Руки все еще болят, порезы слишком глубокие. Магия смогла закрыть их, остановить кровь, но не до конца залечить, потому что наспех и без должного внимания. Но даже это не помогает отвлечься от того, что он сделал. Кэм проходит в комнату, скидывая на пол рюкзак, тут же раскрывает окно, чтобы трясущимися руками вытащить из пачки сигарету. Плевать, если мать узнает, что он курит прямо в доме. Ему это необходимо. — Блять! Но пальцы не слушаются и, бросив сломанную сигарету в окно, Кэм отходит, скидывая с плеч лямки заляпанного его собственной кровью комбинезона. Слишком слаб, слишком много крови понадобилось. Элай предупреждал, что для поднятия человека нужно много крови, предупреждал, чтобы он даже не пытался делать это один, потому что знал только теорию, а этого чертовски мало. Одних заклинаний не достаточно без практики. Но что им оставалось делать? Оставить как есть и вызвать копов? Нет, если Кэмерон мог помочь то должен был попробовать, даже если ценой собственного здоровья.

Он плохо помнил, как они добрались домой. Кажется, Нил и Уинни довели его, пряча перепачканную в крови одежду своими телами. К счастью, это хэллоуин, и никто особо не обратил внимания на троицу подростков, которые очень заморочились с костюмами. Кто обратит внимание на то, что красный джинсовый комбинезон покрыт бурыми пятнами крови, а футболку вообще проще будет выбросить, чем отстирать.

Все что помнит Кэм, это худое плечо брата, на котором лежала его ладонь, его рука на пояснице и то как бережно и осторожно они вели старшего к дому. — Спасибо, — выдавливает Фонтейн, глянув на младшего, что вошёл следом за ним. Он благодарил за все сразу. И за помощь и поддержку, без него Кэм не справился бы никогда. И за то, что снова Нилу пришлось лечить его руки. Но в этот раз он резал их не потому что хотел навредить себе. — Я сделал это, — едва слышно произносит парень, опускаясь на кровать. Руки трясутся и болят, в теле такая слабость, что кажется ещё немного и он просто упадёт. — Сделал, — снова шепчет парень, упираясь локтями в колени, и закрывает лицо руками, но тут же шипит, задевая перерезанные от запястья до локтя предплечья. Если и от этих останутся шрамы, то Кэмерон смело может начать делать засечки на книжной полке по количеству этих самых шрамов на его теле.

— Прости, что все так вышло, — снова смотрит на Нильса, ищет в его глазах разочарование. Ведь он обещал им вечеринку и веселье, обещал, что они просто отдохнуть и развеяться, но все пошло не так. Кажется, у Кэмерона все идет не так, это уже карма или судьба, или черт его разберет что ещё. — Я думал, что будет обычная вечеринка, как в тех дурацких фильмах.

Сжимает и разжимает пальцы в кулаки, чтобы вернуть хоть часть моторики. Вздрагивает, чувствуя прикосновение к плечу и поднимает глаза на брата, тут же опуская голову и утыкаясь лбом ему в грудь. Рядом с ним тепло и спокойно. Его маленький Нильс, который оказался сильнее их всех вместе взятых даже сегодня, когда помогал Кэму, поддерживая в нем жизнь и энергию, чтобы он смог справиться с той магией, которую вызывал.

Мерный стук сердца и тёплые ладони на плечах и в волосах вселяют уверенность и спокойствие. Кэмерон тяжело и судорожно выдыхает, осторожно обнимая брата, сцепив руки на пояснице. Все еще такой худой, но кажется он начал оживать. Или Кэмерон хотел видеть это, но он каждый раз радовался как ребенок, когда Нил улыбался, когда на впалых щеках появлялся румянец, когда Нил шутил, приходил к нему в комнату с ноутбуком, чтобы посмотреть какой-то фильм, или просто сидел рядом, пока Кэм заканчивал очередной проект для учебы.

— Я тебя испачкал, — он видит следы на одежде брата, но не хочет его отпускать. Еще чуть-чуть просто посидеть вот так, обнимая его. Наверное, впервые за два месяца что Нильс вернулся, Кэм позволил себе расслабиться и дать волю эмоциям и страхам, отпустив себя. Снова рваный вдох, нельзя допустить панику. У него нет сил еще и на это. — Еще секунду, дай мне секунду я и соберусь, — голос звучит приглушенно и куда-то в живот младшего Фонтейна, но Кэм не может заставить себя разжать руки и отпустить брата.

