Night Terror
Сообщений 1 страница 15 из 15
Поделиться225-02-2019 19:36:27
Оуэн лежал на кровати, ощущая дикое нетерпение. Ему хотелось побыстрее провалиться в это неконтролируемое состояние сна, и уже как можно скорее проснуться, когда на небе уже сгущаются сумерки и ветви деревьев за окном темнеют, превращаясь в чернильные разводы на фиолетовой бумаге.
С того момента когда он увидел как Уиннифред превращается в медведя прошло несколько дней, в течении которых Оуэн был занят и еле успевал до рассвета вернуться домой, не то чтобы еще и вернуться на то место, где оставил её в последний раз.
Когда-то в самом начале его жизни вампира, Август рассказывал о том, что они не единственный такой вид, но Оуэна тогда это волновало мало. Его больше интересовало - где проще всего достать кровь и как понадежнее спрятать труп. Тем более, что шансов нарваться на оборотня на тот момент в Нью-Йорке были слишком малы.
Поэтому Оуэн не стал себе забивать голову лишней информацией, просто пробежав по верхам и запомнив основы, и свыкнувшись с мыслью — что мир гораздо разнообразнее, чем считают обычные люди и чем считал он, до того как не вышел за рамки привычного и того, что принято считать единственной и непоколебимой реальностью, где только люди, животные, птицы, рыбы и никаких фантастических тварей из сказок, страшилок и мифов.
Но теперь, возвращаясь домой перед рассветом, он успевал найти еще немного времени, чтобы поискать в интернете всю возможную информацию о том, кто такие оборотни и чем чревато знакомство. Конечно, чаще всего попадались статьи про классических оборотней- волков, и тем более исключительной и необычной ему казалась Уиннифред, которая превращалась в….
Ке-е-ер...мо-о-о-д..ского медведя. А что, еще и такие бывают?!
Мишка был очень симпатичный, но Оуэн хорошо представлял на что способны его мощные лапы с длинными когтями и зубы. Если бы Кройф был человеком, у него бы было совсем мало, или вообще никаких шансов, выжить после столкновения с таким зверем. Но не теперь, когда он стал вампиром. Уверенность в собственной силе и скорости, только усиливали его желание быстрее встретиться с девушкой. Оуэн ощущал себя в полной безопасности полагаясь на свои инстинкты и возможности, и ни сколько не переживал за себя, хотя может быть это и было слишком нагло с его стороны, но он еще и при жизни был человеком самонадеянным.
Проснувшись , он как обычно оделся во всё неприметное, спортивное и удобное.
Темная стена леса подступала к его дому практически со всех сторон. Где-то слева блестел огнями Аркхем, манил гулом улиц, но Оуэн направился к тянущимся вверх, к ночи, деревьям.
Лес уже успокаивался, затихли птицы. Только совершенно бесшумно передвигались в траве ночные зверьки. Где-то на скрюченной ветке сова, ночной охотник высматривала себе добычу.
Оуэн был сейчас таким же. Ночным охотником высматривающим добычу. Только добыча его была далеко не беззащитной и не потенциальной жертвой.
Быстро передвигаясь между деревьями, он остановился на приличном расстоянии от того места, которое, как он решил, может быть привычным укрытием для Уиннифред перед обращением. По крайней мере Оуэн так рассудил. Что у каждого хищника есть своё логово.
Так почему бы этому месту не быть тайным убежищем для девушки-оборотня. Оно было далеко от края леса, никто из людей специально не смог бы его найти, только если наткнуться случайно, и то это надо было бы очень далеко зайти вглубь. А у лесов Аркхема была не самая хорошая репутация чтобы кто-то вот так просто гулял там ночью. Только, если какой-то непутевый турист, сбившийся с пути, и не умеющий читать направление по звездам.
Оуэн медленно обошел место, где запах Уиннифред был наиболее сильным и определил направление, в котором двигалась девушка. След уводил далеко в глубь, туда где порой приходится протискиваться между стволами старых елей и сосен, а под ногами мягкий ковер их старой опавшей бурой хвои, глушащий звуки шагов.
Он уже почти нашел её, казалось пара шагов и вот Уиннифред, как вдруг ощутил сильный запах крови, от которого тело сразу напрягалось каждой своей мышцей, глаза потемнели и казалось еще пара секунд и клыки начнут необратимо удлиняться.
Оуэну пришлось сделать над собой усилие, чтобы не потерять контроль. Кровь была свежая, горячая, завлекала своим густым ароматом. Она смешивалась с запахом Уиннифред и сбивала с толку.
Он сделал еще пару шагов и присмотрелся.
На небольшом участке земли, заключенном в тесный круг из шероховатых стволов сосен, лежал без сознания мужчина. Горло его было залито кровью, но Оуэн чувствовал , что сердце его еще продолжает биться. Медленно, тихо, но оно еще не отпускало мужчину на тот свет, поддерживая жизнь в его теле.
Под одним из деревьев сидела сжатая в комок Уиннифред. Она обхватила ноги руками и уткнулась носом в колени. Светлые волосы, покрытые на концах запекшейся кровью закрывали её лицо.
Оуэн вышел из-за деревьев и остановился. Девушка приподняла голову и посмотрела на него растерянным взглядом, не узнавая. Лицо Уиннифред было измазано кровью. Глаза были припухшие от слез, которые она вытирала грязными от земли руками, от чего на ее лице оставались разводы и подтеки.
Она не спускала темных , полных и человеческого страха и звериной ярости глаз с Оуэна и тело ее напряглось так сильно, что ему показалось, что сейчас она вскочит и или набросится на него или убежит.
- Тише — мягко проговорил он, приближаясь к ней аккуратно шаг за шагом — Я ничего тебе не сделаю, малышка. Я твой друг. - Оуэн подбирал слова как мог, понимая, что сейчас перед ним больше перепуганное и одновременно дикое и яростное животное, чем хрупкая девушка и растерянный человек.
Он присел перед ней , и медленно протянув руку, взял за подбородок , подняв ее лицо немного вверх, вынуждая смотреть себе в глаза.
- Всё хорошо, ты в безопасности. Он больше ничего тебе не сделает. - Оуэн не был уверен, что мужчина вообще пытался сделать хоть что-нибудь Уиннифред, но нужно было правильно расставить акценты, чтобы девушка успокоилась.
Её тело, не смотря на повышенную температуру, била дрожь, то ли от шока , то ли от холода весеннего, ещё не успевающего хорошо прогреться за день леса.
Оуэн стянул с себя куртку и набросил на девушку. Взял за руки и помог подняться. Уиннифред двигалась как во сне, особо не отдавая отчета, что происходит. Ее взгляд остановился на теле туриста и девушка замерла.
- Давай уведем тебя отсюда — твердо и уверенно сказал Оуэн и обхватив ее за плечи, потянул за собой, стараясь идти так чтобы закрыть от ее глаз растерзанное тело мужчины, который между тем уже благополучно умер, и кровь его медленно остывала, сворачиваясь в вязкую невкусную массу.
Отредактировано Owen Cruijff (28-02-2019 18:06:18)
Поделиться325-02-2019 22:40:37
Ей страшно.
[indent] Медведь недовольно урчит, мотает головой будто бы отнекиваясь, стрекочит ушами и пятится назад. Ей есть куда отступать. Это лес, её территория, где она знает если не каждую тропку, то точно их большую часть. И от того снова бежать было обиднее. Мужчина преследовал её уже несколько часов. Его не смущала лесная чаща, спустившиеся сумерки и усталость. Охотничий азарт и жажда оттяпать себе в трофей медведя-призрака, которому здесь совсем не место перевешивали аргументы логики и здравого смысла. Громоздкая, неповоротливая, она неслась сквозь тьму, оставляя за собой легко читаемый след. Ей бы обернуться да рыбкой в еще холодную воду, или хотя бы на дерево. Но Уинни слишком хорошо знала, что может сделать взрослый мужчина, голову которого затуманил азарт погони с такой легкой добычей как голая перепуганная девчонка, что попалась ему в лесу. У медведицы есть зубы и когти, она большая и сильная. У Уиннифред нет ничего, кроме сосущего под ложечкой страха, что вывел её на эту прогалину. Ей мерещится, что она слышит мужской смех. Он вскидывает ружьё. Она припадает к земле. Его нисколько не смущает странное поведение зверя, так даже лучше, проще целиться. Она замирает, прислушивается, ждет заветного щелчка.
[indent] Ружье разрывается выстрелом.
[indent] Медведь с неожиданной прытью даёт в сторону, что бы уже через секунды, пока он медлит, пока перезаряжает, приблизиться к нему на расстояние прыжка.
Она наваливается на него всем весом, вгрызаясь в горло зубами, ждет несколько секунд, пока горячая кровь не брызнет на язык и только после этого резко дергает башкой не разжимая зубов, разрывая слабую человеческую плоть.
[indent] Адреналин отпускает только через несколько минут, когда его ребра уже сломаны, а в шее зияет дыра, булькающая кровью. Медведица пугается собственных деяний. Дергается, скулит и прижимается к земле лишь для того, что бы пройдя сквозь лихорадочную агонию очнуться на сырой земле трясущейся девчонкой. Она не сразу понимает, что происходит. Зверь не хочет отпускать и все еще пытается продолжить бегство, на которое у девчонки уже нет сил. Все на что её хватает это свернуться клубочком у корней высоченной ели. Запах хвои и шум веток дают иллюзорное ощущение безопасности, но не успокаивают. Уинни обнимает себя за колени и сотрясается от беззвучного плача.
