— Как-то раз я увидел воспоминания человека, жившего в одиночестве на острове. Все его соплеменники умерли: кто-то от болезни, кого-то растерзали звери. Его жена скончалась при родах. Уцелел он один. Он мог бы попытаться выбраться, найти новую землю, новый народ. Но он остался. Каждый день он выходил на рыбалку в утлом судёнышке, а по ночам пил сидр и смотрел на звёзды. — Ну, бывает и хуже. — Как можно радоваться жизни, заранее сдавшись и зная, что с тобой уйдет всё? Как можно не пытаться бороться? — Наверное, всё зависит от качества сидра.

---

Полное имя
Альберт Эллис Калверт

Мой брат всегда был жутким торопыгой, словно боялся не успеть всего. «Быстрее, Ал!» — кричал он, хватая меня за запястье, а не за ладонь, потому что однажды в детстве уже умудрился дёрнуть так сильно, что отцу пришлось вправлять сустав. Я не плакал и даже не жаловался, но мать почему-то ещё долго баюкала мою руку в своих, обеспокоенно растягивая мягкое «Элли», заставляя меня недовольно пыхтеть в ответ на это девчачье имечко.     

Вид
Чистокровный маг

Возраст, дата и место рождения:
211 лет | 1 июня 1807 г.
Аркхем, штат Массачусетс, США

Род деятельности
Маг внешнего круга Ковена Прилива, глава рода Калвертов
Исследователь магии, писатель и путешественник

Происхождение
I will always remember your kindness to me
Родственные связи:

Ense petit placidam sub libertate quietem

[indent] Род Калвертов бережно хранит историю семьи, насчитывающую в общей сумме несколько веков.

Джордж Калверт, чьи корни теряются среди фландрийских землевладельцев, был британским политиком и колонизатором, получил титул барона Балтимора и положил начало штату Мэриленд. Любопытно то, что, из-за жёстких патриархальных порядков, царивших в семье и в обществе XVII века, не позволявших женщинам становиться наследницами рода, его ветвь выродилась уже спустя полтора века, когда, после смерти Фредерика, внука Джорджа Калверта, его единственными потомками остались четверо дочерей и незаконнорожденный сын, никто из которых не имел права наследования и не обладал надлежащими знаниями.

Нынешние Калверты — потомки одной из его дочерей, Ребекки, бежавшей на север вместе с женихом своей старшей сестры, с детства влюблённым не в ту леди Калверт и, к сожалению, вскоре трагически погибшим, оставив ей своё состояние и сына Чарльза. Чарльз не преуспел в занятиях магией так же, как его мать, но бережно записал наставления Ребекки, сохранив их в библиотеке дома, выстроенного им на перекрёстке пяти дорог к юго-западу от озера Чебакко, и стал первым представителем семьи в новообразованном Ковене Прилива. Впоследствии его внук занимал пост Верховного (в 1746 году), также как и Альберт Калверт, спустя почти ровно два века после него.

Жители «дома на перекрёстке», обзаведшегося со времён Чарльза садом и новым крылом и приобретшего право именоваться родовым поместьем, — любопытные и проницательные (не)люди, сумевшие совместить в себе традиции рыцарства, чопорность британской аристократии и дух Нового времени. Многие из них были учёными, писателями и путешественниками и значительную часть своей жизни провели вне Аркхема, однако каждый, возвращаясь в родную гавань, привносил в причудливую эклектику семейных традиций нечто своё, сохраняя главное : нося имя этой семьи, ты должен быть человеком чести и слова, хранителем знаний и проводником между прошлым и будущим, между всеми землями и мирами, в которых сможешь побывать, и порогом родного дома.

Калверты всегда сами заботились о себе, не прибегая к помощи прислуги и наёмных работников, что сказалось на их образе жизни, довольно аскетичном по меркам аристократии, однако во все времена у магов этого рода было достаточно союзников и хороших друзей среди всех выходцев магического мира, многие из которых находили в их доме поддержку и приют, впоследствии отвечая тем же.

