В спальне Ванессы темно. Слепые из-за массивных занавесок окна не пропускают солнечных лучей, и единственный постоянный источник света – прикроватную лампу – не включали уже три дня.
Два дня как её дверь изнутри заперта на ключ, потому что девушка не хочет никого видеть, даже отца.  Она кричит громко, до визга, когда он пытается войти к ней. Кидает цветочный горшок с люпинами, и дубовая дверь содрогается - на ней остаются комки грязи и россыпь мелких царапин. Несси снова плачет, вжавшись в подушку.  К ней больше никто не пытается войти, и измотанная разъедающими слезами девушка засыпает только под утро.   
Один день как лиловые обои исцарапаны и исписаны всевозможными ругательствами и выражениями, из которых «Шлюха» и «Сдохни» - самое невинное. Младшая Сейдж читает проклятия, но на середине захлебывается собственным голосом – Селена защищена от внешнего воздействия.
Ярость закипает в самом сердце, выжигая внутренности, заставляя метаться по комнате в агонии. Ванесса давится режущими горло криками, дерет подушки ногтями, разбивает зеркала до резанных ран на руках. Она шипит от боли в теле и боли в сердце.
Папа не мог так с ней поступить! Сначала эта поганая мразь появляется на пороге их дома, потом она завтракает с ними за одним столом – Несси недовольна и высказывает своё недовольство в полной мере, как привыкла. Но сейчас никто не слушает её, отмахиваются, словно от назойливой мухи. Мортимер безразлично пожимает плечами, а она впивается в его ладонь.
- Ну как же так! Как же! Сделай что-нибудь, пусть она уйдёт!
Ванесса смотрит на отца и Селену и её тошнит. Она действительно блюёт в туалете после ужина, когда папочка сообщает о том, что эта оборванная станет его женой.
Это было три дня назад.
В спальне всё ещё темно, когда Ванесса неуклюже встает с колен. Она спала на усеянном утиным пухом полу с белыми коврами безвозвратно испорченными от грязи и крови. Её тело болит от непривычной жесткости, а заживающие раны на руках саднят, и девушка расчесывает их до крови снова. Её ночнушка так же испачкана и пропитана потом, но Несси её не снимает, продолжая теребить ткань холодными руками.
Её разрывает на части – она хочет выбежать из комнаты, найти Селену, и выгрызть из неё всю её тухлую плоть и развесить по дому, как будто гирлянды. Вонь будет стоять адская, но Ванесса закрылась бы в своей комнате и пусть папочку одного выворачивает от запаха протухших кишок. Посмотрим тогда, каков у его «женушки» внутренний мир!
Ванесса настолько завелась от этой мысли, что, не рассуждая больше, подскочила к двери. Раздался щелчок, и её долговязое тело обдало холодным воздухом коридора. Она застыла на месте и оглянулась в замешательстве: вне её комнаты тоже было темно – полумрак, если точнее, разгоняемый тусклым светом уличных фонарей. В доме царила тишина, его нарушало лишь мерное тиканье часов. Ванесса видела, как воздух сотрясается от размеренного тик-так, расходящегося кругами на воде.
В коридоре никого не было, и девушка шагнула в прохладу дома Сейджев. Ненависть к Селене чуть обуздало себя, но, тем не менее, оно теплилась где-то под левым ребром, подгоняя маленькую ведьму идти вперед. Босые ноги ступают на скрипучий пол осторожно, словно он был усыпан стеклом. Хотя, в случае с Несси, она скорее с удовольствием наступила бы на осколки, а потом жмурилась от удовольствия, когда отец самолично бы вытаскивал их.
Комната брата вибрирует от наложенных на ней защитных заклинаний. Ванесса фыркает, проводя рукой по крепкому дереву – кончики её пальцев покалывает, и она отнимает руку. Если подержать подольше, то руку сведет, и сдерживать крик будет уже невозможно. Мортимер очень хорош, в тот раз боль не проходила целых два дня.
«Спи спокойно, братик»- мысленно желает ведьма, вкладывая в эту фразу отнюдь не добрые сестринские чувства,-«J'espère que tu ne te réveilles pas».
Тьма дышит Ванессе в спину, но её это не пугает. Она любит темноту – в ней можно спрятаться, затаиться до более удачного момента. Большой дом спит, но она все равно прячется в его тенях. Только так она чувствует себя в полной безопасности.
Дверь отцовской спальни была в конце коридора. Её лаковая поверхность отражает свет из окна, переливаясь серебристым и черным цветом. Ванесса медленно подходит к ней, утопая в жесткости коридорных ковров. Отставая от тиканья часов на одну четвертую секунды. Ненависть в её маленьком сухом сердечке смотрит сотней огромных голубых глаз и чавкает, мерзко, с рыком и хрипением. Ванесса понимает, что Селена там с отцом, и ей вряд ли удастся, что-либо сделать. Если только она не ворвется и, пока они сонные, не убьёт будущую мачеху до поры, когда та пустит здесь корни. 
