Как не крути они были путешественниками. Как бы сильно не старались  влиться в бегущий рядом размеренный темп жизни, за год они так и не стали нигде "своими". И не то, чтобы Персефоне этого очень хотелось - куда больше сидения на месте, ей хотелось бежать от дома все дальше и она с нетерпением ждала того момента, когда они зайду на борт хоть какого-нибудь корабля покидающего берега Северной Америки.
Именно поэтому она совершенно не понимала, что они делают в этой Луизианской глуши. И если по началу местная болотная флора и фауна вызывала у неё живейший юношеский интерес как нечто невиданное в северных краях Новой Англии, то теперь все что она ощущала - это бесконечная усталость. От всего. Начиная с разоренных войной земель и заканчивая облаками мошкары и москитов. Не смотря на то, что само обозначение «Новая Франция» сулило изысканное веселье и интересные знакомства, на практике было местом исключительно скучным. И вряд ли дело было даже в царствующей войне. Расположенный неподалёку Батон-Руж, не смотря на то, что считался городом крупным, мало чем отличался от того же Аркхема. За исключением, пожалуй того, что в ее родном городе немногочисленные семейства магов цикли развлекаться хотя бы своими мелкими интригами. Батон-Руж же тем временем годился лишь для того, чтобы купить пучок шёлковых лент для платьев, которые было некуда надеть. И все же с упорством достойным лучшего применения, Персефона продолжала их покупать каждую неделю. Они так и скапливались в круглой алой коробке, забытые и бесполезные, должно быть из одних только этих лент уже можно было бы что-нибудь сшить. Но в итоге единственное на что они годились - это отправляться в дар молоденькой креолке, прислуживающей мисс Эстервуд. Такого восторга от столь обычных вещей Персефона ещё не видела, и может быть хотя бы это и окупало эти недолгие поездки в город, призванные хоть как-то развееть скуку от прибывания в южной глуши. Чего же они тут ждали?
Этот вопрос навязчиво не покидал голову девушки все время возвращения из города. И не то, чтобы он никогда не возникал в ее голове прежде,  но сегодня буквально завладел ее головой полностью. Если бы она знала, что происходит прямо сейчас в доме, снимаемым Джеймсом, она бы усмотрела в этом нечто мистическое.
Персефона натянула поводья, заставляя лошадку идти медленнее, и ободряюще похлопала ту по попе, всматриваясь в приближающиеся силуэты.
Небесно-синею форму республиканцев сложно было не опознать даже с такого расстояния. А уж когда до солдат оставалось не больше пяти ярдов это стало почти невозможным. Что здесь могли забыть офицеры армии республики, Персефона понимала плохо. В такой глуши, на одной единственной плантации, где чёрные получали какое-никакое а вознаграждение за свою работу... Девушка прищурившими остановила повозку, и отложила, покоящийся на коленях волканик. Лично она считала ношение этого оружия, на котором настаивал Джеймс - излишним. Пусть она и не была невероятно сильной ведьмой, но в свои восемнадцать полагала, что разобраться с парой бандитов - ей вполне по плечу.
— Мистер Уайтферн? — вглядываясь в смутно знакомое лицо, будто явившееся из другой жизни и давно позабытое, Персефона не смогла удержаться, чтобы не вскинуть удивлённо брови. Меньше всего в жизни она, пожалуй, ожидала уведёшь здесь уроженца Аркхема. Ее вообще немало поражало, что кто-то из чистокровных магов находил занятыми затянувшуюся войнушку, — Что.. Что вы здесь делаете? Или правильнее будет теперь называть вас «полковник»? — подавая руку, уточнила девушка,—  Вряд ли вы найдёте здесь конфедератов, желающих помешать вашему славному делу.
Персефона нервно рассмеялась, между делом рассматривая хмуро сведеные брови мужчины.  прежде чем ещё больше удивиться, и недоуменно покосится на украшенный колоннами фасад дом, едва ли понимая, что должно ее остановить. 
— Я уехала из благословенного Аркхема отнюдь не для того, чтобы снова выслушивать, что мне делать или не делать! — качнула головой Эстервуд, и развернувшись на каблуках, поспешила к дому.
Ничего более странного, не случалось с ней уже больше нескольких месяцев, а если не считать удивительные, дикие ритуалы проводимые рабами на темных улицах Нового Орлеана, то пожалуй и за целый год.
Персефона слегка толкнула приоткрытые  дверь гостиной, и замерла уставившись на неестественно вывернутую ногу в до боли знакомом коричневом ботинке, и инстинктивно сделала пару шагов назад.
— Это ведь не... — девушка на секунду прижала ладонь к губам, сама не понимая, что она старается сдержать, не замечая как от головокружения оседает на пол, — Боже, как же... Вы... Что здесь произошло?

