Терпение Бертольда было не безгранично.
Илай это знал, очень даже хорошо знал, однако продолжал его испытывать. Не то чтобы ходил по тонкому льду, скорее... Тыкал палкой спящего медведя.
Всё началось с того, что дом Бертольда пострадал в этом странном "погодном явлении" и сейчас был, мягко говоря, не пригоден для жизни. Насколько знал Бертольд, некоторая часть квартир осталась целой, но конкретно его так не повезло.
Расстраиваться по этому поводу было как-то некогда: весь тот ужасный день он провел на службе, что, разумеется, было само собой разумеющимся. Так что весь первый день Бертольд провел, помогая другим решать их проблемы разного масштаба. О том, что у него, очевидно, теперь у самого большая проблема, он узнал только на вызове, который проходил за три дома от его собственного, но выяснять точно времени не было.
Опасения подтвердились только после окончания смены. У дома его ждали волонтёры, которые как-то слишком уж позитивно предложили последовать к временному пристанищу для жертв шторма. Жертвой Бертольд себя не считал, да и переводить государственные деньги на себя, когда особой нужды в этом нет он не хотел.
Так что он просто перебрался в отель. Там, впрочем, времени он проводил немного - рабоиы и правды было очень много. Пожалуй даже слишком много.
Люди были расстеряны и напуганы, в такие времена что у полиции, что у больниц, что у пожарных работы мало быть не могло. И Бертольд работал. Самозабвенно.
Илай намекал на то, что может помочь с жильём с самого начала. Первая попытка была весьма прямолинейна, но Бертольд постарался ответить отказом максимально мягко. Но с каждой его попыткой это становилось все сложнее и сложнее. Илай словно бы решил взять его измором, но Аккерман тоже сдаваться не собирался.
Видеться им получалось нечасто, в кои-то веки из-за забот Бертольда, а не Илая, но теперь они разговаривали по вечерам по телефону, потому что оба банально волновались друг за друга.
У обоих даже хватало тактичности поинтересоваться, как там дети. Правда у обоих выходило как-то очень сухо, что, конечно, было вполне понятно. Все пятеро отпрвсков Муров были в норме. Все двое Аккерманов тоже.
Чего Бертольд не ожидал, так это того, что после стольких дней общения Илай просто так заявится к нему на станцию посреди рабочего дня.
В любое другое время сюрприз был бы приятным... Нет, все не так. Любое появление Илая было Бертольду в радость. В конце концов, они были вместе всего ничего, Бертольд все ещё не вполне к этому привык даже, но... Он и правда очень устал, и не слишком хотел, чтобы Илай его таким видел. Уставшим. Злым. Уже самую малость голодным, потому что сейчас охотиться было как-то не к месту.
Но разумеется он сделал все, чтобы не выдать Илаю своих истинных чувств.
Они зашли в кафе напротив станции и взяли по кофе.
-Сумасшедшая неделя, - вздохнул Бертольд - не помню, когда последний раз в городе была такая паника.
Очень хотелось Илая обнять. Или хотя бы просто посидеть с ним рядом где-нибудь, но не было ни времени, ни сил, да и окружающая обстановка как-то не распогала.
-Ненавижу то, что мы так мало видимся, - честно сказал он, незаметно для окружающих коснулись костяшками своеюих пальцев его и поднос стакан с кофе ко рту, но, разумеется, снова не делая глоток - но скоро все кончится. Дома уже восстанавливают, да и люди постепенно успокаиваются. Это хороший знак.

Беда не приходит одна, проникая сразу во все сферы человеческой жизни и нарушая естественный порядок вещей. Городские разрушения выглядели поручающее нереальными, будто это вовсе не действительность, а съёмочная площадка для какого-нибудь фильма. Количество пострадавших со стороны люди и их жилищ пугало своими огромными числами, заставляя задумываться о хрупкости человеческой жизни, напоминало о безостановочно крадущейся за тобой даме с косой, что в любой момент готова нанести свой безжалостный удар.
Рыжему семейству наконец-то повезло, наверное, впервые за очень долгое время. Их неприлично огромный дом совсем не пострадал, в том время как люди, и без того вынужденные отдавать последние копейки за несколько квадратных метро даже не своей квартиры, теперь обречены ночевать в устроенных городки администрацией пунктах помощи и со страхом в сердце смотреть в безрадостное будущее.