Рядом с Нилом тепло. Рядом с ним спокойно. Рядом с ним Кэм хотя бы ненадолго чувствует себя нужным кому-то. Он так привык убеждать себя в обратном, что такая забота младшего брата о нем непривычна. Нильс и раньше заботился, всегда был рядом. Солнечный мальчик, с которым хотели дружить все, а он везде ходил за старшим братом, тихим и молчаливым, странным.

Кэмерон платил ему тем же. Ему не нужны были друзья, но понял он это слишком поздно. Слишком зациклился на попытках социализироваться. И только когда действительно остался один понял, что только Нилу он был нужен любым.

— Плевать на него, — Кэм прикрывает глаза, поворачивая голову вслед за рукой брата. Ему сейчас так все равно на всех кто был в доме. На Уинни, на мать, на дядю и его одобрение. Единственный кто всегда был важен это Нил, и его слова самые правильные, самые важные. Он всегда знал, как успокоить брата, всегда умел подобрать правильное, нужное. Без его поддержки Кэм никогда ни с чем бы не справился. С его толчка он пошел в футбол, после его поддержки решил, что рисовать он все же умеет и учиться дальше в этом направлении он должен. Без Нила жизнь Кэма была совершенно пустой, но он ужасно жалел, что понял это только когда потерял его.

Мягкие касания к волосам, и напряженные плечи расслабляются. Пальцы на шее и Кэму приходится собрать все свое самообладание в кулак, чтобы не дернуться, только мурашки бегут вдоль позвоночника. — Не уходи. Никогда, — тихо шепчет парень, комкая пальцами футболку брата. Он хочет привязать его к себе, чтобы никогда не упускать из виду больше. Но тут же хватка слабнет, потому что в голове вспыхивает образ, воспоминание, которое навсегда станет для Кэма ночным кошмаром. Полные ужаса глаза брата, когда он позволил себе вольность. Он тут же разжимает пальцы, будто обжегся, но не отстраняется. Слишком приятны эти маленькие ладошки на плечах, пальцы в путающихся кудрявых волосах. И вдвойне приятно, что Нил хочет этого сам, делает это сам, без подачи кэма, без проявлений его неправильного, и, наверное, ненужного Нилу чувства. Но каждое такое прикосновение важно для Кэмерона, он запоминает их, хранит глубоко внутри себя, как единственный маячок, который все еще держит его на плаву.

Он ловит ладонь брата и прижимается к ней губами, чувствует вкус собственной крови на его коже. Он не пропадает, как бы тщательно не пытались его смыть. Это Кэм хорошо знал. Он не очень хороший целитель, даже можно сказать хреновый, не самый лучший предсказатель, но как некромант, работающий непосредственно с кровью он силен, он знает о ней если не все, то многое. В Астрале все иначе, там чувствует вкус, запах, даже цвет у нее другой, темный, страшный. Но здесь это просто красные пятна на их одежде, алые капельки, выступающие на свежих порезах, едва уловимы металлический привкус на мягкой ладони Нильса.

Под пальцами на запястье бьется пульс, слишком быстро для спокойного состояния, и Кэм снова поднимает глаза на брата, справляется с приступом паники, что снова его напугал, но Нил не отходит, не выдирает руку и не отталкивает его.

— Без тебя я бы не справился, — он улыбается, чисто и искренне, впервые за все это время. Он все еще бледный, губы все еще не приобрели привычный для них цвет, но глаза перестали быть такими напуганными и обреченными. Впрочем, это нормальное состояние Кэмерона — обреченность. Он почему-то всегда был уверен, что не переступит порог двадцати семи. Но сейчас даже не думал об этом, смотря на брата снизу вверх, рассматривая его, будто видел впервые.

— Улыбнись, пожалуйста, — не давая ему убрать руку от своего лица, просит Фонтейн, ловит удивленный взгляд. — Я ужасно скучал по твоей улыбке. Поясняет свою просьбу и радуется как ребенок, когда Нил улыбается ему и, наклонив голову, прижимается лбом к его лбу. Это их маленький момент единения, который ничто не должно нарушить. Ничто и никто.