Отредактировано Persephone Whitefern (12-01-2019 14:31:35)

— Джеймс! Джеймс... — Персефона гдупо вцепившись в воротник белоснежной рубахи, подёргала тело, охотно, но тяжело отзывающиеся на каждое ее движение.
То, что помочь бывшему -
теперь уже -  любововнику не в ее силах, она понимала и так. И все же остановить оставляющую на щеке влажную дорожку, слезу никак не выходило.
Это не была великая любовь, о которых пишут в книжках. Она понимала это с самого начала, и как теперь известно, до конца. И все же, Джеймс был тем человеком, который дал ей возможность осознать, что она сама может решать, какой будет ее жизнь. Нет, он был не просто любовником, он был чем-то большим, что нельзя описать словами, лишь выразить в немом крике, никогда не сорвавшемся с губ.
Девушка безропотно поддалась ненавязчивому, аккуратному движению, заставляющему ее разжать побелевшие от напряжения пальцы и подняться.
Она, пожалуй, и не подозревала, как много чувств можно пережить за считанные минуты.
Боль. От потери того, кто открыл ей целый мир. Злость. От того, что кто-то, посмел окончить ее безмятежную жизнь девушки, полную, казалось бы, любви, спокойствия, и новых открытий. Разочарование. От того, что тот, в кого она была влюблена - а это было несомненно так, не смотря на все прагматичные устремления мисс Эстервуд - имел и другие ценности. И что покидал он Аркхем в первую очередь отнюдь не для того, чтобы жить долго и счастливо с ней, Персефоной, но и для того, чтобы завладеть гримуаром. То, что речь идёт именно о гримуаре, девушка поняла легко и сразу. Не нужно было быть слишком умной, чтобы заметить то, с каким трепетом Джеймс относился к собранию книг, хранившемся в одном из сундуков. Мисс Эстарвуд отлично знала, для чего они нужны. И что каждый раз когда в сундуке становилось на одну старую книжку меньше - они проводили веселый вечер в очередном ресторане, где рыбу подавали на белоснежных тарелках, а виски отдавал благородной сладостью меда и вишен.
Девушка судорожно выдохнула, вцепившись в кажущейся теперь удушливым корсет, приподнялась со скамейки, и некоторое время буравя невидящим взглядом бирюзовый жесткий воротник мундира Уайтферна, вдруг вскользь горько улыбнувшись, с размаха залепила звонкую пощёчину, и тут же осела на скамейку, уставившись в чёрную, жирную плодородную землю Луизианы.
— И что же вы хотите от меня? — Персефона подняла покрасневшие от слез глаза на мужчину, и вытерла влажную щеку, — Вы хотите книгу? У него их было столько...Мы проехали пол страны, и обязательно находился  желающий приобрести одну. В Орлеане он избавился  сразу от трёх. Если вы думаете, что я знаю, где находится та, что нужна именно вам, то вы ошибаетесь.
Девушка уставилась вдаль, высматривая еле заметные флаги федерации, сменившие некогда развевавшийся на их месте конфедератские кресты на пиках старых башен  Батон-Руж. Ей всегда казалась эта война совершенно бессмысленной, сколько бы раз она не ловила себя на мысли о том, что она определяет будущее целой расы. Она просто не хотела думать о том, что с ними будет, как не хотела теперь размышлять о наслажившейся  возможной судьбе Джеймса. Как эгоистично не хотела обременять себя ненавистью к тому, кто его убил, усложнять себе жизнь чувствами, которые теперь не значили ничего.
— Вы его убили? — ровный голос дрогнул на последнем слове, и Персефона поморщилась, но продолжила говорит твёрдо и уверенно, тем безапелляционным тоном, что выводил из себя мистера Эстервуда — Вы знаете, вы нанесли мне моральный ущерб, и вы должны знать, что однажды я приду спросить его с вас. Кивните, и я покажу вам дом в лесу, куда часто наведался Джеймс. Он любил всевозможные тайники, они его забавляли, возможно там он прятал эту вашу бесценную книгу из проклятого Аркхема.

Отредактировано Persephone Whitefern (13-01-2019 21:36:27)

— О, поверьте, я вернусь. — с нервным смешком, заверила девушка, усаживаясь в седле, — И заберу все, что смогу унести. Черт знает, на что мне теперь придется жить. Вашими стараниями.

