выключенного света углы. Убить? Ни разу эта мысль, за все то время, что Роберт еще до встречи с сестрой, размышлял о возможных поступках в дальнейшем, нет, ни разу это не посещало его голову. Смог бы он вершить правосудие своими собственными руками? Страшное, но, вероятно, справедливое правосудие? Стоили ли жизни отца и матери, несчастного Уидона, возможно, его родной тети, и, что не  исключено, других, пока что неизвестных им людей, жизни лишь одного? Есть ли вообще цена у человеческой жизни? Такая цена, которую можно назвать. Такая цена, которую можно измерить без допустимых погрешностей. Такая цена, которая окажется объективной, честной и соответствующей реалиям рынка? Невозможно. Мужчина помнил похороны Теодора Эстервуда. Всех этих людей в траурных одеяниях, в том числе и родного дядю. Он помнил слезы матери, сильно сжимающей его тогда еще совсем маленькую руку, помнил, как она пыталась держаться, насильно выпрямляя спину, плотно сжимая губы в одну горизонтальную нитку. Помнил, как спешно она собирала вещи, пытаясь изо всех сил делать вид, только ради самого Роберта, что все в порядке, что она не переживает и не волнуется, в таком авральном режиме навсегда покидая их дом. Эстервуд помнил, как хоронил саму Веронику. Сильную и здоровую женщину, сильную чародейку, сгоревшую от неизвестного недуга за считанные дни. Он уже был достаточно взрослым в этот момент, но разве возникало в его голове, хоть на мгновение, желание ответить одной смертью за другую? Нет, не возникало. Возможно лишь потому, что он просто не предполагал, что второй раз в жизни хоронит близкого человека, не просто умершего, но действительно убитого? А потом умерла Лора. По крайней мере тогда он считал именно так, и не было ни единого повода усомниться в правдивости ее кончины. И сейчас, откидываясь на спинку кресла, и косо посматривая на опустевший бокал, но все же не пытаясь вновь наполнить его алкоголем, мужчина внезапно понимает, что если бы все это было тогда по-настоящему, если бы на момент того воистину страшного декабрьского дня он вдруг узнал, что виновником смерти Блэр является другой человек – он желал бы ему самой страшной, самой мучительной смерти. И еще более неистово желал бы свершить сей приговор своими руками. Эмоции. Аффект. Но даже он был правдив. Но сейчас, вслушиваясь в одно это слово, произнесенное Магдой, Роберт понимает – нет. Не убить. Этого он желать не мог. Он все еще оставался человеком, несмотря на ту информацию, что никак не хотела упорядоченно и спокойно укладываться в его голове.

- Нет, - он отрицательно помотал головой, - Нет, нет.  – он устало потер виски, на несколько секунд прикрыв глаза, - Убийство – это не справедливое наказание. Насколько я знаю, у Ковена есть другие способы. – мог догадываться, ибо мало общего имел с Ковеном Прилива, учитывая то, сколько лет он прожил вдали от Аркхема и всех его магических перипетий. А он все же посвятил себя спасению чужих жизней, а не их отнятию. И это понимание было в мужчине как никогда твердым и сильным. – Нам нужны доказательства, Магда, а не слепая месть, - велико было желание снова подняться на ноги, и приняться ходить по периметру гостиной, но интуиция подсказывала Эстервуду, что сестра в таком случае просто запустит бокалом ему в голову, если не чем потяжелее и посильнее, если он вновь своими хождениями начнет действовать ей на нервы.

- И ты права, - как бы кощунственно это не звучало, - Единственное наше доказательство мертво. Он и правда поторопился. – Роберту было жаль Уидона. Жаль человека, столько лет жившего в страхе от шантажа, боясь за жизни и здоровье своих родных. Он понимал этот страх. – Значит мы должны искать другие. – мужчина выпрямился, все еще сидя в кресле, и в итоге все-таки плеснул себе еще коньяка в бокал, в один глоток осушая половину, - И у тебя, и у меня есть семьи. Я не знаю, что и в какой момент может прийти этому человеку в голову, чтобы просто продолжать делать вид, что мы ничего не знаем и не понимаем, - он вздохнул.

- Если Арден и правда использовал сейд, - мужчина все же поднялся, попросив сестру подождать его одну минуту, и весьма быстро вернулся обратно в гостиную, неся в руках дневник Вероники. – Посмотри, может ты поймешь больше, - он протянул тетрадь Магдалине, после чего продолжил, - Так вот. Если он использовал сейд, то наверняка должны быть какие-то методы, которые могут помочь это доказать. Артефакты какие-нибудь, ритуалы, хоть что-то, - отчасти им повезло, они обучались в совершенно различных магических течениях, скажем так, а значит могли в своих знаниях охватить больше, значительно больше, - Если мы это что-то узнаем, то сможем получить точные доказательства. Сложно будет отрицать, что с помощью столь редкой магии, которой уже много-много лет даже на родине никто толком не владеет, воспользовался с таким большим временным интервалом кто-то другой здесь, в Аркхеме. Кто-то другой, кроме него. Понимаешь? –он наконец-то снова сел, развернувшись лицом к сестре, - Надо просто найти способ это доказать. А для этого, - внезапная мысль словно игла пронзила виски, заставив Эстервуда резко умолкнуть, пытаясь понять, виноват в этой мысли коньяк, или же она и правда имеет свое рациональное зерно, - Для этого надо найти того, кто до сих пор этот сейд практикует. Ты когда-нибудь бывала в Исландии?

