[indent] Иногда Уиннифред жалела, что комната её не на первом этаже. Это бы многое упростило. Конечно, ей и так не приходилось изобретать сложные планы как выбраться на улицу незамеченной, не приходилось ползать по карнизам или скатываться по крыше, что бы потом неловко приземлится на все четыре лапы и тут же переломать их. В жизни Уинни всё было намного проще и для того, что бы ночью уйти из дома ей требовалось просто преодолеть небольшой коридор, лестницу, гостиную, холл и вот она заветная дверь на улицу. Вот только бы ещё не скрипела дурацкая лестница и всё бы было проще простого. О том, как она будет возвращаться конечно же подумает завтра. Или даже после завтра. Отец конечно же разозлиться, что она опять пропала на на несколько дней, устроит многочасовую лекцию на тему неприемлемости подобного поведения, напомнит, что ей нужно больше времени тратить на себя и обучение, она уже взрослая девочка, он же может с ней заниматься и вообще это неприемлемо, неправильно и просто возмутительно, она же оборотень, человек, что превращается в зверя, а не зверь, что превращается в человека, нужно уметь себя контролировать и ставить человеческое сознание выше медвежьего разума. Конечно в его словах была доля здравого смысла и все эти лекции она уже прекрасно знала наизусть и все они проходили совершенно в молоко. Интересно, Ричард хоть сам понимал насколько попусту распыляется перед девчонкой, которую признал дочерью? Наверняка понимал, но поделать с собой ничего не мог, ему просто было нужно каждый раз снова и снова проговаривать ей это, точно так же как и ей снова и снова нужно было просто уходить. Оставалось только благодарить высшие силы, за то, что новообретенный родитель ни разу не додумался проследить за дочуркой, предпочитая списывать её частые вылазки на дурную привычку проводить в лесу ночи, а иногда и целые дни. Думать о том, что будет если вскроется правда Уинни не хотела. Хотя не исключала надежды на то, что если она просто честно всё расскажет, то никто её не съест и на цепь не посадит, всё обойдется очередными лекциями и... И она не знала чем ещё, но всё ещё предпочитала не рисковать, оставляя часть своей жизни исключительно своей, то ли из недоверия к новой "семье" то ли из страха опять потерять всё сразу.
[indent] Предательница- лестница, ехидно скрипит затертым деревом, будто бы насмехается над ней. Смех этот разлетается по дому и на секунды Уиннифред замирает прислушиваясь и молясь всем возможным богам, что бы никто не проснулся. Выжидает пол минуты и только убедившись, что тишина сковывающая особняк больше ничем не потревожена решается идти дальше. Входная дверь молчаливо ухает ей в след. На улице прохладно, но ей даже нравиться. Ночная сырость приятно оседает на коже свежестью и успокаивает разбередившиеся мысли. Всё будет хорошо, она конечно же всё делает правильно. Она хорошая девочка. Кроссовки промокают почти мгновенно, слишком заношенные, да и не по погоде легкие. Уиннифред плотнее кутается в куртку, что явно на пару размеров больше чем нужно и стремительно удаляется от дома всё дальше. Конечно же можно было бы воспользоваться медвежьими тропами и срезать дорогу через лес, но вопреки мнению отца в последнее время опрокидываться на четыре лапы ей хочется всё меньше. Тем более, когда погода такая хорошая и ничего ведь не случиться если она прогуляется лишние двадцать минут?
[indent] Особняк Фонтейнов находиться почти в лесу и обычно всю дорогу по редкому пролеску она чувствует себя в безопасности. Это её территория и её место, тут она знает каждое деревце и каждый изгиб дорожки. Но на этот раз что-то не так. Она ощущает это звериным нутром, что урчит и выкручивает желудок, что мурашками разбегается по загривку. Уиннифред чует на себе чужой взгляд. Она уже знает, что стоит ей выйти на более обжитую людьми территорию города и она сможет вывести преследователя на свет, а там уже и разберётся, что будет с ним делать. Просто припугнёт или же оставит булькать кровью в ближайшем темном переулке.

