[indent] Это был обыкновенный день, из тысячи других, стоящих друг за другом квадратными дощечками домино, и отличались они только точками. Отдались лишь, и увидишь, какой узор-лабиринт складывает из них тот или иной человек. Сегодня набор маркировок было таков, что Грэйс непосредственно после двух пар, отпросившись с третьей, отправилась на место работы в другой корпус, здороваясь со знакомыми преподавателями и ссылаясь на чрезвычайную занятость. К счастью ли, к сожалению ли, кривить душой не приходилось -  обеденное время уже прошло, и смена преподавателя с кафедры физики уже закончилось. Тот был жутким педантом, в том числе касательно времени, а это значило только одно – не успей девушка ровно к половине второго, её ждёт неприятнейшее отчитывание. Иной раз, конечно же, мог спасти наивно-невинный взмах смоляных ресниц, обрамлявших карие глаза глубокого оттенка, но подкидывать монетку (сработает или нет) студиозусу не хотелось. 
[indent] Конечно же, о том, то сегодня вечером Самайн, он же – Хэллоуин, Грэйс и думать забыла, поскольку ей предстояло собрать в определённом порядке кипы бумаг, убрать следы проведённых экспериментов, довершить облик порядка в лаборатории. Иногда профессору внезапно казалась блестящей идея пригласить юную, но странноватую студентку на чашечку чая, и приходилось высиживать с ним ещё час-другой, а затем ссылаться на болезнь матери, чтобы слинять домой. К сожалению, душой не приходилось кривить и тут – Присцилла выглядела всё хуже и хуже с каждым днём, её лицо пугающе ссыхалось, и девушка ловила себя на постыдной мысли, что боится бросать на мать лишние взгляды. Дочерние чувства, как бы то ни хотелось девушке, в Грэйс не играли ни в какую, к счастью, желание кого-то опекать было ещё живо. Истина вообще редко выглядела приглядной.
[indent] И вот, в районе пяти часов, когда Аркхем окутало пленительной вуалью подступающих сумерек, от крупной, зловещей тени отделился миниатюрный женский силуэт, чтобы заскользить по направлению к дому. Жильё Присциллы находилось возле знаменитой в определённых кругах психушки, ну разве не символично? На повороте от парка девушка замедлилась, поднялась голову так, что ветер взметнул её густые смоляные волосы, напрочь закрывая лицо, взбивая и поднимая пряди. Днём ранее Грэйс и внимания не обратила бы на такое поведение ветра, но сейчас… сейчас в нём было что-то эдакое, порывы его были злыми, резкими, но редкими, точно издёвки зарвавшегося мальчишки. Задумываться, впрочем, особо времени не было, так что Грэйс ускорила шаг. Купить продукты на два дня вперёд и пополнить аптечку, лекарства для матери. Аванс завтра, повод для праздника!
[indent] Спустя полчаса деревянные ступеньки заскрипели приглушённо и римично под поступью лёгких ног, щёлкнул староватый (пора бы заменить, пожалуй), замок. Грэйс, одновременно стряхивая с плеч кожаную куртку, одной рукой закрывая за собой дверь, другой – стягивая карминовый шарф, осторожно позвала в пустоту:
- Мам?
[indent] Она опасалась каждый раз, переступая порог дома. Опасалась, что тот будет отмечен печатью смерти, но, легко прикасаясь к сознанию Присциллы в моменты, когда мать спала или просто не хотела отвечать по каким-то своим причинам поражённого двумя инсультами мозга, убеждалась, что она жива. Так было и сейчас -  Грэйс замерла, её узкая белая ладонь скользнула в карман джинсов, длинные пальцы сжались на часах с цепочкой. Мысли матери были похожи на улей, едва ли без вреда для себя можно было изъять какую-то часть из них, не имея соответствующего уровню и сложности вмешательства опыта. Девушка не сдержала дрожащего выдоха через разомкнутые, раскрасневшиеся на холоде губы, опустила длинные ресницы и неспешно прошла внутрь, к занавешенной спальне, пока что не спеша отдёргивать ткань.
- Мама.
[indent] Молчание.
- Присцилла.
- Бет, ты поставила чайник? Он кипел, я клянусь, полчаса как кипел.
- Присцилла, - с нажимом, но очень устало произнесла девушка, крепче сжимая ладонью занавеску. – Ты будешь кушать брокколи с куриным филе?