Луизианские леса производили на Персефону странное, смешанное впечатление. Они не могли не завораживать своей совершенной непохожестью на те зеленые леса, что с детства окружали ее на Севере. Здесь же, создавалось впечатление, будто переместился в параллельный, пугающий мир. Длинные ветви старых утопающих в мхе деревьев, тянулись на футы в бок, спутываясь с другими, будто не желая пропускать чужаков на свои земли. Сверху деревья пестрели опасно-красными эпифитами, которые девушка видела лишь на картинках ботанических учебников. Персефона опрометчиво поднялась в седле, и с трудом дотянувшись, сорвав пару крупных лепестков, неровно качнувшись, уселась обратно.

Девушка, усмехнувшись глянула на спутника.
— В чем дело, мистер Уайтферн, вы боитесь Гром-Птиц? — не без издевки протянула мисс Эстервуд, и вытянула из рукава одолженный платок, протянула его владельцу, — Вот, возьмите. На всякий случай. И нет, мы едем верно, я очень хорошо знаю эту дорогу. Там, дальше, — девушка неопределенно махнула в сторону темных зарослей, — Будет дом, там он держал все ценное. Но топи начнутся раньше, лошадей придется оставить.

Болота не заставили себя долго ждать. Утяжелившаяся поступь лошади, не хуже очевидного месива, хорошо давала об этом знать. Девушка натянула поводья, притормаживая животное, разумно решив. что нет никакого смысла ждать, когда та свернет ногу.
— Скажите, мистер Уайтферн, — девушка положила руки на чужие плечи, и спрыгнула с лошади, —Это ведь не Ковен прислал вас за пропавшим гримуаром, верно?
Чуть подскользнувшись, Персефона вцепилась в протянутую руку, только сейчас, когда соленая вода понемногу начала проникать сквозь шов, она вдруг осознала, что делает. Девушка на секунду с сомнением взглянула на Уайтферна, припомнила лежащее в холле тело Джеймса, и выдохнув качнула головой, отбрасывая подступившие не вовремя сомнения.

— Идемте, пока аллигаторы не решили почтить нас своим присутствием, — мисс Эствервуд хорошо знала, что если чего и стоит опасаться в этих леса, кроме самих топий, то так это кишащих рептилиями мелких речушек, что их подпитывали. 
Персефона отвела рукой свисающую с ветки седыми космами старухи тилландсию, и старась не обращать внимания на утопающие в грязи ноги, зашагала вперед. Насколько она помнила, старая лачуга, к которой запрещал приближаться Джеймс,  действительно была где-то неподалеку.

Персефона задумчиво оторвала очередной листок, не слишком задумываясь о том, что вокруг неё происходит и куда они направляются. Гораздо больше неминуемых предстоящих неприятностях, ее волновала ее судьба. Ей, в общем-то, даже не приходило в голову, как печально они могут закончится. Когда тебе восемнадцать смерти просто-непросто не существует, а любые неприятности грозят остаться недооценёнными.
Она бы могла попробовать вернуться в Новой Орлеан, заявится на порог материнских родственников и надеяться на из доброту, за которую ей все ещё нечем было заплатить. Кроме пропавшего гримура разве что... Ведьма остановилась как вкопанная, но тут же как ни в чем не бывало продолжила путь.
Значит, книжечку все же предстояло найти, перед этим нужно было лишь избавиться от лишней компании.
Девушка с легкой улыбкой обернулась на Уайтферна. Искривившиеся тонкие губы и сведённые брови очень красноречиво давали понять, что именно мистер Уайтферн думает о послеобеденных прогулках по соляным топям Луизианы. Вид у него при этом был примерно тот же, что у котов, при попытке искупать тех в тазу. Персефона, отвернувшись, удовлетворенно расплылась в широкой улыбке. Это вполне окупало собственную бессильность, тепло согревая душу.
Она все ещё не рассматривала варианта, где ей самой может понадобиться магия, а для всего остального вполне сгодился бы припрятанный под юбкой на бедре нож. На крайний случай, разумеется. И все же Персефона предполагала, что вполне успеет убежать, пока голодная тварь будет занята ее спутником.

— Вы его недооцениваете. Джеймс умел быть изобретательным, особенно, когда это крайне необходимо. Полагаю, то, что он вынес книгу из Мискатоника, и пол года  оставлялся ее успешным носителем, является достаточным доказательством.

