Можно сидеть даже в таком Богом забытом месте как Аркхем, и всё-таки оставаться в курсе всех событий, происходящих во внешнем мире. Илаю стоило многих лет, чтобы создать столь налаженную сесть сообщений, способную доставлять ему информацию со всех уголков света. Всевозможные выставки, аукционы, открытия и конференции – ничто не ускользало от его наблюдательного взора. Стоило где-нибудь под Амальфи случайным любителем откапать какой-нибудь мраморный палец из пятого столетия до нашей эры, Мур обязательно узнавал об этом одним из первых, после чего довольно стремительно решая, насколько ему самому интересна покупка данной находки. Так стоит ли вообще говорить о том, насколько быстро до него дошла весть из Аркхемовского музея или какого-нибудь Солт-Лейк-Сити?
Над тем, насколько ситуация с исчезновениями артефактов серьёзно и стоит ли вмешиваться в данное дело, граф Мур размышлял несколько дней, после чего принял беспрецедентное для себя решение последовать примеру удачливых воришек – в том, что это дело рук похитителей, маг даже не сомневался. Быть может данным артефактом ранее не уделялось должное внимание, раз те даже успели угодить в городские музеи, однако их последовательная пропажа выглядела достаточно подозрительно. Рано или поздно, кто-то обязательно решит вмешаться это дело, здесь сомнений быть не может, так почему бы ему самому не опередить этого пока ещё неопределённого кого-то.
Без лишней мысли он берёт в руки телефон, выбирает нужный контакт и через несколько часов уже беседует с Исааком в одном из местных ресторанчиков. Браться за такое дело одному – край неразумности, а значит ему требуется человек, что способен также прочувствовать всё серьёзность ситуации, без труда вникнуть в её детали и, что самое главное, которому можно было бы доверять. Господин Ковач уже достаточно старый знакомый, чтобы, связавшись с ним по данному вопросу, можно было бы позже об этом не пожалеть. Илай коротко обрисовывает ситуацию, опуская излишние эмоционально окрашенные подробности, предоставляя больше сухих, но убедительных фактов из собственного плана. После недолгих раздумий Исаак принимает его предложение, они обговаривают место и время встречи, после чего Мур жмёт старому товарищу руку и отправляется по новому, не менее важному адресу.
Брать или не брать с собой Бертольда – подобной дилеммы у Илая как-то даже не возникает. Это прекрасная и даже самая честная возможность выбраться вместе с ним из города, так разве может он упустить такую возможность? Он застаёт Аккермана дома и тот, кажется, совсем не хочет его слушать, постоянно отвлекаясь и предлагая более интересные способы времяпрепровождения, однако магу всё-таки удаётся усадить его на стул и заставить себя выслушать. Он даже не желает обманываться тем, что Бертольду данное дело может быть интересно более, чем просто возможность провести лишнее время вместе, однако его сомнительного согласия ему более чем достаточно.

Он открывает портал прямо в собственную квартиру в Лондоне – они решили устроить себе небольшие выходные в столице, а потому до Бёркли станут добираться на арендованной машине. С Исааком было принято встретиться прямо на месте, возле археологического музея, что показалось Муру наиболее удобным вариантом. Почему бы не убить двух зайцев сразу, разобравшись с довольно серьёзной задачей и позволив себе небольшой отпуск одновременно?
С Исааком они встречаются уже непосредственно на ступеньках, ведущих ко входу в музей. Бертольда он представляет им как своего единственного помощника и старого друга, присутствие здесь которого совершенно необходимо для их общего дела – чем именно Аккерман сможет им помочь, он не уточняет.
Любезно поблагодарив работника за напоминание о графике работы музея, Илай поворачивается к своим товарищам:
- Думаю, если предложить ему провести для нас экскурсию за отдельную плату, он не откажется.
Привыкший любые подобные вопросы урегулировать посредством шелестящих купюр, граф видит в подобном предложении самый быстрый способ добраться до интересующей их, пусть сейчас и закрытой выставки. Пребыв в нужное место, разобраться с неудачливым экскурсоводом будет очень довольно несложно.

Отредактировано Elias Moore (19-03-2019 19:00:02)

Исаак ненавидел порталы. С того самого далекого момента, когда он был вынужден научиться их создавать самостоятельно. Тогда у него был стимул, из тех, что заставляют сворачивать горы, в самом буквальном смысле. С тех самых пор с ним, слава Б-гу, ничего подобного не происходило. А потому, мужчина всячески избегал этого средства перемещения в пространстве, стараясь находить иные пути.  Ему было куда проще и комфортнее провести в воздухе шесть с половиной часов, вылетев из Бостона и приземлившись в Лондоне, чем путешествовать посредством порталов.

