[indent] [indent] [indent] [indent] [indent] [indent] [indent] [indent] [indent] — feeling comes with pain;
|
[sign] [/sign]
Отредактировано Alan Keating (03-03-2019 21:22:08)
long nights
Страница: 1
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться124-02-2019 00:40:12
Поделиться225-02-2019 22:34:28
"Привет".
Она сидит на старинных расцарапанных мелкими ранами и трещинками перилах, упирает резиновые подошвы новых конверсов в тщательно покрашенную стену напротив, расчесывает молочно-шоколадными ногтями мелкую рану на обнаженной колени. Карамельная корочка отлетает и на смуглой коже остается белесый след. На краске остается вафельный оттиск ее маленькой ступни. Легко спрыгивает на ступеньки, обеими ногами отталкивается, спускаясь на две ниже; призывно пружинит полная, сформировавшаяся грудь под кроп-топом, мечутся по плечам кудряшки. Вокруг ее запястья десятки золотых колец-браслетов, переговариваются друг с другом звоном. Лидия перехватывает удобнее бумажные хрусткие пакеты, наполненные консервными банками и свежими цветами, ей не нужно прибегать к простому заклинанию узнавания, чтобы понять - золотистыми-болотистыми глазами, со смеющимся бликами и насмешливым выражением брезгливости, которое та даже не скрывает, может смотреть только Вера Сейдж.
"А ты, значит, его девушка" тянет она, изучая Акройд сверху вниз, лениво потягиваясь; Лидия перехватывает в кулаке ключи от дома, сжимая металл между фалангами до тупой неприятной боли, и молчит. "Его" в пухлом темном рту Веры Сейдж, которой всего семнадцать, звучит с легким придыханием, влюбленно, как-то особо грязно - Акройд передергивает тошнотворно от мысли, что Алан целует Веру, а потом возвращается и целует ее, и она чувствует сухие чешуйки матовой помады с губ Веры, кисловато-яблочную слюну Веры, привкус выкуренных Верой сигарет, будто сама Лидия ласкает и кусает рот младшей Сейдж. Кажется, той приходит та же мысль, потому что девочка смеется и отводит глаза в сторону, добавляет с тенью неискреннего раскаяния: "Мне просто было интересно на тебя посмотреть. Не рассказывай ему".
Акройд выцарапывает ногтем несколько линий, смотря другими глазами на Веру, семнадцатилетнюю Веру, чей короткий топ с кривым подолом открывает плоский живот, у которой совсем не девичьи полные бедра, которая покачивается с пятки на носок на ступеньке, сложив руки за спиной в замок и тянет энергию с пожилой сухой соседки снизу, со спящего ребенка двумя этажами ниже, со свернувшегося в корзине старого полуслепого пса, не потому, что она нужна ей, чтобы здесь, в темном коридоре, освещенном светом из грязного мутного чердачного окна, напасть на Лидию, а просто чтобы продемонстрировать, что она это может. Анемичный запах пионов, которые Акройд купила, начал становится плотнее и удушающее; тонко слабо кровоточит поверхностный порез поверх бледных вен и капилляров. Вера возвращает взгляд на распущенные волосы Лидии, на ее лицо и глаза, проползает по ней всей, как огромное жирное насекомое; Лидия думает о том, как Алан может с ней спать, она представляет, как Сейдж обвивает его своими смуглыми руками и ногами, и золотистые волоски на голенях и предплечьях делают ее гибкие члены похожими на лапы экзотического паука. Щеки облепляют полные шевелящиеся гусеницы, личинки заползают в глаза, и ведьма взмахивает ладонью, отправляя заклинание назад Вере - становится легче, и фантомное движение в глазницах прекращается. Та отклоняется назад, словно Лидия ее ударила, и хватается рукой за перила - ногти у нее покрыты каким-то темным облупленным лаком, цвета бычьей крови - тянет "Отлично. О-о-отлично". Вера спускается к ней, и разница в росте скрадывается, больше Сейдж не нависает темным диковатым силуэтом. "Сегодня вечером он будет спать со мной" - и сбегает по лестнице вниз, громко стуча ногами, отрезая энергетические нити от своих жертв, позволяя старухе вздохнуть, ребенку - заснуть, а собаке продолжить жить. Лидия понимает, что за всю короткую сцену так и держала все слова в мягком кармане между зубами и щекой.
