Аркхем ее душит своей убогостью. Сдавливает легкие, внушает какое-то странное отвращение от пересечения улиц и одноэтажных домов. Ее раздражает цветастое покрывало и фотография на стене. Ей хочется ходить взад-вперёд по комнате, мерить ее шагами в попытке подавить желание вырваться. Ей хочется сорваться в какой-нибудь бар и торчать там до самого закрытия, но ей до одури страшно наткнуться там на него. Этот страх нерационален, уверяет она себя. Лишённый всякой почвы. Бессмысленный. Но ей все еще страшно. В этом хреновом городе слишком мало людей судя по справочной информации, да она и сама видит это проехавшись кругами и увидев, кажется, все мало-мальски значимые достопримечательности. Деб чувствует себя не в безопасности просто прогуливаясь по улице и ее страх явно перерастает в нечто нервное бесконтрольное. Перманентное состояние тревожности.
Все нормально.
Когда ей надоедает ходить сложив на груди руки по номеру, она предпочитает необходимому побегу (как можно быть такой трусливой сукой) мнимую свободу и схватив ключи спускается к машине. Воздух пробирает насквозь, просачиваясь сквозь распахнутое пальто и тонкую ткань блузки. Ночью по прогнозу нулевая температура, так и до зимы недалеко. Выдыхая в холодный воздух облако ментолового дыма, Деб садится в машину.
До Бостона не так долго и еще только темнеет. От него веет спокойствием крупного города с развилками и автострадами, сверкающими витринами, но от этого ни сколько не легче. Она прожила когда-то в этом городе слишком много лет и, удивительное дело, не обнаружила, что рядом с ним был тихий малочисленный городок, полный магии к которой ее так тянуло.
Деб врет даже себе.

Она выруливает на одну из тихих улиц, по памяти выстраивая маршрут и курит, глядя в темные закрытые окна квартиры на последнем этаже. Когда-то она там жила, но с тех пор прошло слишком много времени, хоть она все еще может вспомнить себя в голубой форме официантки, спускающейся с крыльца и в спешке идущей на смену. Волосы убраны в хвост, глаза раскрашены розовыми тенями. Воспоминания оставляют в душе опустошенность.
Дебора залезает в машину и едет до самого приличного бара, который только знает в Бостоне. Там просит себе двойную порцию виски с водой и просто пьет бокал за бокалом. Потом, покачиваясь идет в ближайший клуб. Самый приличный клуб, который она знает в этом долбаном городе. Народу не слишком много в будний день, так что даже не приходится никого расталкивать руками. Это завтра Хэллоуин и будет не протолкнуться. Все разоденутся в разноцветные и вульгарные костюмы и будут толпиться здесь в ожидании чего-то. Деб не нравится Хэллоуин. Хэллоуин вызывает зловещие сны с черными вытянутыми тенями по углам. В эту ночь ей обычно совсем не весело.
Потолок мигает разноцветными огнями, пока в ушах гудит тягучий мотив приятной мелодии. Она тянет руки вверх, собираясь не то улететь не то упасть на пол...

Бостон ничем не лучше. Все такой же как и в ее памяти.
Деб помнит что намерена уйти на своих двоих из клуба, сесть в машину и уехать обратно. Назад в Аркхем, а не куда-то там. Она помнит что дорога полупустая и что свет фонарей почти успокаивает ее воспалённый рассудок. Она обещает, клянется себе исправится, как будто ее клятвы когда-то срабатывали. Потом слезы текут по лицу и она смазывает их рукой. Ей хочется, ей нужно развернуться и взять билет до Чикаго и сделать вид, что с ее жизнью ничего не произошло и она все та же. Или в Лос-Анджелес к родителям, которые очень сильно удивятся когда увидят, что она способна запустить в воздух обеденный стол.
Просто. Подальше. От этого города. И все. Разве это так сложно?
На горизонте теплится рассвет, делая небо на пару тонов светлее. Аркхем кажется зловещим и пасмурным с раскиданными по окраине домами каждый из которых проносится мимо, не оставляя в памяти ничего примечательного.
Момент, когда руки слабеют и она теряет управление как отрывок из дурного сновидения. Просто раз и все - как в замедленной съемке глаза закрываются и пропускают пару секунд прежде чем снова распахнуться и увидеть перед капотом машины стремительно приближающийся белый знак с ограничением скорости. Столкновение происходит с тихим щелчком, от которого ее бросает на руль прежде, чем появляется подушка безопасности. От внезапно удара перехватывает дыхание, благо она все-таки пристегнулась, хоть и не помнит как это делала.
Мир окрашивается калейдоскопом ярких вспышек когда в лицо бьет белое, точнее уже серое, а затем черное и все вокруг погружается в кратковременную и холодную темноту.

