Боль.

Это было первое ощущение после того, как глаза Гектора открылись. Все тело ныло: беспощадно, безжалостно и абсолютно бесповоротно. Левый глаз почти не открывался, правая рука отказывалась шевелиться, а в ребра будто бы загнали палку с гвоздями. Слабость в теле была настолько сильной, что казалось, сделать вдох – уже подвиг. Но легкие делали свое дело, стараясь вывести своего хозяина из той бездны небытия, в котором он оказался по собственной недальновидности.

Рука все также не слушалась, и на попытки мужчиной сделать хотя бы движение оной не было никакого ответа. Измотанные трехдневной пыткой нервные окончания просто-напросто отключились, не желая утопить собственного обладателя в комок раскаленной боли. Может, оно и было правильным.

Горло зудело. Хотелось пить. Нестерпимо.

Настоящая Сахара сейчас разверзла свою пасть вовне оборотня. Слюны уже не хватало, чтобы хоть как-то смочить пересохшие губы. Жажда воды – хотя бы капли – пришло неожиданно и ударило еще большей слабостью. Паника начала захватывать разум мужчины, но усилием воли он удержался от порыва броситься орать и вопить от ужаса.

Он жив и это уже хорошо.

В конце концов, ну, черт побери, Гектор же оборотень! И не абы какой, а настоящий медведь! Но только сил не было даже на то, чтобы издать мало-мальский звук, не то, что обращение. Усилием воли мужчина заставил себя открыть второй, относительно здоровый глаз. Увиденное его не порадовало – было уже темно и вокруг точно не было никакого света. Руки и ноги его были надежно зафиксированы тугой веревкой, с которой ослабевший оборотень вряд ли бы справился. Через щель пробивалась тонкая ленточка света. Но, кажется, это был свет луны.

Значит, на улице уже ночь.

В темноте Гектор видел чуть лучше, чем обыкновенный человек, но сейчас, особенно сейчас, после многочисленных пыток, оставивших на его теле резаные, и черт знает какие уже начавшие заживать раны, ему пришлось потрудиться, чтобы понять, насколько его изуродовали. Запах крови мигом смешался с ароматом сырой земли, из чего мужчина сделал вывод, что он находится на грунтовом полу. Значит, это какая-то постройка за городом. Насколько Эйнарссон помнил, такие сараи-хибары часто строились на окраине. Оставалось только надеяться, что тварь перетащила его сюда, чтобы скрыть следы своего преступления. Видимо, решила, что Гек умер?
Возможно, так оно и было в какой-то момент времени.

Оборотень сморщился от неясных отрывков памяти, иногда всплывавших в голове, но решил на них не зацикливаться. Он постарался выровнять дыхание, но оно все равно никак не желало становиться нормальным и Гектору даже почудилось, что он слышит свист в районе грудины. И стоило ему сделать движение туловищем, как внутрь вонзились острые то ли шипы, то ли гвозди. Эта гребаная извращенка действительно воткнула в него доску со штырями! Дышать становилось все сложнее – кровь начала заполнять легкие. В попытке откашляться и освободиться от пут, Гек едва не пропустил звуки шагов за деревянными стенами. Решив, что хуже уже точно не будет, он захрипел основательно сухим горлом:
- На помощь!