[indent] Его она не видит. Сначала чует. Чует запах сырой земли, не той, прохладной от ночной росы и холодной от сумерек, а той, что отдает сладковатым запахом гнили и прячет в своих теплых от разложения объятиях чужие посмертные секреты. Глаза улавливают чужой силуэт не сразу, размытой тенью он проникает в её сознание. Уинни сжимается, щетинится, глухо еле клацает зубами, по-глупому скалиться.
Я ничего тебе не сделаю, малышка. Я твой друг.
[indent] Этот голос, он звучит у неё в голове, путает разум и органы чувств, но Уиннифред знает на другом, животном уровне, что это он, тот самый силуэт, что пахнет могильной прохладой. Дергает подбородком, стоит размытому мраку протянуть к ней пальцы, но он всё равно липко хватает её и вынуждает посмотреть в лишенную блеска тьму своих глаз.
Так на кого же я по-твоему похож?
На мертвеца.
[indent] Она не может шелохнуться или хотя бы разорвать этот цепкий, липкий, парализующий зрительный контакт. Её всё еще трясёт. Наверно это нервное. Хотя если бы он сейчас сказал перестать, она бы умерла, но перестала. Поразительная власть чужого спокойствия? Уничижительная податливость напуганного зверька? Ей повезло в любом случае, но это она возможно поймет уже позже. Куртка, что падает на её острые плечи такая же холодная, как и его прикосновения. Уиннифред хочется свернуться калачиком и спрятаться под грузной материей, но вместо этого она послушно повинуется чужим рукам.
[indent] Уинни чувствует запах крови. Она слышит как с последними ударами сердца из тела уходит жизнь. Через уголок глаз она замечает уже труп, но силуэт быстро скрадывает его, растворяя в собственной тьме. Теперь она уже больше не видит ничего. С трудом переставляя ноги, Уинни безвольной куклой идет вперед. Ей хочется обернуться, хочется вернуться, буд-то бы что-то забыла или оставила, но бесполезно, всё что она сейчас видит это он.
- Оуэн? - Растерянная, она нащупывает это имя где-то в закромах памяти, робко жмется ища успокаивающего тепла, но вместо этого натыкается на леденящий холод.
Поделиться428-02-2019 20:23:05
..Оуэн…
Произносит неуверенно и будто выуживает по каждой букве из скрытых уголков своего расколовшегося надвое сознания, выкладывая из осколков разбитого зеркала целое слово его имени.
Судя по тому насколько растерянно и испуганно Уиннифред выглядит, для неё сейчас вспомнить имя настойчивого и назойливого незнакомца из кофейни оказалось не так уж и просто. Пусть и прошло всего несколько дней, но это для Оуэна теперь поток времени сливается в одну бесконечную линию с черными штрихами вынужденных дневных сновидений.
А сколько всего произошло с ней ? Сколько людей встретила и сколькими событиями стерся тот их короткий диалог сомнительный в своей для неё приятности ,превратившись из четкого пастельного рисунка в неуверенный набросок простым карандашом
Девушка прижимается к нему, и Оуэн чувствует как она ищет и не находит тепла. Он уже и забыл, что может ощущаться как прохладный камень, и забыл, что тепло — это именно то, что ищут люди друг в друге.
Дать ей успокаивающее тепло своего тела он не сможет. А вот она ему да. Льнет к нему жарким боком, цепляется горячими пальцами за его локоть. Прожигает сквозь ткань одежды прохладу его бледной кожи.
Они оба хорошо видят в темноте, но все равно идут бесконечно медленно и долго по ощущениям Оуэна.
Ему хочется быстрее увести её из этого леса к себе, не дав успеть толком придти в себя и возможно начать сопротивляться его присутствию или испытывать напряжение как тогда, в кофейне, которое подтолкнет ее к очередному бегству.
Поэтому он просто поднимает ее на руки и всё сразу становится быстрее. Как и стук её сердца, которое трепыхается как птица , отдаваясь эхом в его собственном теле, так крепко он прижимает её к себе, лишая возможности сопротивляться цепкой клетке его силы вампира.
Она совсем невысокого для него роста и легкая. Оуэн чувствует остроту её локтей, косточек бедер, которые упираются в его тело. Кажется можно легко пересчитать все ребра Уиннифред настолько девушка худа.
Как молодой медведь только очнувшийся от спячки и не успевший окрепнуть и нагулять хоть какой-то жир под шкуру.
Он несёт её сразу к своему дому, который так удачно стоит на окраине, что некому будет замереть в тревожном недоумении при виде высокого черноволосого мужчины, который тащит на руках малолетку с оцарапанными коленями и лицом испачканном чем-то похожим на запекшуюся кровь и грязь.
Оуэн опускает её на пол, и закрывает дверь.
Уиннифред стоит на пороге, сжавшись в комок и вцепившись пальцами в края его куртки, наброшенной на ее худые плечи. Настороженно втягивает носом воздух.
Оуэн видит, что она не может окончательно расслабиться даже оказавших в безопасности надежных стен и крыши. Действительно, его дом не очень напоминает обжитое человеческое жилье. Он ведь даже камин в гостиной никогда не разжигал. Тот зияет голодным черным пустым ртом в каменной кладке, в ожидании трескучих дров и жаркого огня.
По сути Оуэн тут только спит днём, стараясь всё ночное время проводить вне каких-либо стен.
Но горячую воду и чистое полотенце он обеспечить в состоянии.
Уиннифред скрывается в ванной, оставив куртку на пороге.
Её нисколько не смущает собственная нагота.
Оуэн тоже не считает необходимым стыдливо прятать взгляд и внимательно провожает девушку взглядом. Она определенно весит меньше, чем должна.
Где-то внутри шевельнулось желание её откормить, и он лезет в холодильник, где ожидаемо ничего нет. Обшарив все полки в пустых кухонных шкафах Оуэн находит ровным счетом ничего, кроме старой пачки зеленого чая.
Заказывает доставку еды — пицца , картошка фри — всё, что может предоставить сейчас засыпающий Аркхем.
Уиннифред выходит из ванной, замотанная в белое толстое полотенце из тех, что можно встретить в отелях. Оно такое и есть - отельное. Оуэн притащил его с работы. Где-то сбоку сверкают золотистыми нитками буквы GD. Девушка робко присаживается на край дивана, собранная, напряженная каждой мышцей, готовая или к поспешному бегству или к яростной драке.
Присев у камина Оуэн пытается его разжечь вдруг найденными в чулане (ведь он даже не знает толком, что есть в этом доме) старыми газетами, щелкает зажигалкой, дует на разгорающийся край бумаги, не обращая внимания на то, что его осыпает яркими искрами.
- Оденься — говорит он повернув на мгновение голову к девушке.
У нее мокрые волосы прилипшие жадно к плечам и спине. Стекающие с них капли воды на теле отражаются ярким светом от огня, который разгорается в камине, забирая в свое пламя всё больше и больше дерева и бумаги. Гладкая кожа девушки красиво теплеет , приобретая приятный золотистый оттенок.
Глаза внимательно наблюдают за Оуэном, который приближается к ней через полумрак гостиной. Он пододвигает к ней одежду, которую взял из своего собственного гардероба. Свободные серые штаны, белая футболка , мятного цвета толстовка с капюшоном.
Собственных вещей у Уиннифред сейчас нет, они все остались в том ее убежище, а Оуэн нисколько не озаботился тем, что бы их забрать, посчитав, что там нет ничего такого, чем бы она могла сильно дорожить. А нижнее белье вообще давно можно отправить в мусорное ведро. В своей голове он уже купил ей новое. Черное, с тонкой полоской дорогого кружева. Или красное, с жесткой корсетной шнуровкой.
Он садится рядом, на небольшом расстоянии, которого должно хватить, чтобы она не чувствовала себя в ловушке и в то же время чтобы можно было видеть ее лицо, вдыхать запах чистого (кажется проведи пальцем по коже и она заскрипит) тела с легким ароматом цветочного мыла.
- Кто же ты, медвежонок Уинни? - спрашивает он, дождавшись пока она натянет на себя его одежду, в которой тонет ее худое тело.
Отредактировано Owen Cruijff (28-02-2019 20:23:36)
Поделиться502-03-2019 00:17:06
[indent] Руки Оуэна сильные. Намного сильнее чем должны быть. Он подхватывает её легко, совершенно не обращает внимания на попытки сопротивления и прижимает к себе не обращая внимания на дрожащие кулачки, что упираются ему в грудь. Уиннифред еще не понимает, что там, под теплой толстовкой, под холодной плотью, под его крепким скелетом не бьется сердце. Лишь трясется и нервно сжимается в его руках. Оуэн настойчив, он тороплив, но осторожен. Так дети бережно прижимают к себе птичку с перебитым крылом, что нашли на улице. Быстрее, домой, показать матери, она наверняка знает, как помочь бедняжке. Его шаг скор, но легок и мягок. Ей холодно, но нервная дрож постепенно уходит, изгнаная убаюкивающим покачиванием его спешки. Ночной мороз рассыпается по её телу мурашками. Теперь она хотя бы ощущает холод.