Ребекка Калверт, обладавшая способностью видеть вещие сны, или, выражаясь современным языком, талантом находить на астральном плане крупицы полезной информации, положила начало магическим традициям рода : главной целью всех изысканий в магии и мире являются изучение «изнанки», её возможных пределов и правил, и непосредственные путешествия. Способствуют достижению необходимой степени концентрации и осознанности упражнения в ментальной магии, также необходимым является навык защиты от существ по обе стороны, — этому учат с момента проявления магических способностей.
Существует правило, согласно которому первые двадцать семь лет своей жизни каждый Калверт должен провести в родовом поместье, чтобы узнать всё, что положено знать члену семьи, и овладеть всеми необходимыми навыками в благоприятных условиях, а уже затем совершать собственные путешествия, получать любое образование и осваивать другие виды магии, ни один из которых, за исключением тёмной и призывающей в этот мир то, чему в нём быть не положено, не является предметом табу или суеверий. Самая большая ценность этого дома — истинно американская : свобода.

Ситуация с четырьмя дочерьми Фредерика, приведшая к трагикомическому концу более консервативной ветви рода, повлияла на порядки в доме Калвертов. Девочек и мальчиков обучают одинаково, а порядок наследования схож с таковым у британской короны : имя рода наследует старший законный сын предыдущего главы; в случае отсутствия такового права переходят к его старшей дочери, и только потом — к остальным претендентам.
Вступая в свои права, наследник обязан провести в Аркхеме следующие шесть лет, — иначе право переходит к следующему по очереди.

В среднем, Калверты живут долго, несмотря на тягу к приключениям, и редко заводят больше троих детей, предпочитая вкладывать силы и средства в уже имеющихся потомков, а не плодить новых «на всякий случай». Кризисов в наследовании не наблюдалось уже, как минимум, два-три поколения.

Состоят в родстве с Марлоу и ведут давнюю дружбу с Найтшейдами, укрепившуюся после «двойной» свадьбы в прошлом столетии.

---

///

— is derived from the Germanic Adalbert, containing the words adal ("noble") and beraht ("bright").

When we all fall asleep,
where do we go?

[indent] Рано утром, в первый день лета, в дальней комнате поместья Летисия родила двоих малышей : мальчика, а затем, с разницей в несколько минут, девочку. Всё прошло хорошо, и в их рождении не было ничего необычного, кроме того, что оба ребёнка крепко спали, и даже процесс собственного появления на свет не потревожил их сон, а уставшая, но счастливая мать попросила не будить близнецов.

— Для путешествий тебе нужны три вещи : компас, якорь и маяки.
— А карта?
— Карту ты должен составить сам.

[indent] Его первое путешествие начинается на полу залитой солнцем гостиной, где под ступнями поскрипывают дощатые плитки из дуба и клёна, выложенные в пятиконечную звезду, а под потолком рукой деда разбросаны осколки её отражений.

Он представить себе не может, что когда-нибудь, спустя годы, будет чувствовать, что это место — самое безопасное на земле. Он едва научился ходить и уже торопится применить этот навык на практике, пока мать водит щёткой по спутавшимся волосам терпеливо ожидающей конца этой пытки Бри.

— О нет!

(летит на пол и вот-вот разобьётся вдребезги совсем не летучий корабль в бутылке)

Летит и возвращается назад на папин рабочий стол, подхваченный невидимой силой : «Этот дом выдержал охоту на ведьм, два урагана и войну, — как-нибудь выдержит и вас, хулиганы», — смеётся отец, и ещё две недели просыпается и засыпает под вопли в два звонких голоса.

(научинаучинаучи)

[indent] Они пока ещё понятия не имеют о том, как будут плеваться от осточертевшей латыни, до утра в четыре руки рисовать ровный круг, смеяться до колик, рыдать взахлёб, — плакать, когда узнают, что магия не всесильна, стискивать зубы, кричать от боли, когда увидят, что магия — опасна, и долго смотреть на свои ладони, когда наконец поймут, что магия — это просто магия. Пока что для Элли и Бри магия — это самая желанная и дорогая игрушка, которую они получат, когда подрастут, если будут хорошо себя вести.

Младший братик, родившийся спустя всего несколько лет, сперва тоже кажется милой игрушкой, — шумный, розовый и смешной, — размером с кошку и очень странный, как зуги, к которым им запрещают лезть под угрозой понадкусанных пальцев.