После разговора с Элиасом Муром, он не испытывал ни малейших сомнений, что поездка стоит потраченного времени. В первую очередь – ради интереса. К тому же Ковач знал Мура не первый день и год, и понимал, что не будь у последнего уверенности в том, что это стоящее дело, разговор бы не состоялся в принципе. Само собой, мужчина знал о пропаже артефактов как из аркхемского музея, так из аналогичного в Солт-Лейк-Сити. Насколько это может быть серьезно – пока никто до конца не представлял. Кто мог это сделать? Охотники за редким и дорогостоящим? Что ж, вполне правдоподобная версия. В конце концов, только ленивый не знал о черном рынке, а те, кто хоть немного соприкасается со сферой искусства, антиквариата или же артефактологии, также осведомлены о принципах существования того самого черного рынка. Вернее, об отсутствии принципов. Исаак сталкивался с этим не единожды. И случалось так, что сам отдавал внушительные суммы этим торговцам, но у него на то были свои, неоспоримые причины. И, поверьте, покупка вещи на черном рынке – далеко не самое страшное, что можно было сделать для достижения своей цели. Но сейчас не это было главным. Речь шла именно об артефактах, а не о просто ценных предметах искусства. И главным должен был стоять вопрос о причинах их похищения с дальнейшим использованием. Вот за что стоило бы переживать, пожалуй.

А еще Исаак был рад найти возможность, даже на недолгий срок, но вернуться в Англию. Когда-то столица этой страны дала ему путевку в жизнь, тот шанс, который мужчина использовал на все сто процентов. Возможно, это и послужило зарождением той любви к Лондону, что сохранилась в нем до сих пор.

Исаак сидел в кресле возле большого окна, наблюдая, как тают остатки ночных сумерек, открывая взгляду силуэт моста Ватерлоо и набережной Виктории. Здесь ему всегда было спокойно. Умиротворение – пожалуй именно это чувство было основополагающим. И Ковачу оно нравилось. Тихое, размеренное существование, с возможностью в любой момент побыть наедине с собой, погрузиться в свои собственные мысли. Даже в столь маленьком городке как Аркхем (что уж говорить о Бостоне, где мужчина проводил достаточно много времени), это сделать было куда сложнее, чем в столице Соединенного Королевства.

До Беркли можно было спокойно добраться на машине, что Ковач и сделал. Комфорт значил для мужчины весьма много, возможно, потому что он в некоторый период своей жизни был лишен его более, чем полностью. Своеобразная гиперкомпенсация. Но сам он не заострял на этом внимание, лениво следя за полупустой дорогой, и боговым зрением фиксируя проносящийся за окном пейзаж, суровой, но прекрасной английской природы. У них не было какого-то конкретного, проработанного заранее плана действий. Вероятно, им и правда было проще действовать по ситуации. И это не было плохо, напротив, опыт показывал, что зачастую именно такая тактика и срабатывает наилучшим образом.

- Добрый вечер, - стандартное приветствие с представлением. Мистера Аккермана Исаак, кажется, видит впервые. Но если Элиас считает, что его друг должен быть здесь, значит так тому и быть. Да и какой смысл задавать уточняющие вопросы? В конце концов, они собрались по конкретному делу, а не просто провести вечер в приятной компании.

- Наверняка не откажется, - Исаак кивнул, еще раз окинув взглядом холл музея. Люди были даже меньшим препятствием для достижения цели, нежели плоды современных технологий, в виде камер видеонаблюдения, которые, и в этом нельзя было нисколько сомневаться, работали круглосуточно. Конечно, Ковач понимал, что любую технику можно вывести из строя, вот только сам не обладал должными навыками и знаниями. – Но здесь достаточно камер, они работают, мы не знаем их точную зону охвата и расположение… - Исаак пожал плечами, - Я бы тоже предпочел вернуться после закрытия. Здесь будет значительно меньше людей, а значит, не придется тратить на них лишнее время. – на предложение вырубить всех прямо сейчас, вслух Исаак не отреагировал, но этот подход вызвал некую внутреннюю улыбку. Возможно, не было бы это дело столь важным, он был бы не прочь пойти именно таким путем. Без тяжелых последствий, конечно же.

Перед глазами пронеслись картинки с яркими языками пламени большого костра на берегу реки неподалеку от Секешфехервара. Тяжелые последствия? Нет. Скорее закономерные. Здесь точно можно было обойтись без подобных крайностей. – Все же люди для нас – не проблема. А вот в технике видеонаблюдения я мало что понимаю. А Вы? – он обращался одновременно и к Элиасу, и к Бертольду. Не было ничего неловкого в том, чтобы быть честным. Потому что единственное, что знал Ковач о подобных технических вещах, так это то, что аналогичные установлены во всех его антикварных салонах. И не более того.