Когда Бертольд сообщил ему о том, что остался без жилья, Илай почему-то даже не удивился. Ну конечно, а разве могло быть что-то иначе? Во вроде бы относительно спокойном стечении обстоятельств обязательно должен был найтись изъян, который бы непременно разрушил всю эту скверную иллюзию безопасности. Только заслышав эту новость, Мур тут же, особенно ни о чём не задумываясь, предложил ему помочь. О том, чтобы приглашать Бертольда переехать к нему было можно даже и не заговаривать, тот бы никогда не согласился, да и семейство бы явно не оказалось радо такому соседству, но что ему стоит найти для Аккермана другую квартиру? Хорошо, не купить, помочь арендовать, но это же совсем копейки, разве нет? И конечно же, Бертольд отказался.
Полноценно увидеться им так ни разу и не удалось, зато теперь они гораздо больше разговаривали по телефону. И в каждой такой беседе Илай непрестанно намекал на то, что всё-таки хочет помочь Аккерману с жильём, вспоминал, как нравилась ему его нынешняя квартира и как он будет по ней скучать. И здесь, за что нужно отдать ему должное, он даже не лукавил. Было в этой малюсенькой старой квартирке что-то такое, что заставляло вспоминать о ней с сожалением и тоской. Ведь несмотря на свой неприглядный вид, она стала для Мура тем самым местом, в которое хотелось раз за разом возвращаться.
Одна мысль о том, что Бертольд остался без крыши над головой просто сводила Илая с ума. Она стала навязчивой для него навязчивой идеей, и когда он изнутри захлопнул дверцу своей машина, то уде прекрасно понимал, куда именно сейчас направится. Не может он сидеть сложа руки, пока Аккерман ютится по каким-то нелицеприятным отелям и делает вид, что всё нормально.

Пожарная станция действительно не является самым подходящим местом для разговоров, а потому Илай быстро соглашается на предложение переместиться в стоящее на противоположной стороне улицы кафе. Мур пытается максимально расположить к себе Бертольда и подготовить его к своей очередной попытке изменить его нынешнее место проживание, а потому довольно быстро соглашается на том, чтобы Берт угостил его чашкой кофе.
- Людей вполне можно понять. Не каждый день им приходится оказываться на улице без цента за душой.
Он хочет зайти издалека, показать ему, что в принятии помощи нет ничего постыдно, что пострадали очень многие, но не у всех есть возможно что-то исправить. Ещё он хочет пересесть поближе к Берту, коснуться его лица, тела – просто чтобы убедиться, что он действительно здесь, рядом, жив и здоров.
- И что же будет, когда всё наконец кончится? Тебе не кажется, что кататься по отелям – это пошлая безвкусица и мы давно её переросли? Нам даже некуда податься, Бертольд, и я как раз хотел с тобой об этом поговорить.
Зайти издалека и выждать время у Илая всё-таки не получается. Аккерман сам затронул эту тему, сам напомнил о своём бедственном положении. Или же это его собственные мысли всё время так или иначе упираются именно в эту их общую проблему?
Наверное, ему стоило было бы готовиться к скандалу и непониманию, но безвыходное положение неожиданно спасает Лета. Подождите, Лета?
Его прошибает холодный пот. А ведь он знал, знал, что рано или поздно всё этим и кончится. Что кто-нибудь обязательно их увидит, обязательно поймает с поличным и правда всё-таки выплывет наружу. Правда в даже самых страшных своих размышлениях, Мур никогда не видел в лице этого «кого-нибудь» свою собственную дочь. Общие знакомые, друзья, заказчики – кто угодно, но только не Лета, что столь спокойно присаживается к ним за столик.
- Здравствуй, милая, - пытается говорить спокойно, будто бы ничего такого в целом и не произошло и у него это даже получается. Может быть, всё обойдётся? Может быть, она не догадается? Существует же тысяча приемлемых объяснений тому, что граф Мур в середине дня решил отправиться в далеко не самое лучшее заведение города, просто чтобы встретиться с человеком, определённо не подходящим к его кругу общения, верно?
И правда, Лета сама же подаёт отцу прекрасную идею. Бизнес-партнёр, а почему бы и нет? Наверное, Илай должен был бы обидеться на дочь за то, что та настолько далека от его сферы деятельности, раз не знает о том, что Мур всегда вёл свои дела в скромном одиночестве, никого не подпуская к своему дело ближе черты купли-продажи, но сейчас эта оплошность кажется божественным благословением. Ну что, Бертольд, готов стать поучаствовать в серьёзном бизнесе?
