Бальдассаре ненавидел Хуетни каждой клеточной своего организма, каждым натянутым нервом, каждым фибром своей души. Он ненавидел его и раньше, но сегодня ненависть Бальди к Гарсиа достигла своего апогея. Ненависть складывалась и разрасталась из маленьких, казалось бы, не таких уж важных или действительно значимых моментов, как самодовольная улыбочка на блядской морде Тони, в которой он расплылся, когда в обед распахнул перед ним дверь, пропуская в свой гадюшник, наполовину состоящий из пустых пивных бутылок, на вторую - из картонных коробок из-под пиццы, отчего в маленькой комнате стоял удушающий запах жирного теста и сыра, от которых закладывало в носу. Как идиотское подмигивание Гарсиа и это нелепое "chico", с которым он обращался к нему с каким-то повелительным, на взгляд Бальдассаре, высокомерием и снисходительностью. Хотелось раскричаться. Заорать, пнуть ублюдошного Хуетни по коленке и убежать, но Бальди не мог этого сделать. Поджимая тонкие губы, шумно дыша носом и раздувая крылья носа, он был вынужден прирастать к липкому полу, сгорая изнутри от собственного бессилия и ярости, потому что... Потому что куртка Грэма до сих пор была на нем, потому что из его пор до сих пор не выветрился мускусный запах оборотней и аромат шальной ночи в лесу, потому что раны на его загривке затянулись, но еще остались уродливые белесые шрамы, напоминающие раздавленных многоножек, потому что папа еще считал его своим хорошим мальчиком, малышом Бальди, своим любимцем, ведь этот мерзопакостный Хуетни Херсиа держал свое слово, и теперь тоже самое следовало сделать и Бальдассаре. Оплатить молчание.
Пока Бальди ехал в автобусе, дребезжащим старостью и держащимся на дороге общими молитвами всех пассажиров и водителя, его воображение рисовало ему тысячу и одну возможную отработку у Гарсиа, и каждая из них могла бы лечь в основу дешевого романа, от которых девицы визжат и чуть ли не ссут кипятком, или порно фильма. Засунув в рот один из своих амулетов, Бальдассаре посасывал плоский разноцветный камушек, покусывал нитку, снова и вновь представляя, как Тони захлопывает дверь за его спиной и приказывает раздеться. "Живее!". "Штаны тоже". "И это член? Смотри, как выглядит настоящий мужской член". "Будь хорошим мальчиком". "Ты же не хочешь, чтобы твой папа обо всем узнал? Тогда будь послушным"... Будь послушным... К концу своего недолго пути Бальди был доведен до предела и всего в полушаге от нервного срыва или убийства. Он так отчетливо представлял себе, что Тони собирается его изнасиловать чуть ли не на пороге своей хибары, что громко вскрикнул и дернулся в сторону, когда Гарсиа похлопал его плечу, пытаясь... Пытаясь что? выглядеть дружелюбным? Ха! Он просто пытался втереться к нему в доверие, чтобы... Чтобы затем трахнуть с меньшим сопротивлением! Но у Бальдассаре была плохая новость для Хуетни - он разгадал его и не собирался поворачиваться к нему спиной, а точнее задницей.
Но шел один час, следом за ним прошел второй и третий, и Гарсиа вроде бы как не собирался его насиловать. Вместо этого он просил Бальди помыть посуду, выкинуть мусор, отдраить унитаз, постирать его белье - в общем, эта зажравшаяся свинья хотел, чтобы он разобрал все-е-е его дерьмо. И Бальдассаре пришлось подчиняться. Вот только делать это молча он был не намерен, и каждый новый приказ, каждое действие, каждая секунда рабства Бальди сопровождалась его непрекращающимся ворчанием. Гонсалес бурчал абсолютно на все - на слишком большие мешки для мусора и на маленькие губки для мытья посуды, на липкие коробки и на громкие бутылки, на убийственно холодный пол и на невыносимо горячую воду, на чересчур резкий запах белизны и на абсолютно не пенящееся средство для мытья полов. Кстати о мытье полов.  Это было последнее задание Тони для взмыленного от усталости и бешенства Бальдассаре. Бальди устал не столько от работы, сколько от собственной взвинченности и постоянного ожидания нападения на свою девственную задницу. Он долго держался молодцом - если молодцом вообще может быть чупакабра, не прекращающий скулить ни на мгновение - но, когда ведро, заполненное до краев водой, выскользнув из его дрожащих от натуги пальцев, упало на пол, облив самого Гонсалеса с ног до головы, нервы Бальдассаре сдали.
-Это все ты виноват! - обернувшись на сидящего на диване Тони и взмахнув мокрыми руками, отчего во все стороны полетели тучи брызг. - Сказал мне под руку, что я налили много воды! А ее было немного! А в самый раз! Тупой Хуетни. - топнув ногой по растекающейся по полу луже, Бальди сжал пальцами край промокшей насквозь водолазки. Мокрая ткань неприятно липла к телу. А промокшие трусы мерзко облепляли задницу и лезли в складку меж ягодиц. Отвратительное чувство. - Мне надо переодеться. - сжав губы в тонкую полоску, Бальдассаре выжидающе посмотрел на Тони, но тот почему-то с места не сдвинулся. - Найди мне одежду, - губы так и жгло от желания обозвать Гарсиа, но Бальди сдержался, вместо этого выдавив из себя: - пожалуйста. - дождавшись, когда Тони скрылся в ванной, Бальдассаре стянул с себя мокрую одежду и, не придумав ничего лучше, кинул ее на пол. Все равно после его "уборки" дела с чистотой в номере Тони не особо пошли на поправку. Поморщившись, Бальди стащил с себя трусы и... И постеснявшись их розового цвета, запрятал в батарею.
-Не выходи! - испуганно крикнул, поспешно заматываясь в плед. Колючий, он неприятно пощипывал кожу, но ничего лучше попросту не было. Так что или терпеть, или светить голой задницей. Бальди выбрал первое. - Тони! - когда в дверь постучали Бальдассаре напрягся, испуганно втянув голову в плечи. - Тони! - его голос приобрел уже привычные истерично-паникующие ноты. - Кто-то стучится! - пахло не папой, но все же... Через щели в двери разило псиной. - Кто-то пришел. - влетев в туалет, а по совместительству и ванную, Бальди растеряно уставился на Гарсиа, кутаясь в плед. - Может ты скажешь, что никого нет дома?

Отредактировано Baldassare Gonzalez (24-03-2019 17:39:20)