Приглушенный, непонятный звук резко останавливает девушку. Она стремительно впечатывается в стену, прячась обратно в темноту. Её дыхание замедляется, и Несса внимательно смотрит на дверь –живот скручивается от адреналина, сердце бешено бьётся, и ей всё сложнее не дышать.  Звук повторяется, его источник явно за закрытой дверью. Но Ванесса до сих пор не понимает его. Ведьма медленно подходит к двери и прислоняется к ней, вслушиваясь в шипящую тишину.
Несдерживаемый стон протыкает воздух.
Голубые глаза распахиваются, и Сейдж буквально отпрыгивает назад, словно дверь – раскаленный кусок металла. Она закрывает рот руками, чтобы не закричать. Чувства навалились на неё, скручивая, вдавливая в деревянный пол – ужас тянет её во все стороны, отвращение облизывает скользким липким языком, ревность колет под бок острым шилом, а ярость сжигает в пепел её кости и плоть…
И Несси поддается им – она бросается прочь. Куда угодно, только подальше отсюда. Босые ноги звонко барабанят по ступеням, всё норовя запутаться друг в друге, мешая бежать. Глаза щиплет от солёных слёз, но у неё нет времени, чтобы вытирать их. Ванесса не знает, что делать; она слепа, но ноги сами бегут, а сердце само стучит.
Будто сам дом пытается остановить её – левая нога соскальзывает с края ступени. Впереди ещё половина лестницы, и ведьма заочно чувствует, как ломаются её кости. Ей больно.  Она больше не хочет чувствовать боль. Другой, устойчивой ногой девушка отталкивается от ступеней. Она летит, но сила притяжение тянет вниз, и она падает, не удерживаясь на ногах, у самого края лестницы.
Она вскрикивает, чувствуя тупую боль – удар пришелся по голени и коленке.
Ванесса хочет расплакаться и сжаться в клубок. Ей никогда не было так больно. Что стало с её папой? Пару месяцев назад у них было всё хорошо. У них был свой дом в Бельгии, там было светло и красиво. Тогда какого черта эта Америка сделала с ним? Что эта женщина натворила? Она забирает у Ванессы отца, единственного человека, который ей нужен.
Только вот она не нужна ему.
Отлично. Прекрасно!
Ярость помогает девушке подняться – она, не взирая на ноющую ногу, вскакивает и бежит к входной двери. Весна в Новом Орлеане тёплая, но дождливая – на улице сыро, и ноги Несси тут же пачкаются, как только она оказывается во дворе. Небо черное, покрытое густыми тучами. Она не знает местности, но знает, что напротив её окна густой лес – густой и зелёный. Ванесса бежит туда, надеясь, что если не сможет уйти, то хотя бы сгниет где-нибудь в болоте.

Сквозь закрытые глаза Ванесса видит, как из темноты медленно, сквозь помехи, проступают очертания её спальни. Кремовые обои и воздушная кровать. Её любимые куклы и лучший чайный сервиз, который только может быть. Она хочет протянуть руку, чтобы коснуться гладкой белой поверхности, обвести золотисто-розовый узор и остановиться на носике маленького пузатого чайничка. Она хочет, только вот знает, что в лучшем случае она дотянется лишь до пустоты или чужой, содрагающейся в бесконечных болезненных конвульсиях руки.
Она скучает по дому. И не по тому дому, который возвышается здесь, над Лузианскими болотами, а по тому небольшому особняку в пригороде Брюселя.  Но девушка теперь никогда не вернется туда - она застряла здесь, в этой вонючей дыре под названием Новый Орлеан.
Ванесса открывает глаза, освобождаясь от сладкого видения, и морщится. Тощая, нескладная девушка с кожей цвета la merde смотрит на неё пустыми мертвыми глазами и улыбается, протягивая сверток с черствой булочкой. Ведьма осматривает её дрожащие грязные руки с отвращением, борясь с желанием оттолкнуть её. Но как бы ей не хотелось прикасаться к оскверненной еде, её урчащий живот умолял свою хозяйку хотя бы о самой скудной пище. Борясь с брезгливостью, Несса берет у девушки еду и вгрызается в твердую корку, пытаясь прокусить её, чтобы наткнуться на не менее твердый мякиш. Грубый хлеб дерет горло, и девушке хочется плакать, что, собственно, она и делает. И кажется, будто от соленых слёз глотать стало не так противно.

Младшая Сейдж оказалась здесь совсем случайно - она не могла сказать точно, сколько сюда шла; помнила лишь то, что ноги болели настолько, что она падала на землю чуть ли не каждые три-четыре шага. Её сорочка превратилась в грязную оборванную тряпку, а волосы, спутанные и немытые, в самое настоящее гнездо, с вросшими ветками и листьями. Её босые ноги сочились кровью, оставляя грязно-красные следы, когда она дошла до асфальтной дороги - такой же разбитой, как и она сама. На улице до сих пор темно - или зрение предательски обманывало юную ведьму, заставляя ту тереть глаза до того момента, пока белки не лопнут, и девочка не ослепла бы окончательно.
