Полное имя
Бенджамин Торн
Бенджи - для семьи, Бен - для прочих
Вид
Человек
Возраст, дата и место рождения:
25 лет
11 января 1993, Аркхем, штат Массачусетс.
Род деятельности
В данный момент ищет работу. Сдаёт комнаты в доме, перебивается случайными заработками.
Происхождение
Родственные связи: Джаспер и Эллиссон Торн — отец и мать, отец умер от рака, мать — вечная пациентка Психиатрической лечебницы Аркхема; Валери Дилейни - старшая сестра.
В жизни Бенджамина семья имеет немаловажное значение. Он с детства рос привязчивым, потому что кроме родных лиц в окружающей обстановке больше не на что было обращать внимание. Детские игры? Подаркам от сердобольных групп поддержки в виде потрёпанных и потасканных мягких игрушек он предпочитает сухой стук бусин, из которых мать плетёт свои украшения. В какие-то годы это казалось ему магией, и он порой, немного стыдясь, на удачу утягивал из шкатулки несколько особенно необычных деталек.
Адаптациям человеческого разума можно подивиться: если кого и тяготил их образ жизни, то не маленького Бенджамина. Вечно в изодранной одежде часто не по размеру он мог днями пропадать в городе вместе с такими же, как он, "голодранцами", как их прозывали вслед более чопорные прохожие. Аркхем - городок небольшой, тихий и спокойный, но тогда Бенджи этого ещё не осознавал. Главным было, что ему всегда есть, куда вернуться; он безусловно видел, что люди живут получше, ужинают сытнее, но это не привело парнишку на те же грани, что и некоторых приятелей. Воровать и попрошайничать он так и не научился; немного неуклюжий, тощий и рано вытянувшийся в костях, Бен умел быстро бегать и обладал удивительным талантом строить грустные глазки, но сыном был хорошим. Всегда слушал полный вдохновения голос матери, повествующий об идеальном мире.
Лёгкость восприятия с каждым годом блекнет, детство отступает рано, постепенно приоткрывая завесу над истинным положением дел. То, что раньше казалось незыблемым, внезапно шатается под ногами. Бенджи тревожно поглядывает в лица родных, начинает понимать, почему его семейку называют на улицах странной. Это не мешает ему продолжать в ответ на эти слова ввязываться в нелепые мальчишеские драки, поддаваясь на провокации, но после них ласковые руки матери уже не успокаивают. Из-под спутанных, нестриженых волос Бенджамин смотрит угрюмо, пока она наносит на его ссадины терпко пахнущую мазь, в массе которой отчётливо видны лепестки одуванчиков и мелкие щепки. Другие мальчишки выходят на улицы, щеголяя обычными пластырями, а от Бенджи пахнет, как от феи, и... Всё продолжается по кругу.
Его личный интерес, взрослый и немного неловкий, к степени "нормальности" их жизни приходит рано. Примерно на вторую неделю после того, как уезжает Валери, в разговоре с матерью Бен понимает, что она... Забыла об этом? Женщина убеждала сына, что сестра вернётся к ужину, но он в это время сжимал в руках первую из множества открыток, и даже название города на нём было незнакомо мальчику. И, как если бы выдернули стержень опоры, вокруг начинает рушиться всё: от семьи до крыши, подтекающей в углу трейлера. Взрослая жизнь, её заботы, глубокие укусы прямо в душу и бесконечно звенящие в ушах тревоги рушатся внезапно, потому что больше некому прикрыть тыл; от спасительных объятий и размеренного, мелодичного голоса Валери остаются только редкие, сухие послания, некоторые из которых Бенджи даже не видит, потому что иногда первой их получает мать.
Разговоры окружающих о том, что его сестра куда-то делась, стихают быстро, как если бы её и не существовало. В их мире, за тонкими стенами, в уютных домах, гостиных с горячим камином её никогда и не вспомнят; а на узкой кухне, заляпанной множеством цветных пятен, имя звучит слишком часто, тревожа Бенджамина. Он не успевает следить за её перемещениями, покупает дешёвую карту в газетном ларьке, пытаясь карандашом в правильном порядке отметить адреса, города, в которых живёт родной человек, просит в своих письмах отвечать чаще. Всё в тайне от друзей, которых с каждым месяцем меньше, от родителей, которым нет дела до его тревог. Отец, правда, всё чаще остаётся дома, а в какой-то день и вовсе перестаёт выходить: в замкнутом пространстве их семейного гнёздышка воцаряется атмосфера болезни. Бенджамин упорно борется, потому что слишком молод и силён для депрессий, тонких сигарет, трагедий и всего того, чем любят щеголять девчонки в его окружении, ну, те самые, которые тратят карманные деньги на дрянной пирсинг и кривые татуировки. Правда, жизнь ещё немножечко против, ведь с каждым днём в его доме всё меньше реальности и всё больше протяжных песен о полях подсолнухов, которые перекрывают сдавленные стоны и хриплое дыхание отца.