Ничего особенного в ее кратковременном забытье нет. Только тьма и тошнота, с которой она выныривает из нее будто из холодной воды, пробирающейся к самому нутру, где бьётся в замешательстве испуганное сердце. Страх накрывает одной мощной волной, заставляя с трудом понимать что вообще происходит. Дебора фиксирует взгляд на самых простых вещах, которые видит будто через наложенный фильтр из-за которого не выходит как следует присмотреться ко всему вокруг.
Белый надувшийся шар перед лицом сдавливающий грудь жёсткий ремень, мешающий сделать лишнее движение. Дверь распахнута настежь и кто-то заглядывает ей в лицо в попытке что-то объяснить. Голос будто издалека, из другого измерения полного то ли жутких монстров, то ли случайных спасителей вдруг оказавшихся рядом. У неё немного саднит бровь под налипшими на лицо волосами, до которых не дотянуться и никак не убрать в сторону.

Она вся неприятно влажная и насквозь холодная, с замерзшими ногами и заледенелыми руками. Некто говорит с ней выразительно вскидывая брови и округляя рот. Деб не понимает, что он вообще от неё хочет, поэтому бессмысленно хлопает глазами не представляя что ответить. Потом он вдруг отдаляется и теряется из вида и она остается наедине с собой, пытаясь хоть немного привести мысли в порядок. Глубокий вдох и медленный выдох. Она контролирует ситуацию. Все еще здесь, все еще в машине. Все еще живая.
Когда мужчина внезапно возвращается, тени перед глазами понемногу расходятся позволяя увидеть чужое лицо четче, яснее. У него обеспокоенные зеленые глаза и длинные темные ресницы.
Телефон. Он говорит телефон. Ее телефон. Ему зачем-то нужен ее телефон.
Он говорит скорая. Ему нужен ее телефон для скорой. Ребус разгадывается даже легче, чем она предполагала. Пальцы не без труда нащупывают холодную поверхность застежки ремня и жмут на неё с напором. Поддаётся не сразу. Мужчина помогает ей выбраться поддерживая за плечи, чтобы она не завалилась на дрожащих коленях прямо на дорогу, продолжая задавать вопросы. Его губы двигаются быстро отчего Деб кажется, что мир движется со скорость за которой она не поспевает. Слишком вялая и неспешная, из-за чего момент выходит до ужаса растянутым и неестественным.
У его вопросов точно есть какое-то двойное дно. Из-за него она и присматривается к нему внимательнее, как будто обычная одежда вдруг магическим образом обратится в форму полицейского, а машина неподалёку заискрится предупреждающими мигалками. Опираясь спиной о свое авто Деб пытается думать, но выходит слишком туго. А еще ей нужно говорить, а не вдыхать утренний освежающий воздух в попытке прислушаться к своему сердцебиению и другим ощущениям.