В глубокой задумчивости Илай гладит свою прекрасную рыжую бороду – о наличии камер видеонаблюдения он как-то не подумал. Максимально далёкий от подобных достижений человечества, он нередко забывал о существовании вот таких вот вездесущих штуковин, развешанных по потолкам и стенам различных общественных заведений. Безусловно, страх быть замеченным и раскрытым преследовал его на протяжении всей жизни, что вполне естественно для вещей, зародившихся в нашем сознании ещё в детстве. И всё-таки Илай привык с максимальной внимательностью наблюдать за людьми, что могут находится в зоне видимости или, например, за стеной или дверью, а не разглядывать углы каких-нибудь магазинов. На самом деле, слышать это замечание от обоих спутников немного неприятно и стыдно, однако не для того ли он их и позвал, чтобы избежать подобных глупых промахов?
Как ни странно, это замечание – не единственное, в чём сходятся Бертольд и Исаак. Оба поддерживают вариант вернуться в музей после закрытия, что, естественно, вынуждает Илая задуматься над данным предложением. В принципе, им действительно ничего не мешает сейчас покинуть музей и вернуться сюда несколькими часами позже, уже совсем ночью. Людей к тому времени и правда станет поменьше, да, быть может, они пока успеют разработать какой-нибудь приемлемый план по отключению этих всевидящих камер. Ведь это же должно быть не так сложно, верно? Особенно, если применить к решению данного вопроса магию.
С другой стороны, уходить сейчас отсюда у господина Мура не имеется никакого желания. Они ведь уже на месте, неужели им придётся просто взять и уйти с пустыми руками? Учитывая, что сейчас они хотя бы территориально находятся не так далеко от своей заветной цели. Быть может, вырубить всех уже находящихся здесь людей будет не так просто, но вполне им под силу, а потом уже можно будет задуматься о видеосъёмке и устранении следовал своего здесь нахождения. Или вовсе этого не делать – стереть память у людей, а уж с работой машин разобраться несколько позже. Подождите, а ведь у них наверняка стоит сигнализация, верно?
- Боюсь, в вопросах техники я тоже совершенно бесполезен, - честно отвечает он на вопрос Исаака, поглядывая на Бертольда – быть может, о его скрытых способностях в данной области он ещё не в курсе? – Наверное, вы правы и нам действительно стоит вернуться позже.
Признавать своё временное поражение совершенно неприятно, но порой совершенно необходимо. Наверное, они всё-таки поторопились. Наверное, сейчас им действительно стоит отсюда уйти.
Илай собирается направиться к выходу, когда только что прошмыгнувшая в здание дамочка демонстрирует бравым охранникам своё удостоверение. Мур поглядывает за ними не слишком пристально, но с интересом, кажется начиная задумываться над тем, что они избрали совсем не тот способ проникновения в музей. Как же они сразу не догадались раздобыть где-нибудь для себя удостоверения какой-нибудь невероятно важной службой? Вполне ожидаемо видеть, как сторож возвращает женщине документ и вновь обращает своё внимание на не самую опытную компанию воришек. И уже совершенно грустным взглядом Илай провожает удаляющуюся по заветному коридору дамочку.
- Ну что же, - разочаровано произносит он, вновь поворачиваясь лицом к своим спутникам. – Видимо…
Договорить не самую радостную фразу он не успевает – здание неожиданно погружается во мрак. Сомневаться не приходится – возникновение женщины с данное происшествие совершенно не случайны, а вполне намеренны и совместимы, в чём стал сомневаться бы, разве что, полный глупец.
Совершенно негодующий охранник тут же переключает своё внимание на посетителей, но теперь Илай ни на секунду не сомневается в том, что никуда они из музея сейчас не пойдут – не воспользоваться столь удобной возможностью было бы как минимум неразумно. Раз камеры не пишут, можно действовать более решительно.
Ему практически ничего не стоит пойти на встречу и без того начавшему к ним приближаться охраннику и коснуться его головы – тот как минимум не ожидал от гостя подобного нарушения личного пространства, да и что вообще можно разглядеть в подобной темноте. Илай, можно сказать, желает ему спокойной ночи, после чего тот именно что крепко спящим валится прямо на пол. Кроме них из мыслящих и бодрствующих в холле больше никого нет, а значит и останавливать пока ещё более некого.
- Раз проблему с камерами за нас решили, быть может всё-таки попробуем сейчас? – оборачивается к своим спутникам, задавая довольно риторический вопрос.

Как часто и случается, достаточно принять решение, пусть и с рядом сомнений, как тут же появятся непреодолимые обстоятельства, идущие с ним вразрез настолько, что игнорировать их не будет никакой возможности. Так получилось и сейчас, стоило им все же сойтись на том, что есть смысл вернуться в музей через час-полтора, когда здесь останутся лишь охранники, ну и камеры, с которыми у них будет время придумать как разобраться, как невесть откуда взявшаяся незнакомка делает за них львиную долю работу. По крайней мере, так кажется на первый взгляд.
Несложно было бы догадаться, что внезапно погасший, вероятно во всем здании музея, свет, и та странная женщина – взаимосвязанные события. И почему-то Ковач уверен, что она пришла сюда не насладиться произведениями искусства, а ровно с той же целью, что и они. Так что, можно сказать, что с одной стороны она здорово облегчила им задачу, а вот с другой… Такие совпадения не могли не настораживать. За свою жизнь Исаак успел не раз убедиться, что если случайности и происходят, то они обычно несут в себе положительный заряд, и эта его теория, практически возведенная в ранг аксиомы, явно не имела ничего общего с происходящим здесь и сейчас.