- Он кипел.
[indent] Попробовать стоило – иногда у Прис случались вспышки здравого сознания, как будто какая-то деталь в сложном механизме вставала на своё место. Иногда помогало лёгкое повышение тона, но сейчас… Сейчас Грэйс ничего не ответила, но направилась на кухню, снова замерев на полпути, прислушиваясь, какой странный тембр  приобретает сквозняк, протискиваясь в щель старого окна. Денег на то, чтобы поставить пластиковое окно, у Грэйс пока что не завелось.
[indent] Было во всём этом что-то… Тонкие ноздри вздрогнули. Аркхем точно замер в ожидании, огромный тёмный зверь опасался, что бережно хранимые им тайны кто-то выпотрошит в одночасье. И это опасение было всюду – в колыхании ветвей, в затянутом непроницаемо-серой пеленой небе. В пропавшей внезапно бродячей живности. Тревога нарастала, передавалась Грэйс и Присцилле, но мать, в отличие от дочери, не могла контролировать бередящие душу, непонятного происхождения эмоции.
[indent] Время плелось медленнее, чем обычно. Сварить филе было проще всего, в последнюю очередь – посолить, протушить брокколи, а после, остудив до достаточной температуры (по-другому мать есть отказывалась) кормить женщину с ложки. Терпение и невозмутимость, Грэйс. Девушка, придерживая мать за плечо, смотрела на её тускло-золотистые волосы. Терпение и невозмутимость. На острые косточки, торчащие из плеч. Куда угодно, только не в лицо с оплывшим глазом.
[indent] Казалось, был всё же тот миг, когда на город опустилась абсолютная тишина. Такая, что жужжанием ввинчивалась в одно ухо и выходила из другого со всем содержимым головы, и горе было тем, кто встретил ураган на улице. Ветер обрушился на видавший виды сарай на своём пути, ещё далеко от места действий, точно невидимый кулак гиганта, разметал доски по округе, затем с проворством принялся расправляться с рынком на отшибе от города. В это время эхо катастрофы набирало силу в сердце города… Грохнуло, где-то далеко, взвыли разом уличные псы, предсказывая смерти. Присцилла испуганно вскрикнула, и, прислонившись всем телом к дочери, выбила тарелку у неё из рук. Благодаря ворсу ковра та не разбилась, но Грэйс вдохнула сквозь зубы, прекрасно понимая какой-то животный страх матери.
- Мама… Мама, послушай, - она мягко отстранила от себя тощую женщину.
- Грэйс, милая моя, умоляю, не ходи в лес, - та уставилась в лицо дочери широко раскрытыми глазами, с ввалившимся левым. Инсульт, как известно, не красит людской облик.
- Ш-ш-ш, я не пойду. Не пойду, закутаю тебя, и…
В дверь постучали, достаточно настойчиво, чтобы понять – какой-то бедняга не успел спрятаться от торнадо, широким шагом идущего на город. Грэйс быстро накинула на плечи матери плед.
- Присцилла, будь хорошей девочкой, ладно?
- Хорошо, мам. – безропотно отозвалась женщина. Безумие какое-то.
[indent] Потирая переносицу, Грэйс приоткрыла дверь на цепочке, глядя на незнакомца снизу-вверх. Так бывает, когда ты, едя в автобусе, вдруг видишь где-то далеко в подворотне знакомое лицо и вытягиваешь шею, поворачиваешься всем корпусом, лишь бы не упустить зыбкое видение, дать мозгу дополнительные секунды для того, чтобы позволить ему считать образ, идентифицировать его. Только вот сейчас не нужно было ни поворачивать голову, ни бежать куда-либо. Грэйс шире распахнула глаза, почти чёрные в хмари подступающей ночи, чуть сильнее приоткрыла дверь, прикусив нижнюю губу. Но она не узнавала его, не могла узнать. Или не хотела?  Слишком хорошо запоминающиеся черты  слегка вытянутого, но аристократически-красивого лица, бездонные, и тем – опасные антрацитовые глаза. Разлёт тёмных, строгих бровей… Кажется, прошло неприлично-много времени после того, как гость задал закономерный вопрос, что заставило Грэйс неловко спохватиться.