- Почти. В распоряжении мистера Аккермана находится небольшая коллекция раннесредневековой литературы на вульгарной латыни, которую он хотел бы мне продать, - Илай сам отвечает на вопрос дочери, всё-таки решив отвести Бертольду более правдоподобную роль. В такое положение вещей ведь можно было бы поверить, верно? – Нам осталось обсудить всего несколько моментов, я вернусь домой через пару часов, и ты сможешь взять мою машину, хорошо?
Машину ему не жалко, ну только если совсем чуть-чуть, однако отдавать Лете ключи прямо сейчас как-то не хочется. Не на общественном же транспорте ему домой возвращаться. Порталы – слишком муторно, да и как-то отсутствует какое-либо желание помогать дочери в скорейшем оставлении родительского дома. Сейчас она перевезёт свои вещи, затем переедет сама, разве об этом мечтает каждый любящий родитель? Конечно, от двух часов ничего не изменится, и всё-таки не попытаться отсрочить неизбежное Илай просто не имеет права.

Отредактировано Elias Moore (27-02-2019 19:56:53)

Вчера вернулся из Парижа. Через знакомых нашел там одного торговца редкими книгами. У Леты День Рождения через неделю, я хотел подарить ей нечто особенное, что-то специально для нее. Я могу лишь надеяться, что подарок придется ей по вкусу, но еще больше я надеюсь, что она сохранит любовь к книгам на более долгий срок, чем ее старшие сестры и брат. В библиотеке бывает одиноко. Помнишь еще нашу библиотеку?
Точно. Лета - это ведь та, которая такая же заучка, как сам Илай. Та самая Лета, с которой он сидел в библиотеке и у которой даже по сухим комментариям об этом Илая с Вивьен отношения далеко не идеальные. Ну, так ему казалось из его писем, во всяком случае.
А еще она явно не глупа - это тоже сразу видно, но, собственно, идиоткой ей быть не в кого. Бертольд, может, и не слишком жаловал ее мать, но уж дурой точно не считал.
Вот оно - воплощение "хорошей крови". Сидит тут прямо перед ним. Пьет кофе. Это ведь ради нее все и случилось, да? Ради нее, ее сестер и брата?
Вот оно - продолжение всего этого чертового рода. Одно из, конечно же.
Ее комментарий если и можно толковать двусмысленно, то Бертольд этого не замечает. Двусмысленность - это еще одна аристократическая  игра, которой Бертольд не понимал. Не игнорировал - просто не понимал.
Для него партнер - это партнер, а потому того, как быстро Илай стушевался, он совершенно не понял.
-Мне надо скоро возвращаться на работу, - просто отвечает он - не все владельцы древностей бездельничают целыми днями, да..Элиас?
Имя Илая звучит как-то странно для него самого и проворачивается на языке почти со слышимым скрипом - можно было по пальцем пересчитать разы, когда ему приходилось им пользоваться и все эти разы, конечно, они были на публике, как и сейчас. Просто однажды маленький мальчик сказал ему, что его зовут Илай и протянул солдатика, а Бертольд так и запомнил. И отучиться уже не смог.
Аккерман даже шутить пытается. Все ради тог, чтобы Лета не стала задавать еще больше вопросов и просто убралась восвояси. Черт, может, ей ключи от мотоцикла отдать? Умеет она, интересно, водить мотоцикл?
Серьезно, у них не так много времени, он не хочет тратить его на...отпрыска. Отпрыск же нормальное слово? Не оскорбительное? Ну вот тогда он их всех так называть про себя и будет.
-Да как откуда, - пожимает плечами Бертольд - мы же тогда на ярмарку ездили вместе, помнишь? И ты заставил меня сфотографироваться. Даже дочь твоя помнит, а ты что, забыл?
И снова - ничего подозрительного. Ну да, были они вместе на ярмарке. Ну да, их там обоих сфотографировали. Ну да, Илай наверняка оставил у себя фотографию - хотя бы как реликвию. Все-таки не так часто в те года людей фотографировали, сейчас та фотография, может, даже денег стоит каких...А где он, интересно, хранил ее все это время? Вряд ли на видном месте- Вивьен бы это точно не понравилось, да и вопросов бы было многовато.
А Бертольд бы на себя посмотрел. Он же совершенно не помнит, как выглядел раньше, все это уже было словно бы и с нем - с другим Бертольдом. Молодым. Влюбленным в еще более молодого мага.
Который теперь превратился в бородатого мужчину с пятью отпрысками.
Один из которых смотрит на них обоих как-то очень уж странно.
Нет, серьезно, что вообще происходит?
-Я бы тоже на ту фотографию посмотрел, к слову, - решает он озвучить сои последние мысли - вдруг я когда-то был симпатичным, - о господи, да он сегодня комик года, посмотрите на него.

