- Bonjour Marie
Bonjour Remi
Comment vas-tu?
Très bien, merci.
Ванесса неспешно перемещается по комнате, легким, немного солдатским, шагом, повторяя одну и ту же считалочку раз за разом. Её куклы терпеливо ждут, когда считалочка закончится, и она выберет кого-то из них. Шёлк везет больше всех – на ней останавливаются уже восьмой раз за последние два часа. А их, фарфоровых сестер, всего было сто тридцать семь. Метафора злится такой несправедливости, сверкает своими карими глазами-бусинами, но девочка раздражается её поведением, снимает с полки и переносит в самый дальний и тёмный угол спальни. Она знает, что там, наверху, Незримый плетет свою паутину, а её кукла его боится. Ванесса оставит Метафору там на несколько месяцев, и к этому времени Незримый проберется в её волосы, вплетая в них свои серебряные стальные нити, будет ползать по её розовой коже, стучать своими острыми лапками по стеклянным глазам, распахнутыми в ужасе. Фарфоровая девочка будет плакать и звать на помощь, но никто не придёт, потому что другие люди не слышат, как кричат куклы.
Ванесса продолжает считалочку. На этот раз кукол сто тридцать шесть.
Скоро полдень, но девушка ещё не выходила из своей комнаты, утопая в приятной прохладе полутемной спальни. Окна открыты, и лёгкий ветерок треплет белые, как облака, занавески. На улице светит тёплое июньское солнце, завещая на весь день хорошую погоду, а воздух свеж и пахнет цветами, растущими перед особняком. Только вот Ванессе не нравится этот запах. Он травянистый, слишком душистый. И цветы эти не красивые – обычные, белые и безликие. Но она всё равно каждый раз вдыхает этот неприятный запах, потому что без него ночью невозможно заснуть.
- Bonjour Marie…
Ванесса замолкает и замирает. Лишь её небольшая грудь, обрамленная былой тканью лёгкого платья, мерно вздымается в такт её дыханию. Она прислушивается к себе, недолго, но маленький холодный комочек мыслей скатывается по её спине вниз, и девушка ежится от этого ощущения.
Где папочка?
Ей срочно нужно рассказать ему, как Метафора плохо себя вела.
Несси оставляет своих кукол в возмущенном одиночестве и выходит из комнаты. Их особняк в Новом Орлеане не очень большой, но девочке здесь нравится – тут красиво, и запах вкусностей из кухни разносится по всему дому. При воспоминаниях о еде, рот наполняется слюной, а живот прожорливо урчит – она не спускалась к завтраку, предпочтя остаться в комнате со своими куклами. Девушка найдет отца, а позже сходит на кухню перекусить чего-нибудь. Возможно, там еще остались те вкусные блинчики с шоколадной пастой и клубникой?
В коридоре она встречает молодую горничную, которая тихо здоровается с маленькой хозяйкой, не отрываясь от уборки. Ведьма хмурится, чувствуя приятную волну раздражения. С ней никто так не обращался: вся прислуга, только завидев Ванессу Сейдж, улыбаясь, приветствовали её и спрашивали, не нужно ли маленькой госпоже что-нибудь. Эту женщину она ни разу не видела, хотя, на самом деле, ни лица слуг, ни их имена она никогда и не запоминала.
- Где папа?- голубые глаза смотрят пристально, раздраженно. Эта молодая женщина красива, и Ванессу это бесит. Горничная удивленно смотрит на хозяйку, отвлекаясь, наконец, от своего «очень важного» дела.
- Мсье Сейдж?
Рот кривится в оскале, а руки сжимаются до боли в костях. «Ты что, тупая?»- хочется выкрикнуть ведьме, но видимо, служанка поняла, что сказала что-то не то – она побледнела, её руки взметнулись к груди, словно защищаясь.
- Он скорее всего на работе, мадмуазель,- нервно бормочет горничная. Её глаза бегают туда-сюда, но ни разу они даже не остановились на Ванессе. Вторая ошибка.
- Salope,- шипит ведьма, наслаждаясь тем, как распахиваются и без того большие зеленые глаза. Её маленький ротик открывается, но ни одного звука так и не выходит оттуда.
Ванесса неспешно отходит, чувствуя спиной, как изумрудная зелень прожигает в ней дыру размером с расширенный зрачок. Маленький рот сжимается в беспомощной ярости, и Сейдж позволяет глупой служанке прочувствовать её, насладится ею. Но женщина не хочет получать такой ценный подарок и отворачивается, чтобы продолжить свою работу. Не останавливаясь, Несси шепчет заклинание, и по коридору разносится сочный спелый хруст, а следом и громкий визг. Девочке не нужно оборачиваться, чтобы знать, что прислуга лежит на полу со своими красивыми, вывернутыми назад, как у кузнечика, коленками.