Вы пили?  - вопрос отличается удивительной проницательностью. Нет, она не пила. Совсем? Разве только самую малость.
Деб смотрит куда-то за плечо мужчины, различая высокие деревья на другой стороне дороги и даже просачивающееся сквозь их ветви солнце. Это помогает отвлечься от ощутимого тошнотворного комка в горле, который она сглатывает, прежде чем вообще что-либо сказать.
- Не нужно скорой. И полиции. Я пила и я пьяна и я... - запнувшись, она умолкает, а потом едва заметно кивает головой на открытую дверь машины. - Не поможете достать сумочку?
На соседнем с водительским сиденьем ее нет, хоть и была, значит завалилась куда-то на пол. Предлог уважительный и ее спаситель кажется даже соглашается, когда отвлекает свое внимание, а Деб  думает что побег самый отличный вариант, который только можно предложить. Ей не хочется в больницу, но больше всего ей не хочется встречаться с полицией и одна только эта мысль гонит ее прочь.
Так что огибая мужчину она направляется вперед, чувствуя удивительную лёгкость первые несколько секунд ее быстрого шага даже не взирая на каблуки туфель, пусть и мало похожего на медленный бег, но все же. Увы, ноги подгибаются спустя ничтожно мизерное расстояние. Светлеющее с каждым мгновением небо оказывается каким-то чудесным образом на секунду внизу, затем резко переворачивается и Деб падает прямо в него.
Конечно же, не в небо, а на твердый и мокрый после ночной росы асфальт встречаясь с ним своими коленями.
- Твою мать...

Да ладно, идеальный же был план. У него слишком законопослушный вид, хотя Дебора и не может сказать по каким таким приметам она привыкла определять законопослушность людей: росту, весу, тому, как они моргают во время разговора? Не исключено. Деб считает себя проверенным экспертом в людях (и поэтому всегда попадает и попадается на один и тот же крючок). Но как-то уж больно осторожно он разглядывает ее, как будто стоит отвернуться или снова провалиться в обморок и он в два счета вызовет скорую, потом полицию, а потом Деб будет торчать на исправительных работах хренову тучу часов. Нет, неа, у нее и так график довольно плотный, чтобы откладывать все дела на потом, наряжаться в исправительный костюмчик и вооружаться мешком для мусора.
Поэтому она и сбегает. После собственного постыдного признания, за которое, впрочем, ей не так чтобы стыдно. Просто это всегда неприемлемо с общественной точки зрения - когда ты пьян, а еще садишься за руль. А еще когда ты женщина. Об этом всем она успевает подумать уже после, когда ноги соприкасаются с дорогой, а вытянутые вперед руки хоть немного, но позволяют смягчить падение. Тошнота становится ощутимее из-за резко усилившегося головокружения, но это пройдет. Деб знает, что это пройдет. Она разглядывает как темные волосы падают на светлые руки, замечает сломанный ноготь с красным подтеком вокруг и думает, что в этот момент, раскорячившись на коленях на дроге она удивительно жалкая для всех и каждого, кто захочет на нее взглянуть.
Это все алкоголь (но это не он).

Потом ее с силой тянут вверх и она подает свою руку, находя устойчивость в ногах. Её внезапный спаситель наверняка даже не понимает насколько выразительно звучит «в вашем состоянии» произнесенное им, потому что состояние у нее действительно что надо.
- Больно, - почти смиренно отвечает Дебора, но у нее даже сил морщиться при каждом шаге нет  - ее ведут в сторону машины и никуда не испарившегося поваленного знака. Живописная картинка будто из хроники дорожных происшествий. Она не удивится, если в таком задрипанном городке как Аркхем про это напишут в газете, смакуя и обсасывая все мало-мальски правдивые детали, в чем-нибудь да и привирая.
В сидячем положении созерцать мир и того, кто решил помочь ей гораздо приятнее. Он симпатичный. Не мир, конечно же, а мужчина. А судя по безымянному пальцу еще и женат. Дебору этот факт не слишком расстраивает, скорее она всего лишь предпочитает подмечать очевидные детали. Вроде тех, что у нее разбито колено, а по черной поверхности капрона ползет живописная стрелка, оголяя кроващую ссадину. Очень очевидная деталь.
- Тогда пообещайте не звонить в скорую, если я сообщу свое имя, - Деб зачем-то общается с ним подчеркнуто вежливо, наверное потому что и он сам, вместо того, чтобы сесть в машину и вдарить по газам, желая побыстрее оказаться в теплой постели со своей любимой или не очень женой торчит здесь с ней.
- Обещаю больше не сбегать, - ей сейчас легче отыскивать ответ в его же словах, нежели выдумать нечто свое. Или сопротивляться.
- Дебора, можно просто Деб, - тихо замечает она, прежде чем он отходит. У нее тоже есть небольшое дело, а именно перебрать спутавшиеся предметы в своей сумке и отыскивает зеркало.  Из маленькой округлой поверхности на нее взирает ужасно бледное лицо. с размазанной по лицу тушью, комками скатавшейся по векам. На брови ссадина, ощупав которую на пальцах остается лишь небольшое красное пятно. Скинув со ступней туфли, с тихом стуком приземлившиеся на дно машины, девушка подтягивает колени к груди, обхватывая себя руками в попытке унять озноб.