То, что Бенедикт гораздо хуже любого зуга, выясняется, когда он учится говорить и ходить.

(а, если быть точным, орать и бегать)

Отец отводит Альберта в сторону и негромкими простыми словами объясняет, что старший должен заботиться об остальных и защищать, — уже сейчас, — потому что позднее это станет его долгом перед семьёй.

Альберт запоминает и держит это в голове со всей серьёзностью, но понимает смысл сказанного уже гораздо, гораздо позже.

///

— Видишь? — Нити на его пальцах подрагивают, словно натянутая паутина, в которой запуталось живое существо, когда Бенни дотрагивается до них, наощупь меняя фигуру, которая рождает перед мысленным взором новый образ.

Это не так ярко, не так хаотично-обжигающе, как в первый раз, когда магическая энергия, бесконтрольно вырываясь наружу, принимает форму эмоции, — в первый раз Ал случайно вырубил брата, и всерьёз испугался, что мог ему навредить, а после привязался к нему ещё сильнее, — но это завораживает их на долгие часы.

Бри смотрит на них поверх книги, тая обиду.

(это же наша игра)

С тех пор, как юные Калверты осваивают базовую телепатию, братья не отходят друг от друга ни на шаг, — переговариваются, не размыкая губ и улыбаясь, словно бы в доме, полном могущественных магов, их никто не сможет подслушать, — мать иногда ругает, что они слишком громко думают за столом, но даёт понять, что никогда не станет отчитывать за то, что предназначено не ей, — часами сидят друг напротив друга, сравнивая одни и те же воспоминания, увиденные каждым по-своему, ведя один на двоих личный дневник.

Бри смотрит со стороны, постепенно отдаляясь от братьев,

(сладкая парочка)

и читает в своих взрослых книгах о том, что все мальчишки одинаковые.

///

[indent] Их шумная шайка воссоединяется гораздо позже, когда проходит пора детских обид и ревности, занятий и домашних заданий, посвящений и первых отважных вылазок за пределы родной земли, где всё оказывается ново и абсолютно удивительно, и наступает пора взросления, пора заводить друзей на всю, — очень долгую, — жизнь.

Для Калвертов такими друзьями становятся младшие дети Найтшейдов, — дома, с которым их семью связывал не только Ковен, но и нечто куда более крепкое : общие убеждения.

Вирджиния младше его, и она не похожа на других, — ни на шуршащих школярскими юбками учениц колледжа, ни на шумных итальянок и страстных француженок, ни на дикарок из племён юга, чьи языки на скорость и на спор учат Альберт и Бенедикт, поступив в университет далеко от дома, ни на женщин далёких земель, которым пока не дано названий, которые он видит во снах, где призраки разыгрывают сцены чьих-то забытых воспоминаний, она — та самая.

В этих банальных словах, которые он не корябает на бумаге пером и не шепчет на ухо, а даёт почувствовать, прикоснувшись к ним, — как к своему сердцу, как высший знак доверия, — проведя её за руку через свой разум, словно марево будущих розовых садов в одном семечке, скрыты нежность и верность, которые они пронесут через десятилетия как друзья, как любовники и как супруги.

[indent] Двадцатый век лишь успевает ступить на порог, утаив за спиной пистолет и яд, когда две семьи играют две свадьбы : Ренат, — единственный, кто может рассмешить Бриджет даже без слов, и Альберт, влюблённый в его сестру, как в саму жизнь, обретают счастье, данное не каждому чистокровному, — счастье взаимной любви, благословлённой и скреплённой союзом двух могущественных родов.

Он обещает показать ей весь мир, — но успевает показать только свою любимую игру, в которую теперь дни напролёт играет их маленький сын, книги, свои чудесные сны, Вену и баррикады на когда-то любимых улицах.

Двадцатый век срывает чеку, и его первой жертвой становится их отец, погибающий в результате неудачного ритуала. Бенедикт твердит, что теперь они должны сделать то, что сделал бы он, — герой Гражданской войны, пером, магией и железом защищавший мечту о свободе. Альберт не может пойти за ним, но не может ему запретить. Его брат возвращается домой, принося с собой пепел и порох, и Ал обещает, что больше не отпустит его одного. 