[indent] Пол в его доме холодный. Почти такой же холодный как и каменная дорожка, которая ведет к этому месту, холодный как и его руки. Уинни сутулиться, напряженно вжимает голову в плечи и жадно втягивает воздух. Здесь пахнет сыростью, противоаллергенным кондиционером для белья, пылью и средство для чистки обуви. И больше ничем. От этого ей жутко. Уинни вздрагивает когда слышит щелчок замка. Он запирает за ними дверь.
[indent] Оуэн не спешит, что либо говорить. Уходит, шумит водой, видимо где-то в ванной, возвращается вручая ей белоснежное полотенце. Теплое, только снятое с сушилки, мягкое, свежее. Его куртка скользит с острых плечей на пол. Уинни прижимает к себе белоснежный сверток, хватаясь за его тепло и, на все еще плохо слушающихся ногах прячется в просторном, светлом помещении.
[indent] Чужая кровь в перемешку с грязью жидкими подтеками исчезает в отверстии слива. Уиннифред не торопиться. Она подставляет лицо под струи воды, явно слишком горячей, но только сейчас у неё наконец получается хоть немного согреться. Вместе с холодом отступает страх, а за ним и зверь. Только теперь она позволяет себе осмотреться по-сторонам. Мужской гель для душа. От него пахнет мятой. Уиннифред чихает. Химической мятой. Воняет мерзко, но выбирать особо не из чего. Хотя нет, есть мыло, дешевое, будто бы из отеля, но с менее навязчивым запахом. Тело, лицо, волосы. Подойдет для всего. Вода всё еще слишком горячая, но ей всё равно. Это отвлекает, не позволяет закрыть глаза и вспомнить перепуганные глаза охотника. Сердце пропускает пару ударов. К горлу подкатывает комок. Она чувствует на языке вкус чужой крови.
[indent] В его ванной пол с подогревом и полностью отсутствуют халаты. Уинни открывает дверь и только после этого понимает - стоит завернуться в полотенце, в остальном доме слишком холодно. По распаренной коже снова пробегают мурашки. Она напрягается, осторожно делает первые шаги, уже куда более уверенные. Оуэн едва оборачивается стоит ей подойти. Ах, это ты. Мнимум интереса. Втягивает воздух, снова ничего, хотя на этот раз чертова мята и цветы, может быть, каминная пыль. Садиться на диван, не решаясь оторвать ноги от пола, в любой момент готовая к побегу, уже даже приглядела открытое окно. Оденься. Не просьба, не предложение, приказ. Непонимающе мотает головой и тут же натыкается на стопку его одежды. Его дом. Его запах. Его одежда. Оуэн мягко, ненавязчиво, будто бы из благих побуждений бережно окутывает её собой. Только сейчас Уиннифред натыкается на режущую мысль - что ему нужно? Судя по строгому взгляду ему нужно, что бы она оделась. Нехотя, неловко, путаясь в одежде она наконец юркает сначала в штаны, потом в футболку, толстовку. Было бы неплохо еще и носки, но просить об этом она не будет, еще не известно как придется расплатиться за то, что уже есть. Он не опускает глаз и с учительской строгостью наблюдает за тем как она одевается. Это странно, обычно мужчины не позволяют себе такого.
[indent] Его взгляд слишком многозначительный, а вопрос слишком расплывчатый. Уиннифред теряется и находит ответ в вопросе.
- Медведь. - Так просто. Так честно. Открыто и без стеснения. Хотя об этом он вроде и так уже знает. По давно выученной привычке она пытается нащупать на шее кулончик в виде медвежьей лапки и, не находя ничего, чувствует себя растерянной. Ну да, он же остался там. Вместе с её курткой, свитером, грязными джинсами. В лесу, в одном из её бесчисленных тайников. Она оставила всё это там, прежде чем опуститься на лапы, прежде чем её начали гнать через лес. Свежие, еще теплые как кровь воспоминания застилают глаза. Уиннифред вытирает их рукавом толстовки и замечает выжидающий взгляд. Оуэн хочет подробностей. Он видел слишком много и речь совсем не о её тощем теле. И знает он теперь тоже, слишком много. - Я оборотень, медведь. Живу тут, болтаюсь, смотрю на всякое. Обычно я не нападаю на людей, просто у него было ружье, и он за мной бежал, понимаешь? Бежал через лес, и мне было некуда деться... - Внезапно она начинает тараторить, оправдываться. Почему ей так стыдно? Так неловко за то, что ему пришлось увидеть.
Её перебивает звонок в дверь. Он нехотя отрывает от неё пристальный взгляд и направляется к двери, предоставляя её взору спину. Несколько шагов, прыжок, она легко окажется сверху. Не более чем рефлекс напуганного зверька, сразу же продумывать план побега. Только сейчас он поднимает куртку, что ещё она оставила на полу у порога. Достаёт от туда бумажник, небрежно оставляет куртку на вешалке, чуть приоткрывает дверь. Там кто-то есть. Уинни отчетливо слышит чей-то голос. Если ей нужна помощь, то это самый подходящий момент. Но она молчит. Даже не дергается с места. Дверь не открывается шире даже на миллиметр, не позволяя курьеру, а судя по фразам и резкому запаху теплого теста это определённо он, даже мельком заглянуть внутрь дома или тем более взглянуть на неё. Она дожидается пока замок снова щелкнет, а чужие шаги стихнут в ночной глуши и только после этого, не дожидаясь пока он снова окажется к ней на расстоянии вытянутой руки, решается задать единственный действительно уместный в данной ситуации вопрос.
- Что ты будешь со мной делать?
Поделиться602-03-2019 12:19:39
Оуэну немного странно видеть Уиннифред в своей одежде, хотя он сам ей её и дал.
Ощущения необычные, давно забытые, как из прошлой человеческой жизни, когда очередная подружка таскалась по очередной квартире в его рубашке, дразня гладкими голыми коленками и полагая, что теперь они стали ещё ближе. Нет, детка, это просто моя одежда, но не весь я.
В этих ощущениях проблескивает что-то приятное и в то же время слегка смущающее. Перед ним ещё совсем девчонка.
Уиннифред подтягивает ноги под себя, натягивает длинную, явно не по размеру, толстовку на босые ступни,пытаясь их прикрыть.
Темная комната с низкими потолками медленно прогревается, изголодавшийся камин трещит весело огнем и бросает колеблющиеся от сквозняков , тянущихся из всех щелей, тени по углам и стенам.
Становится уютнее и проще.
Уиннифред рассказывает всё то, что он уже и так знает, что он видел сам, но в этом и суть, и цель, в этом и было его желание — чтобы рассказала сама.
Он чувствует, что она будто оправдывается за убийство, которое совершила, пусть даже и защищая себя, но как это называется? - превышение допустимых мер самозащиты?
Что-то такое.
Оуэн полагает ,что она принимает его за обычного человека и потому может думать, что он станет ее осуждать, порицать, может вообще позвонит в полицию и перед домом быстро появится машина с шумом визжащих тормозов и истеричными огнями мигалок. И маленькую Уиннифред , так трогательно и нелепо утонувшую в мягком хлопке его одежды, быстро упекут за решетку. Каково будет медведю остаться запертым навсегда в человеческом теле, не имея возможности нормально разгуляться?
Оуэну кажется совершенно неуместным сейчас сказать ей, что вообще-то он вампир, такой же убийца как она. Хотя он понимает, что между ними огромная пропасть в значении слова -“убийца“.
Она — убийца по неволе. Он — убийца по желанию. Разные пути и разные мотивы.
Он решает немного повременить с ответным признанием. Может подождать пока она сама начнет задавать вопросы, заметив странности в поведении своего нового друга.
Ведь они теперь чуть больше, чем просто знакомые?
Оуэн уже готов прервать ее запальчивую речь, полную уже непонятного ему раскаяния.
Ну убила и убила. Что такого.
Как в дверь звонят и ему даже не нужно сильно напрягаться, втягивая воздух, чтобы почуять жар горячей соленой крови курьера, текущего по венам в его теле. И даже её запах, смешанный с потом его ,уставшего за весь день под плотной курткой с эмблемой заведения, тела, и резким острым запахом пепперони и красного болгарского перца.
Оуэн забирает заказ, даёт денег чуть больше принятых обычно чаевых — это оставит приятные воспоминания о доставке по этому адресу и смажет подозрительную странность поведения бледного хозяина дома, который не пускает внутрь и даже дверь держит слишком плотно прикрытой, так что сам упирается сильно плечом в деревянный проем, будто хочет скрыть что-то в полумраке комнаты за спиной.
Уиннифред не издает ни звука, даже когда горячий прямоугольник картона ложится перед ней на стол.
— Что ты будешь со мной делать?
Оуэн смотрит на нее немного недоуменно. Но это слегка наигранно, ведь он понимает, что вопрос более, чем уместный.
Но что бы он мог с ней сделать? Пара очевидных вариантов вспыхивает в голове и он видит их отражение в ее глазах. Больших, карих, присматривающихся к нему с очевидным интересом проглядывающим через пелену недоверия и проблески страха.
Убить. Изнасиловать. Изнасиловать, потом убить. Или убивать и насиловать одновременно.
Нет.Нет.Нет и нет.
Специально не торопясь отвечать на вопрос, он открывает упаковку с пиццей. Берет треугольник теста, кладет на картонную тарелку, что принесли с заказом и ставит перед девушкой. Запах свежей человеческой пищи бьющий теплом прямо в ноздри не вызывает никаких реакций. В то время как одна быстро мелькнувшая мысль о том, чтобы вонзить клыки в шелковистую кожу на шее сидящей рядом притихшим зверьком девушки, заставляет облизывать губы и вынуждает сдерживаться. Отключать воображение, не углубляться. Бродить по поверхности. В конце концов она не просто какой-то человек, источник пищи, кусок свежего мяса с кровью.