На вопрос Элиаса, маг лишь пожимает плечами, дескать, а что еще им остается? Ну, кроме как дождаться, пока загадочная женщина не доберется до искомого артефакта, и не вынесет его куда-то. Предположительно – на все четыре стороны. То есть будь Исаак на ее месте – он бы именно так и поступил, пусть ему еще и не приходилось в своей жизни так изощренно грабить музеи. Ладно, грабить в принципе. За одним исключением, о котором сейчас вспоминать было весьма некстати. Да и не считал Ковач это кражей или чем-то подобным. Здесь его взгляды разительно расходились с общепринятыми законами. Оставляя приоритеты за законами другими, куда более сильными и важными. Но все это лирика, а потому, будь Ковач на месте все той же женщины, он бы, как только артефакт оказался бы в его руках, открыл бы портал, и искать его можно было сколько угодно долго и упорно, это вряд ли принесло бы какие-то ощутимые плоды. А потому, им троим не было ровным счетом никакого смысла медлить.

- Серьезно, - Исаак покачал головой, выслушав вердикт Бертольда об участи охранника, точнее, его бездыханного тела. Насколько же сильно и срочно ей нужна была искомая вещь, что она с легкостью пошла на убийство? И это волновало мужчину сейчас куда больше, чем утраченная жизнь неизвестного ему человека. Пожалуй, рано или поздно каждый из них доходит до того уровня отстраненности, которое вырабатывает привычку (или защитную реакцию), позволяющую отметать все, что не касается тебя напрямую, не имеет строгого пересечения с твоими интересами. Потому Исаак лишь мельком бросил взгляд на труп, вовсе не давая себе думать о напрасности жертвы, и о ценности жизни как таковой. Сейчас просто не время.

- Я думаю, нам стоит поторопиться. Пока мы не упустили то, зачем пришли, - Ковач посмотрел поочередно на Элиаса и на Бертольда. Как бы мало он не знал о втором, сейчас они были равны. И только в этом случае имели значительные шансы на успех.
Стоило поблагодарить тех, кто проектировал когда-то здание этого музея, за весьма большие окна, сквозь которые проникал, хоть и тусклый, но все же свет. Совсем без него было бы несколько сложнее. И все же было интересно, что именно эта странная женщина сделала с охранником. Это мало походило на известные Исааку приемы обычной боевой магии, пусть он и не был в ней большим специалистом. Да и времени у нее было крайне мало. Вряд ли крепкий и здоровый мужчина просто стоял и ждал, пока она его прикончит каким-то изощренным способ, не оставляющим следов.

Наверное, Илаю стоило бы тысячу раз подумать, прежде чем пускать в погоню за женщиной, что столько легко смогла справиться с проблемой, с которой они, трое более чем взрослых и весьма неслабых мага разобраться не смогли. Наверное, ему стоило бы как минимум насторожиться, хотя бы на секундочку остановиться и подумать, но в голове навязчиво крутилась одна единственная мысль – им ни в коем не случае нельзя позволить ей добраться до артефакта первой. Ну естественно она заявилась в музей исключительно с той же целью, с которой посетили его они – разве может быть иначе?
Стоит признаться, что констатация смерти охранника мага нисколечко не радует. Совсем напротив, Илай задумчиво хмурится – ей не было нужды убивать его, разве разобравшись с дурацкими камерами, не могли бы она сохранить жизнь ни в чём не повинному человеку, лишь только исправно исполняющему свою работу? Подобная халатность, или скорее грубость Муром не совсем чтобы понималась и ни в коем случае не одобрялась. Быть может Илай и не входил в список самых безгрешных людей этой планеты, однако к вопросу убиения жизни всегда относился довольно серьёзно, предпочитая прибегать к подобной мере исключительно в моменты самой серьёзной необходимости. Да, в не столь отдалённом прошлом он уж успел наделать парочку не самых простительных ошибок, за которые, собственно, и поплатился, однако это вовсе не отрицает его полное понимание самоценности любой жизни.
Однако сейчас изменить что-то уже не имеется никакой возможности. Исаак, безусловно, прав, им действительно стоит двинуться дальше, пока незваная гостья не сорвала их собственным, пусть и сами собой не самые честные планы.
Они идут вперёд, пробираясь в плохо освящённом пространстве то ли на звук, то ли следуя своей интуиции, то ли действительно понимая, куда следует идти – не имеет значения. Когда они наконец встречают виновницу главных бедствий несчастного музея, слишком многое теряет своё первоначальное значение.
И ведь наверняка в какой-нибудь местной библиотеке, да и не местной, наверное, тоже, имеются записи о той неведанной гадости, что начинает распространяться по комнате – при свете луны, доносящемся из окон, красный туман разглядеть не так уж и сложно. Но за всё своё времянахождение в Аркхеме Илай как-то и не сподобился толком хотя бы более-менее разобраться в той исключительной для каждой местности мистики. Он был слишком занят своими семейными, личными проблемами, вместо того чтобы заниматься, по сути, тем, что действительно любит – копаться в совсем старых книгах. Наверное, где-нибудь обязательно должно было быть что-то написано об этой странной гадости, что сейчас ползёт на них воздушным потоком. Наверное, тогда бы он смог не допустить того, что всё-таки произошло.
Конечно, Илай не мог оставить без внимания тот факт, что красный туман направился прямиком к Бертольду. Странная, даже пугающая магия, а иначе всё это Мур назвать никак не может, что использует эта женщина, даже не кажется ему примерно знакомым, чем вызывает самые негативные чувства. Он не без страха наблюдает за тем, как туман очень быстро приближается к Бертольду, а с ещё большим ужасом наблюдает за переменой в поведении Аккермана.
Бертольд больше походит на оголодавшее животное, когда нападает на Исаака. Разве мог вообще Илай оставить их в подобном положении и броситься вдогонку за удаляющейся женщиной? Конечно, нет. И тут вполне спокойно можно было бы поспорить о том, за чью жизнь он беспокоится больше: за Исаака, на которого столь неожиданно набросился Бертольд, или за Бертольда, что так неожиданно набросился на Исаака, который определённо станет отбиваться.
- Бертольд, - зовёт по инерции, потому что слишком обескуражен и даже не знает, что ему стоит кидаться делать. Он даже не сомневается в том, что причина подобного поведения Аккермана кроется исключительно в этом дурацком тумане. Только как же можно противостоять этой ранее невиданной силе?
Слишком энергозатратно и неразумно, но в данной ситуации поступить иначе Илай просто не в состоянии. Будто сотворившись из воздуха или вылезши из-под полы, стальные прутья по гибкости не уступающие верёвкам, насквозь пропитанные магией, по рукам и ногам опутывают разбушевавшегося Бертольда, притягивая его к полу.
Он не посмеет ему навредить. Обездвижить – это всё, что он способен с ним сделать.

