Полное имя
Максимиллиан «Макс» Александр Сейдж

Вид
чистокровный маг

Возраст, дата и место рождения:
82 года; 14 июня 1936 г.; Барселона, Испания

Род деятельности
художник-карикатурист в газете «Хроники Аркхема»; бывший пациент психиатрической лечебницы; мастер спорта по художественному саморазрушению (и разрушению чужих ожиданий заодно)

Происхождение
Родственные связи: Виктор Сейдж — отец, Антония Дэвенпорт — мать, Мортимер Сейдж — старший брат, Ванесса и Вера Сейдж — младшие сестры, Селена Сейдж — мачеха

— Расскажи о маме, — просит отца Макс. — Пожалуйста, — спешно добавляет он, как и всякий примерный мальчик.

Папа добр к нему, всегда добр. Он произносит имя. «Антония». Ан-то-ни-я. Язык едва касается нёба на втором слоге. Имя, танцующее фанданго.

Старший братец Морт отчего-то так злится на него — в детстве сложно понять, почему. Морт и не думает рассказывать о маме, хотя видел ее не раз. О привидениях, скелетах, проклятиях, пожирающих человека изнутри — у него найдется сотня историй обо всем, что может вызвать испуг, но не о маме. Максу нравится представлять ее. Вот она варит отцу крепкий кофе, вот играет на пианино или взбивает щеткой темные кудри, сидя напротив трюмо. Или покрывает торт шоколадной глазурью. Или собирает статуэтки — непременно балерин и пастушек. В мечтах мама хороша во всем, кроме одного. Она умерла и бросила папу. Бросила Макса. Почему она так поступила с ними? Он расспрашивает ее об этом, когда она приходит к нему ночью. Мама не отвечает, только грустно улыбается. Утром отец гладит его по волосам. Макс вновь говорил во сне.

Он завидует Мортимеру — его собственная и, кажется, давно покойная мама совсем не беспокоит брата. Макс — нервный, впечатлительный, плаксивый — хорошо учится, но переплюнуть Морта ему не удастся никогда. Даже если всю семейную библиотеку за ночь проглотит. И все равно Макс пытается ввязаться в соревнование за родительскую любовь, не понимая толком, зачем все это нужно. Но ведь так делает Мортимер, старший брат, самый сильный и умный после отца. И, наверное, чтобы стать таким, Максу тоже нужно… Он, правда, вываливает всю эту сложную философию не папе, а пожилой добродушной кухарке.

Она исчезает через три месяца. Макс оплакивает ее неделю.

Его отдушиной становятся альбом и карандаши. На бумажных листах Макс изображает радости и страхи — в основном, страхи. И Мортимера с языками пламени, бьющими из глаз. Видя тягу сына к рисованию, отец нанимает учителей. Рисунок, композиция и живопись взращивают в мальчике мечту стать художником. Мальчик становится юношей, а мечта остается все той же.

В Брюсселе замирает вечная осень, прохладная, разноцветная, размазанная, точно вырванная с полотен Писарро. Здесь скучно и сказочно, здесь томно и тоскливо, здесь брабантское кружево ратуши соседствует с барочными гильдейскими домами. Высшая школа изобразительного искусства, расположенная на священной земле цисцертианского монастыря, принимает нового студента (точнее, деньги его респектабельного отца) с распростертыми объятиями. Макс сбивчиво благодарит Виктора, весь во власти эмоций, переполненный пенным экстатическим восторгом.

Холодные коридоры беленого корпуса аббатства Камбр таят множество секретов. Главный из них — Лилиан Гальярди, робость и упрямство, слитые в хрупкую фиолку тела. Она первой заводит разговор, первой предлагает прогуляться до музыкального магазина на Вьё-Марше о Грэн, первой берет билеты на «Золото Маккенны» и первой целует Макса, притянув его к себе за шейный платок. Она не смеется над его неопытностью. В любви не бывает поздно.

Очарованный Лилиан, Макс не замечает хода времени. Тягость, поселившаяся в его сердце с рождением Ванессы, утихает, притупляется. Их отношения, хлипкие, неокрепшие, расцветают и увядают в камбрийских стенах, золотятся солнечными отблесками на молчаливой глади иксельских прудов. Лилиан зовет его с собою в Сан-Ремо, он отказывает. Лилиан рассказывает о волнах и ветре, о теплом, как молоко, лигурийском море, о тончайших ломтиках брезаолы и заброшенном городе Буссана Веккья. Макс отказывает повторно. Она хмурится. Они не говорят о семьях: так лучше для них обоих. Но однажды Лилиан заговаривает о возможном переезде по окончании учебы. Не оставляет надежду увезти Макса в Италию. Она видит их общее будущее, он - ее эгоизм и свой собственный. Не самое приятное зрелище. Они расстаются на минорной ноте — Макс нарочно выставляет себя в самом невыгодном свете, чтобы у Лилиан не возникло соблазна склеивать осколки их чувств и искать с ним встречи. Вечером Макс особенно тих, он давит желание запереться в своей комнате, терпит капризы подрастающей Ванессы (ненароком, правда, разбивает одну из чашек кукольного фарфорового сервиза и получает в награду довольно болезненный укус от милой сестрицы) и принимает на ночь две таблетки снотворного. Ему хочется выпить больше, но так нельзя, это может расстроить папу.