Но Ванессе плевать - темно, или светло. Она привыкла к мраку, живя в нем большую часть своей жизни. По сути, часть её души - большая её часть - сама находилась в тени той маленькой девочки, которая однажды захотела никогда не взрослеть. Поэтому Ванесса Сейдж спит крепким-крепким сном, позволяя маленькой Несси идти по пустынным, забытым Богом улицам Нового Орлеана, куда бы не рискнул сунуться нормальный человек.
Она устала до смерти, борясь с иглами в ногах, будто бы русалочка, и хватаясь за капот ржавой машины. Непроглядный лес с его смертельными болотами, в которых Сейдж не посчастливилось утонуть, сменился на какой-то городской пейзаж. Только вот о "городе" здесь говорили лишь пустые глазницы окон и полуразобранный автобус и пара машин. Ванесса смотрит на заброшенные дома, чьё время давно истекло, но они, как старые пьяницы, все ещё стоят на ногах, пытаясь доказать, что чего-то стоят. Только вот в них уже давно завелись черви, грызущие их изнутри и показываю всю их суть. И Несса заходит внутрь, к этим червям, чтобы стать их Королевой.
Девушка встречает на себе мертвые взгляды. В домах обитают призраки, обтянутые кожей и напичканные разлагающейся плотью. Она видит, как гниют их ноги и руки, и её выворачивает прямо на заляпанный чужими останками пол. Она не хочет здесь находится, но её тело больше не слушается, как бы она не плакала и не истерила. Поэтому, девочка забивается в самый дальний угол умирающего дома, чтобы там набраться хоть немного сил.
Воздух пропитался тошнотворными запахами, названия которых Несси не знала. Эти запахи трогают её за плечи, и она дрожит. Её мокрые запутанные волосы кажутся ей жирными червями, и она дерет их до того момента, пока волосы не покрывают ее руки настолько, чтобы пот и грязь не склеил их в один комок. Девочка плачет от боли, усталости, обиды. Ей холодно, она хочет есть. Она хочет сломать себя напополам, где-то в середине позвоночника или в суставах - лишь бы больше не чувствовать ничего.
Но Ванесса просто смотрит за плывущими в безжизненном сне людей, поднимает руку, с остатками волос, и читает заклинание. Раньше это легко срабатывало на её нянях, когда она хотела того, что они отказывались выполнять даже под страхом смерти. Хотя, в итоге они всё равно умирали. Сейчас же все силы были потрачены на попытку дойти хоть куда-то, лишь бы не упасть в темном лесу Лузианы, и её ментальная магия слаба. Люди вокруг не реагирует, пока Несса со слезами на глазах пытается приказывать им, продолжая укачивать себя на своих же местах, вводя через шприцы в вены непонятные жидкости. Ослабленная ведьма опускает руку и проваливается в тяжелый ни то сон, ни то обморок.

И вот, очнувшись, она получает кусок сраной сухой булки и кривую улыбку наркоманки. Девушка, видя, как Ванесса доедает последние крошки, пытается встать. Её шатает, и она держится за голую стену, как за единственную опору. Но ведьма хватает её за руку прежде, чем та успевает сделать хоть шаг - наркоманка неуклюже валится обратно, хрипло вскрикивая от боли. Несси впивается ногтями в её шею и говорит, быстро, по-французски, наполняя каждое слово собственной магией:
- Замри,- девушка в её руках перестает брыкаться,- Принеси мне одежду.
Секундная пауза, и афроамериканка встает, уже более уверенно, но медленней. Она уходит куда-то вглубь дома, и Ванесса устало откидывается к стене. Её трясет от слабости, которая змеей скручивает её мышцы. Через пару минут её марионетка возвращается с каким-то тряпьем, мало похожим на одежду. Ведьма морщится, но приказывает дальше:
- Одень меня. И после этого... позови остальных.
Она слишком устала, чтобы заметить Рихарда, скрывающегося за тонкими стенами.

Когда отец переступает порог её убежища, Несси делает вид, что люди сидящие рядом с неё - её семья. Её новая мёртвая семья, чьи глаза тусклее, чем у её самых дешевых кукол. Она рассказывает им сказки, каждый раз проглатывая тошноту, как только её глаза останавливаются за кровавых дырах в их руках. Они сочатся грязью, и, кажется, будто Несси чувствует вкус этой грязи на языке.
Она чувствует приход Виктора слишком поздно, и только шипит, когда он касается её руки. Ненависть вновь вскипает в ней ядовитым вулканом, и она вырывает свои пальцы из его ладоней.
- Нет! Убирайся!- её голос охрип, он срывается на визг.- Я не хочу тебя видеть, уходи!
Но она знает, она уверенна в том, что он не уйдет. Отец пришёл сюда, чтобы мучать её, измываться над её чувствами. Пытать её своими лживыми словами о семье, о своей гнилой любви. Но никакой любви нет. Он здесь один, но над ним нависает призрак  Селены, улыбаясь криво, словно отражение в разбитом зеркале.
- Tue le!- хнычет Ванесса, и её мёртвые кожаные куклы вяло восстают со своих мест.