И в один день Бенджи переключается на жизнь "вне" своего постоянного беспокойства: исправляет оценки в школе, возвращается в круг общения, находит себе малопривлекательные, тяжёлые, но хоть какие-то подработки. Он почти свыкся с такой жизнью и ставит себе ещё робкие, но благородные цели: как мужчина, он должен поднять семью на ноги, чтобы когда Валери вернулась, она могла гордиться им. В какой-то момент, пересчитывая запрятанные в жестяной коробочке накопления, он верит, что станет одним из тех героев однотипных сериалов, которые побеждают судьбу. Того, что он зарабатывает и того, что присылает Валери, почти хватает на лекарства, почти не хватает на одежду и еду. Всё нормально или будет таковым в скором времени.
Ровный порядок нарушается, когда поздно вечером Бенджамин возвращается домой и едва ли не спотыкается о здоровенную вазу. О, она безусловно прекрасна, несмотря на покрывшую цветную эмаль сетку трещин; мать певуче рассказывает, что она магическая, что куплена в антикварном магазине, что психические эманации орнамента непременно приведут в их жизнь счастье. Повернув вверх дном объект обожания, Бен видит пошлое клеймо made in China, видит ценник, несколько раз переклеенный. Цифры немножко плывут перед глазами, когда Бенджи переспрашивает, не выслушивая ответов; вертит драгоценность из глины, песка и лживых обещаний, пока мать не упоминает, где именно нашла деньги на это приобретение. Они в последнее время были лишь в одном месте, и на краткий миг Бенджамин сожалеет о том, что не прятал накопленное получше; в миг следующий ваза разлетается об стену, крошится на полу под крепкую брань, к которой прежде он не прибегал в этих стенах. В лицо матери, искажённое испугом и непониманием, Бенджамин даже не взглянул, до утра и до безобразия утопая в стакане вместе с теми друзьями, которым не важно, отчего ты пьёшь и что хочешь рассказать. Других друзей у Бена и не бывает, поэтому откровений не слышно никогда.
Под утро он возвращается, полный стыда, тумана в голове и ненужных извинений, безмолвно наблюдает, как мать, ловко обходя осколки, готовит завтрак и продолжает улыбаться рассеянно и светло, как если бы ничего не произошло. Уборка с некоторых пор тоже на нём; складывая разбросанные вещи, обнаруживает в кармане материнского халата запечатанное письмо от Валери, которое пришло около недели назад. Он чувствует в его строках что-то зловещее, что-то судьбоносное - и знает, что судьба никогда не принесёт им приятных сюрпризов; он продолжает заканчивать каждый ответ просьбами о возвращении.
Действительность обрезает марионеточные нити одну за другой, слишком быстро, чтобы Бенджамин успевал оправиться. Ему не нужно больше зарабатывать на лекарства для отца - его нет, всё, что осталось - скомканные вещи, пачка документов и неистребимый запах болезни. Не нужно уговаривать мать поесть что-то кроме сушёных зерён проклятых одуванчиков, пух от которых скатывается в грязные комочки на полу; этим займутся медсёстры. Откуда-то издалека невидимое лезвие продолжает кромсать привычный уклад, и Бенджамин едет по нужному адресу не спонтанно, избавляясь от якорей, желая услышать, увидеть, показаться самому. Рассказать больше, чем вмещается на бумаге, пробиться через километры и годы к последнему родному человеку. Бенджамин верит, что шанс есть, видит почти что приглашение в том факте, что долгое время Валери пишет из одного и того же места.
И, как герой пародийной сказки, до принцессы в башне не добирается. Даже дракона увидеть не успевает: его воля - закон, и Александр (какого чёрта у неё появился муж?) довольно доходчиво поясняет, что кое-кто находится не на своей территории. Бен слишком слаб, слишком недостоин их общества; его потрёпанное отражение в тонированных окнах дорогих машин на парковке прекрасно иллюстрирует сей факт. Даже цепные псы нового "родственничка" больше похожи на живых, чем он; выставляют Бена прочь, выглядят реальнее его самого, криком зовущего сестру. Её новый город больше Аркхема и равнодушнее: прохожие быстрым шагом минуют его ближе к вечеру, а вот в родном городке первый же случайный знакомый пристаёт с "нездорово выглядишь", после чего Бенджи ненадолго застревает в больнице со своими скучными сломанными рёбрами, однажды вечером выслушивая издевательски щедрое предложение, на которое отвечает молчанием. Как известно, знаком согласия.
