Это перешло всякие границы.
Кейт сидела на заднем сидении такси и не могла унять трясущихся рук, беспрестанно перебирая край пальто кончиками пальцев. Смотрит в том же направлении, зажимает ткань подушечками, едва касаясь плотной шерсти ногтями. Скрип звучит не только в воздухе, но она чувствует, как мерзкими паутинками он расходится вдоль по рукам до самых локтей.
Это раздражающее ощущение теперь своеобразное спасение от тягостных мыслей. Всё внутри клокочет, она едва ли не давится собственными мучениями, но они сгустком застряли где-то внутри и нет им места ни в душе, ни на воле. Невероятно, еще несколько недель назад отец не допустил бы ничего подобного, а теперь девушка едет к совершенно незнакомому и ни в чем неповинному человеку, чтобы посмотреть, жив ли он.
Кейтлин зажмурилась и поджала губы, совершенно безразличная к тому, увидит ли отблеск ее слез водитель в скачущих лучах проезжающий по встречной автомобилей. Разве может быть что-то важнее теперь? Этот мужчина, сидящий в своей квартире, либо бьется в нестерпимой лихорадке, какой прежде не испытывал, либо его тело уже остывает и смрадом встретит незваную гостью. Она не знала, что сказать, но всем сердцем надеялась, что он еще жив.
Подобная глупость была неотъемлемой чертой бедняжки. Она настолько слепо любила свою семью, что не разглядела кровожадного чудовища в собственном брате. И даже теперь, когда по его милости их родной отец развеян пеплом по лесной траве, ее продолжает удивлять жестокость Кевина.

Автомобиль затормозил, и легкое покачивание по инерции пробудило Кейт от самобичевания.
- С вас четырнадцать долларов, мисс.
Не проронив ни слова, девушка вложила бумажные купюры в раскрытую ладонь незнакомца и покинула салон, даже не стараясь укутаться в пальто плотнее, чтобы спрятаться от промозглого ветра. Скоро ли она ощутит прежнюю радость жизни? Едва ли. Все вокруг теперь напоминало о папе, а запах рыбы непременно пробивал до тошноты.
Борясь с собственным необъяснимыми ознобом, она на ватных ногах брела к нужному дому, к указанной Кевином квартире. Перед глазами стояла братская усмешка - "...может сдох, хрен его знает..." - всего лишь еще одна человеческая жизнь, не так ли? И утекающие сквозь пальцы малейшие признаки морали, чести.
Ничем не примечательная дверь самой обычной квартиры, но женская ладонь легла на поверхность с осторожностью, будто боясь обжечься. Продолжая содрогаться, девушка изо всех сил попыталась унять собственное дыхание и прислушаться, глубже вобрать в себя ароматы, витающие в воздухе. На трупный запах не похоже.
Наверняка, она выглядела безумно, стоя у чужого порога и будто читая молитву или заклинание, глупость какая, надеяться на чудо. Но взять себя в руки нужно, как бы не было страшно, что бы ее не ожидало по ту сторону. Может, он уже знает, что за дверью кто-то есть? Может, он снял пистолет с предохранителя? В последние дни казалось, будто смерть - единственное спасение.
"Я не отпущу тебя, сестренка. Всё не так просто."
- Ты прав, Кевин. Всё непросто.
С силой нажав на дверной звонок, она на всякий случай высушила остатки слез парой легких движений, но улыбку не пыталась даже выдавить насильно. Не все моменты в жизни приветствуют неуместную радость.

В квартире пахло отвратительно. Кейт поморщилась, будто не пересекала порог, а прокрадывалась в чье-то логово. Полумрак и ужасная сырость - вот первое, что привлекало внимание. Из гостиной она не видела ванную комнату, но точно была уверена, что дверь там открыта, а вентиляция уже не справляется с паром и расползается по квартире в поисках любых щелей, до того времени оседая испариной на стенах и потолке.
