В ровной и размеренной жизни небольшого, но очень гордого семейства не так уж и часто случаются какие-то действительно переворачивающие всё с ног до головы события. День рождения, как известно, бывает всего раз в году, Рождество тоже праздник совсем не ежемесячный, да вот только в середине марта для обычно спокойных Муров произошло происшествие, по значимости сравнимое, быть может, только с предстоящем Днём святого Патрика – домой приехала Сильвия.
Старшая и совсем уже взрослая дочь радовала своих родителей не сказать, чтобы очень уж частыми появлениями, а потому в честь каждого её приезда обязательно устраивался по своим размерам совсем семейный, но от того не менее грандиозный праздник. Даже четверых участников торжества было вполне достаточно, чтобы переполошить всю прислугу заставив суетиться над всяким, пусть даже уже тысячу раз поданным на стол блюдом. Графиня Мур всегда отличалась своими чертами матёрого перфекциониста, а потому требовала особого внимания ко всем деталям первого за долгое время всецело семейного ужина, что, и за то слава тебе Господи, прошёл благополучно ещё вчера.

День же нынешний даже невооружённым взглядом видится куда более спокойным и лишённым даже намёка на суету. И если вчера Илай ещё был прямо-таки вынужден каждую, а учёба его не могла была быть приостановлена даже в такой знаменательный день, свободную от занятий секундочку тратить на общение со своими домашними, то сегодня же внимание к его малолетней персоне уделяется едва ли. Достопочтенные родители всецело – и душой, и телом – заняты всевозможными расспросами дочери о её последних успехах и неудачах, что обсуждались уже раз как минимум пятый, но от того не ставшие им менее интересными. Безусловно, старшие Муры ужасно соскучились по своему первому и столь драгоценному ребёнку, а потому винить их за излишнюю назойливость было бы как минимум глупо. Сам же Илай на поведение родителей никак не обижается, наоборот, рад возвращению Сильвии побольше отца с матушкой, ибо теперь хотя бы временно их всепоглощающая опека докучала ему не столь сильно.
Обед длится непозволительно долго, граф Мур только и успевает подносить ко рту вилку – всё время задаёт дочери всё новые, будто бы совершенно бесконечные в своём количестве вопросы. Илай же сидит тихо да помалкивает, дожидаясь последнего блюда с не меньшим нетерпением, чем рождественский подарок – только тогда он сможет наконец отпроситься и выскочить из-за стола.
Почти бегом, то и дело усмиряя себя до просто быстрого шага, юноша проносится по коридорам в направлении собственной комнаты – именно там они условились с Бертольдом встретиться после обеда. Аккерман ждёт его у двери, будто не решаясь войти внутрь, и при одном его виде Илай крайне довольно улыбается. Буквально за руку втащив его в комнату и захлопнув за собой дверь, Мур коротко целует Берта в губы и уже через пару секунд оказывается у своего письменного стола.
Отец принёс ему эту книгу где-то неделю назад. Нечасто граф баловал сына подобными подношениями, вполне позволяя тому самостоятельно пользоваться домашней библиотекой и рекомендуя опираться на мнение преподавателей. Конкретно в данном случае причиной столь щедрого подарка стало не столь само произведение, так имя автора, значащееся на обложке. Самого Оскара Уайльда Илай никогда не видел, однако был прекрасно осведомлён о том, что писатель приходится ему каким-то очень дальним родственником по отцовской линии, и родитель даже поддерживает с ним довольно живую переписку. Вдаваться во все эти семейные подробности у юноши желания как-то не имелось, а вот сама книга не привлечь его внимания была просто неспособна. Совсем ещё свежая, не больше пяти лет с момента выпуска, так ещё и принявшая на себя такой разгром от достопочтимых критиков – как вообще отец решился предложить ему такое? Свой вполне объяснимый вопрос высказать вслух Илай нужным всё-таки не посчитал, а потому решил в кротчайшие сроки решил разобраться с этим произведением – вдруг отец всё же передумает и решит у него книгу неожиданно изъять.
О том, чтобы читать её в полнейшем одиночестве, мысли у юного Мура даже и не возникло. Настолько привыкший зачитывать Бертольду практически всю попадающую ему в руку литературу, он при первой же возможности загонял парнишку к себе в комнату, чтобы уже вместе с ним насладиться следующей главой столь интригующего произведения.
- … только усиливает её. Жизнь дарит человеку в лучшем случае только одно великое мгновение, и секрет счастья в том, чтобы это великое мгновение повторялось как можно чаще. – Илай резко останавливается и задумчиво хмыкает. Как бы в размышлении, он поднимает взгляд к потолку, затем ещё раз прочитывает последнее предложение, после чего выкладывает свою мысль вслух. – Вот Берт, скажи мне, ты как думаешь, было ли у тебя уже когда-нибудь это великое мгновение? Чтобы ты вдруг резко остановился и осознал, что именно сейчас непременно счастлив.
Они лежат у него на кровати, вернее Илай полусидит, опираясь спиной о большую подушку, приставленную к резной деревянной спинке. Одной рукой он удерживает книгу, второй же копошится в волосах Бертольда, чья голова покоиться у него на передней поверхности бёдер. Вообще, читать что-то Аккерману не такая уж и простая задача – тот постоянно лезет целоваться, чем безумно отвлекает от книги, после чего собраться с мыслями и вернуться к чтению уже не так уж и просто. Но Илай не жалуется. Напротив, в глубине души такой подход ему даже нравится, сколько бы он не возмущался и не строил недовольный вид.
Пока родители столь озабочены приездом Сильвии, о количестве имеющегося у них свободного времени можно не беспокоиться, хотя бы парочка часов в запасе определённо есть. А это значит, что у Илая имеется достаточно времени и на такие вот пространные вопросы, и даже на то, чтобы не особенно усиленно отбиваться, когда Бертольд в очередной раз попытается его прервать.