Спешное бегство из Нью-Йорка избавило Калеба от многого из той бытовой ерунды, без которой он не представлял бы свою жизнь правильной.  Белый костюм с двумя, равно подходящими к нему галстуками, нежно голубого цвета и благородно-перламутрового оттенка слоновой кости, остались в платяном шкафу в его комнате в доме родителей. Как и туфли к нему.
И это было даже хорошо, Калеб подозревал, что брюки ему теперь будут велики - за месяцы восстановления после травмы он сбросил, наверное, фунтов восемь, а то и все десять. Физиотерапевт и хирург советовали в один голос в равной мере укреплять мышцы спины и не наращивать вес.  А на занудные уточнения с какой цифры начинается "не наращивать" поджимали губы, пожимали плечами и пускались в унылую даже для Калеба Петтерсона демагогию. Сошлись на том, что оптимальным спортом для него станет плавание. И разумеется, миссис Петтерсон, узнав об этом тут же воскликнула: "Я всегда тебе говорила, что бросать занятия в школе было плохой идеей".  Ласты с маской тоже остались в Нью-Йорке.
Зато в Аркхеме были теперь и повод надеть костюм и необходимость, если он доживет здесь до лета, купить хотя бы ласты. Утешившись мыслями, что лишения приучают к смирению, правда только на четверть часа, Калеб отгладил джинсы и отправился в одно из гамильтонских агентств недвижимости. В кармане у него была карта, в сознании - ряд вопросов и алгоритмы решения задач, которые возникли бы в зависимости от ответов агента.
Агент - темнокожая девушка с выпрямленными и осветленными до золотисто-каштанового цвета волосами, собранными на макушке в роскошный хвост, имела привычку делать губы трубочкой и грызть ручку, когда задумывалась. Она оставила Калебу визитку с именем "Хелен Лавджой " и номером телефона агентства и своим собственным, а так же обещала выяснить всё по интересующему его вопросу.

- Вам повезло, - именно так мисс Лавджой начала разговор, когда Калеб ответил на её звонок, но я еле до вас дозвонилась!
А дальше она, почти оглушив Калеба, поскольку буквально орала в трубку, сообщила, что им удалось установить владельцев интересующего его дома и даже связаться с ними. И да, они готовы не то что сдать дом в аренду, но даже продать. Пытались это сделать двадцать с лишним лет, но безуспешно. Цена будет чисто символической, поскольку они представляют, в каком виде находится дом...
Чисто символическая цена, разумеется, оказалась Калебу не по карману. Но он и не собирался жить там всегда. Просто решил, что милый, тихий городок - то самое место, где он сможет потерять еще один год своей жизни. В двадцать один - это не страшно.  А вот арендная плата и впрямь была смешной. Особенно в сравнении с ценами на жильё в Нью-Йорке. Такую сумму Калеб мог бы попросить у отца.
Да, он меньше всего хотел обращаться к родителям, но дом... старый дом на берегу, увиденный им впервые со стороны моря казался достаточно серьёзной причиной, чтобы позвонить и поговорить, возможно, даже съездить к ним на день-другой.
Разговор с Хелен закончился на том, что они решили встретиться и вместе осмотреть дом изнутри.
Калеб запоздало сообразил, что не спросил, как они попадут внутрь, когда Хелен уже отключилась.  Ответ на этот вопрос приехал вместе с ней - толстый, одышливый старик в клетчатой куртке и кепке, надвинутой до кустистых, совершенно белых бровей оказался старым знакомцем владельцев дома - четы Карстенов, владельцев дома. Мистер Брук и присматривал за домом, наведываясь туда после штормов, плотничая, по  необходимости и следя, чтобы там не поселились бродяги. Его взгляд, когда они пожимали друг другу руки, очень не понравился Калебу.