- Гений зачастую граничит с безумием, - мужчина пожал плечами, протягивая руку к бокалу с коньяком, повертел его в пальцах, но так и не притронувшись к напитку, поставил обратно. Все это было тяжело для Эстервуда, впрочем, вероятно для Магды это было еще тяжелее. В конце концов, Арден был ее отцом, и Роберт вряд ли мог представить тот шквал противоречивых чувств, что вполне вероятно бушевал у сестры в душе. Мужчина не представлял, где Арден мог всему этому научиться. Все, что Роберт смог узнать о сейде, так это то, что магия эта настолько древняя, что крайне сомнительно, что найдется вокруг много из ныне живущих, кто хорошо о ней не просто осведомлен, но и умеет пользоваться в должной мере, чтобы учить других. Все это больше походило на какое-то сумашествие, нежели на разговор двух взрослых и здравомыслящих людей. Однако липкий страх подступал все ближе, все сильнее давал о себе знать. Ведь если Арден смог справиться с таким количеством действительно сильных магов, что ему стоит повторить это. Нет, за себя Роберт не боялся. И даже не потому, что был безумно уверен в своих исключительных магических способностях, да и куда там – он был действительно прекрасным целителем, достаточно сведущим в ритуалистике, но вряд ли ему было что по-настоящему противопоставить сейду, о котором мужчина знал слишком и слишком мало. Нет, страх его был вовсе не за самого себя, но за Лору и Ребекку. За тех, кто самолично не ввязывался во всю эту историю, и кто может запросто пострадать от рук Ардена Эстервуда.

- Ну да, не припомню, чтобы у меня была склонность тянуть котов… - Роберт усмехнулся, махнув рукой, - Ладно. Я считаю, что нам надо совершить небольшое путешествие к дальним родственникам. Где, если не в Исландии, могут жить те, кто сможет пролить свет на все это… дерьмо? – отчего-то сейчас стесняться в выражениях не хотелось совершенно, - Часть нашей семьи тогда не эммигрировала в штаты, так и оставшись на родине. И я хочу поговорить с их потомками. Есть шанс, что там мы найдем какую-то стоящую информацию. Ты со мной? – Эстервуд конечно же не предлагал отправляться прямо сейчас, но вот ответ от сестры хотел бы услышать как можно скорее.

- Я не знаю, что потом, - он честно посмотрел женщине в глаза, - Если у нас будет достаточно доказательств, можно предоставить их ковену. Что они там делают с преступниками? – сам Роберт, как уже говорилось, рос вдалеке от Аркхема, и с порядками ковена Прилива знаком был весьма отстраненно, хоть и входил во внешний его круг с самого момента возвращения в город. – И я знаю, Магда, что порою убийство – это больше необходимость, нежели абсолютное зло, - Эстервуд замолчал, вновь забрав со стола бокал с коньяком, делая очередной большой глоток. Он все еще сомневался, а потому некоторое время молчал, взвешивая все за и против. – Я не знаю, чем это все закончится, - закончив наконец-то с коньяком, мужчина отставил пустой бокал и снова посмотрел сестре в глаза, - Но я буду рад, если ты окажешься со мной по одну сторону, - впрочем в этом он практически не сомневался, хоть и мог лишь предполагать, каково было истинное отношение Магдалины к родному отцу, - А еще мне есть, что терять. Да и тебе тоже. И именно это – те точки воздействия, как нитки у марионеток, - то ли от количество выпитого Эстервуд стал столь многословен, хотя пара бокалов коньяка вряд ли смогла бы сделать его хоть сколько-нибудь пьяным, то ли просто от желания поделиться с единственной родственницей собственными опасениями, в том числе, - Бекки далеко от Аркхема, - хотя что такое для мага «далеко», собственно, - А… - Роберт запнулся, пытаясь наиболее адекватно сформулировать следующую мысль.

- Я просто хочу, чтобы если вдруг ты узнаешь что-то необычное, чтобы это не застало тебя врасплох, рах уж мы действуем сообща, - он кивнул, словно в подтверждение своих собственных мыслей, вновь переводя взгляд на сестру. О таких вещах говорить было сложно, но Эстервуд счел это необходимым. А значит отступать было бы глупо. И он начал рассказывать. Пусть кратко, не вдаваясь в подробности, хотя казалось, что он помнит каждый прожитый день, если это было хотя бы косвенно связано с Элорой. И о их долгой дружбе, и о договоренности Вероники с Фейнами, и о их дальнейших жизнях, и о том, какой на самом деле была его законная супруга Ромейн, и из-за чего в итоге с ней все это и случилось.  – Знаю, тебе это может показаться странным. Но я считаю, что ты должна была это знать. И сохранить в тайне, хотя бы пока.