Отредактировано Vanessa Sage (03-02-2019 18:06:52)

Затихающее блеяние действует Ванессе на нервы, и она сжимает зубы крепко-крепко, сдерживая в себе раздраженный рык. Мысль о том, что ей следовало свернуть этой овце не ноги, а шею, чтобы она не сотрясала воздух своими жалкими рыданиями, навязчивой идеей пульсирует в голове.
Когда из пустоты перед лицом Ванессы возникает грудь Рихарда, обтянутая белой рубашкой, она лениво останавливается и переводит взгляд направо - туда, где в углу безмолвно стоят декоративные растения. Слабый отклик от чужой магии щекочет её щеки - его появление было предсказуемым, но девушка надеялась, что она успеет уйти раньше, чем он заметит её присутствие. 
Клокочущее раздражение нещадно нападает на неё с новой силой, и Несси озлобленно куксится, стараясь дать понять мужчине, что она не хочет ни о чем разговаривать и обсуждать произошедшее и подавно.
Ведьма собирается сделать шаг, чтобы обойти Болема, но его вопрос - вполне невинный и весьма типичный - проникает ей в уши, выедая её напускную отстраненность. Голубые глаза медленно возвращаются на прежнее место, к аккуратно выглаженной ткани, и поднимаются выше - к бледному лицу, лишенному какого-либо беспокойства. Но Ванессе плевать на его чувства, ей важнее то, что сейчас происходит в её душе - копошится червями, вгрызаясь до боли в её неспокойно бьющееся сердечко.
Это он её спросил?
- В порядке?- голубой взгляд несколько секунд смотрит через Рихарда, прежде чем сконцентрироваться, найдя точку где-то в районе его переносицы.- Со мной? О, mon dieu, Рихард, посмотри вокруг!- её голос срывается, и она размашисто разводит руками, словно птица,- Вокруг в принципе не всё в порядке! Эта... змея, извивающаяся в постели моего папы...- девичьи пальцы впиваются в пшеничные волосы, спутывая их между собой в бессмысленный золотистый клубок.- Она ведь... Она ведь всё испортила!
Искаженное гримасой лицо спряталось за бледными ручками, и тело содрогнулось в рыданиях. Она не собиралась плакать перед ним, но она больше не могла сдерживать свои эмоции.
- Это она во всем виновата!- глухо провыл голос за стеной из пальцев,- Она говорит им не слушать меня. Не обращать на меня внимание, как будто я какая-то вещь!
Раскрасневшееся от слез личико снова выглядывает из-за ладоней, которые тут же неловко стирают дорожки из слёз.
Никто напрямую об этом никогда не говорит, но Ванесса знает, что прислуга называет Селену "хозяйка". Скорее всего, это произошло не так давно, только вот влияние черной ведьмы девушка явственно ощутила достаточно скоро.
Младшая Сейдж понятия не имела, чем новая подстилка Виктора подкупила людей - возможно, пообещала им свою защиту и покровительство, а может, набрала кого-то из своих - Ванессе было плевать. Ей было не всё равно только на то, что теперь на неё смотрят как на гостя в этом доме, а не как на члена семьи Сейдж!
Только вот она не позволит так с собой обращаться. Где же была Селена, когда Несси переламывала этой овечке косточки?
- Только я этого не позволю,- злые слезы вновь побежали по щекам солеными ручейками.- Я п-покажу им всем. Да, я!..- очередной всхлип разрезал воздух,- Я...
Где-то внутри живота, в самой её середине, завязался крепкий узелок и потянул вниз. Ведьма замолчала, прижав неспокойные руки к ткани белого платья.
- Я...- последняя попытка.- У нас ещё остались те вкусные блинчики? - и провал.

Тело сковывает страх лишь на мгновение - когда отчаяние захлестывает её разум настолько, что звуки отдаляются, и тело становится тяжелым - его тянет вниз. Последнее, что видит юная ведьма, падая в густую пустоту - размытое, обесцвеченное лицо Рихарда в обрамлении яркого солнечного света.