- О.. Оу, конечно же! – воскликнула она, завозившись с цепочкой, которую, как назло, заело. Ветер, набирающий какую-то сверхъестественную мощь, толкнул мужчину в спину ровно в тот момент, когда девушка смогла справиться с дверью. Возможно, оба они повалились навзничь. Возможно, лицо человека, имени которого та не знала, оказалось слишком близко на краткие секунды, окрашивая близостью  лицо Грэйс в цвет пресловутых маков. Так или иначе, та, проворно подобравшись, задыхаясь, вскрикнула:
- Боже, машина! – единственное, на что её хватило, потому что ровно напротив входа в дом, некая страшная, необъяснимая сила, поддела машину Прис под днище и покатила, точно ошалелый ребёнок, прочь по улице. Грэйс вскочила, всем своим птичьим весом навалилась на дверь, дабы прекратить поток листьев, пыли и прочего мусора с дороги, который тащило ветром, и щёлкнула замком, повернувшись к незнакомцу лицом. К счастью, мать за занавеской лежала смирно, съёжившись и подрагивая от каждого звука с улицы.  [indent] С чего бы начать…
- Боюсь, как бы нас не унесло вместе с домиком, мистер… - она сделала неопределённый, но определённо изящный пасс рукой, а затем её же протянула для пожатия с невинно-обезоруживающей улыбкой, расцветающей на чувственных губах. Золотинки в глазах заплясали вместе с этой улыбкой, а может быть, потому, что Грэйс чуть склонила голову набок, и короткие смоляные пряди упали на её гладкое лицо.
- Меня зовут Грэйс Мёрфи. А вас?
Невероятно удачные обстоятельства для знакомства.

Отредактировано Grace Murphy (10-03-2019 23:27:56)

[indent] Да и что было спасать в развалине, из которой нутро буквально сыпалось, пока авто тащило, волокло неведомой силой куда-то далее по тротуару? Года два назад, может быть, Грэйс и питала надежду обзавестись знакомыми автомеханиками в универе, но чем стремительнее приближалось время поступления, тем стремительнее таяли надежды. В итоге машина Прис приравнялась к некоему памятнику  старины, когда мать рассекала по улицам Аркхема, ещё будучи молодой.
[indent] Впускала ли Грэйс таким образом, вечерами, каждого встречного? Едва ли. Как ни крути, у Сайруса за плечами было два веских, в глазах девушки, аргумента: во-первых, некое сходство, не дававшее ей покоя при каждом взгляде на него, а во-вторых, факт некоего разворотившего улицу погодного безумия, буквально взывающего ко вшитому в каждого добропорядочного гражданина гуманизму. Однако же, риска того, что данный приятный гость запросто под маской вежливой улыбки способен спрятать кровавый оскал маньяка-потрошителя, Грэйс так же не исключала. Именно по этой причине, покуда воцарилась зыбкая пауза, Грэйс ментально, очень аккуратно, невесомо, коснулась эмоционального фона мужчины. Спокоен. Невозмутим. Искренен?
[indent] В сумраке глазам гостя предстала достаточно тесная прихожая, ведущая, в первую очередь, в небольшой зал-гостиную, который пока что разглядеть было затруднительно. В прихожей можно было заметить ящик-подставку для обуви с пошарпанным лакированным покрытием, старомодную вешалка для шляп, попросту прибитую к стене и экономящий место шкаф для верхней одежды. Тусклый жёлтый свет единственной лампы на потолке в стиле «ретро» выхватывал из темноты змеящийся по стенам растительный орнамент выцветших обоев, когда-то подобранных со вкусом. Грэйс слишком редко принимала гостей, чтобы быстро сориентироваться, и дела, которые предстояло выполнить для защиты при экстренной ситуации, росли в геометрической прогрессии. Девушка провела дрожащими пальцами по лбу – Сайрус свалился на неё как снег на голову, именно в тот миг, когда она наименее всего готова к происходящему. Рассказывать о родителях было рискованно.
- Отец в отъезде, мист… Сайрус. Сай, - она пробовала это имя на вкус, невольно задержав взгляд с испытующим прищуром на блеске в глубине его глаз. – Мама сильно приболела, поэтому отдыхает наверху. А мне не приходилось раньше сталкиваться с такими погодными казусами.
[indent] Она помогла ему с пальто, ловко вдевая вешалку в плечи и закрывая дверцу скрипучего, видавшего виды шкафа. Помещение пропахло медикаментами, несмотря на все старания Грэйс проветривать помещения как можно чаще. Над их головами тревожно, аки по азбуке Морзе, замигала лампочка, и Грэйс невольно взглянула на неё. Лишь на мгновение глазам Сайруса предстала живо бьющаяся сонная артерия, повторяющая изящный изгиб белой шеи. 