Она другая. И именно это тормозит Оуэна, заставляет менять восприятие.
- Ничего - просто отвечает он. И это правда. Уиннифред должна почувствовать это.Животные ведь гораздо проницательнее людей. Чуют больше, видят , доверяя своей природе ,полагаясь на инстинкты. Где внезапно дрогнул голос, как чуть сильнее забилось сердце, вспотели или нет ладони. - Я ничего не буду с тобой делать.
Он слышит как замирает ее дыхание. Может Уиннифред не верит его словам. Не верит в свою удачу. Что можно просто помыться, согреться, поесть и уйти. Может она думает, что это такая игра? Чтобы было еще интереснее захлопнуть ловушку перед носом поверившей в светлое будущее на свободе, птички?
Оуэн достает бутылку кока-колы из пакета, который сунул ему курьер в довесок к коробке с пиццей. Стандартный набор - напиток с пластиковыми стаканами.
Темно-коричневая жидкость шипит газом и напоминает ему пузырящуюся пеной кровь на губах умирающей в агонии жертвы.
- Ты можешь уйти в любой момент, если хочешь.Тебе есть куда пойти?
Ему с трудом дается сейчас этот открытый и дружелюбный тон, которым он практически сам открывает ей дверь на волю. Оуэн подавляет внутри самого себя злость и недовольство, пытающиеся зародиться при мысли о том, что Уиннифред возможно и скорее всего выберет встать и уйти.
Отредактировано Owen Cruijff (02-03-2019 12:56:42)
Поделиться702-03-2019 13:45:26
[indent] Помещение не торопиться прогреваться, но в комнате определенно становиться немного теплее. Может быть дело в огне, что задорно трещит сухим деревом в камине, может в одежде, что жадно пропитывается теплом её тела, может в отступающем на мягких лапах шаг за шагом страхе, может в горячем запахе еды, может в его присутствии. Ей будто бы становиться проще, спокойнее, но зверь не уходит, он затаивается в глубине разума пристально следя за знакомцем, что совершенно никак не реагирует на её признание. Будто бы уже заранее знал все ответы и ждал лишь подтверждения своих догадок.
[indent] Он напряжен. Явно сдерживается. Не торопиться что-либо ей говорить или хоть как-то объяснять происходящее. Сначала предложить ей еды. Пахнет вкусно. Нил и Кем часто заказывали домой пиццу, для неё обычно самую странную - с рыбой, себе что попроще, пеперони, вроде этой. Она не торопиться хватать кусок. Во-первых знает - горячая, уже пару раз обжигала и язык и небо, чувство не самое приятное. Во вторых ей все еще неизвестна цена, которую придется заплатить за такую щедрую доброту. А рано или поздно заплатить придется. Люди никогда не бывают добры просто так. Ну только быть может глупые мальчишки. Но Оуэн совсем непохож на Нильса. Ничего. Это дается ему с усилием, быть может даже с разочарованием в себе. я не сделаю тебе ничего, но мне бы очень хотелось. Странно, но из-за этой сдержанности звучит как будто бы искренни. Только теперь она решается взять тарелку в руки. Снова принюхивается. Едва касается теста кончиком языка. Шипит, всё еще слишком горячая. Осторожно поднимает взгляд. Он все еще наблюдает за ней, пристально, изучающе, оттискивая в темных зрачках каждый миллиметр её существа. Ей подталкивают пластиковый стакан, вынуждая отвлечься от игры в перегдядки. Кола холодная, шипучая и до одури сладкая. Сахар, дешёвые быстрые углеводы - то, что нужно голодному организму. Пьет она жадно, совершенно не думая о том, что в жидкость может быть что-либо подмешено.
- В моем распоряжении целый лес и весь мир. - Странный вопрос, отдает внезапной почти родительской заботой. Уинни уверена, что если бы слова имели запах, то эти пахли бы уютным свежим хлебом и сладким чаем. Наверно так и должны вести себя взрослые. Но она не знает наверняка, и выдает слишком смелое и легкое заявление, для девчонки, что совсем недавно жалась к земле трясясь от истерики. Ей нравиться в лесу, но скажи она это кому в жизни не поверят. Даже сейчас, в чужом доме, в чужой одежде она выглядела куда уместней, чем голая, перемазанная грязью в чаще. Не сдерживается, неловко вгрызается зубами в еще горячий кусок, едва не давиться рискуя опрокинуть всё на себя или еще хуже на диван. Вынуждая его подскочить и слишком ловко подхватить пластиковый стаканчик, на дне которого еще болтается газировка. Уинни глотает и вглядывается в него куда пристальнее, норовя прожечь дыру в груди, что, как она только сейчас замечает, не шевелиться. Втягивает воздух и наконец ощущает уже знакомый запах сырой земли. - Ты ведь не биолог да? - Спешный переход с неловкого Вы, на еще более неловкое Ты. Девочки вроде неё не должны так говорить с мужчинами вроде него. Но ведь Оуэн уже и так знает слишком много, а она и так уже в клетке.
Поделиться811-03-2019 22:40:50
Оуэн смотрит как она пьет шипящую , страшно переслащенную жидкость. Он помнит это ощущение, далекое из детства воспоминание, как пузырьки газа только что налитой в стакан колы, лопаясь щекочут нос, от чего веселее и радостнее становится еще даже до того как сахар щедрой дозой попадет в кровь и ударит глюкозой в мозг, вызывая эйфорию и перевозбуждение.
Гладкие и упругие мышцы на шее у Уинни ритмично двигаются с каждым глотком, обозначая линию подбородка, выделяя четко изгиб ключиц выступающих над слишком широким для нее воротом футболки Оуэна.
Укутанная в его одежду, которая ей сильно не по размеру и так не по росту, что штанины придется закатывать, чтобы не путаться в них ступнями, постоянно поддергивающая сползающие рукава, девушка напоминает ему сейчас даже не медвежонка, а птенца. Выпавшего из гнезда. Или сбежавшего деловито, посчитав, что всё сможет сам.
Только где это ее гнездо? Есть ли оно вообще ? То убежище в лесу им точно не было.
Уиннифред выглядит беспризорно. У нее старая поношенная одежда. Худые ноги с оцарапанными коленками. Оуэн успел заметить синяки на ее теле, пока девушка шла в ванную. Размытые желтовато-лиловые контуры уже почти прошедших и отливающие густой-чернильной синью очертания свежих, появившихся буквально вчера. Она ест так будто не ела нормально уже много дней. Не заботясь о хороших манерах и правилах поведения.
Но Оуэну нравится это зрелище. Как Уиннифред жадно кусает истекающую жиром расплавленного сыра пиццу. Так по-настоящему, искренне, непосредственно и хищно. Как медведь набредший в лесу на улей диких пчел будет рвать его на части когтистой лапой, а потом совать морду в самое гудящее нутро, собирая в рот скудный жидкий мёд, личинок и бог весть что ещё.
— В моем распоряжении целый лес и весь мир
Весь мир — это значит, что идти ей на самом деле некуда.
Только бродить вот так по лесам, нарываться на охотников. Это в лучшем случае.
В худшем одичалой девчонкой по городу. Нарываться на кого-нибудь похоже на самого Оуэна. Только такого, который не будет чувствовать то, что чувствует Кройф, который, правда, ещё сам не разобрался, что это.
Он смотрит на Уиннифред и сам не понимает, что в ней так цепляет его и не даёт просто выбросить из головы.
Да, она не обычная девчонка, с обычными двечачьими мечтами и проблемами, которые кажутся Оуэну такими примитивными.
А оборотень. Кройф говорит сам себе, даже пытается убеждать, что на особо ценный трофей она не тянет. Чтобы хотеть запереть её в этом доме, чтобы никуда не сбежала.
Да, у нее красивые крепкие ноги, молодое упругое тело и темно-карие глаза в которых мелькает так цепляющая его звериная кровожадность. Иногда она смотрит так, что он чувствует, как напрягаются его собственные мышцы, готовя тело к чему угодно. К любому повороту событий.
Оуэн бродит взглядом по Уиннифред и вдруг замечает как стакан с колой собирается упасть или даже уже падает. Кройф подхватывает его, не отдавая себе отчета в том насколько это было быстро. Обычная инстинктивная реакция тела. Обычная для вампира, но не для человека и не для оборотня.
Отблеск камина в глазах девушки замирает на Оуэне. Она смотрит слишком пристально, будто выясняет что-то для себя.
— Ты ведь не биолог да?
Оуэн неопределенно пожимает плечами.
- Нет. Я художник.
А это уже действительно правда. Пусть пока и не вся. К тому же творческие люди обычно располагают к себе, вызывают меньше подозрений, склоняя к представлению о себе, как о личностях задумчивых, погруженных в себя и в созерцание мира вокруг.
Хотя он чувствует, что Уиннифред подразумевала совсем другое, когда задавала свой вопрос. Не род занятий, не профессию, не социальный статус.
Я вампир
Но чем чаще он прокручивает в голове эту фразу тем более нелепой ему кажется ситуация, где он говорит это так прямо. Даже не смотря на то, что она сама создание из другого мира и легко примет возможность существования еще каких-то видов.
Я вампир. Ну знаешь, это такие ребята, которые сначала умерли, а потом ожили и пьют кровь, чтобы опять не умереть.
