Персефона недовольно сжала губы в тонкую ниточку. Что могло привлекать мужчин в войне на протяжении всей истории человечества оставалось для неё загадкой. Она, конечно, понимала, что на войнах некоторым удавалось сколотить целые состояния, но обычно эти самые люди в войнах как раз и не участвовали. Странно что за несколько тысяч лет мужчины так и не придумали развлечения менее разрушительного.
Ещё меньше женщина понимала, что в этих самых войнах привлекало Лота. Иногда ей казалось, что в мире не может начаться без его вмешательство ни одна война. И было совершенно не важно, как она была далека, как мало его касалась, и какой незначительной ее находили окружающие — он непременно на неё отправиться. Мировую войну между Антантой и Четверным Союзом, конечно, назвать незначительной было сложно, и именно поэтому она сама предпочла бы держаться как можно дальше, и желательно в Северной Америке. Любовь и в самом деле делает из людей идиотов, атрофируя даже такие сильные инстинкты, как инстинкт самосохранения. 
Ведьма вздохнула и кинула в миску кровохлёбку, шепча, принявшись по кругу яростно толочь ту в уже почти готовую мазь.
Верден при желании вполне мог показаться местом очаровательным. Это, конечно, не была та французская провинция, где цветёт лаванда, а белокурая детвора ловит бабочек. Нет, это была самая обычная деревня, по сравнению с которой Аркхем казался модной столицей. А надвигающаяся зима и оставленные войной отпечатки и вовсе превратили городишко в зону отчуждения. И все же жизнь в Вердене продолжалась, упёртые  не эвакуированные горожане выстаивали очереди за хлебом, солдаты мрачно набивали самокрутки табаком, а Лот... С Лотом было все как обычно — он развлекался. И даже весьма неприятная рана на груди не могла ему в этом помешать.
Персефона посмотрела на забурлившую на секунду, и тут же осевшую зеленоватую кашицу, и присела на край постели. Женщина оценивающе уставилась на подопытного и медленно оторвала от раны бинт.
— Ещё больно? — тыкнув в рану пальцем, деловито уточнила женщина, сдерживая улыбку.
Ответа в общем-то не требовалось, лицо Уайтферна ради разнообразия в кое-то веке говорило само за себя. Персефона довольно хмыкнула и осторожно нанесла мазь. Та, коснувшись кожи, с готовностью снова забурлила, даря, наверняка, не самые приятные ощущения.  Ведьма шлёпнув мужчину по потянувшейся к ране руке, чмокнула Лота в уголок губ и поднялась.
— Не трогай. Хочешь водки? Эти гуманитарные фургоны из России меня так радуют. Только самое необходимое..И непортящееся, разумеется.
Персефона достала сигарету с мгновенно загоревшимся кончиком, и комнату тут же наполнил тяжёлый запах. Женщина приоткрыла окно, впуская лёгкий декабрьский воздух, в котором кажется не осталось и следа от запаха гари немецких огнемётов.
— Знаешь что я прочитала в архиве? Что в конце 18 века какие-то мародёры пытались разграбить Нотр-Дам-де-Верден, ну, эту местную церквушку. Ну, так вот, что-то у мародёров пошло сильно не так, в записях не уточняется, но вышли из собора только двое из пяти. И знаешь на чем построен Верден? На галльском укреплении. А знаешь на чем построен собор? В общем, я приглашая тебя на увлекательную туристическую вылазку.
Персефона выкинула за окно окурок и склонилась над почти затянувшейся раной.
— Подышишь свежим воздухом.

Отредактировано Persephone Whitefern (21-01-2019 02:46:22)

Персефона прикрыла глаза и вздохнула. Цепеллины, пулемёты, гранты, мины... Войны становились все бессмысленнее, теряя остатки благородства, кровопролитнее, все страшнее. Раньше ей часто казалось, что такой туз в рукаве как магия, вполне способен сбереч жизнь даже там. За всю Гражданскую войну севера и юга, она ни разу не задумалась о том, что может произойти, как и не задумалась много раз позже, оказываясь в ситуациях, которые иные бы расценили как опасные для жизни. Трудно сказать, было ли это связано с ее непоколебимой уверенность в то, что ее силы спасут ей жизнь в любой ситуации, или с простой банальной глупостью. Что бы это ни было, за время, проведённое в Вердене, оно покачнулось. Персефона даже слегка удивлялась тому, что одним солнечным утром, завтракая, Уайтферн не свалился лицом в омлет под действием снотворного, чтобы проснуться, к примеру, в тихом Аркхеме. А Персефона...Персефона бы пожала плечами, прикрыла ладошкой рот и сказала «ой».
Ещё неделя-две, именно это, пожалуй, и случится. Женщина медленно открыла глаза, какое-то время посверлила неодобрительным взглядом рану на груди Лота.
— Тебе ещё не надоело здесь?
Персефона сделала шаг назад,  за чем-то потянулась и через секунду запустила в мужчину рубашкой.
— Оденься, мне на тебя холодно смотреть, — вместо более искреннего «ты простудишься», со смехом проговорила ведьма, — Или хочешь пройтись по городу в таком виде? Чтобы все могли  оценить твои героические раны?
Персефона, привстав на носки, непривычно аккуратно поцеловала мужчину, протянула руку, поправила воротник рубашки . 
— Не имеет смысла уточнять, что меня возмущает тот факт, что я не имею права скормить тебя вендиго или оборотню, но какие-то идиоты могут в тебя стрелять? — обиженно протянула женщина, и слегка прикусила чужую губу, — Это возмутительно и несправедливо.
Мисс Эстервуд отошла и накинула лёгкое пальто, и протянула треснувшую рюмку — обещанная награда за старания.

В воздухе ещё не было ни единого намёка на зиму, хотя как утверждали местные, сюда она приходила рано. И пусть ветер казался прохладным, таким он был лишь в сравнение с предыдущими месяцами. Полумёртвый город заполонили сплошные солдаты. Персефона старалась не заряжанию ни лиц, ни имён, в пол уха выслушивая рассказы о родных местах, если доводилось стоять в очереди со словоохотливым молоденьким сержантом.  Может, это и было невежливо, но гораздо проще, чем припоминать эти короткие разговоры глядя на очередной труп.
— Думаешь, это просто байка, или здесь действительно что-то есть? — женщина потянула тяжелую дверь собора на себя, вдыхая запах ладана.
Она не знала, как это у других, но ей церкви всегда нравились, и едва ли они ожидала небесной кары, поражающей на месте молнии за то, что она, дьявольское отродье, посмела переступить порог храма господнего. Нет, совсем наоборот. И если монастыри, от которых так и веяло ханжеством навевали на неё брезгливую скуку, то простые церквушки скорее успокаивали.