Выпрямляет спину и смазано целует в уголок губ, будто хочет забрать эту улыбку себе, чтобы сохранить, едва касаясь кончиками пальцев острого подбородка. — Прости, — снова пугается своей несдержанности, чувствуя дрогнувшие на шее руки. — Я… не хотел пугать тебя... снова. Прости. Закусывает губу, пока взгляд мечется по лицу брата, выискивая что-то.

— Понимаю, — тихо отзывается Фонтейн, опустив глаза. Он правда понимает, но также понимает и то, что должен держать себя в руках. Всегда. Нельзя давать себе волю и пугать брата. Его чувства только его проблема, и Нильс не должен страдать из-за этого. Нельзя травмировать Нила еще больше, а, кажется, что в последнее время Кэм только этим и занимается.

Потащил на эту проклятую вечеринку, хотя он не хотел. Заставил Уинни пойти, думал, что это поможет им всем снова сблизиться. Хотя кого он обманывает, Кэм никогда не был близок девчонке Элгорт. Он вообще никогда ей не нравился. Напугал его своим побегом, заставив волноваться. Хотя обещал заботиться и всегда быть рядом. С тех пор он, конечно, держал слово, уходя из дома только в колледж, но всегда возвращался, как и обещал.

— Все в порядке, — улыбается, старается чтобы все было как прежде, все так и будет. Легко сжимает ладонь брата, и тут же отпустив, поднимается на ноги, поравнявшись с ним. — Нужно переодеться. Осторожно касается его щеки, большим пальцем приподнимая уголок губ, чтобы тот снова улыбнулся, и сам старается улыбаться как можно спокойнее. Шрам на лице мерзко пульсирует от напряжения под светлой кожей, которая на удивление почти не выделяется сейчас на бледной коже щеки.

Кэмерон отходит в сторону, стягивая с плеч лямки комбинезона, снимает футболку и бросает ее в угол комнаты, обнажая перед Нилом всю картину своих уродливых шрамов на спине и груди. — Ты останешься? — уже не просит, а почти умоляет Кэм, резко обернувшись. В глазах темнеет, его шатает, и приходится схватиться за стул, чтобы не упасть. Нужно научиться восстанавливать силы быстрее. Мать пыталась, но целитель из Кэмерона не очень хороший и очень слабый. Открывает глаза и снова видит перед собой Нила. Встревоженный взгляд, держит за локоть. Его маленький смелый мальчик. Он куда сильнее чем Кэм, хотя пережил столько, что и врагу не пожелаешь.

Он хочет, чтобы брат остался, хотя бы просто побыл рядом, потому что одному сейчас страшно. Заглянув по ту сторону, увидев слишком рано все то, что видеть не должен был, не пройдя соответствующего обучения, Кэмерон откровенно боялся и не скрывал этого. Он не может быть один сейчас. — Я пойму, если ты не… Запинается, снова улыбка, будто он прячется за ней, но улыбается искренне, хочет показать, что все нормально и если Нил не хочет, то он справится сам.

Нихрена он не справится, но Нилу лучше не знать об этом.

Где найти тот тумблер, который отключает желание обнять его, прижать к себе и никогда не отпускать, снова хотя бы на секунду ощутить мягкие губы и теплые прикосновения к плечам? Кэм знает, что это не очередная маниакальная навязчивая идея, как выучить латынь или нарисовать всех однокурсников за неделю. Нет, это серьезно. Он действительно давно любит его уже далеко не как брата.

— Я больше не... напугаю тебя. Хотел сказать «не прикоснусь», но прикусил язык, потому что не сможет сдержать именно это обещание. Он говорит тихо, заламывает пальцы. Сам царапает короткими ногтями рану на запястье, чтобы отрезвить себя. Боль всегда помогала ему чувствовать себя живым и понимать, что он находится в реальном мире. Должен быть сильным за них обоих, потому что слишком хорошо знает Нильса и скорее чувствует, чем видит, как тяжело ему дался этот вечер. — Устал? — зачем спрашивать, когда он и так все видит. Нежно, едва различимым прикосновениями лохматит кудри на затылке, оставив ладонь на шее. Чувствует под пальцами небольшой шрам. Если бы он мог убрать их все, не только те что на коже, но и те, что в душе.