В принципе, Исаак понимал важность и необходимость всего данного мероприятия. Однако это никак не умаляло того, что желание находиться здесь улетучивалось с каждой минутой. Грубо говоря, мужчине категорически не нравилось все, что происходило в музее. Возможно отчасти они были виноваты сами, потому что прежде чем появляться в Беркли, стоило хотя бы навести справки и продумать хотя бы минимальный план, которого они будут придерживаться. И это не говоря уже о том, чтобы предусмотреть разного рода внештатные ситуации. Само собой, они бы вряд ли смогли вообразить, что у них появится конкурент. И не просто маг, а, кажется, кто-то другой. И что они совершенно не будут знать, что со всем этим делать, пусть и не скажут об этом вслух друг другу.

Нет никакого смысла строить догадки. Единственная задача – не упустить то, зачем они все-таки сюда пришли. Исаак, правда, невольно вспомнил о том, что не имеет никакого отношения к аркхемскому ковену, и не планирует иметь его в дальнейшем. Впрочем, он всегда был более чем далек от желания быть частью подобных объединений. И что поиски частей артефакта, дабы собрать его воедино, это, если так можно выразиться, именно операция ковена. А ему стоило бы трижды подумать, прежде чем соглашаться на мероприятие, которое, к тому же, не сулило никакой личной выгоды. Но… Ковач уже согласился, и уже был здесь. И да, его гнал сюда, в первую очередь, интерес именно как артефактолога. И достаточно давнее знакомство с Муром тоже. Разглагольствовать можно было еще очень долго, но он уже был здесь. Несмотря на то, что происходящее вокруг ему категорически не нравилось.

Красноватая дымка, превращающаяся в самый настоящий туман несколько необычного цвета, явно не была элементом иммерсивного шоу.  Исаак невольно сделал шаг назад, но туман распространялся быстро, и бежать от него было бессмысленно. Если только в окно. Но, кажется, они и так совершили уже достаточное количество необдуманных, если не сказать, глупых поступков, что не стоило бы их множить и дальше. Ковач попытался закрыть рукавом лицо, чтобы как-то минимизировать количество вдыхаемого красного тумана. Мужчина вообще не любил красный цвет. Тот вызывал не слишком приятные ассоциации. Кольцо на безымянном пальце левой руки предательски обожгло кожу. Ковач, казалось, успел уже практически забыть это ощущение – предупреждение о надвигающейся опасности. Туман, конечно, что же еще. Туман и создавшая его женщина.

Кольцо никогда не ошибалось.
Но мог ошибаться тот, кто трактовал его сигналы.

Исаак не обладал навыками первоклассного боевого мага, но хотя бы на реакцию особо не жаловался. Возможно, отчасти это его спасло, позволив выиграть пару-тройку секунд. Мужчина толком не понял, что произошло. Он видел нереальный для человека по длине и скорости… прыжок Бертольда. Да, пожалуй, он мог бы расценивать это действие именно как прыжок. Попытка выкрутить руки и почему-то дотянуться до шеи. Вампир? Бред. Ничего общего. Да и вряд ли Элиас привел бы с собой вампира, настолько сильно не способного контролировать свой голод. Даже если бы он был ему самым близким другом. Тогда что? Исаак пытался то ли увернуться, то ли отпихнуть от себя Аккермана, но физические силы последнего явно значительно превосходили силы мага. Где-то на задворках сознания пробежала ироничная мысль, что если сейчас Ковач выживет, то обязательно начнет на регулярной основе отжиматься и бегать по утрам. В сто тридцать – самое время же.