- Не мог бы ты помочь мне с окнами, разу уж мы оказались под одной крышей на этот вечер? Поверь, красть у нас нечего, - невольно усмехнулась  Грэйс, только подтверждая догадку собеседника о том, что радушие – лишь способ разрядить обстановку. – Окна наверху открыты, так что я схожу исправить это недоразумение, а ты пока проверь комнаты внизу, хорошо? После гарантирую чашку хорошего крепкого чая. 
[indent] «Или виски, оставленного на чёрный день», - запоздало подумала Грэйс и приподняла правую бровь,   взлетая по лестнице наверх,  глядя на Сая в этот раз сверху-вниз. Всё же, один его вид затрагивал некие струны души, о которых, казалось, девушка уже и думать забыла. Она исчезла наверху, однако мужчина хорошо мог проследить траекторию её движения характерно скрипу половиц над головой.  После длительной паузы раздался короткий, полный смешанных эмоций, вскрик, определённо, принадлежащий всё той же девушке.

Отредактировано Grace Murphy (11-03-2019 15:08:52)

[indent] Всего-лишь один пролёт лестницы, а ощущение, будто пересекаешь границу между мирами: по мере того, как шаги Сайруса отсчитывали ступени, мир вокруг него менялся, быстро и неотвратимо. Квартира старела на глазах – облезали и бугрились обои от неоднократно поднимавшейся к потолку сырости с первого этажа, поручень под ладонью всё больше трескался, норовя впиться в кожу ощерившейся щетиной облупившегося лака и старой древесины. Изменения, конечно же, происходили не в реальном времени, но, с учётом движения Сая, ощущение было как при просмотри анимации – один кадр сменяется другим, и всё тяжелее становится воздух, всё настойчивее нотка медикаментов, всё темнее и удушливее здесь, наверху, хотя, казалось бы, должно быть наоборот?  Вдоль лестницы пестрила нестройная, покосившаяся вразнобой композиция из рамок с семейными фото, на которых отчётливо было видно, как стареет и чахнет Присцилла, точно переливая свою жизненную энергию в хмурую, всегда собранную, ко всему готовую Грэйс. Но удалось ли то заметить Саю, идущему на голос как на свет в конце тоннеля?
[indent] Ослепительная вспышка впереди, прямоугольной формы, соразмерно открывшемуся дверному проёму в непроглядной черноте, когда он (наконец-то?) достиг второго этажа, чётко обозначила хрупкую, миниатюрную фигуру едва знакомой девушки. В лицо ему ударил свежий, до головокружения, воздух, с озоновым «послевкусием». В следующий же миг силуэт Грэйс исчез, и тьма поглотила их обоих  - чистокровного и полукровку – ровно до того момента, как пока ещё мягкий рыжий свет не озарил комнату впереди, которую возможно было наблюдать поверх плеча парализованной ужасом телепатки.  От спальни мисс Мёрфи-старшей, окутанной преимущественно в серые тона, невесомо-газовые ткани, несло, нет, разило безумием поражённого инсультом человека и атмосферой болезненности – никто в здравом уме не хотел бы жить здесь какое-либо продолжительное время. Грэйс не отреагировала на вопрос Сая, но его встревоженный голос, приближение, которое она буквально почувствовала спиной, заставило её отступить назад, к нему, буквально упираясь лопатками в грудь незнакомца, лишь минутами ранее назвавшего своё имя.
[indent] Буйствующий ветер, хлещущий через окно нараспашку, разметал в сторону длинные газовые занавеси в несколько слоёв, видевшиеся некими воистину фантасмагорическими крыльями, окружающими болезненную, бледную Присциллу, некого вестника ужаса наяву. Её асимметричное вследствие поражения мозга лицо было повёрнуто к свидетелям ещё «живой» его половиной, в то время как вторая, оплывшая, освещалась инфернально-алым заревом из окна. Женщина не замечала ни ветра, хлещущего её по лицу не хуже плети, ни мелкого щебня песка. Вестимо, молния, ударившая в дерево напротив окна, способствовала возгоранию, и свет пламени озарял неправдоподобно застывшее лицо Присциллы.