А дом... Дом, казалось, ждал их визита, словно бы даже подобрался на своих, навеки вросших в морское дно ногах-сваях, бодро вскинул башенку второго этажа, и та поблескивала стеклами окон, с любопытством и предвкушением рассматривая приближающихся к нему людей точно так же, как и они смотрели на дом.
- Доски пирса совсем сгнили, - рассказывал Калеб, но это не важно. У меня всё равно нет пока лодки, - он и сам заметил, что с языка слетело это "пока", а Брук отреагировал незамедлительно:
- Собираешься и лодку брать? Решил осесть в Аркхеме?
- Может быть, весной. Повезет - договорюсь на аренду с кем-нибудь из местных.
Говоря это, он думал о Кейтлин Фрок и её рыболовецком боте. Уж кто-кто, а подруга дяди Роя точно сможет подсказать, у кого купить и лодку, и лодочный мотор.
Они подошли к невысокому заборчику с калиткой.  Небольшой дворик зарос травой, торчавшей теперь жухлыми пучками в стыках между плитками.
- Странное место выбрали ваши друзья для строительства, - протянула Лавджой, кутаясь в свою курточку.
С моря тянул прохладный влажный ветерок.
- Это все Женевьева. Вот точно как этот пацан, уставилась на скалу, когда они были здесь во время медового месяца. И заявила Рику, что они должны жить здесь. Ну а он что... Он был влюблен. И построил ей этот дом. Сам всё спроектировал. Он, знаете, аэропорты строил, вокзалы, в Италии, в Испании, потом вот, уже после того, как они уехали - в Индии. Все его счастливые страны, начинались с "И", - вспоминал старик,  роясь в карманах в поисках ключа.
- Как Иннсмут, - бездумно добавил Калеб, глядя не на дверь дома, а в сторону моря.
- И там они были. Женевьева делала фотографии и потом рисовала по ним картины. Некоторые говорят, хорошие, но мне они... не нравились.
Электричества в доме не оказалось, но  Брук заверил, что вопрос подключения легко решить с городскими властями - провода подведены.
Внутри едва ощутимо пахло плесенью и сырым деревом, а вовсе не пылью и затхлостью, как ожидал Калеб.
- Ну что, поубавилось желания жить здесь? - буркнул старик, заметив, похоже, разочарование на лице парня при виде стен с облупившейся краской.
Калеб только пожал плечами и пошел осматривать комнаты. Две маленьких и одна побольше с самым настоящим камином, совмещенная с прихожей, располагались на первом этаже. Там же была кухня, из  окна которой виднелась скала и заводь между ней и домом, а так же   галечный пляж почти  на половину расстояния полого спускающийся к воде даже во время отлива. Мебель была покрыта чехлами, но вокруг этих белых фигур витал запах тления и сырости. Калеб не сомневался, что за прошедшие годы почти все пришло в полнейшую негодность. Лучше бы её оставили открытой - дом достаточно хорошо проветривался. На втором этаже была  комната с двумя кроватями. Стены её были расписаны морскими мотивами в нежно-зеленых тонах и по стилю рисунков легко было догадаться, что это - детская.
- У Карстенов были дети?
- Дочки. И именно что были. Здесь же их и не стало.  Утонули обе в один день. Без трех дней тринадцать им тогда было.
- Понятно, почему Карстены уехали, - Калеб не особенно впечатлился чужой драмой.
Судьба тасует карты и раздает их всем. Карстенам выпали и счастье и горе. Это жизнь.
- Наверное, дом в слишком запущенном состоянии, - подала голос Лавджой.
- Мне надо подумать. Мистер Брук, вы не могли бы оставить мне ключи?  Я хочу прийти сюда завтра один, подумать,  глядя на море из окон. А потом привезу вам ключ...
Старик пожал плечами.
- Здесь все равно только стены и рухлядь.

Когда они вместе вернулись в Аркхем, Лавджой, высадив Калеба у дома, вышла к нему - переговорить, якобы о том, как и когда встретиться, чтобы забрать ключ, и со страстью в голосе, вызванной скорее профессиональным азартом, чем близостью к привлекательному молодому мужчине, сообщила, что если он не передумает, то она уверена, что можно торговаться с владельцами и сбить цену еще больше, особенно если он надумает покупать дом или возьмёт в долгосрочную аренду.

И тут в голове Калеба Петтерсона, который хоть и был провалом мечты мисс Петтерсон стать матерью одного из президентов, являлся так же и сыном своего отца, сделавшего себя с нуля и теперь уверенно удерживавшего свой бизнес, родилась идея. Простая, как всё гениальное.
Но прежде чем презентовать эту идею Аарону Петтерсону, следовало позаботится об аргументации. А для этого ему нужен был, как сказал бы отец, "эксперт, хорошо знающий местные реалии".
Выбор "экспертов" у Калеба был невелик. И хотя самым лучшим был бы, несомненно, Рой Петтерсон, самым волнующим - Алисия Мур, самым занятным - её брат и его работодатель, заботливым - Кейтлин, Калеб остановился на  Мисти Малоун. В силу обстоятельств их недавнего знакомства, он подозревал, что мнение Мисти будет куда менее категоричным, чем суждения вроде "бред, чушь, блажь и дурь". Хотя бы потому что из окон этого дома на сваях с полусгнившим пирсом открывался самый идеальный вид на свете:  небо и море.