Небо стремительно заполнялось тучами и все, что нарушало утреннюю тишину это едва слышный гул работающего двигателя чужого авто, да протяжные крики птиц, облюбовавших окружающие деревья. Конечно, она предполагает, что если этот мужчина не дурак, то он просто сядет в свою машину и уедет. В свою жизнь, по своим делам, а она, в конце концов, действительно выберет меньшее из двух зол - либо вызовет скорую, либо найдет другой способом свалить с места своего нечаянного преступления. Это было настолько очевидно, что когда он внезапно возвращается вместо с бутылкой воды, зажав в руке пачку сигарет и самую обычную зажигалку, из тех которые с легкостью можно покупать на маркетах на заправках, Деб смотрит с нескрываемым удивлением, забывая, что вообще нужно моргать.
- Я думала, ты искал предлог уехать, - сказано это немного туповато, словно очевидные вещи в таком состоянии ей кажутся вовсе не такими очевидными. - Вот ведь я дура, - Деб хрипло хохочет вовсе не от смеха, потирая ладонью глаза, как будто в попытке скрасить собственную неловкость. Или констатируя факт того, что она и правда вела себя как дура и продолжает вести сейчас.

Наконец-то незнакомец представляется и теперь его можно называть Эйденом. Деб не знает зачем ей его имя, но она сама только что назвалась, так что у них вроде как акт обоюдодобровольного знакомства. Он может называть ее Деборой и правильно выставлять ударение в имени, а она будет называть его Эйденом когда поблагодарит за потраченное на нее время. Теперь у нее есть бутылка воды и внезапное острое желание выпить ее залпом, так, как будто у ее организма обезвоживание или что-то сильно на него смахивающее.
Неясное состояние жажды.
Обычное похмелье. Курить ей не хотелось. Но это пока.

«А в людей Вы не верите, да?»
Звучат удивительно звонко в ее пустой голове. Она смотрит на него исподлобья, сосредоточенно, пытаясь определить он прикалывается над или это его способ разговора
Деборе все хочется спросить этого парня кто его учил говорить так. С таким непередаваемым налётом эмоциональности в коротком и сжатом вопросе утверждении. Или она все еще пьяна и теперь залипает как ненормальная на чужих чересчур сложных словах. Нет, тут другое. Тут он сам как будто то ли пытается отчитать ее, используя для этого слишком витиеватые формулировки, то ли воззвать к совести.
Вряд ли это требует ответа, хотя Деб кажется, что почти наверняка требует, но она сейчас не в том состоянии, чтобы изречь нечто хотя бы немного умное и поэтому почти сразу прикрывает было открывшийся рот. Вместо этого трагически вздыхает, видимо признавая за ним правоту. В людей ей, в последнее время, действительно сложно верить. Все ее клиенты выглядят прилично (и это даже не характеристика их внешнего облика или одежды), улыбаются ей, кому-то даже хочется поделиться подробностями своей биографии и жизни, как будто она какой-то специалист по психологии. Дебора думает обычно, что так они хотят сгладить ситуацию и оправдать себя. Правда же такова, что ничего они не хотят сгладить. Они всего лишь настолько уверены в своей правоте, что им нет смысла отрицать очевидное. Да, они будут гораздо счастливее, если кто-то будет страдать по их воле. В конечном счете всю грязную работу делают не они, а кто-то другой. Не это ли величайшее в мире оправдание?