В его положении было крайне сложно следить за происходящим. Исаак скорее почувствовал, чем увидел, что его отпустили. Когда спустя несколько секунд мужчина поднялся на ноги, его взору предстало некое подобие клетки, заключающей в себе Бертольда, и Элиас, стоящий рядом. – Спасибо, - он коротко кивнул Муру, отчего-то будучи почти наверняка уверенным, что тот помогал больше своему другу. И, пожалуй, на его месте любой поступил бы также. Механически отряхивая напрочь испорченный музейной пылью пиджак, Исаак поочередно смотрел то на Бертольда, то на Мура. – Странно, - наконец-то изрек мужчина, отметив, что ему все же пришлось понервничать, в противном случае он сам сейчас не слышал бы пусть легкий, но все же акцент. Давно забытый, как и его родной язык, на котором теперь говорили лишь единицы.

Ему очень хотелось поинтересоваться у Мура, кого же он все-таки взял с собой. В то, что Элиас не мог не осознавать риски, Ковач вполне верил. Как и в то, что перед ним в оковах из железных прутьев, был не маг, и не человек. Исаак любил логические задачки. Жаль сейчас на них толком не было времени. Как и на правильный выбор тоже. – Есть идеи как можно нейтрализовать эффект… этого? – он обращался к Муру. Сам Ковач мог бы сварить, наверное, подходящее зелье, но обстановка и нехватка времени к этому явно не располагали. – И, в принципе, я могу пойти за ней, пока… - пока вы тут разберетесь, как-то так хотелось сказать, но здесь и недосказанность была весьма кстати, - Не стоит оставлять Бертольда здесь одного. А времени у нас мало. – к слову, Исаак вовсе не был зол на друга Мура. Это было бы просто глупо. Кем бы он там ни был, это все действие тумана. А вот ограниченность во времени мужчину действительно беспокоила. Он осторожно коснулся кольца, то вновь было холодным.

Делает шаг назад, оступается, но всё-таки удерживает равновесие и остаётся на месте. Сильная слабость, что диком зверем накинулась на него в тот самый момент, когда заклинание наконец было сотворено, испаряется с каждой новой секундой. Силы возвращаются на прежнее место, пусть и не доходят до того уровня полного энергетического насыщения. Создать предмет из, почти буквально говоря, воздуха – занятие совсем не сказать, чтобы простое. Однако собственное состояние сейчас волнует Илая совсем не в первую очередь.
Спасибо. Слышать это простое слово магу даже как-то неловко. Он ведь сделал это не столько для Исаака, сколько до напавшего на него Бертольда. В момент опасности у Мура не было достаточно времени подумать о том, как смог он так странно и быстро ринуться в бой, да и сейчас этому вопросу он уделяет совсем немногим больше внимание. Ему достаточно элементарного объяснения – всё дело в этом странном красном тумане, иначе быть никак не может. Кто знает, какой именно эффект способна сотворить эта штука, быть может именно подобное влияние на всех она обычно и оказывает, а Бертольд, как самый мало развитый маг, так быстро ей и поддался. Это странно, безусловно, но всему же можно найти рациональное объяснение.
- Есть одно соображение, - он пытается говорить спокойно, непредвзято, как врач, что обсуждает совершенно незнакомого ему пациента, в то время как сердце предательски быстро бьётся. – Иди, я с ним останусь. Разберёмся с этим наваждением и очень скоро тебя догоним.
Конечно, необходимость заполучить драгоценный артефакт в его голове отходит на задний план. Единственное, что его сейчас действительно волнует, так это состояние Бертольда, а после можно уже и за всякими странными блондинками погоняться. К тому же, времени на совместном устранении препятствий у них действительно нет, а значит Исааку и правда будет лучше отправиться дальше самому. Так сказать, принять удар на себя для высшей цели. К тому же, Илай почти не сомневается, что сможет разобраться с этой заразой достаточно быстро, а дальше они уже вместе с Бертольдом смогут прийти магу на помощь.
Он коротко кивает Ковачу, после чего уже не тратя зря времени, обходит Бертольда и становится прямо у него за спиной. Находиться в подобной близости от потерявшего себя нисколько не страшно – заяви даже Аккерман о своём намерении убить несчастного Илая, всё равно не вызвал бы у последнего и толики страха.
Один из прутьев овивается вокруг шеи Бертольда – не слишком сильно, чтобы ненароком не удушить, но и достаточно крепко, дабы зафиксировать непослушную голову. Он тянется рукой к его макушке, застопорившись лишь на секунду, непосредственно перед тем, как прикоснуться к чужим волосам. Работа с сознанием – это по его части. Не самый распространённый тип магии в семействе Муров, однако некогда наиболее увлёкший ещё сосем юного Илая. И если он не сможет сейчас что-то исправить, ситуацию действительно можно будет считать критической.
Между тем, Бертольду становится ощутимо хуже. Он начинает чаще дёргаться, издавать совсем уж нечленораздельные звуки. Илаю требуется весомое количество силы воли, дабы не позволить себе начать паниковать и всецело заняться делом. В своих силах он будто бы уверен, но это вовсе не мешает беспокойству разрастаться в его груди.
В голове у Аккермана всё как-то совсем уж хаотично. Попытайся Илай описать свои ощущения, обязательно вспомнил бы какую-нибудь ужасно мутную реку, а ещё лучше болото, двигаться в котором совершенно неприятно и ощутимо сложно. Он чувствует чьё-то чужое присутствие, что ощущается совсем немногим слабее, чем присутствие самого Бертольда. Единственный видимый им выход из положения – это попытаться прогнать инородных дух, как бы вытеснить эту постороннюю энергию.
Совсем негромко, но очень уж наскоро он читает заклинание, в то время как комната вновь начинает наполняться красным туманом – исходит из несчастного Бертольда, никак иначе. Бодание с тёмной силой занятие не самое лёгкое, но Илай не останавливается до тех самых пор, пока полностью не уверяется в изгнании въедчивого духа. Не так быстро, как хотелось бы, но и недостаточно долго, как могло было бы быть. Он убирает руку от чужой головы, чувствуя куда более заметную слабость, что разливается по его тело. Но разговор сейчас не о нём.
Путы исчезают также неожиданно, как совсем недавно появились. Илай чувствует себя неважно, Илай тоже не резиновый, но прям-таки кидается физически поддержать пострадавшего Бертольда.
- Ты как? Ты меня слышишь? – чутко, заботливо, всё также напугано, но пока Исаака нет рядом, он может себе это позволить.
Между тем в комнате вновь появляется проклятая блондинка – буквально на несколько секунд, слишком быстро она направляется к выходу. Илай даже не успевает что-то предпринять, да и та не особенно одаривает их своим внимание. Совсем уж нехороший знак.
- Идти сможешь?
Если Исаак не появился за ней следом, если эта дамочка вообще всё ещё стоит на двух ногах, значит магу, кинувшемуся за ней вдогонку, определённо нужна их помощь. Значит что-то случилось. Значит они идут к нему.