Он не представляет, что она может сделать потом. Убежать ли с криками, или кинуться на него, пытаясь защитить себя от мнимой угрозы, потому что он ей ничем не собирается угрожать. Любой возможный сценарий ему не нравится.
- Ты можешь остаться здесь. Если захочешь. - говорит он как можно мягче, чтобы это не выглядело внушением. Хотя он мог бы попробовать использовать этот свой вампирский дар, но почему-то ему хочется, чтобы это было её желание.
Он ждет еще мгновение, а потом добавляет — Меня почти никогда не бывает дома. Так что ...
Так что повисает незаконченной фразой в воздухе.
Отредактировано Owen Cruijff (12-03-2019 09:23:46)
Поделиться912-03-2019 16:32:31
[indent] Жирные капли медленно стекают по её ладошке, ещё горячие, они оставляют за собой небрежный кривой след, но Уиннифред не обращает на это особого внимания. Она уже даже не ест, хотя желудок предательски урчит, торопя непутевую девчонку побыстрее забить себя горячей дрянью. Ей наверно так и стоит сделать, наесться до отвала и дать от сюда деру, пока не выставили счет за чужую доброту и собственную наивность. Но Вместо этого малышка Уинни лишь будто бы нехотя жуёт и с досадой сверлит его взглядом. Он будто бы никак не реагирует на её признание, играючи отмахивается от её вопросов один за одним, так показательно холоден и отстранён и вместе с тем приветливо ласков. Девчонка злиться, недовольно урчит, это не честно, но уже слишком хорошо понимает, что она далеко не в том положении, что бы хоть что-то требовать от него. Чужая забота и внимание ещё не обязывают никого быть откровенным. Простая истина, которая доходит до неё только сейчас. С чего ему вообще быть с ней честным хоть на одну каплю? Нильс всегда был с ней словно открытая книга, откровенный, обнаженный перед ней до самых острых углов и мелких трещин, ищущий в оборванке, что забрела в его дом, несчастного, на которого можно обрушить всю бесконечную нежность и заботу, которую он так долго хранил в трепетном сердечке. Глупо было бы думать, что Оуэн будет хоть на каплю похож на мальчишку Фонтейнов. Навряд ли он подобно подростку просто ищет себе друга, перед которым не нужно будет оправдывать ожидания. Хотя, быть может ему тоже всего лишь одиноко и всего лишь хочется о ком-то заботиться? Это ведь свойственно людям, перекладывать ответственность за своё существование на других, возлагая себе на плечи тяжкий крест и заполняя пустоту собственной жизни верной службой другому. Люди, они всегда бояться остаться один на один с собой и обнаружить собственную никчемность и бесполезность. В то, что сидящий перед ней мужчина, что так покровительственно наблюдает как она ест именно такой верить от чего-то совсем не хотелось.
[indent] Уинни отводит взгляд и облизывает пальцы. Перед ней совсем не потерянный подросток ищущий поддержки, это всего лишь взрослый, будто бы слишком сильный и ловкий для человека мужчина. Он живёт один, на отшибе, дом его пуст и холоден, так же как и холоден он сам. Таких наверно стоит бояться и ей как минимум нужно быть осторожнее или хотя бы хитрей. Но он так старается быть мягким, ненавязчивым, осторожным. Боится спугнуть дикую зверушку, что из жалости подобрал в лесу и теперь думает как её выходить или хотя бы не дать снова покалечиться. Уиннифред неаккуратно отрывает ещё один кусок уже остывшей пиццы.
Ты можешь уйти в любой момент.
[indent] Она уже знает что точно уйдет от сюда. И дело совсем не в том, что от хозяина жилища у неё по загривку бегут мурашки, а само жилище выглядит диким и не обжитым. Просто это дом, диким животным здесь не место. Оуэн видел на что она способна, но от чего-то так осторожно и будто бы дружески предлагает остаться. Он странный.
- Так что ты нашел в лесу перемазанную в чужой крови и грязи девчонку, что рыдала над ещё не остывшим трупом, притащил её к себе домой и теперь предлагаешь ей остаться у тебя, даже после того, как она призналась в убийстве и сказала, что она оборотень. - Краткое резюме. Взгляд на ситуацию со стороны, поверхностный, холодный и от того до смешного честно. Вот только она звучит слишком серьёзно, исподлобья поглядывает на него, не скрывая откровенного интереса и даже насмешки. На какое-то время они будто бы меняются местами. Не перепуганный загнанный зверёк, а излишне самоуверенный человек закрывшийся в клетке с хищным зверем. Приятное чувство превосходства длиться считанные мгновения, ровно до тех пор, пока его насмешливый взгляд не щелкает расшалившегося подпеска по носу, напоминая где его место. Уинни урчит, тихо, будто бы разочаровано. - Один из нас наверняка сумасшедший. - Робкая улыбка трогает её губы, попытка развеять излишне серьёзную вспышку. Это было не слишком то красиво, перед человеком который только что приютил тебя. Нильс наверняка бы сказал что это просто неприлично как минимум. Будто бы лгать прилично.
Я художник.
Ты врун.
[indent] Облизывает пальцы, неловко, небрежно она роется в пакете из под пиццы и выуживает от туда салфетки. По детски комкает их вместо того, что бы нормально вытереть руки. Пытается открыть бутылку с колой, не то что бы удачно. пальцы всё ещё грязные, жирные, чертова пробка просто скользит в них. О том, что она может быть просто слишком сильно закручена Уинни не думает. Она просто протягивает несчастную бутылку ему, немая просьба помочь. Такая мелочь, но от чего-то она чувствует себя неловко, будто бы не справляется с тем, с чем справляться должна априори.
- Зачем соврал? - Вопрос простой, прямой и совсем детский. Наверно она не имеет на него никакого права, но откуда полудикой девчонке знать о таких вещах?
Поделиться1015-03-2019 23:23:57
Жаркий огонь в камине понемногу затухает, становится меньше.
Уже не рвется дерзко в прохладную и обычно заброшенную, а теперь такую живую комнату приятным теплом через чугунную низкую решетку, а ластится как побитая собака к обугленным, покрытым чешуей черного пепла поленьям. Робко лижет тлеющие угли, иногда стреляя с резким звуком крошечными искрами.
Пляшущие от языков пламени по стенам тени ползут вниз к полу, погружая и так тёмную гостиную в ещё более густой полумрак. За окнами ночная чернота. Даже ни одна машина не проедет мимо дома в самом конце спокойной улицы, чтобы разорвать темноту быстро промелькнувшими полосками света, бьющего из фар.
Оуэну кажется, что он чувствует, как истекает их с Уннифред время вместе.
Каждый раз как она спокойно, уже не так жадно, кусает остывшую пиццу и бледные, дрожащие нити сыра тянутся от края размякшего теста к ее губам.
Каждый раз как делает глоток кока-колы, которая уже успокоилась в стакане и больше не шипит ледяными брызгами газа.
Медленно и неотвратимо кончается.
Она доест, допьет и уйдет в лес. И Оуэн ничего не станет с этим делать. Он размяк и расслабился.
И ему кажется, что Уннифред тоже. Она ест уже медленнее. Общается охотнее. Даже слегка улыбается, когда старается иронизировать, описывая всю абсурдность их этой ситуации.
Оуэн тоже усмехается. То, что она говорит звучит действительно нелепо и даже страшно, если бы на месте Кройфа был обычный человек. Живой. Из мира, где оборотни рычат яростно только с экранов телевизоров, и где для жестокого убийцы вызывают полицию, а не заказывают пиццу и попить.
Но Оуэн не обычный человек и она наверняка уже поняла это. Почувствовала это всей своей звериной природой. Не зря присматривается к нему совершенно бесхитростно время от времени, даже не стараясь это скрывать.
Смотрит исподлобья, но не по-хищному, без угрозы.
Она явно не охотница за кровью и живой плотью. Иначе так не переживала бы из-за какого-то убитого мужчины.
Уиннифред принюхивается. Не доверяет.
Оуэн уверен, что она уже давно поняла, что именно с ним не так. Его сердце не бьется. Грудь не поднимается равномерно. И от прикосновений к его коже не почувствуешь тепла.
- Один из нас наверняка сумасшедший
По правде говоря оба ненормальные.
То, что она его не боится и разговаривает как с равным во всех смыслах — ему нравится.
Ее не смущает их очевидная большая разница в возрасте.
Хотя Оуэн мог бы поставить её на место одним только серьезным строгим взглядом. Наверняка даже и среди оборотней существуют какие-то понятия и правила о том как и с кем себя стоит вести, а где уже черта, по которой лучше ходить вдоль, а не переступать.
-Зачем соврал?
Он не успевает придумать хоть какой-то действительно вразумительный ответ, хотя на самом деле и ответить то на этот вопрос ему нечего. По крайней мере ничего похожего на подходящую для Уиннифред правду он точно придумать не сможет.
А ответ — потому что я всегда так делаю, чтобы получить, что хочу — вряд ли ей понравится, и вряд ли сделает незримую тонкую нить, которая и так еле-еле, постоянно грозясь оборваться, связывает их сейчас — прочнее и крепче.
Уиннифред протягивает ему бутылку с колой. Такой беспечный, прямой и немного наивный жест. Но такой красноречивый.
Я тебе не доверяю и ты мне не нравишься. Но очень хочется пить.