С Мисти они встретились уже на берегу. Она легко догадалась, о каком именно доме идёт речь определиться с ориентирами не составило труда.
По дороге к дому, Калеб пересказал ей, очень сжато, впечатления от вчерашней встречи.
- Дядя Рой рассказывал мне, что в Аркхеме часто бывают туристы, - бодро излагал Калеб свои мысли, - но я не заметил здесь особенно развитой инфраструктуры туризма - ни уникальных сувениров, ни специальных туров по достопримечательностям Аркхема. Может показаться, что и с достопримечательностями здесь не густо, но это не только вопрос домов, камней и монументов, понимаешь. Всё дело в историях. А истории здесь на каждом шагу. Например легенда этого дома. Это, конечно, не Museo del Salto del Tequendama,  музей водопада Текендама, и умерли здесь только двое... но...
На этом но они как раз обогнули заросли молодого сосняка и увидели дом. Одинокий темный силуэт на фоне серого неба, печальный и продрогший.
- ...но я хочу здесь жить, - закончил он и обернулся к спутнице.
А потом тихо, понизив голос едва ли не до шёпота спросил:
- Тебе нравится?
Ему самому до странности хотелось, чтобы дом понравился Мисти, как понравился и ему и Хелен Лавджой.

Отредактировано Caleb Patterson (22-01-2019 12:55:02)

Готовность очаровываться мелочами, находя приятное в самых, казалось бы, банальных вещах – нередкий признак эмоционального всплеска после серьезных душевных травм – от неудавшихся самоубийств до неслучившихся инвалидностей, смертей или финансовых катастроф. Калеб вполне способный осознать это, тем не менее находил в аркхемской мирной и тихой жизни всё новые и новые плюсы. Один из них – это наличие у людей времени на новых знакомых. Не просто четверти часа, чтобы вместе поболтать в кафе за чашкой кофе, а встретиться ради довольно долгой прогулки. В Нью-Йорке он счёл бы такую готовность, какую выказала Мисти Малоун едва ли не признаком того, что девушка ждёт, что следующая их встреча пройдёт в куда более романтической атмосфере, но здесь…
Следовало бы уже привыкнуть к провинциальной отзывчивости, нимало не противоречащей настороженному недоверию к чужакам. Хотя Петтерсон таковым себя не ощущал, зная, что родство с Роем почти автоматически делало его почти местным. И всё же, слова Мисти иначе, чем кокетством, счесть было сложно.
Жить вместе…
- Я и не обижаюсь, - улыбнулся Калеб,- не представляю, как на тебя можно обижаться! А вместе… и жить…
Следовало всё просто обратить в шутку.
- Разве у тебя нет парня? Или…
Он не стал спрашивать, хочет ли и Мисти остаться в этом месте, заметив перемену в выражении её лица.
Разумом он понимал, что этот дом, брошенный два десятилетия назад, представляет собой лишь постройку, нуждающуюся в основательном вложении  времени и средств, чтобы здесь снова стало приятно жить. Но атмосфера этого места действовала на него так воодушевляющее, что он уверен был – достаточно притащить сюда надувной флоковый матрас и раскладную кровать – и он будет счастлив.
- Да, ты права. Там детская. И очень красивая. Даже теперь, когда… Да просто пойдём, посмотришь.
Они поднялись наверх.
Здесь ощущения были иными. Калеб ощутил вдруг, что каждый волосок на его теле поднялся, словно наэлектризованный, и ему захотелось обернуться из-за возникшего чувства, что  за ними кто-то следит  из под потолка комнаты.
Морские узоры, сочетание орнаментов и стилизованных сценок из выдуманной подводной жизни снова, как прошлый раз его умилило.
- Целых два окна! – озвучил он очевидное и подошел к тому, что выходило в сторону залива. Вдоль этой стены стоял стол, занимая место от угла до середины окна. Обычный письменный стол с одной тумбой.  Слой пыли на нем лежал маленькими барханчиками, созданными вездесущим сквозняком. И кое-где виднелись слабые дорожки оставленные насекомыми.
- Как думаешь, в этом доме могут остаться призраки?  Дети, которые жили в этой комнате умерли.
Произнес это Калеб таким тоном, словно бы и впрямь желал, чтобы призраки этих девочек так и не смогли покинуть место своей земной жизни.

С абстрактной верой во что-либо у Калеба Петтерсона всегда были проблемы. О контактах с призраками заявляло достаточное количество людей, чтобы задуматься, все ли из них страдали галлюцинациями и лгали по той или иной причине.
- Сам я призраков не видел, - дипломатично уклонился от прямого ответа Калеб, - но в них верят на протяжении тысячелетий. И если я увижу здесь двух прозрачных девочек, то…

Он знал, что, скорей всего, на следующий же день отправится в больницу Св.Анны и, если там есть психиатр или хотя бы психолог, запишется на приём. Но закончил фразу иначе:
-  то предположу, что они являются призраками.