[indent] Девчачий голос неприятно режет слух.
Черт.
[indent] Она ожидала чего-то совсем другого. Не чего-то конкретного, но точно не бледную словно призрак девчонку, что недавно поселилась в слишком огромном особняке Фонтейнов. Кто она, что забыла в этом, больше похожем на склеп, доме? Уиннифред никогда не забивала себе голову чужой жизнью и жизнью соседей. Все кому не посчастливилось поселиться под этой крышей так или иначе уважали чужое пространство, позволяя каждому вариться в пучине собственных страстей. Возможность и дальше путаться в цепких вампирских силках и никому не объясняться подкупала и постоянно толкала её идти дальше. Быть смелее. Забывать про осторожность. - Что ты будешь делать если тебя поймают? - Меня не поймают. Собственная глупость казалась уверенностью тогда, сейчас же это не более чем подростковая наивность. Поймать могут кого угодно, но не её. Ага, скажи это Лете, что с такой жадностью и требовательностью сейчас сверлит взглядом. Её же как-то так зовут?
- Я... - ей стоило придумать хотя бы какое-то подобие оправдания на случай если застукают, - я не тороплюсь, - ложь, если она придет слишком поздно Оуэн разозлиться, если вообще не придет, то просто больше не пустит её на порог. Наверно. Ей так кажется. - Мне просто надо, меня ждут.
[indent] Что говорить? Как себя вести? Можно ли просто послать эту девчонку? Или ей можно доверить хоть самую каплю полуправды? Уиннифред не знает о лете ровным счетом ничего. Вроде как невеста старшего Фонтейна или что-то типа того. Отец от неё вроде бы не в восторге. Вот только ни дела Элайя, ни дела Рика её особо не волновали. А вот они свои носы засунуть в её жизнь так и норовили, особенно Рик. Он точно будет "рад" узнать, что его ненаглядное дитятко сваливает по ночам в примерно неизвестном направлении.
Черт, она тратит драгоценное время в пустую.
- Тебе со мной нельзя. - Поворачивается всем корпусом, чуть подается вперед, жадно втягивает воздух носом. Лета маленькая, легкая, мягкая, хрупкая. Совсем не сложно представить, как ломаются её кости под тяжестью медвежьей туши. Нет, так нельзя. Так они точно узнают. Они не выпустят её из дома после такого. Или еще хуже - запрут в клетке. Убивать людей не самая лучшая идея, даже Он так говорит. Фонтейны точно будут не в восторге если кутенок их домашнего зверька притащит домой труп несостоявшейся невестки. Уинни переминается с ноги на ногу, совершенно не понимая, что делать. - Не говори им ничего. Пожалуйста.
[indent] Если в этом мире есть какая-та молитва или заклинание, что бы отделаться от заскучавшей преследовательницы, да так, что бы она потом не растрепала это всё своему ненаглядному, то Уинни точно не помешало бы её выучить. Сейчас же, она не могла даже похвастаться знанием банального "Отче наш". Не то что бы имела что-то против религии, просто знаете, медведи не особо верят в бога и всё такое.
Уиннифред отступает, один мягкий шаг назад, пол оборота... Лета же не побежит за ней следом? А если даже и побежит, то точно не поспеет за крепким взрослым зверем.
[indent] В темноте леса она слышит шум. Шелест листьев, будто бы шорох ветра, перекликивание ночных птиц. Всё как обычно и при этом абсолютно не правильно. Зверь чует запах чего-то, кого-то другого.
Уинни резко поворачивается на пятках и жадно втягивает воздух ища подсказки в запахах. Бесполезно. Сердце подкатывает к горлу. Дыхание становится глубже. Зверь просится наружу и хочет убежать.
- Кого ты за собой привела?! - Внезапно громко, смело. Почти рычащи.