"Подавись им, малолетняя сука" шепчет в замочную скважину Акройд с обжигающей злобой, и в это мгновение что-то живое и когда-то ей принадлежащее растекается теплом в груди, но потом гаснет.
Внутри квартиры - скошенные потолки и лишенный изысков, уставший ремонт, теплый запах старости и дерева, - Лидия долго расставляет по стаканам, вазам и вырезанным пластиковым бутылкам купленные цветы. Она располагает их на подоконниках, кухонном столе, не очень чистой столешнице, на прикроватной тумбочке: бледно-розовые пионы, яркие маргаритки, пошлые раскрытые бутонами розы, ветки с клубками хлопка, высушенные сухоцветы. Акройд любуется своими трудами, поправляет зеленые листья, лижет мелкие раны, оставленные шипами, а потом бьет ладонью о ладонь, и вместе с затягивающимся звуком хлопка превращаются все бутоны и стебли в сухую гниль, осыпается повсюду черной золой. Лидия сидит на кухне на полу и подставляет лицо медленно падающему пеплу.
Шаги Алана мягкие, но четкие, по ним можно нитями протянуть его передвижения по квартире - из неосвещенного коридора до ограниченной клетки кухни. Лидия натягивает на себя тонкую, как саванн, простынь, такую же мучнисто-белую, переворачивается на бок, чтобы спрятать одну ладонь под щеку и по-детски закрыть глаза. Ей кажется - за Китингом следует след в след Вера Сейдж, темная кожа, короткие шорты, голые ноги, растянутые в хищной взрослой улыбки губы, "бычья кровь" на пластинках ногтей.
[nick]Lydia Ackroyd[/nick][status]help I'm alive[/status][icon]http://funkyimg.com/i/2RrF5.gif[/icon][sign]Я жила в Цюрихе. В некрологе написали, что я вознеслась в дом Отца нашего. На деле я бросилась с шестого этажа.
— Франко Арминио «Открытки с того света»[/sign][lz]<b>NPC <a href="http://arkhamhorror.ru/viewtopic.php?id=375#p65974">Лидия Акройд, 21</a>.</b> Воскрешенная чистокровная ведьма, о спасении не просившая; предана <a href="http://arkhamhorror.ru/profile.php?id=241">ему</a> и им же предана.[/lz]
Поделиться304-03-2019 23:35:21
Черные кудряшки щекотали лицо. Вера сидела у него коленях, упираясь резиновыми мысками кед в пол. Обвив шею руками, пальцами она перебирала его волосы и то и дело облизывала пухлую нижнюю губу. Алан чувствовал запах сигарет и фруктовой жвачки в ее дыхании. От этого едкого коктейля мутило, но он устало улыбался, не подавая вида, и поглаживал разгоряченную кожу под коротким топом. Вера заботливо убрала прядь волос с его лба и выпустила из удушливых объятий, чтобы снять с него очки и, держа их так, словно это какой-то очень древний и ценный артефакт, положить на стол за спиной поверх открытой папки с бухгалтерской отчетностью, с которой Алан разбирался, пока она не пришла. Заерзав в нетерпении, Вера взялась за верхние пуговицы его рубашки. Решившись ей помочь, Алан потянулся к вороту, но девчонка одернула его и недовольно цокнула языком. В такие моменты больше всего хотелось сдавить пальцами ее шею, ощущая, как под ладонями пульсируют тоненькие венки, и душить, пока пальцы не проткнут шоколадную кожу, разрывая горячую плоть, чтобы размазать по ее губам (застывшим в немом крике) в этой противной сливового цвета помаде теплую алую кровь под цвет облупившегося лака на ее ногтях. Вместо этого Алан сжал девичьи бедра, просунув пальцы под края коротких шорт, которые были на Вере, и в ожидании прикрыл глаза, чувствуя, как она вытаскивает подол рубашки из-за пояса брюк.