Теперь уже он не предупреждает ее, что отойдет к своей машине, а лишь осматривает почти что профессионально, хотя она и не может сказать, почему у нее возникло такое ощущение.
Она как раз успевает обтереть размазанную тушь салфеткой, предполагая, но скорее надеясь, что выглядит уже не так отвратительно.
- Сейчас, - Деб вытягивает пострадавшую ногу, отчего ей самой вдруг неловко кажется, что она так негласно сама предлагает ему помочь с раной, но на деле просто засовывает руку под плотно прилегающую юбку. Ткань задирается, пока она нащупывает край чулка, спуская его вниз к ступне, оголяя кожу и приоткрывая старательно выведенную каким-то профессионалом в своем деле татуировку стаи птиц - не просто черных силуэтов, а с очерченными перьями и клювами и даже тонкой едва заметной черточкой глаз. Вряд ли подобное может вызвать смущение у женатого мужчины, так что Дебора чувствует себя ни в чем не виновной, когда коротко благодарит его и начинает промывать ссадину. Кровь совсем тихо шипит и стекает по колену, а Эйден уже не берется спрашивать у нее больно или нет. Скорее терпимо, учитывая тот факт, что она могла в теории стукнутся головой прямо об переднее стекло машины, если бы не пристегнулась.
Деб не реагирует на вопрос что делать и предложение отвезти в больницу, протирая ватой ногу и силясь прилепить ровно пластырь, когда ее настигает предложение кому-нибудь позвонить. Она громко хмыкает и смеется, чем явно способна вызвать недоумение у кого угодно, а уж такого порядочного мужчины как Эйден точно. Бросает на него взгляд, пока он просто курит рядом, выдыхая в воздух облако дыма. Сложно понять каким образом от наблюдения по поводу видеокамер, он переходит к наблюдению за ее состоянием и тем более жизнью. Теперь уже самой Деборе приходится взглянуть на него с большей тщательностью, может она тоже что-то проглядела? На вид - самый обычный мужской представитель общества. На пару пунктов выше среднего, сказала бы она даже. Высокий, подтянутый, никакого лишнего веса, какой порой образуется от долгой и совместной жизни с женщиной и регулярного плотного питания. Одет просто, без особых изысков, но стоит думать изысканный джентльмен к ней бы рано утром и не подошел, проверить жива она или уже пора выносить тело. Ну а дальше все было уже ясно: приятный на вид, симпатичный на лицо (из тех кому никогда не откажешь в разговоре если он подсядет к тебе в баре). Решительный. Сочувствующий. Женатый.
- А ты не очень похож на того, кто хочет побыстрее вернуться домой к своей жене. Извини. - Деб скривила улыбку, не спуская с него глаз просто чтобы убедиться, что ее слова произвели должное впечатление. Так же как и его.
- Не поможешь? - Она протягивает ему полоску пластыря, загнувшегося со всех концов, потому что ее руки то и дело дрожат, стоит лишь попытаться заклеить рану. - Пожалуйста.
Дебора смотрит на мужчину с мольбой, пододвигая к нему ногу.
- Мне некому звонить. В этом чертовом городе нет никого, кто мне бы захотел помочь, - смешок выходит на удивление веселым и почти не отдает горечью. Конечно нет. Хотя произнеся это, она вдруг вспоминает Роя. Да уж, вот была бы потеха, если бы она после всего произошедшего между ними, после всех этих лет без общения, вдруг позвонит ему как раньше, когда ей было восемнадцать или двадцать и начнет рассказывать про аварию. Об это даже думать не стоит. - И в больницу я не собираюсь, - говорит уже серьезнее. Кажется, он ей уже предлагал, а теперь предлагает еще раз. Выходит, куда-то, но он все же намерен ее довезти?
- Подбросишь меня к гостинице?
Просить было неловко, учитывая тот факт, что она ему почти что нагрубила. А он, вроде как, искренне хотел ей помочь.