Он отгораживается ложью про наследство и переезжает в брошенный ему, словно подачка, дом, потому что жить на улице хочется ещё меньше. А просторное жильё - как насмешка над его одиночеством; Бенджамин не может на это ответить, как бы ни чесались кулаки. Не все комнаты пригодны для жилья, например, обширный подвал, или некоторые особенно потрёпанные чужой жизнью. В одной из комнат, вероятно, детской, разрисованы обои, дорогие, сохранившие оттенок спустя годы. Рисунки не выше уровня бедра Бенджи, частично оборванные, но это - лишь следы времени, следы запущенности, скорого переезда, который отразился и в многочисленных царапинах от вытаскиваемой мебели на полу. Специально эти произведения никто не портил — наоборот, видны следы починки, заботливо подклеенные углы. Более ровные линии, нарисованные взрослой рукой. Уверенный нажим, оставляющий чёткий след фломастера. Бенджи хорошо узнаёт эти контрасты, потому что был любимчиком учительницы рисования; правда, такое, как на этих стенах, он не рисовал ни разу. И взгляд мечется от одной фигуры к другой, опознавая, пересчитывая, всё быстрее с каждым разом: один и тот же сюжет счастливой семьи. Мать, отец, трое детей. Собака... Или странный кот? А что там ниже, хомячок? Это очень увлекательно, даже больше, чем кажется на первый взгляд. Бенджи не хочет видеть, сколько же времени он провёл, сидя на корточках напротив стены, поэтому не глядя сбрасывает отвлёкший его звонок. От долгой неудобной позы ноги болят. А ещё спина и искусанные нервно пальцы сжатой в кулак руки; ничего, всё нормально.
Спустя некоторое время выясняется, что жить для себя Бенджи не может, накрепко увязнув в заботе о других. В той заботе, которая уже не нужна ни дешёвому надгробию, ни запертой в палате и своём разуме матери, ни сестре, сверкающей бриллиантом с запылённого экрана. Бен читает (первые страницы) книги по саморазвитию и мотивации, одно время загорается поступлением в университет, в другой день находит работу и забывает про учёбу; окунается в музыку, правда, неосознанно при этом бежит от любимого образа. Говорят, барабанщики - сердце группы, но не в его случае. Ему не важно, где играть, с кем и что, в чьём гараже, в баре или на заднем дворе. Приглашают часто, Бенджамин ровно держит ритм, легко запоминает партии и отчаянно выкладывается на брейках. Солисты могут делать что угодно, хоть хрипло кричать про сатанинские ритуалы, хоть исполнять пошлые пьяные частушки, Бенджи всеяден и не придирается к фальшивым нотам. Всё это лишь способ снять напряжение, и отчасти Бену удаётся - ровно до тех пор, пока он не возвращается домой и не открывает закладки в браузере. Нет, он вовсе не зависим (хотя на что ещё это похоже?). Пишет нелепые стихи, в которых проскальзывают строки её песен. В один день понимает, насколько грубо его выдумки подражают творениям сестры, он чувствует себя глупым героем второго плана старой мелодрамы, и от не менее драматичного порыва сжечь всё в камине останавливает лишь осознание того, что хотя бы на этих страницах они вместе.
На людях Бенджамин с каждым годом учится всё лучше держать лицо, веселиться вместе со всеми и следить за новостями; поддерживать контакты с коллегами после работы (очередной новой), приглашать девчонок на свидания (как её имя?) и не пропускать репетиции (с его прекрасной памятью - слишком частые и оттого бесполезные). Легко быть человеком среди остальных, куда сложнее оставаться им дома, когда нет сердобольных тетушек из бакалейных магазинчиков, причитающих вместо матери "Бенджамин, найди работу, девушку, заведи собаку"; ему неплохо живётся без чужих советов с минимумом вещей, как если бы он был готов в любой момент сорваться и уехать. Эта привычка исходит от осознания того, что дом ему не принадлежит; оттого Бенджи без сомнения сдаёт его части, не особенно заботясь о состоянии.
Валери приезжает умирать, и он так и не может произнести возникший ядом в голове вопрос "почему не приезжала жить". В происходящее поверить удаётся не сразу, и поначалу приходит стыд за то, что он не навещал ни мать, ни могилу отца; затем - беспричинный, тусклый гнев на самого себя, когда все упрёки посторонних людей вдруг становятся важными, он и вправду ничего не добился. Сестра одновременно становится центром жизни, ломая прошлую, и Бенджамину сложно привыкнуть к её голосу, который наконец-то звучит не из наушников.
Внешность
Цвет глаз: голубой
Цвет волос: светло-русый
Рост: 6' 2" (187 см)
Отличительные черты: тонкие, но отчётливые следы шрамов от колючей проволоки на ладонях после одного из подростковых походов с друзьями.
Используемая внешность: Will Tudor
Умения
Бегает быстро, способен постоять за себя в стандартных условиях. Играет на барабанах, умеет работать руками, полку прибить или картину повесить сможет.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Стиль игры: объём — по ситуации, от 2-3к и более; очень медленный темп не люблю, а сам ответить могу и за час (не любите быстрых ответов — лучше предупреждайте заранее). Задерживаю обычно по не зависящим от меня причинам. Птицу-тройку отпустил, предпочитаю играть без неё, но могу и с ней.
Другие персонажи: Nathaniel Nightshade