Кэм подается вперед, обнимая его за плечи. Такой родной и теплый, что по голой спине бегут мурашки, а по всему телу разливается жар, будто кровь внутри горит. Он уверен, что это от ветра из раскрытого окна, а не от близости брата. — Ты не виноват, —   говорит тихо, ткнувшись носом в шею и вдыхая его запах, вторит его словам. — Уж точно не в том, что не можешь дать мне то, чего я хочу. Чуть отстраняется, взяв худое лицо в ладони, стирая со щеки пятнышки своей же крови, смотрит в глаза, будто хочет найти в них хоть намёк на то, что все не безнадёжно.

Маг послушно идет за братом, и даже вполне сносно держится на ногах. Ему приятна забота Нила, приятны его ладони на плечах и даже легкий толчок в грудь вызывает улыбку. Фонтейн падает на спину, закрывая глаза и блаженно выдыхая. Он мечтал об этом с того момента, как они вышли из дома Дерека. Но держался, собрав всю свою волю и остатки сил в кулак.

Вот так они часто лежат рядом, соприкасаясь плечами. Смотрят какой-нибудь фильм, или что-то обсуждают, или просто молчат, пока кто-то один не заснет на плече другого. Также Нильс поворачивает к нему голову и смотрит в глаза. Будто ничего не происходит вокруг них, и они оба все те же мальчишки, которые не могут друг без друга и дня провести.

— Не буду, — не обещает, но попробует, правда, попробует. Ради Нильса, ради самого себя. Его будущее и так нераздельно связано с бесконечным терзанием собственного тела, и Кэм должен научиться хотя бы намеренно не вредить себе. Он просто не знает как еще заглушить то страшное чувство бесконечного одиночества, которое порой накатывает на него, и хочется не просто немного поддеть кожу, а распороть себе живот на манер самураев, и медленно умирать в луже собственной крови. Но ради Нила он будет держаться и совладает с собой.

Неосознанно поворачивает голову вслед за ускользающим поцелуем, таким быстрым и почти незаметным. Он поднимает ее на уровень глаза, смотрит туда, где все еще горит его прикосновение, и накрывает ладонью разорванные ногтями порезы. Сил почти нет, но Кэм собирает все, что может, чтобы запечатать царапины. Магия очень медленно, будто нехотя, струится сквозь пальцы, запечатывая царапины. Он почти израсходовал все свои ресурсы сегодня, как и Нильс. Они оба.

Кэм поворачивается на бок, подвигаясь ближе к брату, молча отвечая на его вопрос. Разве он сможет когда-нибудь прогнать его? Они будто вернулись с поля битвы, оба без сил, оба вымотаны настолько что любое движение дается с трудом, но он не может удержаться и осторожно обводит кончиками пальцев брови Нила, тонкий нос, линию челюсти, касается губ, задержавшись на них дольше чем хотелось бы, очерчивает большим пальцем контур, вспоминая какие они по ощущениям, как приятно целовать Нила, и как хорошо и спокойно просто быть рядом с ним.

— Закрой глаза, — почти шепчет Кэмерон, двигаясь еще ближе. — Представь, что рядом с тобой тот, кого ты хочешь видеть больше всего на свете, — пальцы продолжают свой путь ниже, задерживаясь на шее, чтобы обвести бледные шрамы. Ждет что вот сейчас брат снова вздрогнет, отскочит от него, но он лишь неровно дышит и сжимает его вторую руку. — Тот, чьи прикосновения дарят покой, — обводит кожу на границе ворота футболки и кладет ладонь на грудь, чувствуя как часто бьется сердце. — Тот, с кем тебе не страшно. Он говорил не о себе, потому что знал, что пугает Нила, хотя они все равно тянутся друг к другу. Но наверняка есть такой человек для его младшего брата, может быть, это Уиннифред. — Тот, или та, кому ты доверяешь, — он говорит у самого уха, едва не прикасаясь губами к коже. Опускает ладонь вниз по худому животу, проводит пальцами по бедру, запретив себе нарушать им самим расставленные границы. Шрамы, ожоги. Все эти отметины на теле брата делают ему физически больно. У него у самого их достаточно, но каждую рану Нила, Кэм воспринимает как свою собственную.

— Представь этого человека рядом с собой, — согретая кожей Нильса ладонь ложится на бедро и больше не двигается, выжидает, просит разрешения. — Что бы ты сделал? — спрашивает Кэм, проводит кончиком носа за ухом младшего, едва мазнув губами по бледной коже.