Отредактировано Elias Moore (22-04-2019 21:25:19)

Исаак коротко кивнул Элиасу, уверенным шагом направившись в следующий выставочный зал. Мужчину все никак не отпускала мысль о том, что же являет собой друг Мура. И почему странный красноватый туман, или же дымка, оказал свое воздействие исключительно на Бертольда. Сразу же напрашивался вывод, что на магов эта штука просто-напросто не действовала. И в любом случае открытым оставались целых два вопроса: кто они оба? И Бертольд, и эта блондинка. Пожалуй, второй вопрос был более актуален. Учитывая тот факт, что именно в сторону данной загадочный особы Ковач сейчас и направлялся.

Впору было бы задуматься над тем, что сегодня выдался отнюдь не удачный день. По крайней мере, как иначе можно объяснить, что все только и делали, что пытались причинить магу физический вред, граничащий с убийством? В случае с Аккерманом, Исаак отделался легким испугом. Поэтому, когда блондинка решила, что он представляет для нее угрозу, не придумала ничего лучше, чем ринуться в рукопашную. – Твою ж мать, - звучащую в голосе обреченность Ковач толком и не заметил, не до того было. Женщина лишь выглядела хрупкой, но на ее физической силе это никоим образом не сказывалось. Пара так удачно всплывших в памяти боевых заклинаний не дали нужного эффекта, к тому же, несмотря на объективность ситуации, трудно было заставить себя вступать в бой с женщиной. Хотя тут правильнее было бы сказать – с существом женского пола, ибо что за сущность занимала это тело, маг знать доподлинно не мог.

Ему повезло. Ровно так, как везет утопленнику. Когда одна из ваз, пошатнувшись, все-таки упала с витрины, Исаак это даже не сразу заметил, в отличие от не заставивших себя ждать последствий. Ему приходилось встречаться с подобным. Когда ведьма или маг, их душа, если более угодно такое описание, оказывались заточены в определенный предмет. Потому Ковач понимал, что окончательно уничтоженная ваза положит конец существованию и этой внезапно появившейся ведьмы. Вот только в первые несколько минут после появления она оказала мужчине огромную услугу. Видимо, обвинив во всех своих бедах блондинку, ведьма с весьма устрашающим сопровождением ринулась на последнюю, и Исааку оставалось лишь наблюдать, пытаясь тем временем выровнять дыхание. Он даже почти решил, что мог бы помочь ведьме, как вдруг женщина поняла, что проигрывает, бросила артефакт, который и стал невольным виновником всех этих приключений, после чего поспешила ретироваться из зала, одарив на прощание Ковача весьма определенным взглядом.

Впрочем, магу было немного не до того. То ли он слишком медлил, то ли наоборот поспешил со своими попытками подобрать часть артефакта с пола, но потеряв противницу, ведьма, вероятно, решила, что теперь мужчина представляет для нее угрозу. – Мне не нужна твоя ваза, - Ковач даже попытался сделать предупреждающий жест рукой, при этом не теряя ведьму из виду, но… не помогло. Мужчина даже не сразу понял, как это случилось, но сила была невольно вызывающей определенное восхищение. При одном, но очень весомом «но» - эта сила отбросила его прямиком на разбитую витрину, из каркаса которой некстати торчало достаточное количество осколков. Раньше торчало. Сейчас они впивались в мужскую спину, и это было, пожалуй, чертовски больно.