- Лес, милая. – прошептала женщина одними губами. – Лес зовёт меня, но он не должен коснуться тебя.
[indent] Грэйс не смогла бы различить, даже если бы захотела- после второго инсульта дикция у матери оставляла желать лучшего, но вовсе не видение женщины, готовой отдаться на растерзание бури, поразило Грэйс, а собственные эмоции, пронизывавшие её, противоборствующие друг другу с такой силой, что парализовали её на месте.
«Спаси её» - шептала одна Грэйс.
«Опусти её» - шептала другая.
«Убей её!»
[indent] Предательский голос, шептавший тише всего, но ужасающий, лишающий сил. В какое же чудовище можно превратиться, если годами жить, будучи надсмотрщиком над узником этого мира, этой реальности? Когда знаешь, что есть ведь и иные миры.
- Мама! - Девушка, наконец, бросилась вперёд, изымая из кармана некий предмет, зажатый в кулаке, взметнувшаяся цепочка сверкнула красным медным бликом. «Стой!» - как подействовал чёткий мысленный псионический приказ на поломанное сознание, сопровождаемый характерным пассом? Грэйс бросилась в дымчатые, скользящие, обманчивые, туманные объятия занавесей, но рука её скользнула по пустоте – шторм, буря, торнадо, чтобы не пришло в Аркхем, наделяя привычные вещи надтреснутым стонущим голосом «живых» существ, ломающихся под стихией, забрала Присциллу. И была готова забрать Грэйс.

[indent] И как она умудрилась потерять Присциллу среди танца серебристо-серого тумана, змеящегося в одном порыве с ветром. Становящегося ему своеобразной оболочкой. И, если бы не чья-то воля, вступившая в противоборство с бессознательным порывом Грэйс сунуться дальше, прямиком под хлещущие волны ветра, она сейчас последовала бы за матерью.  Девушку колотило крупной дрожью, широко распахнутые карие глаза отражали слепящий прямоугольник пустующего окна, которое необходимо было сейчас же закрыть… и отсечь Прис от этого мира. Хотела ли мать на самом деле влачить своё жалкое существование в том облике, которое было оставлен судьбой, жалкой имитацией жизни? Извечная ловушка для гуманистов и реалистов. Недопустимые мысли сегодня вырывались одна за другой.
- Тихо, милая, тихо.
[indent] По телу Грэйс прошлась дрожь совершенно иного толка, холодными пальцами пробравшаяся вдоль шеи, к основанию угольных волос, до затылка и чуть выше, заставив приподнять разлёт острых плеч. Только сейчас девушка ощутила крепкую хватку незнакомца, сцепила зубы, остро обозначив скулы, дабы взять себя в руки. Не смей поддаваться постыдной панике, Грэйс Мёрфи. Сталь разума – вот основное оружие любого псионика, и выпускать его из-под своего контроля ты попросту не имеешь права. То заговорил голос учителя в памяти, связь с которым сейчас истончилась донельзя, но она была ещё жива, звенела серебром где-то в глубине сознания. Сай отчётливо ощутил, когда следовало ослабить хватку –Грэйс опустила плечи и качнула головой в знак согласия, повернувшись к нему. Взгляд исподлобья, режущий, как лезвие, прочертил по его лицу – от тёмных глаз до спокойной, чёткой линии рта.
- Да… Спасибо тебе. Идём, чем скорее, тем лучше. – поначалу столь же острый голос смягчился, Грэйс стоило большого порыва силы воли взять себя в руки и не паниковать перед лицом грозящей Присцилле беды.
[indent] Сначала – отсечь путь буре через окно в спальной Присциллы. Затем – продолжить нелёгкий путь в темноте ставшей удушливой квартиры семейства Мёрфи, в которой звучал выровнявшийся, точно повзрослевший голос Грэйс:
- Не самый радушный приём, не так ли? Прости, я не знала… Что так всё выйдет. Мама обычно спокойна, но сегодня происходит что-то воистину из ряда вон выходящее. Ауч!
[indent] Что-то грохнуло в темноте - вестимо, девушка задела ногой приземистый плетёный стул и была вынуждена балансировать обеими руками, чтобы удержать равновесие. К счастью, в гостиной продвигаться было проще – больше пространства для подсветки, манёвров, продвижения. Что-то тяжеловесно, ощутимо грохнуло по крыше так, что дрожь пробрала здание до основания.