Макс смотрит на потолок, синеватый в лунном свете. Макс слушает страшную песню Ванессы и не может шевельнуть даже пальцем. Он с усилием переводит взгляд на сестру — мама за ее спиной скорбно качает головой. С каждой новой строкой она подходит ближе. Макс хочет велеть Ванессе обернуться и скорее бежать прочь. Ни звука не слетает с плотно сжатых губ. Слезы бессилия текут по щекам. Когда сестра растворяется в ночи, мама склоняется над ним. Ее глаза до краев наполнены густой тьмой. Где бы он ни был, мама всегда находит его. Однажды он задумается над тем, отчего мама всегда принимает разный облик. Однажды, когда перестанет бояться.

К вечеру следующего дня Макс перелистывает альбомную страницу, закрывая свежий карандашный набросок. Ванессе идет образ инкуба с картины Фюзели. Себе Макс самокритично отводит роль жертвы сонного паралича.

Нет, пожалуй, он никому не покажет рисунок.

Макс давится наваристым гамбо, елозит вилкой по густому соусу ру, покрывшему мясные ломти, обжигает язык пряным черепаховым супом. Все изыски каджунской кухни встают поперек горла. Как Селена. Да, прямо как Селена, новоявленная миссис Сейдж. Макс не смотрит ей в глаза, не остается с ней наедине, избегает ее и не знает, о чем с ней говорить, кроме как задать давно навязший на зубах вопрос. Спрашивала ли она у папы, что случилось с прежними миссис Сейдж?

Аркхем — маленький город с большим количеством магов на душу населения. Возможно, другим здесь и легче, но тоска Макса усиливается. Даже Новый Орлеан, влажный, тяжелый, шумный, уже и не кажется таким тяжким бременем. Первые несколько лет Макс редко и неохотно покидает свои комнаты в «Близнецах». Он пытается развивать свой магический дар, чтобы если не сравняться, то хотя бы догнать Морта, но получается у него из рук вон плохо. Даже младшая сестра действует более уверенно и заслуженно получает похвалы отца. Макс может только мечтать об этом. Ему жаль слуг, жаль случайных людей, жаль животных, необходимых для проведения мощных ритуалов, жаль даже окружающий мир, из которого можно и нужно черпать энергию. Не жаль Максу только самого себя.

Потом он встречает Эмму Уотли. Ей семнадцать, он старше на несколько десятилетий. Эмма никогда не бывала за пределами штата, Макс посетил множество стран. Она сообщает ему по секрету, где здесь подают самый вкусный «сандэй», он рассказывает ей о тополиной аллее в парке Сьютаделья, о тихом белокаменном монастыре на горе Сент-Одиль и даже о случайном столкновении с Ринго Старром в Страсбурге. Они встречаются в астрале, наблюдают за чудовищами, слушают шепот листьев, исследуют развалины и находят клады. В эти ночи Макс спит особенно сладко, и даже шорохам и стонам из темного угла его не потревожить. Эмма — собственность Эстервудов, Макс — собственность Сейджей. Они никогда не говорят о будущем. Нельзя говорить о том, чего нет.

На севере и на юге -
Над ржавой землею дым,
А я умываю руки!
И ты умываешь руки!
А он умывает руки,
Спасая свой жалкий Рим!
И нечего притворяться — мы ведаем, что творим!

Пожалуйста, шепчет ему уже замужняя Эмма, давай сбежим. Давай сбежим, пока еще поздно. Макс переводит взгляд на расплывчатые пятна звезд, на замерший на небесных струнах серебряный месяц. Наслаждается последними секундами счастья, прежде чем отказать. Бескомпромиссно и жестко. Он не оставит свою семью. Как бы ни пользовались им брат и сестра, как бы ни раздражала мачеха, как бы ни было непросто биться за отцовскую любовь тому, в ком нет искры воина. К этому примешивается еще и страх. Если они и сбегут, Дэмиан Пенвелин уже не найдет Эмму и ей будет легко запутать следы.

Но в чем Макс не сомневается, так это в том, что Виктор Сейдж отыщет его даже в преисподней. Не за себя страшно, за Эмму. Мама понимающе улыбается из своего угла. Макс беспокойно стискивает край пухового одеяла.