Каким образом у них вдруг вышел разговор о хороших мужах Деб не понимает. Она предполагает, что ее остроумие проявляется проблесками, то затухает, то вновь становится ярче. Тошнота, с которой, как она думала, удается справиться вновь напоминает о себе. Возможно, она все же не от недавнего обморока и Дебору встряхнуло куда сильнее, чем она рассчитывала. Большим специалистом в области медицины она никогда не была - ее максимум это посетить врача и получить заветный лист с рецептом, а затем глотать таблетки горстями в ожидании скорейшего исцеления. На этот раз будет примерно так же, разве только она просто сходит в аптеку и возьмет там все, что ей может понадобиться.
Не хватало еще проблеваться прямо на глазах мужчины, так что Деб отпивает воды из бутылки, выдавливает из себя улыбку и кивает.
- Как скажешь, босс.
Ей не хочется рассказывать, что ее так сильно расстроило ночью в Бостоне. И что ее расстраивает в этом долбанном Аркхеме.
Она не собирается рассказывать какому-то малознакомому человеку о том, что ее действительно волнует. Деб вообще за последние годы отвыкла от такой роскоши как искренность в описании собственных чувств. Все ее мнимые друзья/знакомые являлись теми людьми, с кем она переставала общаться как только переставала ходить на чинные встречи или расставалась с очередным парнем. Конечно, как показывают в фильмах гораздо легче порой поделиться тем, что пролегает на душе глубокой раной с человеком, который ничего не знает о ней, а она о нем (даже если он какой-нибудь серийный убийца, разделывающий своих жертв ножом для снятия кожуры с овощей). Ей даже смешно представить, как будет выглядеть ее внезапная откровенность для мужчины. Стоит ей начать, как она расплачется, будет захлебываться рыданиями и тогда Эйдену только и останется, что отбирать у нее мобильный или в срочном порядке вести в больницу, где с явно сбежавшей из психушки истеричкой смогут справиться гораздо лучше обученные этому специалисты.
Теперь у нее еще и одна нога голая, так что для симметрии приходится стащить второй чулок, прежде чем запихнуть ноги в туфли и выпрямиться. Повесив на плечо сумочку, она неуверенно склоняется к приборной панели, вытаскивая ключи, а потом захлопывает дверцу.
Нет, ничего больше в машине ей не нужно.
- В ту, в которой я остановилась.
Она не ерничает, просто ей сложно отвечать развернутым и подробным ответом, поэтому выходит то, что есть. Подкравшееся похмелье напоминает о себе пульсирующими висками.
- Я не помню точного адреса, но помню как до нее доехать. Два этажа, пять номеров, слышно как неподалеку спускают воду, - бездумно Деб берется описывать ее так, как уже описывала. Не Эйдену, конечно. - Хозяин мистер Эверетт. Забавный дедуля.
Проглядывающие предрассветные лучи солнца полностью заслоняет вереница свинцовых непроницаемых туч, наползших на Аркхем непроницаемой пеленой. Вот уж действительно злачный городок.

Соблазн опереться на мужское плечо слишком велик, когда они идут до машины. Дебора прижимается к нему телом, непроизвольно, но ей хочется почувствовать себя слабой, найти опору и защиту.
После освежающей улицы, в чужой машине тепло и это при ее нынешнем состоянии даже плохо. Перед глазами плывет, а на лоб давит какая-то невидимая тяжесть. Прислонившись плотнее лбом к стеклу, она рассматривает проносящиеся мимо пейзажи и ей уже не хочется рыдать. Ей просто хочется подобрать под себя ноги, свернуться в кресле и прожить на этом месте как минимум вечность. Тишина ее не напрягает, но она поворачивает голову, когда слышит адресованный ей вопрос.
- Из Чикаго, - ей кажется, что это у Эйдена такое удивленное лицо. - Да, далековато отсюда. Но Лос-Анджелес еще дальше.
Причем здесь Лос-Анджелес ей объяснять лень. Да и вряд ли ему это может быть интересно.
- Приехала навестить...
Тут Деб замолкает, старательно пытаясь понять как ей обозвать Роя. Братом? Другом? Одним человеком? Так и не придя к единственно-верному ответу, мысль уже перескакивает с одной на другую:
- А ты значит живешь в этом городе давно?
Она вовсе не утверждает, скорее предлагая ему самому либо подтвердить, либо опровергнуть данный факт.
- Здесь, кажется, нужно повернуть, - тычет пальцем в стекло.