Оуэн протягивает руку, но едва коснувшись кончиков пальцев Уиннифред вдруг забывает о ее немой просьбе и пластиковая бутылка падает мимо, на диван, скатывается на пол и замирает на старом потертом ковре.
- Ты очень горячая. - говорит он еле слышно будто сам себе. Обхватывает пальцами ее тонкое запястье, сдавливая так, что чувствует биение пульса там, где кожа особенно тонкая и нежная.
Проскальзывает прохладной ладонью по этой теплой бархатистой гладкости под рукав собственной толстовки так уютно окутавшей жаркое молодое тело.
Наклоняется вперед, еще ближе к Уиннифред, не думая о том, что делает и что хочет сделать. Даже не глядя в её лицо. В её глаза.
Но он точно не хочет попробовать на вкус эту, он уверен, обжигающую кипятком молодую кровь не просто девушки, а не-человека.
А просто просунуть вторую руку под край одежды, провести по её животу и затем за спину и вверх к шее. Притянуть к себе и прижать сильнее, почувствовать это тепло.
Она уже так близко. От ее влажных, еще не успевших окончательно высохнуть волос пахнет его шампунем.
Оуэн слышит как сердце Уиннифред разгоняется ударами всё сильнее и сильнее, заполняя гулким звуком всё вокруг. Проникая в сознание, стучит будто его собственное.
Отредактировано Owen Cruijff (16-03-2019 16:10:46)
Поделиться1116-03-2019 17:07:26
[indent] Наверно, ей даже нравиться всё это. Нравиться уютный огонь, смиренно потрескивающий в камине, уже остывшая еда, шипучая кола, его теплая одежда и мягкий диван. Из разговор, что и полноценным разговором-то назвать сложно. Это даже не светская бесседа с разговорами о погоде и политике. На такое у неё явно ума не хватит, только если покивать в знак согласия. У них же... так обмен любезностями, пока он пытается прикормить жалкую полудикую зверушку, что ошивается рядом с его домом. Сумасшедшие тетки подкармливают бродячих котов, Оуэн явно сумасшедший, но котам он предпочел одну единственную медведицу, что подобрал в глухой чаще и теперь надеется выходить. Он странный, сломанный. Солдатик, которого уже никто никогда не сможет завести, что должен был покоиться в подвале, рядом с остальными испорченными временем игрушками, а он всё равно продолжает двигаться, ведомый то ли чьей-то насмешливой злой волей то ли собственным твердолобием и жаждой жизни. Он не прикасается к пицце, ни делает и глотка, грудь его не вздымается мирно или беспокойно, а на ощупь он холоден, что могильный камень. Ты мертвый? Ответ очевиден, но вопрос всё ещё крутится на кончике языка, она проводит им по зубам, по клыкам, словно старается отделаться от навязчивой глупости. От Не самого лучшего вопрос вначале знакомства. Наверно. Он кажется честным, хоть и не отвечает на её вопросы, от чего хочется быть прямее, настойчивее, задавать их больше и прямо в лоб. Он будто бы сдержанный, спокойный. Я ничего тебе не сделаю, хотя мог бы. Ты вольна уйти, но я не хочу этого. Он уже знает что она уйдет и он ничего не сможет с этим поделать. Не стоит пытаться удержать животное силой, оно без зазрения совести откусит руку, даже если та, только что кормила его. Оуэн выглядит расслабленным и ещё более спокойным, даже улыбается ей, осторожно вкрадчиво. Ну или по крайней мере старается таким быть.
Старался.
Проще было найти на помойке котёнка.
[indent] Холодные пальцы скользят по её запястью, дальше по коже, под широкие рукава его толстовки. Уиннифред хочется вскрикнуть, мне больно, но враньё застревает комом в горле. Это не боль. Где-то на полу по инерции в бутылке плещется кола, а в пластиковых стенках бутылки равнодушно к происходящему отражается пламя. Его прикосновения холодные, они ощущаются как прохладный шершавый камень. Очень горячая. Сердце будто бы пропускает пару ударов, хотя на самом деле оно лишь разгоняет ход. Кровь поджигает щеки. Он слишком близко. Она чуть наклоняется назад. Его рука мягко, едва касается края толстовки, ещё не прикоснулся, но она уже ощущает как кожу обожгло прохладой. Она подтягивает к себе ноги лишь для того, что бы пяткой в грудь оттолкнуть его, попытаться отползти дальше и в итоге упасть вместе с одной из диванных подушек. Бутылка с колой укатывается куда-то под стол. Она замирает и несколько секунд просто сверлит его взглядом готовая ко всему. Дышит тяжело, глубоко, будто бы сдерживаясь. Злая ли? Гневный румянец, что залил щеки окрашивается огнём и кажется красным. Оуэн выглядит растерянным. Ты всё испортил. Ещё несколько секунд она так и лежит на полу, следит за ним. Отползает чуть подальше, медленно, неловко встаёт. Хочет что-то сказать. Спасибо за всё это... Нет, не спасибо. Он её напугал. Тебе не стоило... Он взрослый мальчик, сам знает чего стоило, а чего нет. Уиннифред одергивает толстовки, заправляет волосы за уши. Шаг на зад. Один. Два. Дверь оказывается намного ближе чем ей казалось до этого. Замок открывается куда проще чем она думала. Щелчок. Осторожный, диковатый взгляд на мужчину. Ты всё испортил. Дверь за ней хлопает. Улица встречает её приятной легким морозом, что быстро обжигает босые ноги. Но это ничего, нужно только забраться подальше в лес и толстой шкуре холод уже будет нипочем.
28.03.2018
Его одежда.
[indent] Нехотя, в очередной раз возвращаясь к ещё совсем свежим воспоминаниям она достаёт из очередного тайника его одежду. Всё ещё мягкая ткань их последних сил хранит запах противоаллергенного кондиционера для белья, хотя давно уже провоняла землёй и лесом. Штаны и толстовка грязные, кажется, тогда она пару раз упала, пока торопилась убрести подальше от его дома. Футболка рваная, торопилась обернуться, забыла снять. Наверно всё это стоило выкинуть, может даже сжечь, что бы больше никогда не возвращаться к неприятным воспоминаниям. Но давняя привычка к бережливости не даёт поднять руку на ни в чем не повинную ткань. Это всего лишь очередной человек, что обманул её доверие. Просто мужчина, что распускал руки. Не первый и к сожалению наверняка не последний на её пути. После него по крайней мере на теле не осталось никаких синяков. Памятник ему конечно за это ставить никто не будет, но спасибо что не такой мудак как остальные. Она прижимает к лицу толстовку, жадно вдыхая запах, возвращая воспоминания, разгоняя сердце на несколько ударов. Ты очень горячая. Уиннифред заталкивает в рюкзак его одежду и накидывает его на плечи.
[indent] Весна медленно подступает, но в лесу всё ещё холодно, а есть всё ещё особо нечего. Ей приходится ошиваться в городе, перебиваясь мелочью, что удаётся либо выпросить у жалостливых женщин либо ерундой, что удаётся пронести мимо кассы. Где-то в Аркхеме у неё были друзья, но один из них пропал, а второй наверно её теперь ненавидит. Днем в городе многолюдно. Самое удачное время. Она медленно таскается между стеллажей супермаркета, не заметно для глаза охранника запихивает в карман какую-то ерунду вроде пачки орехов и сушеных фруктов. Мимо полки уставленной бесконечными упаковками с колой. Тебе есть куда пойти? В её воспоминаниях он сдержанно улыбается когда она объясняет ему всю странность ситуации. Это не правильно. Он напугал её. Это ведь был испуг? Она тащит на кассу банку колы, на такую ерунду денег точно должно хватить.
[indent] В городе ей откровенно скучно, но возвращаться в лес прямо сейчас не самая лучшая идея. Там холодно, а спать днем сейчас опасно. Можно бесконечно долго ошиваться по магазинам, торговому центру или пялится на витрины. Аркхем не самый плохой городой, но человеку делать тут откровенно нечего. Она открывает пачку орешков и просто идёт куда-то, вроде как в сторону леса. Хотя это не точно, все улочки здесь одинаковые и эта откровенно похожа на какую-то другую. Была бы она человеком, наверняка бы запуталась. Уиннифред болтается так целыми сутками, развлекая себя чем может, но в основном думая о всяком. Нильс когда-нибудь вернётся? Может ей попробовать перебраться обратно в Канаду? Американцы считают что Канадцы добрее и проще. Кто знает, может они там все такие как Нил или Оуэн? Оуэн... Он не добрый, он её напугал. Это же был испуг? Это ненормально.
[indent] Солнце опускается за горизонт за считанные секунды. Теперь можно и в лес возвращаться, тем более, что улица по которой она шла всё это время упирается в опушку. Почти дома.
Она останавливается у последнего здания, что так нарочито демонстративно притаилось практически между деревьев. Уиннифред знает, что пол в нём холодный, а камином практически не пользуются. В гостиной этого дома чертовски мягкий диван, а под столиком рядом болтается бутылка колы. У человека, что в нём живет не бьётся сердце, сдержанная улыбка и излишне внимательный взгляд.
В дверь она не стучит. Скребётся. Зачем сама толком не знает. Наверно лучше бы дверь ей никто не открыл, могла бы с чистой совестью идти дальше, не забивая себе голову глупостями и не беспокоя по пустякам.
Дверь открывается почти сразу. Слишком резко. Она вздрагивает.