Эмма исчезает.

Поступок (нет, очередное достижение) Мортимера приводит к тому, что Макс совершает последний отчаянный рывок навстречу отцовскому одобрению и пытается вызвать сильного демона. Ему уже все равно, что нужно будет ему отдать, лишь бы по завершении ритуала услышать в голосе отца те самые интонации. Лишь бы он посмотрел на него точно так же, как смотрит теперь на ослепшего Морта. Все усилия идут прахом. Папа действительно смотрит на него и смотрит пристально. Демону нужны жертвы. Жертвы или Макс, Макс или жертвы. Людям не везет. Отец выбирает его, слабого, неуверенного, напуганного сына.

Когда-нибудь Макс ошибется в последний раз. И тогда вечная ночь споет ему в затылок.

— Папа, — просит он, обнимая колени отца. — Папа, пожалуйста, не надо больше. Папа, умоляю...

Пора бы привыкнуть к тому, что его редко слушают в этой семье. На момент совершения седьмого убийства Макс срывает голос и повторяет одно и то же невнятно и хрипло. Убей меня вместо них, убей меня вместо них, убей меня вместо них. К девятой смерти ему мерещатся трупы, сгрудившиеся подле бьющегося в агонии человека. Сотканные из сизого тумана крючковатые пальцы указывают на Макса, черные провалы ртов раскрыты в беззвучном вопле, перемазанные вязкой кровью волосы трясутся в такт нервным движениям, лиловые пятна расцветают на трескающейся коже.

Скованный заклинанием, неспособный ни отвернуться, ни закрыть глаз, Макс наблюдает, наблюдает, наблюдает. Смерть и страх разъедают рассудок. Железное кольцо — подарок отца — соскальзывает с одеревеневшего пальца и со звоном падает оземь.

Ночью Максимиллиана разрывают на части дурные сны, днем терзает чувство вины. Он не живет, он существует. Ему кажется, что тени убитых его преследуют, не дают покоя. Макс безмерно хочет избавиться от этого тяжкого груза и не придумывает ничего лучше, кроме как позволить брату и сестре разбирать себя по кускам. Ванессе нужна кровь, Мортимеру — год жизни. Берите. Макс не борется с ними, растрачивает, развеивает себя до тех пор, пока все это не выходит на поверхность. Он тонет в океане ненависти к себе.

«Неудачник», — спокойно говорит Морт. «Неудачник», — колокольчиком смеется Ванесса. «Неудачник», — жарко выдыхает Селена. «Неудачник», — шелестят убитые отцом люди.

К моменту, когда Рихард отвозит его в больницу, Макс напоминает тень из своих страшных снов. Он смотрит в одну точку, перестает реагировать на оклики. Как реагировать, если, даже зажимая уши, слышишь их предсмертные стенания?

Клиника не становится панацеей. Еще бы — ведь в первый же год пребывания Макс претворяет в жизнь безумную идею, от которой его невольно отвлекали сестра и брат. Если мамы нет в реальном мире, может, он сумеет отыскать ее в астрале? Надо ведь только потратить чуть больше времени.

Макс блуждает по астральным равнинам месяцами — в реальном мире проходят годы. Реальный мир меняет лидеров, перерисовывает географические карты, поражается изобретениям и ломает пополам дискеты, а вслед за ними и тонкие полукружья дисков. Макс исследует стремительно меняющийся астрал, учится жить и выживать по его законам и ждет. Его связь с сюрреальностью крепнет, с ним свыкается часть местных обитателей, и он жалеет только об одном, поглаживая гигантское чудовище по уродливой голове. Жалеет о том, что здесь нет ни альбома, ни карандаша, ни холста, ни красок.

В реальном мире до него не могут достучаться ни врачи, ни посетители. Долгие годы Максимиллиан Сейдж прячется от самого себя в надежнейшей из тюрем — в застенках собственного разума.

Когда Макс приходит в себя, весь персонал больницы встает на уши. Шестнадцать лет вдали от мира сказываются на нем, и его восстановление движется медленнее, чем надлежало бы. Его переводят в другую палату, более просторную и комфортную, предоставляют практически все, что он попросит, но с выпиской не торопятся. В силу того, что Сейджи инвестируют в больницу, отношение к Максу формируется соответствующее — в его выздоровлении заинтересованы многие. В том числе и он сам. Мир далеко шагнул с тех пор, как Макс покинул его. Наверстывать упущенное непросто, и некоторые вещи все еще его поражают. Войны ради войн, торжество фейковых новостей, победа Дональда Трампа, которого Макс и помнил-то лишь по реалити-шоу «Кандидат», смерть Эммы… Мама. Он вновь видит ее ночью. Теперь не боится. Мама — плод его фантазий, навязчивая идея, нереализованная мечта. Изредка к маме присоединяются и другие – деформированные фигуры, вовсе не похожие на тех несчастных, с которыми расправился отец. 