Услышав свое имя, она поджала плечи и опустила глаза, хотя он все еще стоял позади, дверь тихонько хлопнула и щелкнула - словно капкан. Кевин загнал ее в эту ловушку, да и его тоже. Они оба лишь инструменты, которые ее брат тщательно готовит и полирует перед использованием, а однажды выбросит, когда посчитает, что они пришли в непригодность. Как отца.
Мужчина тоже казался ей знакомым, но лишь сейчас, увидев, как он, полный усталости и смирения с неизбежным, плюхается на диван, а его лицо попадает под тусклый свет напольного торшера, она обреченно выдохнула.
- Сержант Петтерсон?
Он сказал, что это коп. Но Кейт даже не задумалась о том, какой именно. Ей хорошо запомнилось имя, его стол стоял рядом с другим сотрудником, что вел дело их отца. Пропуская мимо ушей все вопросы детектива, она постоянно смотрела в сторону и сверлила взглядом пластиковую табличку с фамилией у него на столе. Какой смысл слушать беспочвенные догадки и делать удивленные глаза, когда являешься непосредственным свидетелем убийства?
..."одна из этих", - он сказал это с отвращением, выплюнул в пространство и впервые заставил Кейтлин устыдиться своей природы, пусть и на мгновение. По вискам Роя стекал пот, он дышал тяжело и прерывисто, а сердце набатом стучало по ребрам изнутри, оглушая острый слух в пустой тишине помещения. Если приглядеться, можно было заметить, как пульсирует обнаженная поверхность грудной клетки.
Он умрет. Так девушка сразу подумала. Не спрашивая разрешения или одобрения, Кейт сняла пальто и бросила на спинку одного из кресел. Приближаясь в окну, она расстегнула пуговицы на одном рукаве рубашки, затем втором, а после и вовсе выправила ее из джинсов. Он плотно задернул шторы, будто его раздражали огни, мелькающие на улице, по крайней мере, ему могло так показаться. Фрок же чуть отодвинула край занавески, чтобы взглянуть на круглое небесное светило, что так кокетливо улыбалось ей сверху и словно вслух отсчитывало время.
Оставаться с новообращенным волком одной было опасно, он не сможет себя контролировать и бросится на любого, кто окажется поблизости. Лишь альфа может усмирить звериный нрав того, кто не в состоянии сделать это сам. Кейт альфой не была и слабо представляла, какого это. Но в эту ночь, она твердо решила, что останется до утра, что бы не случилось. Если Кевин не хочет нести ответственность за свои действия, это должен сделать кто-то другой - как и всегда. Порой ей казалось, что в семье старшая она, а не это бесчувственное чудовище. Кем мы стали?
Вновь без разрешения, опустившись на кофейный столик перед диваном, девушка выдернула из рук полицейского бутылку и поставила ее на пол, а затем заговорила прежде, чем он успеет начать возражать.
- Мне жаль, что это произошло, и я не собираюсь оправдывать своего брата. Он кусок дерьма, всегда им был, но это не изменяет того факта, что вы можете умереть, Рой. Я вижу, что вам отвратительно мое присутствие и хорошо это понимаю. Однако, если вы не станете меня слушать, если попытаетесь прогнать, то останетесь один. Лишь половина обращенных выживает. - Он не знает, что будет, а верных слов она подобрать не могла. Как можно сказать человеку, что его жизни перевернется и отныне уже не станет прежней? Здесь должен сидеть Кевин! Он обязан был объяснить Рою последствия, обязан был спросить, хочет ли он этого. Собственные демоны рвали ему сознание, в клочья раздирали остатки здравого смысла, а он, неспособный дать им отпор, разрушал все на своем пути: жизни других людей, свой город, свою стаю, свою семью, себя самого.
- Вы больше не будете человеком, но если согласитесь бороться, никогда не утратите человечности. Я не могу пообещать, что эта жизнь будет простой, сержант Петтерсон. Но если вы не хотите, чтобы Кевин одержал верх в своем безумии, прошу вас, позвольте мне помочь.