В тридцатых годах рождаются Эверетт и Грегори, и время до новой войны пролетает быстрее, чем они успевают расти, а сны становятся всё страшнее, — превращаются в кошмары, чтобы затем стать реальностью агонии повседневности, вырванными страницами из их общего дневника.

Бенни умирает в последний день Второй мировой, случайно и без цели, — осколки разорвавшегося снаряда ранят Альберту глаза, и он уже не видит мёртвое и раскуроченное тело брата, которому не помогли ни магия, ни обереги, но долгие годы будет видеть его на погасшем киноэкране внутренней поверхности своих век, даже когда раны залечат чужие пальцы и мир снова заиграет всеми своими красками, — кроме красной, чёрной и серой.

///

[indent] Бенедикта больше нет, но то, чему он успевает научить своего старшего брата, — в мире нет ничего, что бы «не касалось нас», — определяет его дальнейшую судьбу.

В 1956 году Альберт принимает участие в испытании и, благодаря Ноэлю Найтшейду, уступившему ему браслет несмотря на то, что Калверт пришёл вторым, становится Верховным ковена.

Никто не ожидал от Калвертов в союзе с Найтшейдами консервативной политики, но его тринадцать лет на этом посту запомнились рядом решений, связанных с положением существ магического мира в Аркхеме, в частности, значительно облегчивших (не)жизнь вампирскому клану Андрея.

В 1961 на пороге своего дома Альберт находит младенца, — девочку, которую затем назовёт Кэролайн и признает своей дочерью. Кэролайн, девочка-полукровка, так и не узнает, кто её настоящие родители : была ли она плодом интрижки на стороне кого-то из магов ковена или брошенным из страха ребёнком, — возможно, и к лучшему, — и исчезнет из его жизни так же быстро, как и появилась в ней, не прожив в доме Калвертов и двадцати пяти лет.

Никто не увидит её смерти, но жители будут шептаться, что, выйдя в лодчонке на середину озера, девушка задремала на вёслах и лодка перевернулась, — как и что-то внутри него.

Она старалась по ветвям развесить
Свои венки; коварный сук сломался,
И травы и она сама упали
В рыдающий поток. Ее одежды,
Раскинувшись, несли ее, как нимфу

///

[indent] Восьмидесятые — время, по которому стоит скучать и время, в котором стоит оставить свою молодость, — не важно, сколько тебе сейчас лет, — время отличной музыки и отличных людей, мест, в которых всегда хотелось побывать, но никогда не хватало смелости, — time waits for nobody, — время свести концы с концами и прокричаться о том, что осталось навсегда позади. 

Его «прощальная вечеринка», затянувшаяся на четверть века, заканчивается там же, где всё началось : в старом поместье, залитой солнцем гостиной, опустевшей без давно выросших детей, библиотеке и мире по ту сторону сна, обойти который не хватит ни его жизни, ни жизни смертного существа. Время записать все мысли и знания, что пригодятся потомкам, закончить начатое, опереться о руку жены, украдкой, будто бы не тянет ноющая боль вновь затянувшийся туманом взгляд, и смириться с покоем, таким несвойственным его душе, потому что этого уже слишком много на одного, — слишком долгая жизнь.

Самое время сказать «я слишком стар для этого дерьма», верно?

Вот только дерьмо опять полилось рекой.

Внешность
Цвет глаз: болотный / бельма
Цвет волос: медный (тёмно-рыжий)
Рост: 6' 2"
Отличительные черты: любопытно то, что, не состоя в родстве с Мурами, Альберт обладает внешностью, более характерной для их рода, нежели для собственного, выделяясь на фоне чинно-каштановых, среднего телосложения родичей не только высоким ростом, помноженным на природную худобу, но и примечательно-рыжей шевелюрой, которую, до тех пор, пока это окончательно не вышло из моды, отращивал до самых плеч. По свидетельствам очевидцев в лице родной бабки и отца, как две капли воды похож на своего прадеда.
Отличается склонностью к эпатажным нарядам и неприятием классики, — исключая, разве что, классическую литературу и рок-классику второй половины прошлого века. В веке двадцать первом любой его костюм дополняют тёмные очки, призванные скрыть поражённые заболеванием (являющимся, в некотором смысле, психосоматическим) глаза, различающие в последние годы лишь свет и силуэты, и трости в стиле Грегори Хауса. Что характерно, когда ему действительно нужно, Калверт прекрасно видит.
Используемая внешность: David Tennant

Умения
⏵Как и многие в роду Калвертов, посвятил себя виду магии, требующему наивысшей степени концентрации и силы воли, — магии разума и воспоминаний.