Тягучая, плотная тьма заботливо обнимает за плечи, прижимая к себе, и топит в своих черных водах. Звуки становятся всё тише и тише, оставаясь где-то там, за границами черепной коробки, пока полностью не исчезают. Абсолютная тишина заполняет сознание - Ванесса проваливается в безмолвное отражение собственного поломанного сознания. Она просто спит - глубоко, спокойно, без терзающих голову сновидений. Здесь не проскальзывает уродливое и "грязное" лицо Селены, растянутое в злобной ухмылке. Не снится безразличный к её словам и мыслям отец, разбивающий её любимый фарфоровый чайный сервиз. Она не чувствует ничего, лишь успокаивающие руки на светлой детской макушке.
Не хочу просыпаться.
Внезапно, ладони перестают поглаживать волосы, чтобы в следующую секунду резко впиться в тонкие плечи - болезненно, остро. Дыхание перехватывает. В спокойный сон без приглашения врывается кошмар, в котором спасительная тьма становится удушающей. Рычащий шепот заменил собой вакуумную тишину: Sors d'ici!

Ванесса выныривает из забытия - она чувствует влажный холод на своих щеках и слышит неровное дыхание. Ей не хочется открывать глаза, хочется сделать вид, что она всё еще без сознания, но, к сожалению, долго притворяться не удастся. Поэтому, через тягучую головную боль, Несси разлепляет свои примагниченные друг к другу веки.
Гостиная не очень сильно освещена, но тусклый свет всё равно режет глаза. Девушка лениво моргает пару раз, пытаясь избавится от болезненного ощущения в сужающихся зрачках, привыкая к слабому сиянию окружающих предметов.

Когда мужчина убирает руку с её бледного лба, Ванессе хочется вернуть её обратно - его сухая ладонь сдерживала головную боль где-то в одной точке, над бровями, а теперь она распространилась на виски и куда-то внутрь мозга. Ведьма морщится, её пальцы касаются левого виска, но боль не утихает и наполовину.
- Рихард,- она не узнает свой голос - хриплый и дрожащий,- Что случилось?
Секунду назад они были в коридоре особняка, а сейчас младшая Сейдж полулежит на мягком бархатном диване, уставившись испуганными глазами на не менее напуганного Рихарда. Его вопрос застал её врасплох - страх постепенно уходит, оставляя за собой лишь шлейф непонятного удивления. Такого раньше никогда не происходило.
- Я...- младшая Сейдж сглатывает вязкую слюну.- Я не знаю. Я подумала, что...
Умираю?
Девушка не договаривает, отводя взгляд.
Нет. Она много раз слышала, что людям страшно умирать. Они истошно вопят о пощаде, когда кровь заливает их воротники. Просят сохранить им жизнь. И ей самой было страшно. Правда, потом она перестала что-либо чувствовать. Если это и была та самая смерть - то ведьма больше её не боится.
- Нет!- раздраженно шипит Несси. Она не хочет никого видеть, не хочет отвечать на дурацкие вопросы, которые будет задавать дурацкий доктор.- Мне не нужен доктор, пусть он проваливает.
Белое платье шуршит, когда она приподнимается на локтях, пытаясь сесть. Но как только девушка практически принимает вертикальное положение, комната начинает кружится, и она, ойкая, падает обратно, на жесткие декоративные подушки. Это чувство, похожее на полет, настолько необычно, что Сейдж сдавлено хихикает, прижимая ослабленные руки к груди. От смеха горло слипается, и Несси ощупывает языком сухой рот. Она переводит взгляд с белого потолка на помятый воротник такой же белой рубашки, а потом выше - к внимательным глазам.
- Рихард, принеси мне воды.

Невесомые, сверкающие в лучах солнца пылинки плывут по воздуху - танцуют в беспорядочном танце - и Ванесса, отвлекается от лица Рихарда на них. Они кружатся по комнате так же лихо, как и пространство вокруг её головы. Ощущение полета, которое чуть ранее забавляло, теперь же раздражает, и ведьма сердито жмурится, пытаясь унять гуляющее по голове ощущение неустойчивости.