Сколько бы ни прошло лет, сколько бы воды не утекло, а Бертольд был и остаётся для него самой главной загадкой человечества. Это он сейчас так спокойно ударяется в едва выдуманную ложь или действительно не понимает смысл произнесённых Летой слов? Илай не знает, куда ему теперь смотреть, переводит взгляд с дочери на Аккермана и обратно, пытаясь зацепиться за наиболее удачный для него расклад событий. А что, если и правда сам себе всё надумал? Ну и что, что она увидела эту фотографию, он мог сфотографироваться с кем угодно, разве должно это значить что-то особенно?
Секундочку, а о какой, собственно, фотографии вообще ведётся речь? Неужто Бертольд действительно помнит ту старинную фотокарточку, что сделали они после долгих уговоров Илая, и которую Мур все эти годы хранил в закрытом ящике собственного рабочего стола? Лета тут же подтверждает эту отгадку, отчего Илаю становится ну совсем уж неловко. Как же плохо он воспитал своих собственных детей, раз те без спроса залезают в столь накрепко скрытые от них ящики? Чужие, вовсе не их собственные ящики. Подобное неуважение в семье ему всегда казалось недопустимым, а потому сейчас его смущение сменяется вполне объяснимым недовольством. Не ожидал он такого от своей собственной дочери, никак не ожидал. А особенно от Леты.
- Мне всегда казалось, что первое правило, которое выучивают мои дети в моём доме, это запрет на то, чтобы брать чужие вещи без спроса, - по крайней мере пытается говорить строго. Ругать своих детей у Илая никогда не получалось, а не отпустить данное замечание сейчас он вроде как не имеет право.
А если честно, не ожидал он и такой прозорливости от Бертольда. Илаю кажется довольно удивительным тот факт, что даже по прошествии стольких лет Аккерман помнит такие мелочи из их далёкой, припорошённой пылью жизни. Особенно сентиментальности и внимания к подобным деталям за ним Мур никогда не замечал, а потому удивление его сейчас скорее положительное. Всё-таки приятно знать, что не ты один так усиленно печёшься о сохранении общего прошлого, что в голове Берта тоже периодически вспыхивают яркие воспоминания из некогда счастливых дней.
Но всё это оказывается совершенно бессмысленно, ведь он уже выдал их с головой и за его промашку девушка крепко уцепилась. Или всё-таки нет? Её вопросы, быть может, и похожи на расспросы самого строго инквизитора, однако лишены какой-то конкретики. Возможно, ему стоит придерживаться линии Бертольда, рассказать, что они были когда-то знакомы, да и в принципе этого должно быть достаточно. Если она действительно видела только эту фотографию, то не может же знать все подробности их столь продолжительных отношений, верно?
Самостоятельно разбираться с собственными проблемами у Илая всегда получалось кто-то не очень хорошо, а всё по той простой причине, что с детства он был совершенно разбалован. Какие бы трудности не встречались на его жизненном пути, а чаще всего они возникали за пределами их семейного поместья, с ними всегда разбирался Бертольд, будь то местная озлобленная шпана или разъярённый сторож, что был совсем не в восторге от их бесплодной попытки стащить из сада пару яблок. Конечно, все эти трудности были в основном ими же самими и созданы, да суть вопроса от этого не меняется. Бертольд всегда первым лезет в драку, защищая его, оставляя позади. Так что же стоит ему и сейчас прийти к нему на помощь? Илай не может долго выдерживать на себе взгляд дочери, а потому смотрит на Аккермана, будто в надежде, что сейчас тот возьмёт и одним словом выведет их из этой неудобной ситуации. И совсем неважно, что за разговоры в их союзе всегда отвечал сам Мур, сейчас ему очень нужно, чтобы Бертольд вновь всё исправил за него.
Но чуда не случается. Её вопрос адресован именно ему, а значит и отвечать ему же и придётся.
Илай склоняется над столом, трёт пальцами переносицу, после чего поднимает глаза на дочь.
- Она знала, - уже спокойно, будто в целом ничего серьёзного то и не случилось. – Бертольд – мой старинный друг детства, я познакомился с ним ещё даже до рождения твоей матери. Мой лучший друг, если хочешь. Но знаешь, как это бывает, жёны редко остаются в восторге от друзей их мужей, а здесь ситуация именно такого характера. По её просьбе нам и пришлось перестать общаться, и с тех пор я не видел Бертольда очень много лет, даже слишком много. А тут случайно встретил в городе и не смог удержаться от того, чтобы позвать его на чашку кофе. Так сказать, поговорить, повспоминать, поделиться новостями и тому подобное.