В голове тут же возникло несколько способов, практиковавшихся медиумами-шарлатанами, демонстрировавшими зрителям вызов духов. Но кому в этом захолустье понадобилось бы разыгрывать Калеба? Никому. А он и вовсе не был склонен придавать этой теме какое-то особенное значение.
Она просто стояла в списке достаточно универсальных тем для беседы, на несколько позиций ниже обсуждения гаджетов и установленного на них софта, музыки и сплетен об общих знакомых. О мистике люди говорили охотнее, чем о своих проблемах или различных отраслях науки. И почти у каждого было своё мнение о призраках, ведьмах, масонских орденах, Шамбале, реинкарнации и инопланетянах.

Наблюдая за тем, как Мисти рассматривает раскрашенные стены, Калеб ощутил приятное чувство, сходное с получением похвалы, когда случайный гость Петерсонов обращал внимание на готовый научный проект для школы и констатировал его идеальность, оценивая приложенные мальчиком старания. Это было странно. Он не сделал в этом доме ничего. А если и будет делать…
Калеб уже решил, что оставит эти росписи. Первое время, во всяком случае.

Он не стал развивать тему похорон близняшек, полагая её бесперспективной и даже вредной для обсуждения с приятным, но малознакомым человеком.
- Мистер Брук, человек, который присматривает за домом по просьбе Карстенов, говорил, что мистер Карстен работал потом в Индии, - ответил он, - с ними связалась агент по недвижимости. Но… миссис Карстен написала мне на мэйл.

Он достал смартфон и обратил внимание, что индикатор сигнала подсвечен лишь на половину. Внизу, на первом этаже, бывало, что он исчезал вовсе. Письмо от бывшей хозяйки этого дома он нашел довольно быстро.
Даже на маленькой иконке аватара, за спиной женщины можно было угадать пальмы и небо.
Миссис Карстен лишь выражала беспокойство, что агент преуменьшает степень разрушенности дома, и просила прислать ей фото внутри и снаружи. Отдельно просила сфотографировать скалу и море.
Что Калеб и собирался сделать.
- Она художник, - заметил Петтерсон, если она выкладывает фото своих работ в Интернете или продает их через арт-платформы, то не трудно будет её найти. Если тебе интересно.
Говоря это, он включил режим камеры и сфотографировал полусгнивший пирс, так, чтобы в кадре были только сваи, обломки последних досок и зеленовато-сизая, тёманя вода с тонкими пенными разводами по низу кадра.
- В Аркхеме совсем нет вандалов? Я удивился, что сюда, похоже, за 20 лет никто не совался.

Пыли оказалось столько, что чихали они вместе. Калеб едва успел достать платок.
А после, чуть отвлеченно слушая рассуждения Мисти Малоун о причинах отсутствия интереса к одиноко стоящему дому у местных бомжей, задумался о том, что, пожалуй, хотел бы жить здесь не один, а с девушкой. Или просто найти соседа.
Он невольно перенес на гипотетическое сосуществование с кем-то в стенах этого дома модель их с Роем совместной жизни и решил, что да, найти себе компаньона в будущем, когда закончит с ремонтом — будет неплохо.
Еще раз воспроизвёл в памяти слова Мисти: «ты спрашиваешь так, как будто предлагаешь здесь жить с тобой»
Это можно было истолковать как завуалированную просьбу предложить ей поселиться вместе. Можно было бы, будь они знакомы вместе, случись им оказаться в одной постели, а расставаясь понять, что они обязательно встретятся, чтобы повторить. Но при данных обстоятельствах сказанное всё же больше походило на лёгкое кокетство.
Сложно с девушками. Очень сложно.
Быть одному проще.
С легкой улыбкой следя за тем, как проявляет себя исследовательский азарт Мисти, Калеб подумал, что хотел бы и впредь приходить сюда с кем-то… Позволять человеку делиться своими мыслями, воспоминаниями, рассказывать о себе, выламывать доски пола или выносить весь этот хлам, сопровождая каждую находку комментариями.
Всё непригодное он просто сожжёт. Не сразу, скорее всего, но использует вместо дров в камине.
— Тайник? — он сам бы и не подумал искать чужие тайники, просто исходя из собственного опыта, — очень мило.
В его детстве не было тайников с сокровищами. А у Мисти, как и у девочек, когда живших в этой комнате — были.
Девочки, как тайники. Каждая — шкатулка, внутри которой может оказаться что угодно — от горсти разноцветных, блестящих побрякушек до стопки писем, от мелочи, сэкономленной за несколько месяцев до высохшей летучей мыши.
Он посмотрел на трофей, извлечённый Мисти из тайника — темная деревянная шкатулка с откидной плоской крышкой, по которой вился незатейливый растительный орнамент, и великодушно разрешил:
— Открывай!