...делай, что хочешь.
[indent] Лета раздражающая, навязчивая, она лезет не в своё дело и делает вид, будто это совершенно нормально. Уиннифред хочет её оттолкнуть, но уже через мгновения совершенно не думает о наглой девчонке, что лисьим хвостом увязалась за ней от самого дома и теперь ворохом желтой листвы, что гонит ветер, мелькает тот тут то там, отдавая прелым теплом, переспелыми яблоками, трухлявой корой, сырой плесенью, вязким болотом, пеплом, пылью, плавленным воздухом... Это запах не Леты. Уиннифред щетинится и рычит куда-то в пустоту убого обнажая человеческие зубы, не обращая внимания на спазмы боли, что ломают ей пальцы, позволяя зверю высунуть наружу если не морду, то хотя бы когтистые лапы. Она не хочет нападать, но уже готова защищаться, невозможность побега скребётся холодным ощущением по горлу и сжимает запястья. Уинни будто бы вся сжимается за секунды до того, как липкое, гадкое предупреждение, что должно погнать перепуганных жертв на встречу собственной смерти и не позволить вырваться из когтистых лап обрушивается на них.
Ей бы хотя бы несоклько минут, даже не раздеваясь, скрючиться на земле в позе противоречащей всему человеческому естеству, вывернуть себя наружу и встать с земли уже такой большой и сильной. Но нескольких минут конечно же нет. Существо приближается к своей добыче, уже совершенно уверенное в легкой охоте, оно не скрывает своих намерений, скалит зубы, капает вязкой слюной на землю и будто бы топчется в нетерпении. Уиннифред жадно втягивает воздух, отчетливее оттискивая в памяти уродливые узоры запаха этого странного зверя. В том, что существо перед ними зверь она не сомневается ни на секунду, им не движет ни высокая цель, не мораль, ни нравственность, только голые инстинкты и желания которыми оно руководствуется. Элгорт могла это понять, но это же сковывало и оставляло на месте. Не в коем случае не желание помочь нахалке, что помешала её ночному побегу, а четкое понимание непредсказуемости чужого существа.
Уинни не знает чует ли это существо так же остро как она.
Уинни не уверена, что это даст им фору.
Уинни срывается с места одновременно с монстром и всё на что она рассчитывает это секундное замешательство хищника, что не может выбрать добычу полегче. Хотя выбор его видимо был не так уж и сложен. Безобидная девчонка или наглая ведьма, что уже отхлестала по морде зловонной магией? За её спиной клацают зубы, а волосы обдаёт слюной. Взгляд медведя уже прикован исключительно к хищнику, выкидывая Лету куда-то за уголки глаз и от этого воспоминает Уиннифред о ней когда девушка пятясь уже врезается в неё и воздух вокруг начинает плавиться от магии. Лицо оборотня едва слышно хрустит, меняя форму, ещё не совсем медведь, но уже точно не человек, это происходит уже на ходу и скорее мешает, сводит мышцы болью и давит горло скулящим писком. Нельзя. Быстрее. Дальше. Уиннифред уже это не контролирует, отдаваясь полностью на откуп инстинктов выживания, что ещё ни разу её не подводили. Не останавливаться. Где-то совсем рядом пробегает Лета. Уиннифред уже совершенно не думает, что эта дурная девчонка похоже хочет их просто погубить, иначе бы додумалась побежать в другую сторону. Но нет, чертова людская привычка держаться стаи. В любом случае из них двоих скорее всего выживет лишь одна - та что бегает быстрее. Ей хочется упасть, позволить мышцам беззвучно лопнуть, что бы через секунды сростись вновь, создавая уже кого-то другого. У них нет на это времени. Лес шелестит жухлой листвой, ехидно сохраняя каждый след недостаточно легких девчачьих шагов. Уинни сама не знает зачсем хватает Лету за руку и тащит куда-то в след за собой, по местам, знакомым скорее зверю, чем ей.