Быть может не совсем правда, возможно несколько искажённое изложение фактов, а всё же основа остаётся прежней. Бертольд был до всего этого. Бертольд будет и после.
- И я хотел бы попросить тебя не рассказывать об этом матери, хорошо? Ты же сама понимаешь, твоя мать очень не любит, когда что-то идёт не так, как она хотела, а мне очень хотелось бы избежать очередного… недопонимания.
Слова «скандала» он решает придержать при себе. Может быть, этой версии Лете будет достаточно, чтобы оставить Вивьен в неведении? Разве он так о многом просит?

Все, что происходит дальше, похоже то ли на драму, то ли на комедию. то ли на телевизионную мыльную оперу.
Бертольд окончательно выпадает из настроения компании, когда Лета нежно берет отца за руку, а уж когда Илай начинает смотреть на нее с такой благодарностью чувствует...зависть?
Нет, он знал, что отношения в семьях бывают разные. Он знал, что одни люди более эмоциональные, нежели другие.
Но то, что было сейчас между Летой и Илаем было...Не просто "эмоциями". Это была связь. Настоящая, полноценная семейная связь. Бертольд сам такого вживую никогда не видел: с матерью отношения не задались, с женой тоже, про детей вообще лучше не вспоминать. Старшее поколение Муров, вернее - самое старшее с детьми были не то чтобы излишне строги и холодны, но вот такого у них точно не было.
И да, Бертольд завидовал, хоть и не знал, кому сильнее. Может, Лете - из-за того что ей достался отец, которого у него не было вообще, не то что такого, как Илай. Может, Илаю -из-за того, что смог построить такую связь со своим ребенком, о которой Бертольду оставалось только мечтать. Он даже в теории не мог представить, что должно произойти, чтобы Вальтрауд посмотрела на него также, а уж о том, чтобы взять его за руку...Словом, их отношения от увиденного ныне отличались разительно.
А может и вовсе Вивьен. Это ведь она дала ему все это. Дом, семью. Детей. Лету. Она была рядом все эти оды, она, волей или неволей, была тем человеком, который обеспечил Илаю те отношения с детьми, которые у него есть сейчас. Все, что сейчас есть у Мура - заслуга его семьи. Отца, матери, сестры. Жены и детей. Бертольд...Бертольд был. Потом его не стало. Сейчас он снова есть, но дает ли он ему что-нибудь, кроме самого себя? Очень вряд ли. А сможет ли? Глядя на эту семейную идиллию, верилось с трудом.
Он рад, что они разобрались и теперь хотя бы об одной причине для головной боли можно забыть - осталось, правда, еще пять, и это только со стороны Илая, но надо ведь уметь радоваться моменту, да?
Но Бертольду все равно не очень радостно.
О, его, кажется, еще и на ужин пригласили. Вернее, согласились вместо него. А с чего Илай взял, что Бертольду это вообще хоть сколько-нибудь интересно? Или они что, договорились наладить отношения с семьями друг друга, а Бертольд все пропустил? Ах нет, тогда бы Илай бы не становился багрового цвета каждый раз, когда Аккерман заговаривал о своих детях. Или что, это будет распространяться только на рыжую половину конфликта?
Бертольд самую малость не в восторге. Во-первых, концептуально - ему не хочется видеть никого из Муров, кроме Илая, что, как ему казалось, совершенно очевидно. Во-вторых - ужин? Почему всегда чертов ужин? Почему они не могут..покататься на лодке? Покормить голубей? Почему все так или иначе должно сводиться к потреблению пищи, которая Бертольду была абсолютно не нужна?
Но он, конечно же, держит лицо. Эо все, что он сейчас может - держать лицо. Отвлечется на что-то еще - и его перекосит так, что девочка останется заикой, а ей еще вроде как, замуж выходить.
И серьезно - замуж? Уже? Она же младше двойняшек Аккермана, нет?..
И...Что, добровольно? Еее не выдают замуж насильно, не принуждают жить с кем-то, кого она едва знает? А что, Бертольда занесло в параллельную вселенную, где Муры - не мудаки, а их традиции - не самые мудаческие на свете?
Теперь Лета нравится ему еще меньше. Просто из принципа.
-Да, - как-то неопределенно и очень бесцветно говорит Бертольд - ладно, мне правда уже пора. Набери меня, как время будет, - просит он Илая и протягивает руку для пожатия.
Да уж, дожили.