Разговор не особо напрягающий. Они наконец-то переходят к тому, что обычные люди называют диалогом. Диалогом, в котором каждая из сторон что-то спрашивает и что-то отвечает. Обменивается крупицами информации больше из вежливости, потому что чужая жизнь это всего лишь чужая жизнь, даже если ты по какой-то причине вдруг стал внезапным свидетелем случайного ее проявления. Дебора с радостью бы прикрыла глаза и очнулась в другой жизни. В той, где небо синее, трава зеленее, а она не такая сволочь какой себя чувствует в последнее время. В какой-то момент успевает даже примириться с этим. Она искренне верит, что в мире живет и без того много не самых хороших людей, а она среди них очень даже хорошая, чего уж там.
Да и Эйдена она уже успела приплести к приличным людям, которые за бескорыстную на первый взгляд помощь подвезти в столь ранний час не попросят отсосать у себя за бесплатно.
Лишних вопросов он не задает, примиряясь с тем, что добиваться от нее названия гостиницы, а то и точного адреса напрасная трата времени. Честь ему и хвала.

- От меня пахнет перегаром? - Доверчиво спрашивает она после предложения открыть окно. - Если пахнет, то открой.
Последующая пауза и заминка в разговоре даже в таком состоянии как у нее сейчас кажется любопытной. Деб успевает различить на лице мужчины необъяснимую ей задумчивость, словно что-то в его мыслях всколыхнулось отражением былых воспоминаний. Впрочем, не исключено, что он задумался всего лишь о том по какой им улице ехать лучше всего. Пелена спадает, когда он вдруг упоминает о Чикаго и в его словах ей слышится малая толика узнавания. Как будто он там был и он ему действительно понравился. Ей тоже там нравится. нравилось когда-то. Да и сейчас, наверное, нравится тоже, но Деб уже мало в чем уверенна особенно в столь раннее время. По словам Эйдена сложно понять чем он занимается.
Живу, работаю, вот и все, что можно сказать. Она еще поглядывает на него какое-то время, ожидая, что он скажет что-нибудь еще. Уточнит каким-то образом свою принадлежность к городу, его важность в жизни. На его лице слабая тень улыбки и можно только предполагать, что он думает, признаваясь, что сразу же уехал. И за этим наверняка кроется больше, чем жил-родился-умер.
Деб думает, что это не ее дело. Возвращается к наблюдению за окном, особо не следя за всем пути, который они уже успели проделать.

Чем она занимается? Тут вариантов очень много. Сказать то, что она говорит обычно. Сказать что-нибудь другое. Смолчать и отшутиться.
Деб слишком неохота выбирать один из этих вариантов, она просто говорит то, что ей первое приходит на ум.
- Ну... вообще я проклинаю людей за деньги.
Вот это кажется ей действительно смешно.
- Люди платят мне деньги и говорят кого проклясть. Приносят фотографии, еще всякие штуки. Я проклинаю. Без смертельных последствий... - тут она внезапно замолкает и едва не проваливается в тягостные воспоминания, которые хочет заглушить. Не самая хорошая тема для разговора.
- Какой херней только не придется заниматься, когда хочешь заработать, да?
Почти наверняка он решит, что это шутка и она просто не хочет говорить правду. Ну да, обычные люди почти никогда не думают, что есть в мире нечто такое, что они с трудом могут себе объяснить. С другой стороны экстрасенсы-шарлатаны  это то, к чему привыкли уже все вокруг. Много бутафории, выхлопа ноль. Зато черные свечи, таинственные заклинания и нагревающиеся от тепла рук камешки.
Почему она не думала податься во все это? Сидела бы сейчас в каком-нибудь магическом салоне, тянула бы из людей деньги за гадание.
Вполне логичный вопрос. И вполне логический ответ - потому что.
- Давай я угадаю чем ты занимаешься, - снова поворачивает голову, бросая уже знакомый оценивающий взгляд. - Ты точно не коп. И не врач. Ты едешь рано утром откуда-то... Ты явно не работает банковским служащим. Поэтому ты... - она прикладывает пальцы к подбородку, почти наверняка понимая, что великого детектива из нее сегодня не выйдет. - Не знаю. Не представляю.
Эйден поворачивает руль быстрее, чем она успевает оповестить его о нужном повороте снова.