- Bashefenish, - он выругался каким-то свистящим шепотом, невольно морщась от боли. Следующая мысль и вовсе могла указывать на то, что в процессе мужчина мог и головой приложиться, но именно в ней, в голове, четко звучало: «пиздец пиджаку». Что ж, у всех свои способы защиты психики от потрясений. И это еще отнюдь не самый худший вариант. Ведьма не делала больше попыток нападать, лишь угрожающе сжимала в руке осколок своей вазы, в то время как так необходимый Исааку артефакт спокойно себе лежал на полу позади нее. Сделав титаническое над собой усилие, Ковач все же сделал один небольшой шаг, чувствуя, как осколки выходят из тканей спины, хотя, парочка, кажется, отломилась и осталась внутри. Но с этим он наверняка еще успеет разобраться. – Договоримся? – логично было бы найти способ уничтожить остаток вазы, тем самым отправив ведьму раз и навсегда на покой. Но сделать это было при имеющихся условиях практически невозможно. И пусть Исаак не особо верил в разумность «призрака», попытаться все же стоило. Ковач не особо верил в людей, как и в других разумных существ, но в тоже время искренне и непоколебимо был уверен в том, что насилие, над кем бы оно не совершалось, навсегда остается не только кровью, пусть и воображаемой, на руках, но и черным пятном на душе, вне зависимости от того, был причинен вред невинному ребенку, или агрессивной ведьме. Как человек, видевший массовые убийства своими глазами, он мог судить. И как человек, однажды совершивший убийство, тоже. – Мне не нужна ты. И твоя ваза тоже. – он обязан был попробовать, чтобы остаться верным хотя бы своей собственной совести.

Выглядит Илай ничуть не лучше Бертольда, но все же находит в себе силы обрисовать ситуацию
Идиот. Какой же он идиот, что вообще согласился на эту поездку. Нужно было не просто отказаться, нужно было запереть Илая дома, дабы тот не вознамерился поехать в одиночку. С самого же начала было понятно, что все это не кончится хорошо. Он ведь чувствовал, он ведь знал.
А теперь он едва не сожрал Исаака на глазах у Мура, и, на самом деле, второе его волнует куда больше первого. Нет, если бы он все-такие его сожрал, он бы тоже не был рад, но Илай...Илай не должен был знать, что он вообще на такое способен.
Он не чувствует вины и даже почти не разочарован - даже будь он более подкован в магии, туман бы все равно сделал с ним свое грязное дело. Он бы ни в жизни не навредил кому-то просто так. Скверно конечно, что все обернулось так, на что поделать.
Он слушает Илая внимательно, пока тот рассказывает обо всем произошедшем, но понимает не слишком много. Кажется, Илай и сам не успел толком во всем разобраться, потому как был занят спасением разума Аккермана, но суть им обоим ясня - просто так сидеть на полу у них времени нет.
Бертольд шевелит конечностями, проверяя, способен ли вообще на это. Все тело ломит, мышцы словно каменные, будто он весь день таскал мешки с песком. Ему бвло, с чем сравнивать.
И все же он заставляет себя подняться, хоть ему и требуется время, чтобы найти положение равновесие. Господи, его тело всегда было таким тяжёлым или это остатки тумана добавляют веса?..
Он протягивает Илаю руку, поднимая подняться. Тот, кажется, больше утомлен ментально - заклинание, которым он его вылечили наверняка потребовало много сил, так что в этом нет ничего удивительного. Чувствую Берт себя получше, предложил бы ему остаться здесь, но сейчас они лишь вдвоем более-менее походят на одного целого помощника. Да и от Илая пользы будет всяко больше.
С каждым шагом становится чуть проще, мозг возвращает себе контроль над телом.
Они успевают как раз под конец ведьминого монолога.
Бертольд ничего не знает о древних ведьмах, но эта явно не самая приятная из представителей своего вида.
"Заклинание крови" звучит не слишком обнадеживающе и, покосившись на напрягшегося Илая, Бертольд понимает, что не ошибся.
Он косится на красный камень, что ведьма держит в руке, обдумывая, стоит ли попытаться пойти в обход и достать его самостоятельно. Чутье подсказывает, что не стоит, но он все же делает пару шагов в сторону, оказываясь от ведьмы чуть сбоку.
Ее руки выглядят не слишком надёжно, он наверняка легко вырвет его у нее, но ему нужно время. Хватит ли ему времени? Какая вообще скорость реакции у этой твари? Понять бы...
Он косится на Исаака, который тоже явно не уверен в том, что заключать подобные сделки с ведьмами - хорошая идея.
Бертольд делает ещё шаг в сторону.
-Звучит как сюжет плохого фильма про восстание зловещих мертвецов, - сообщает он, обращаясь ко всем и ни к кому конкретному - ты правда пойдешь на это? - а это уже Исааку.