- О боже…  - вырвалось у девушки, она прижала пальцы к чувственным алым губам, - Сколько здесь живу, никогда с таким не сталкивалась. Подожди секунду, сейчас…
[indent] Она на ощупь нашла два замка. Нижний поддался на нажим легко, но вот проклятущая цепочка заняла несколько драгоценных минут, прежде чем наконец сдалась. В приоткрытую дверь тут же рванулся сквозняк, точно наглый дворовый пёс, и ту пришлось придержать всем весом тела. Прежде, чем Сайрус отправился наружу, под набирающее силу буйство ветра, он ощутил, как предплечье холодят тонкие пальцы Грэйс через ткань.
- Прошу, будь осторожен. – черты её лица, даже скрытые полумраком, отчётливо изменились под гнётом назойливого беспокойства, - Вернись.   
[indent] «Эта ночь не должна забрать двоих, ты верно сказала, мама» - горло точно сжало невидимой рукой, так что ничего более девушка произнести не смогла, отстраняясь от входной двери. Только вот отчего же судьба Сайруса Вернера, искавшего укрытия сегодня, так беспокоила Грэйс, обычно прохладную к незнакомцам? Несомненно, что-то знакомое, если не сказать – родственное, разросшееся в груди терниями с шипами, вертевшееся на языке. Узнаваемые черты. Агатовые глаза.

- Двадцать.
[indent] Грэйс солгала, для ровного счёту ли или чтобы иметь более весомый статус в глазах гостя, она не могла бы сказать наверняка. Девушка закрыла дверь и прильнула к ней, ощущая смесь озонового «послевкусия» сквозняка и запах отсыревшей древесины, прижалась разгорячённым лбом к холодной поверхности и прикрыла глаза. Она не чувствовала сознания матери, даже когда сосредоточилась настолько, что на лице чётко обозначились желваки, а сознание как бы растеклось по округе.
[indent] А за тонкой перегородкой между хаосом улицы и порядком дома ветер по спиралевидной траектории поднимал мятые, скрученные сухостью листья вверх, пока ещё тщетно пытался выдрать с корнем молодые деревца, дёргая их за простёртые к серой небесной хмари кривые пальцы ветвей. С каждым преодолённым шагом стихия всё сильнее била Сайруса в спину, будто подгоняя его принести смерть в дом сократившегося семейства Мёрфи. Посмертно Присцилла точно не хотела возвращаться домой, если это выражение вообще применимо к трупу – тело выскальзывало из хватки, несмотря на хлопковую ткань, позвоночник прогибался, наверняка легче было бы перекинуть женщину через плечо, но то было бы… кощунственно? Неуважительно?

[indent] Девушка не дождалась, приоткрыла дверь, когда Сай был ещё только на подходе к дому, перехватывая тело Присциллы уже в который раз. Ветер полоснул по её лицу хлёсткой оплеухой, разметал короткие волосы. И, едва взглянув на лицо, белеющее в чёрной щели за дверью, прибавившее вдруг в возрасте и усталости, будто принадлежавшее другому человеку, не девятнадцатилетней девчонке, Сайрус наверняка понял, что Грэйс знает. Чувствует. Догадывается. Её глаза, как две тёмные дырки, проткнутые карандашом на белом листе бумаги, замерли сначала на его приоткрытых губах после единственного произнесённого слова, затем взгляд скакнул к излому расслабленной шеи женщины у него на руках. Грэйс точно забывала моргать, глаза её переполнились странным, лихорадочным блеском, но оставались сухими. Сила псионика в соизмерима с крепость его разума, так говорил Джонатан. Она кивнула, прикусив побелевшую губу так, что почувствовала металлический вкус на языке. Посторонилась и открыла дверь шире, дабы мужчина смог пройти внутрь со своей скорбной ношей.
[indent] Наверх шли, окружённые какой-то странной, нечеловеческой тишиной, но гостя всё время преследовало ощущение, что его окружает многоголосый шёпот – девушка едва ли сознавала, что её мысли как бы просачиваются через рану, нанесённую душе буквально минутами ранее, что она, при всей своей холодной выдержке, пребывает на самой грани.
- Сюда, пожалуйста.
[indent] Голос звучал обыкновенно, но он Сайрус мог поклясться – его знакомая не разжимала белой линии губ, и вся она точно сделалась похожа на призрака скорби, не отрывая взгляда от Присциллы.