Рихард сидит рядом и, кажется, никуда не собирается уходить. Впрочем, Ванессу это не раздражает, скорее наоборот: пусть она решила, что не боится смерти, но становится жутко от мысли, что её сознание вновь окажется в густоте непробиваемой тьмы, когда она будет совсем одна. Никто не поможет ей, и её тело, возможно, будет гнить долго, пропитывая белоснежное платье черной разлагающейся плотью. Скрещенные на животе руки до сих пор чуть подрагивают, когда Несс представляет себе эту картину.

Девушка испытывает особенное удовольствие, когда в голосе Рихарда, обращенному к безмозглой прислуге, звучит едва сдерживаемое раздражение. Ленивый девичий взгляд перемещается на удаляющуюся спину, и в мыслях возникает картинка того, как неуклюжие черные ноги заплетаются между собой где-нибудь на лестнице. Со скользких деревянных ступеней больно падать - Ванесса знает об этом не по наслышке. Но только ей то повезло, и пострадали только её ноги, покрывшиеся лиловыми болезненными синяками. А что, если "фрау Редпетас" - или как её там - повезет меньше?
Губы кривятся в довольной, но чуть грустной улыбке. Сейдж больше не хочет колдовать, лишь уйти в свою комнату, чтобы там дождаться Виктора, чтобы рассказать ему, как отвратительно ведут себя нынешние слуги.
- Надо сказать папе, чтобы он избавился от них,- бормочет Несси, обращаясь не то к себе, не то к Рихарду,- Польза от них будет, только если использовать их как удобрение для цветов той шлюхи, разве нет?- она остается довольна этой шуткой, и на её губах расцветает по-детски веселая улыбка.- Хотя, нет. Такие цветы будут самыми уродливыми в саду.

Когда чех продолжает говорить о докторе, Ванесса презрительно фыркает. Всё её нутро противится сладким, во всех смыслах, уговорам. Она пытается не слушать, сжавшись и отвернув от мужчины голову, всем видом показывая, что пусть он даже не пытается её уговорить. Но от описания превосходной выпечки рот наполняется слюной, а пустой живот начинает предательски урчать. На языке невольно возникает почти забытый сливочный вкус, который ведьма не может, да и не хочет прогонять.
Она не хочет, чтобы доктор её осматривал, но она хочет эти превосходные эклеры и ванильные канеле. И хочет их прямо сейчас.
Капризная гримаса искажает девичье лицо, а распирающее чувство бессильного недовольства расползается по груди и конечностям - Несс ударяет по спинке дивана, смотрит на Рихарда со злостью и обидой.

А потом, в её голове проскальзывает мысль. Она настолько очевидна, что девушка удивляется самой себе - как же она не додумалась об этом раньше!
Рихард - слуга семьи Сейдж, но в отличие от остальных, он не вызывает в Ванессе типичного для неё к этому сословию презрения. Он неосязаемой тенью был всегда рядом, с самого её рождения, и девушка относится к нему скорее как к братьям - позволяет быть рядом с ней и отцом. К тому же, именно Рихард принес ей большую часть кукол в её немаленькой коллекции.
И сейчас он так же готов принести Ванессе восхитительную французскую выпечку, лишь бы она позволила доктору осмотреть её. Но сможет ли он сделать больше? Он хочет договорится с ней, но ей будет мало просто пирожных - есть вещи, которые она хочет намного сильнее.

Ведьме всё же удается сесть. Не моргая, она смотрит на протянутую ладонь - замечает ломанные трещины линий, длинные пальцы с мягкими подушечками, коротко остриженные ногти. Поднимает взгляд выше - к манжетам, белоснежным рукавам -, цепляет засохшие капли кофе на груди. Задерживается на дружелюбной улыбке. Ванесса на мгновение прикрывает глаза, и тоже улыбается. Её рука тянется в сторону его обнаженной ладони, но вместо того, чтобы вложить свою маленькую ладонь в его, Сейдж хватает мужчину за запястье и тянет к себе.
- Всё, что ты сказал,- всё ещё мило улыбаясь, тихо говорит Ванесса куда в висок Болема.- и ещё кое что. Небольшая просьба, которую ты выполнишь,- она держит крепко, впиваясь ногтями в ткань белой рубашки,- И если ты согласен, то и я тоже.
Девушка отпускает его и выпрямляется. Протягивает руку так же, как и сам Рихард чуть раньше, и спрашивает:
- Договорились?

Отредактировано Vanessa Sage (21-03-2019 15:35:10)