⏸Сильный телепат, способный не только считать или передать мысль, но и, при более тесном контакте, подменять области чужого сознания, такие как восприятие и эмоциональное состояние, а то и вовсе ненадолго «выпереть» неподготовленного оппонента из его же собственной головы (обморок).

⏸В свою очередь, научился возводить качественные ментальные барьеры, защищающие от злонамеренных действий, однако же (вероятно, в силу личностных особенностей) обладает повышенной чувствительностью к потокам магии и эмоций в непосредственной близости от себя, — своего рода «метеозависимость».

⏸Несмотря на интерес ко всем видам магического искусства, самолично использует лишь «незримую» магию : ментальные приёмы, охранные и защитные чары и артефакты. Считает те из заклинаний, что не оказывают воздействия на физический план, верхом изящества, избегая разрушительных и «грязных» ритуалов.

⏸Использует фокусировщик, — «колыбель для кошки» (длинная связанная в кольцо прочная нить и одноимённая детская игра, заключающаяся в создании из нити различных фигур при помощи определённых жестов, которые, впрочем, можно повторить и с воображаемой нитью, ориентируясь на чувство расстояния).

⏸Обладает познаниями в ритуалах и магических традициях не всех, но многих времён и народов, накопленными поколениями дотошных и любопытных Калвертов, собиравших крупицы знания всюду, где доводилось оказаться, а также приобретёнными в собственных путешествиях.

Дополнительно
⏵ Во время путешествий по Астралу, использует систему фамильных артефактов — «якорей», оберегающих физическое тело и в меру сил препятствующих тому, чтобы его хозяин заплутал слишком далеко и надолго, действуя по принципу будильника. Во всё остальное время подобные артефакты препятствуют случайному или вызванному чем бы то ни было «выпаданию» из тела. Самые маленькие состоят из металлов и крепятся на одежду.
⏸ До сих пор не может избавиться от пластинки, подаренной братом в начале прошлого века, превращающей любые оказавшиеся в непосредственной близости другие пластинки в записи его любимой песни, хотя после его смерти практически смирился с её существованием.
⏸ Род Калвертов несколько веков водит дружбу с кланом зугов, выбравшихся из местных лесов, когда первые из магов поселились на землях, ныне занимаемых поместьем. Практически каждый из них имел своего фамильяра, служившего верным компаньоном в обоих измерениях. Отмечают, что местные зуги, в среднем, умнее и (что характерно) злобнее прочих.
⏸ В начале прошлого века работал над заклинанием владения любым оружием, вдохновившись концепцией внематериальной идеи. Использовал его лишь раз, в самом конце Второй Мировой войны, переделав затем, в духе конверсии, в заклинание игры на любом музыкальном инструменте.
⏸ В 80-х пытался колдовать песнями «Queen». 

ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Стиль игры: сильно зависит от состояния здоровья. Альберт — старая развалина. Могу закрыть два эпизода за неделю, а потом (умереть) слечь ещё на две. На меня не стоит жёстко подвязываться, в итоге почти наверняка придётся подстраиваться под мой темп.
В общем и целом, ~5к символов, 3 лицо/н.в., реже 1 л. и п.в., без тройки. Люблю париться с графикой, эстетикой и оформлением, но категорически не могу воспринимать тексты от второго лица и принципиальное отсутствие заглавных букв и разделения на абзацы (не блажь, правда не воспринимаю).   
Так, ну, вроде, всех соигроков распугал.
Другие персонажи: нет

Отредактировано Albert Calvert (01-03-2019 13:05:55)