Примерно такой реакции Деб и ожидает. Когда случайная девушка, едва не убившаяся об дорожный знак, принимается рассказывать о выбранной для себя профессии реагировать как-то иначе вообще сложно. На самом деле она редко делится с кем-то подробностями того, что приносит ей хорошие деньги и возможность жить так, как ей хочется. Наверное это звучит слишком сомнительно. А еще она боится. Этот чертов страх быть раскрытой в собственных способностях до сих пор с ней. Куда бы она не шла, что бы она не делала, этот страх преследовал ее по пятам всегда. А в какой-то момент плотно укоренился с мыслью, что никому и вовсе не нужно знать об ее необычайных умениях. Проще притвориться шарлатаном из тех, кто лишь делает вид, что что-то там колдует. Пожалуй, у нее бы это даже вышло, глядишь и жизнь была бы почти такой же безбедной.

- Можно считать и так, - эхом отвечает она на безобидное предложение мужчины о сеансе психотерапии. Он и правда ни черта не представляет как это в действительности выглядит мерзко. Да и Деб ему конечно же не расскажет. Вот об этом случайному встречному точно знать не следует. Она снова тянется к бутылке, откручивает пластиковую крышку и вливает в себя остатки потеплевшей воды. Заодно и горло прочистит, раз уж Эйден в каком-то смысле ждет от нее новых умозаключений относительно своей персоны.

- Ну, ты точно не полицейский потому что почти наверняка бы настоял на том, чтобы я не скрывалась с места происшествия, раз уж там нет камер. И не врач, потому что, врач бы пощупал мои ребра, чтобы убедиться, что одно не уткнулось мне в легкое, - Дебора озвучивает вполне закономерный вывод и не видит в нем каких-то серьезных огрехов.
- Рано утром ты едешь, очевидно, с ночной смены. Поэтому ты работаешь там, где они есть. Все просто. Еще ты не похож на какого-нибудь бармена.
На всякий случай, Деб присматривается к нему получше, мысленно примеряя его вид с теми, кто ей обычно встречались. Покачала головой. В остальном же ее умозаключения заходили в тупик снова.
- В любом случае, ты не маньяк, цепляющий невинных девушек и везущий их в свое логово. Потому что мы приехали.

Нужный отель и правда впереди со знакомой вывесок и фасадом. Пока Эйден сбавлял скорость, чтобы остановить авто рядом, Деб открыла сумочку и вытащила из нее маленькую кожаную визитницу. Распахнув ее  с тихим щелчком, она вытягивает одну из своих визиток. На плотной матовой бумаге, без указания имени и каких-либо еще координат. Просто номер телефона, втиснутый в бумагу. Следом она вытаскивает ручку и перечеркнув его уверенно поперек, пишет сверху от руки другой номер. Теперь уже свой.
- Спасибо за помощь, Эйден, - чинно, как будто благодарила его за спасение собственной жизни из тисков смерти. - На тот случай если вдруг понадобиться кого-то проклясть или же снять проклятие. Ну или если будет одиноко и не с кем выпить в баре.

Есть еще третий вариант - а если не понадобится, то можешь просто выбросить, но его Деб оставляет при себе. Кладет визитку на приборную панель рядом с собой и выбирается из машины. Впереди у нее новый непростой день, но все что ей нужно сейчас это горячая ванна и сон.