- Привет я... - Уиннифред, таращится некрасиво. - Я тут... Я принесла тебе одежду, которую ты мне тогда одолжил.
Только теперь она поняла, зачем затолкала её в рюкзак ещё утром.
Отредактировано Winnifred Elgort (16-03-2019 17:15:19)
Поделиться1217-03-2019 00:02:56
Она бьет его кулаками в грудь , пытается пинаться ногами, со всей яростью на какую только способна. Но он сильнее, он выше и больше.
Что ему какая-то девчонка.
Пусть даже и медведь. Она даже не успеет обернуться, когда его клыки проткнут кожу над веной, и кровь побежит по шее вниз и скроется под воротом толстовки, который быстро потемнеет.
Оуэн одной рукой жмёт ее запястье к дивану, с силой так что потом останутся следы в виде синяков, обездвиживает, давит тяжестью своего собственного тела. Пальцы другой обхватывают её шею почти под самым подбородком, надавливают, заставляя задирать его выше, так что Оуэн без труда видит её глаза, губы...Она пытается что-то говорить, или кричит. Может рычит даже, задыхаясь.
Оуэн наклоняется к самому уху Уиннифред, касаясь дыханием ее волос.
- Тебя... никто... не услышит…
У него стучит в ушах. Нет, не его собственной кровью.
Её.
Удары сердца девушки заполняют всё сознание так, что превращаются в сплошной гул, такой громкий, что даже, если бы его внутренний голос сейчас пытался сказать хоть что-то, Оуэн бы не услышал.
На него со всех сторон веет жаром.
То ли от затухающего камина, то ли от Уиннифред. То ли от всего вместе.
Он вдруг натыкается взглядом на ее почерневшие то ли от испуга, то ли от накатывающей звериной злости глаза. Но это ничего не значит сейчас. Не играет роли. Не может остановить.
Удар ногой куда-то в область груди не причиняет никакой боли. Она может пинать изо всех сил даже обеими - это не поможет. У Уиннифред даже не получится действительно оттолкнуть его.
Но этот толчок будто возвращает его обратно в себя самого. Того, которым он был еще буквально пару мгновений назад, пока теплая кожа этой странной дикой девчонки, будто пахнущая лесом, свободой, прохладными ручьями и чертовой химической мятой, растопила лед его сдержанности.
Нет.
Вспорола ту овечью шкуру, которую он решил напялить на самого себя, чтобы что?
Сбить её с толку? Запутать? Заманить в ловушку?
Или может вспомнить какого это быть человеком? Притвориться им….
Или может с ней он такой и есть? Пусть не целиком, и не такой как раньше, но какая-то часть.
Уинни замирает на полу на пару мгновений. А Оуэн смотрит на нее растерянно, будто сам не понимает, что произошло. С ним. С ней.
Багровая темнота постепенно, медленно волнами утекает с его сознания. Вместе с иллюзорным жаром, который казалось обжигал его изнутри. Но на самом деле нет. Он всё так же мертв и холоден.
Он смотрит как она встает, идет медленно, под его неотрывным пристальным взглядом.
Оуэн ещё пару минут смотрит на дверь, которая захлопнулась за девушкой, которая ушла и кажется забрала с собой всё то тепло и жизнь, что наполняли эту ранее такую бесполезную и ненужную комнату.
Потом проводит руками по лицу. Выше к волосам. Запускает пальцы в черные пряди и оставляет их там на пару мгновений, опуская голову вниз. Потом трет руками виски, будто пытаясь избавить себя от чего-то жмет, давит изнутри.
Он поднимает бутылку с недопитой колой, подходит к камину и выливает остатки жидкости на горячие дрова. Дерево шипит паром, который клубами рвется сначала в комнату, но потом неотвратимо уходит в вытяжку дымохода. В комнате становится совсем темно. Но Оуэн все прекрасно видит.
Коробка с остатками пиццы. Полотенце на диване. Подушка на полу.
Он ни о чем не сожалеет.
28.03.2018
Вполне ожидаемый и закономерный звонок из Нью-Йорка выдергивает из неторопливого, будто поросшего мхом времени и заросшего лесами со всех сторон Аркхема. Напоминает о том, что где-то есть большой город и дела, которые действительно не могут подождать.
Оуэн берет билет на самолет из Бостона, чуть не за пару часов до самого вылета.
Быстро принимает душ, ходит по дому в одних джинсах, скидывая необходимые вещи в сумку, которая брошена на диване. Перебирает необходимые документы. Бросает билет на стол.
Кто-то царапается в дверь, и Оуэн уже почти понял кто, когда открыл дверь и действительно увидел её. Уиннифред.
Она вернулась отдать ему его вещи.
Оуэн приподнимает брови, будто силясь вспомнить какую такую одежду он ей одалживал. Хотя прекрасно помнит все детали той ночи.
И ощущения. Которые вдруг накатывали на него воспоминаниями в свободное время, которого у него было предостаточно. До этого дня.
- Зайди, пожалуйста. - говорит он - Обещаю, я тебя не трону.
И это правда. Даже, если бы у него было такое желание, то на это банально нет времени.
Поделиться1317-03-2019 14:25:41
Пожалуйста.
[indent] Она переминается с ноги на ногу силясь поднять взгляд и уставиться куда-то помимо его груди. Бесполезно. Чуть выше и там это лицо, будто бы удивленное, спокойное, сдержанное, словно ничего и не произошло, словно к нему на порог каждый день заявляются девчонки что бы отдать вещи. Чуть ниже, взглядом по обнаженному торсу. Оуэн сказал что он художник, но сам больше напоминает картину, что расписывали сразу несколько мастеров. Опусти глаза и зацепишься за линию джинс, под которую уходят линии косых мышц, по которой бездвижно крадётся черный лев.
- Не думаю, что это хорошая идея. - Извиняющаяся улыбка чуть трогает её губы, она рискует поднять глаза и натыкается на его взгляд. Пожалуйста. Обещаю.
Это глупость.
[indent] В дом, мимо него, так близко, что может ощутить его прохладное тело, что бы не услышать биение сердца. Почти отсутствующий запах. Оуэн пропускает её вперёд, даёт время сделать хотя бы несколько шагов и только после этого закрывает дверь. Уинни не слышит как щелкает замок, бегло оглядывает комнату. Всё будто бы осталось на тех же местах. Приоткрытое окно за задернутыми шторами, затертый ковёр, едва приоткрытая дверь в ванную, на ручке которой болтается белоснежное полотенце, даже поленья в камине будто бы те же. Но сейчас всё выглядит по другому. Сейчас всё кажется пустым и мертвым, будто никто и не жил тут последние несколько лет. Аскетичный порядок, который не тревожили уже слишком долго, Уиннифред уверена - если она поднимет одну из книг, что сиротливо приютилась на стеллаже у лестницы, то увидит под ним светлое пятно в ореоле плотного слоя пыли, что не так заметен пока его не потревожат. Оуэн тут будто и не живет, просто хранит не особо нужные вещи и себя вместе с ними, не видя смысла в необходимости наделять свой дом хоть какой-то иллюзией жизни или хотя бы присутствия. Ты мертвый? Дурацкий вопрос, ответ на который она на самом деле не хочет знать.
[indent] Уиннифред скидывает рюкзак с плеч и ставит его на подлокотник дивана. Жужит молнией и недолго копается в нём, стараясь сосредоточится на собственных действиях. вытаскивает сначала штаны, затем толстовку. Сложены небрежно, очевидно грязные, мятые.
- Они немного, - неловкая заминка, - очень грязные. - На самом деле растянутый свитер и джинсы с рваной коленкой что сейчас были на ней не намного лучше. Ей становится неловко. Уиннифред чувствует себя глупо.
Это всё нужно было выкинуть, сжечь и больше никогда даже не проходить мимо этого дома, не бередить странные, пугающие воспоминания. Но вместо этого она здесь. Прижимает к себе чужую одежду, никак не решаясь просто оставить её здесь и уйти уже навсегда, цепляясь за неё как за последний и единственный хоть какой-то мало мальски вразумительный повод быть здесь. Можно подумать ей действительно нужно быть здесь. Наивный глупый зверёк, которого приласкали однажды после чего посмели рискнуть припугнуть снова вернулся на место кормежки. Ей не по себе, волнение неприятно разливается по телу, сковывая мышцы, подкатывая к самому горлу, перехватывая дыхание, от чего оно становиться глубже, четче. Сердце стыдливо разгоняет кровь и резко ухает вниз, стоит ей оторвать взгляд от собственного рюкзака. Кое-что в комнате всё же изменилось. Расстёгнутая сумка, небрежно скиданные в неё вещи. Раньше этого точно не было.
- Ты уезжаешь? - Вопрос звучит будто бы возмущенно, хотя она может просто удивлена, бог его знает.
Наконец-то она рискует обернуться, что бы посмотреть на него, всё это время терпеливо выжидающего её действий. Уиннифред крепче сжимает одежду в руках.
Ей хочется кричать. Не от страха.
Его хочется укусить. Не от голода.
Приходиться сделать несколько шагов что бы подойти к Оуэну на расстояние хотя бы вытянутой руки.
- Это твоё. - Протягивает небрежно сложенные вещи, ощущает как вспотели собственные ладошки.
Это не страшно всего один шаг.
Заметил ли мужчина как это произошло? Поняла ли она сама, что натворила?