Алан понял, что Вера в магазине еще до того, как она появилась в его маленьком кабинете и, заперев заклинанием дверь, лопнула розовый пузырь из жвачки. Этот звук все еще отдавался у него в ушах. Она приходила, когда ей вздумается и почти всегда выбирала не самые подходящие для самого Алана моменты, и он не мог ей отказать. Но так происходило лишь потому, что Вера должна была думать, что правила в этой маленькой игре устанавливает она. Ради этого он позволял ей вмешиваться в свою жизнь, менять планы, решать, как долго ему позволено будет ласкать ее и как скоро он вернется к Лидии.
Требовательный жадный поцелуй вернул его в реальность. Вера, прижимая руки к его груди, тяжело дышала, кусала губы и тут же зализывал их своим шершавым языком. Перебирая позвонки под топом маленькой ведьмы и отвечая на ее поцелуи, Алан думал о Лидии, которая ждала его в их старой съемной квартире. Он хотел провести этот вечер с ней, собирался принести из магазина охапку пионов
(почему-то ему казалось, что это ее любимые цветы)
и полевых цветов и забыться до самого утра в ее холодных объятьях. Ладони Веры обжигали кожу теплом, руки Лидии всегда были ледяными, и она все время забиралась ими под его тонкие свитера и рубашки, чтобы согреть. Были ли ее руки такими холодными до смерти? Раньше Алан об этом не задумывался.
Реакция Веры не заставила себя ждать. Она до крови прокусила нижнюю губу Алана, слизала выступившие темные капли и провела языком бледно-розовую дорожку от уголка губ до самого уха.
“Ты мой, Алан”. Жаркий шепот, обжигающий сильнее, чем ее ладони на груди.
Она отпустила его глубокой ночью. Натянула через голову противного бирюзового цвета топ, гремя браслетами, и щелкнула на прощание пузырем фруктовой жвачки. Застегивая пуговицы рубашки, Алан снова поборол сильное желание вцепиться в нее и голыми руками разодрать глотку.
Из магазина он все-таки прихватил букет пионов (бережно обернув их в крафтовую бумагу), с которым перешагнул порог с их Лидией квартиры. На кухне он поместил их в одну из ваз на столе и следующие несколько минут в задумчивости разглядывал на кончиках пальцев черные хлопья, которые тонким слоем покрывали все поверхности. Растерев их между пальцев, Алан открыл кран и смыл остатки под струей холодной воды. Не было ни сил, ни желания с этим разбираться. Вера, эта маленькая дрянь, как будто вытягивала из него всю энергию, изматывала и опустошала. Он снял очки и, помассировав уголки глаз большим и указательным пальцами, умылся, с отвращением растирая левую щеку, с которой к тому моменту уже почти сошел кровяной след, оставленный языком Веры.
В спальне было темно. Лидия лежала на кровати, отвернувшись к окну, и даже не шелохнулась, когда Алан вошел. Лицо и шея горели и пульсировали от ледяной воды и слишком резких и сильных движений, но он все еще чувствовал на своей коже прикосновения Веры. На прикроватной тумбе вместе с очками и наручными часами он оставил бумажник, ключи и какую-то мелочь, которая была в карманах. Не раздеваясь он лег, забравшись под простынь, и прижался к Лидии, положив руку на талию. Кроме растянутой футболки, которая всегда сползала, оголяя плечо, и трусиков на ней ничего не было. Прислушиваясь к дыханию ведьмы, Алан опустил руку ниже и прижал ладонь к плоскому животу .
— С днем рождения, — прошептал Алан, зарывшись лицом в ее волосы, разметавшимся по подушке. На долю секунды ему показалось, что запах ее шампуня, легкий и сладкий, перебил тяжелый и резкий запах гари. Алан вспомнил, как на кухне смывал с кончиков пальцев пыль, оставшуюся от хлопьев пепла.
Страница: 1