Папа. Макс так рад его видеть, что едва дар речи не теряет. Да и сознание вместе с ним. Папа, господи, папа.

Вся прелесть маленьких городков в том, что все всегда рвутся отсюда в мегаполисы. Постоянная нехватка кадров приводит к тому, что Макса берут карикатуристом в штат местной газеты. Со слегка подрихтованным отцом дипломом, конечно. Все равно, сколько будут платить. Главное, что после стольких лет затворничества и одиночества Макс сможет использовать редакцию в качестве тренировочного полигона и оттачивать навыки общения с людьми. Он самостоятельно занимается ремонтом своих комнат в «Близнецах», ставит на двери новые замки, которые, впрочем, ни для кого из его одаренных родственников не станут особым препятствием. Но знаком — станут.

Мачеха все еще коптит небо. Это значит только одно — что ей осталось уже не так много. В «Близнецах» Макс впервые видит Веру — самую младшую из них, родившуюся уже после его госпитализации. Он совсем не знает ее, и вся ее непохожесть на Мортимера и Ванессу не то пугает, не то вызывает любопытство. Ему хочется нарисовать ее.

Макс запоздало взрослеет. Когда Ванесса пытается потянуть его за собой, он отдергивает руку. Нет. Больше он не даст ни брату, ни сестре ни капли своей крови, ни часа своей жизни.

Макс засыпает с легкой улыбкой на губах. Его сон чуток — он по-прежнему видит порой кошмары и просыпается от собственного крика.

Наяву все равно страшнее. От малого произойдет тысяча, а из слабого выйдет сильный.

Мама согласно кивает.

Внешность
Цвет глаз: серые
Цвет волос: каштановые
Рост: 6' 0"
Отличительные черты: отсутствуют
Используемая внешность: michiel huisman

Умения
Вот уже почти двадцать лет Максимиллиан не использует магию ни для чего, кроме как путешествий в астрал. Только туда он вливает свой потенциал, только в этом пространстве сбрасывает с себя оковы чувства вины и произносит простейшие заклинания в случае острой необходимости. Длительное и прочное взаимодействие с этим измерением привело к тому, что Макс ладит с некоторыми представителями местной фауны. Ввиду общей восприимчивости он может периодически видеть сущности, просочившиеся из астрала в реальность, что, впрочем, не приносит ему особенного удовольствия. Иногда путает сущности с плодами собственного больного воображения, что точно так же не приносит Максу особенного удовольствия.

Дополнительно
Выбирая вещи, отдает предпочтение таким тканям, как фланель, кашемир, мериносовая шерсть, твид. Любит бежевый, синий, бордовый, цвет слоновой кости – все оттенки припыленные, приглушенные. Постоянно мерзнет, так что в любое время года кардиган – наш друг, товарищ и брат.

В одну из последних вылазок в астрал Максимиллиан случайно захватил «попутчика» — фамильяра. Создание, в нашем мире маскирующееся под обыкновенную черную кошку с лоснящейся шерсткой, на самом деле размерами немного не дотягивает до ягуара. Сияющие глаза-блюдца, острые когти и расплывчатые очертания поджарого тела не добавляют твари очарования. Впрочем, в истинной форме неведомую зверушку, которую Макс окрестил «Боуи», могут увидеть или такие же восприимчивые маги, или те, кто обрел соответствующие способности. Чаще всего Боуи стережет неспокойный сон хозяина, отгоняя мнимых призраков, или спит у него в ногах. Первоначально Макс думал и вовсе отправить ее назад, но прикинул, что шансы выжить в «Близнецах» у такого питомца повыше, чем у красноухой черепахи или парочки гуппи.

Собирает альбомы по искусству и музыкальные пластинки. Терпеть не может паззлы и корабли в бутылках. Хорошо рисует, сносно готовит (страх получить проклятие в пироге был отличным учителем кулинарии). Непритязателен в быту, не привязывается к вещам, поэтому не переживает, что в его комнатах могут появиться незваные гости. Свободно говорит по-французски, знает несколько фраз и расхожих выражений на итальянском. Понимает язык жестов, может изъясняться на нем, если в этом возникнет необходимость.

ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Стиль игры: В среднем пишу 3-4 к знаков в зависимости от настроения, не отправляю ответы в порядке очереди, редко отвечаю на следующий день, иногда вешаю в эпиграфах к постам треки, которые дополняют общий тон повествования.
Другие персонажи: Венделл Пенвелин

Отредактировано Maximillian Sage (28-02-2019 14:39:41)