Уиннифред обнимает его, жмется щекой к прохладной мужской груди, жадно втягивая запах. Дрожит всем телом, явно не от страха. Напряжена, сжимается, втягивает голову в плечи боясь наказания, но всё равно продолжает держаться, неловко царапая обгрызанными ногтями его спину.
Поделиться1418-03-2019 20:24:13
Она смотрит куда угодно, только не ему в лицо.
Скользит взглядом по многочисленным татуировкам, нисколько его этим не смущая, - он привык, что его рассматривают, а те, кто посмелее даже раздевают глазами, - но слишком очевидно смущаясь сама.
Оуэн замечает, что на ней опять та её старая одежда, в которой он встретил её тогда, в первый раз в кафе, только теперь еще будто сильнее поношенная, более грязная и дырка на колене теперь заставляет джинсовую ткань будто даже провисать немного вниз.
У нее вообще есть семья? Родители? Дом?
Уиннфред кажется ему похудевшей, от чего ее глаза кажутся ещё больше, темнее и глубже, а скулы выразительнее, хотя может это просто тени от уличного фонаря, бьющего неясным светом откуда-то сбоку и вкось, так падают на нее лицо.
Она мимо него ,стараясь не задеть, не прикоснуться случайно, какой-то тихой мышкой, ничем не напоминающей опасного медведя, в которого обычно превращается, проскальзывает в дом, который уже не та ночная ловушка. А просто уже почти совсем ничей дом. Если он вообще хоть немного был чьим-то. Пустая двухэтажная коробка. Такая же холодная, как её временный хозяин.
В гостиной темно, потому свет ему ненужен. Но может нужен ей и Оуэн нашаривает включатель на стене, жмет его.
Проходит внутрь комнаты, внимательно наблюдая за Уиннифред, которая возится у дивана с рюкзаком, совершенно не заботясь о том, что она совершенно беззащитна сейчас, повернувшись вот так запросто к нему спиной.
— Ты уезжаешь?
Оуэн пытается разобрать нотки чего он слышит в ее вопросе. Какого чувства.
Не успевает ответить, а она уже подошла. Стоит прямо перед ним. Протягивает разваливающуюся во все стороны стопку одежды.
Он делает шаг вперед, чтобы взять эти совершенно ненужные ему вещи. Просто чтобы снять уже с этой почему-то растерянной вдруг девчонки какой-то одной ей понятный груз. Ведь не просто так она старательно вынимала их из рюкзака. И вообще пришла сюда.
Хотя Оуэн чувствует недоумение и удивление.
Неужели она забыла о том, что было тогда ночью, о том, что ее напугало и пришла чтобы вернуть ему эти тряпки?
Она могла бы их просто выбросить. И не стоило заставлять себя возвращаться к нему. В этот дом.
Он успевает бросить всего один взгляд на смятую в своей руке одежду, как вдруг Униифред обхватывает его руками и прижимается крепко.
- Это всего на неделю — мягко и спокойно говорит он, чувствуя как ее пальцы ногтями скребут его спину, как до этого дверь. Тихо и несильно.
От ее щеки прижатой к груди по всему телу растекается волна тепла. Оуэн неуверенно поднимает руку, хочет положить её на голову с растрепанными волосами цвета спелой пшеницы наполненной солнечным светом, который он так давно не видел.
Но медлит.
Кройф не уверен, что она не испугается его холодного прикосновения, не убежит опять.
Девушка дрожит и этот ее какой-то странный для него порыв, объяснения которому он найти не может, будит в Оуэне давно забытые ощущения, вытаскивает поблекшие тени чувств из той, человеческой жизни, когда прикосновения выражали что-то, а искренние объятия давали тепло не только кожи и тела.
Он осторожно опускает руку ей на голову, чуть ближе к виску, и мягко проводит пальцами по волосами. Гладит как внезапно доверившегося совершенно незнакомому взрослому ребенка. Убирает ломкие шелковистые пряди за ее ухо.
Ему кажется, что она вдруг замерла и перестала дрожать. То ли насторожилась и ждёт чего-то...
- Можешь сделать для меня кое-что? - спрашивает он. Опускает лицо к ее макушке и зарывается носом в пахнущие мартовским весенним лесом волосы. - Присмотри за домом. Пока меня не будет.
Он не хочет чтобы эта встреча была последней. Чтобы она ушла и потерялась где-то в лесах. Не вернулась. Может быть была бы убита каким-то более удачливым охотником, чем тот, возле тела которого он нашёл ее тогда обнаженную и окровавленную.
- Я же не слишком многого прошу? За испорченную одежду. - шепчет он ей в макушку, продолжая медленно и аккуратно гладить девушку по волосам. Закрывая глаза и втягивая носом её запах.
На самом деле ему, конечно же, плевать на эти тряпки, но ему кажется, что раз Уиннифред такая честная, что решила их вернуть. То почему бы не попробовать использовать эту её честность для того, чтобы удержать, чем то более крепким, чем её вот это внезапное чувство, которого он не понимает. Но оно ему нравится.
Отредактировано Owen Cruijff (18-03-2019 20:27:02)
Поделиться1519-03-2019 12:29:23
Закрывает глаза. Жмется. Дышит тяжело. Даже слишком. Тяжелее чем когда-либо.
[indent] Она не обращает внимание на отсутствие привычного стука сердца в его груди. Оно не бьётся, Уиннифред это и так знает. Это странно, но задавать вопросы она не хочет. В этом мире много странного и непонятно, например девочки-медведи, что бродят по лесу и пугают туристов да охотников. Так почему бы не существовать и холодным, лишенным сердца и жизни мужчинам? Она просто принимает правила игры. Он странный. Он просто не нормальный, мертвый, спокойны, сильный. Уинни чувствует что-то, что-то похожее на страх, хотя скорее это животная тревога, ощущение режущей опасности, что холодным лезвием крадётся по позвоночнику и заставляет дикого зверя прятаться и бежать. Какая-то её часть всё ещё тревожно скребётся и просится наружу, хочет себя защитить, но девчонка лишь крепче жмётся к мужской груди, ведёт носом жадно впитывая запах и уже тише, спокойнее проводит пальцем по его спине. Ощущает как его рука замирает в нескольких сантиметрах над её макушкой, жмурится, цепенеет. Сейчас Оуэн просто оттолкнёт её, отправит обратно на улицу и уедет оставив её наедине с этим непонятным, диким и странным ощущением, что выворачивает внутренности, подбирается к горлу и ухает вниз. Это всё как-то неправильно, не нормально. Ему нельзя уезжать. Даже на неделю.
[indent] По его телу не бегут мурашки, его сердце не сбивается с ритма, а голос спокоен и мягок. Не делает ничего, так и позволяя ей просто болтаться на собственном теле, словно не воспринимает девчонку всерьёз. Досада. Обида. Отчаяние. нечто подобное гаденько, липко просачивается в её грудь и холодком разливается по телу. Зачем она сделала это? Чего ожидала? Какой реакции? Хоть какой-то. Уж лучше бы оттолкнул, накричал, выгнал. Но нет. Холодный Оуэн не только на ощупь. Разочарование стыдливо колит подушечки пальцев, медленно просачиваясь и беззвучно капая на пол когда его рука касается волос. Всё так же спокойно, уверенно. Заправляет прядь за ухо и вместе с этим будто бы расправляет неровную гладь её мыслей. Только сейчас она позволяет себе открыть глаза и даже посмотреть на него. Хоть и украдкой, исподлобья. С такого ракурса Оуэн выглядит странно. Будто бы растерянно.
- Неделя это не всего. - Опускает взгляд, ведёт носом по его коже, в очередной раз ловя себя на желании укусить. - Это целая неделя.
Он гладит её, почти чешет за ухом. Хотя на самом деле мог просто свернуть беспризорной девчонке шею и избавиться от назойливой проблемы. Никто не станет её искать. Никто не заметит её отсутствия. Даже местные власти не удивятся если найдут в лесу труп. Она здесь чужая, всё ещё не местная. Но вместо этого он просто гладит её, что-то говорит. Уинни кивает, особо не вслушиваясь в смысл слов, обращая внимание лишь на голос и его ритм, позволяя этому успокоить себя, убаюкать.
- Они не испорченные, просто грязные. - Искреннее возмущение в подобном обвинение сходит на нет, так же быстро как и возникает. - Только футболка, она порвалась когда я... менялась. - Стыдливое признание, она чуть отстраняется позволяет себе посмотреьт на него, только для того, что бы начать тараторить. - Я не специально. Это вышло случайно. Просто... я так торопилось, было холодно, я совсем про неё забыла, не подумала. Прости пожалуйста я такая глупая. Я всё исправлю! - Напрягается всем телом, вжимает голову в плечи, ждет наказания, что разумно должно последовать сразу же после признания в проступке. Но Оуэн не делает ничего, просто смотрит на неё, быть может удивленно и всё ещё ждёт ответа на свой вопрос. Уиннифред осекается и тут же снова жмется к нему, торопливо кивая. Ощущая как приливает к щекам кровь, когда он чуть наклоняется, вдыхает запах. Дышит ею, хотя в дыхании у него нет никакой необходимости. Она не видит подвоха, не вспоминает о том, как настойчиво он предлагал ей остаться в ту ночь, от неё вообще остались обрывки воспоминаний и ощущений, которые она действительно хотела оставить, от которых всё внутри сворачивалось в тугой комок и рвалось наружу.
- Неделя. Ты вернёшься через целую неделю. - Не для него, скорее для себя. Словно начинает отсчет с этой самой минуты.