[indent] Снаружи рвала и метала буря, швыряясь в стены улиц всем, что попадалось под её ветряные руки. Небо разрывали то ветвистые вспышки молний, то стонущие раскаты далёкого запоздалого грома, вскоре начался секущий дождь вперемешку с градом, идущий чуть ли не параллельно земле. А вот в груди Грэйс, в контраст, было пусто, тихо и безмолвно, глаза её оставались сухи. Следовало бы биться в истерике, изничтожать посуду, напрашиваться на жалость и утешение, но Грэйс точно сковало плотной коркой льда. Присциллу они оставили наверху, заботливо прикрытую простынью, наедине со своим последним упокоением.
- Ах… Чайник у нас электрический, а пробки повыбивало, - как-то чересчур спокойно, обыденно констатировала девушка, присаживаясь в кресло напротив диванчика, на который она ранее пригласила устроиться Вернера. – Поэтому единственное, что я могу предложить тебе - это холодной воды. Расскажи о себе что-нибудь.
[indent] «Расскажи. Только не молчи, прошу тебя. Мне необходим живой человеческий голос в этой мёртвой тишине, в темноте перед рассветом.» - вот что означал надлом голоса, предательски проскользнувший в окончании фразы Грэйс. Она, тем временем, извлекла свечи из нижних ящиков шкафа в гостиной и копалась в карманах в поисках зажигалки.

[indent] Помещение дрожало, плыло, истаивало. По залу бесновались густые тени, создавая некую ведьмовскую вакханалию, и единственное, что было верно в мистическом, пляшущем свете свечей – это два лица, обращённых друг к другу в окружающей темноте. Грэйс некоторое время смотрела на пламя, и казалось, что в её больших, обрамлённых густыми смоляными ресницами глазах вьются оранжево-жёлтые дьявольские зрачки. Впрочем, их же она увидела, когда подняла взгляд на Сайруса – завораживающее зрелище, в сочетании с неверно дрожащими угольно-чёрными тенями.
[indent] В словах мужчины звучала усталость, тихая, сдержанная, и, тем не менее, ощутимо заметная – наивно было бы полагать, что у одной девушки дела идут если не набекрень, то точно – под откос. Она покачала головой, указательным и средним пальцами протирая треугольник кожи между бровями, где уже длительное время приютилась напряжённая продольная складка. Слушать Грэйс умела, пожалуй, как никто другой – первое время, даже когда она не смотрела в его колдовские глаза, всё равно было стойкое ощущение, что слова его не улетают в пустоту, в разверзнувшуюся бездну ночи, проникшую в дом Мёрфи.
- А ведь между прочим что-то оставалось с прошлого раза. Если мне не изменяет память, пиво. Ах да, мама… - она осеклась, бросила скользящий взгляд в ту сторону, где время от времени вспыхивал зловещий силуэт лестницы, выхватываемой капризным светом, волнующимся из-за совокупности сквозняков и лёгкого сотрясения, которому подвергался ветхий дом. Девушка вдохнула, прерывисто, но полной грудью, как будто воодушевляясь продолжить.
- Мама пила абсент в последний год. Даже после того, как… заболела. Можно рискнуть, если хочешь, кажется, где-то даже был лайм. И соль. Как ты предпочитаешь?
[indent] Девушка скрылась во тьме, подсвечивая путь узким лучом фонарика, и вернулась спустя несколько минут, буквально с фонариком в зубах, потому как в руках у неё был поднос с двумя бутылками пива, одной – высокой, вытянутой формы (вестимо, упомянутый абсент), слегка половинка лайма, нож,  баночка соли. Набор для изгнания духа уныния из этого дома. Затем Грэйс опустилась на прежнее место, играючи открыв бутылку о край стола, если не сказать – сноровисто, но повременила, прежде чем приняться за него, глядя Саю в глаза с лёгким наклоном головы набок, менявшей угол освещения на более... Зловещий? Мистический?
- Маму разбил инсульт. Два раза, с разницей в год. И я, если честно, не уверена, к лучшему произошедшее или к худшему – её плечи напряжённо, незаметно для самой Грэйс поднялись, сжались, она отвела взгляд, - Грешно так говорить, но я не верю в бога, Сай. Бог – это фикция, хотя Присцилла считала иначе. Говорить... будет легче чуть позже.
Девушка в задумчивости взглянула на пиво, прикидывая, лучше после него станет, или всё же хуже.