Сплетавшиеся между собой кроны деревьев, кажется, отказывались пропускать и так слабый свет вечереющего неба. При должном старании, вполне можно было вообразить, что время перевалило за девять, хотя Персефона, знала, что это не так.
Девушка переступила очередную бесконечно тянущаяся толстую корягу, отодвигая с пути покрытую густым мхом ветку вместе с притаившейся сетью паутины. Дорога, кажется, была бесконечной, а уж тишина, в которой они проделывало путь ее никак не скрашивала. Возможно, стоило что-нибудь спросить, рассказать какую-нибудь глупость, но это было лишним. Ни к чему проникаться симпатией к будущему трупу. Не хватало ещё угрызений совести ко всем свалившемся на неё бедам. Уайтферн и так был как-то совсем недопустимо хорош в этой лазурной форме, оттеняющей серые глаза холодной голубизной, хотя она, пожалуй,  едва легче представляла его в чёрном. В любом случае, в другой ситуации она бы наверняка очень страдала, что приходится приносить такую жертву, лишая мир носителя прекрасной, как говорила покойная бабуля, «породы».

Впереди наконец появилась покосившейся кривой, будто бы наскоро  когда-то давно сколоченный домишка. Представить, что эта деревянная куча когда-то могла выглядить прилично и служить в качестве жилья даже простому егерю, которых здесь отродясь не было.
Персефона остановившись, повернулась к мужчине, жестом пропуская Уайтферна вперед. В планы того, это кажется не вписывалось. Девушка возмущённо приоткрыла рот, но качнув головой направилась у двери, остановились, лишь когда на плечо опустилась тяжёлая ладонь.
Ничего слушать, она не собиралась, она и так прекрасно знала, что происходит и тратить время топчась на пороге не собиралась. Открыть, впустить, бежать. Просто и понятно.

— Это просто топи, они знаете ли иногда хлюпают, мистер Уайтферн, — девушка, повернувшись отряхнула несуществующую пыль с синего мундира мужчины, пропуская мимо ушей его  предостережения, — Не беспокойтесь, вас никто не съест.

Персефона слегка толкнула скрипучую ветхую дверь. Та охотно с ужасным звуком, поддавшись, распахнулась и в лицо пахнуло мерзким ароматом гниения. Девушка прикрыла нос, и заглянула внутрь. Толстый слой пыли мягко намекал, что едва ли здесь кто-то жил, и даже не будь сапоги испачканы болотной грязью, они бы все равно оставляли следы на полу.
Духан внутри стоял невыносимый. Девушка подняла к носу и впрямь пригодившейся платок, с облегчением вдыхая незнакомый запах, отдалённо напоминающий ладан. Девушка пробежалась взглядом по единственной комнате, по заваленному пылящимися криво исписанными бумажками и сухими листьями. Задержала на потрёпанных корешках старых книжек и на прибитым к стене, сделанным от руки на пожелтевшей бумаге рисункам одного и того же чудовища. Персефона, совсем позабыв о том, что собиралась не задерживаться, обогнула стол и, вскрикнув от неожиданности, отшатнулась назад, отходя ща спину Уайтферна. Пара шагов и его взгляду тоже откроется гниющий обглоданный труп, а ей и так хватило. Девушка тихо отступив к двери, выбежала наружу, мысленно пожелав магу без магии удачи.

Острые когти мертвой хваткой вцепившиеся в плечи с силой вжимали ее в землю. Она в жизни не видела таких клыков, размером с ее указательный палец. Волчья морда, откинувшись издала утробный то ли вой, то ли рык, и ощерилась. С длиннющих клыков на шею девушки капнула длинная тянущаяся слюна. Персефона вскрикнула скорее от омерзения, чем от страха перед здоровенной нависшей над ней тварью. Ей ужасно остро захотелось срочно отряхнуться, стереть платком вязкую дрянь, куда больше, чем просто сбежать.

Персефона бегала быстро. И никакая кринолиновая сетка обычно не могла ей в этом помешать. И пусть каблуки предательски проваливались в рыхлую сырую землю, заставляя ее прикладывать куда больше усилий, чем обычно, она была уверена, что успеет. Наверно нужно было внимательные слушать поучения старших, когда они утверждали, что ни в коем случае нельзя бежать, встретившись с бешеной псиной. Перед глазами совсем не вовремя возникло строгое лицо отца, тут же исчезло, спугнутое волчьим рычанием.

Девушка безрезультатно пихая ногами тварь, быстро выдернула из-под юбки нож, всаживая тот в волчий бок. Приблизившаяся к лицу морда болезненно взвыла, вставая на дыбы. Персефона, стараясь не терять времени, попыталась отползти, но через мгновение, бешено вращая желтыми глазами, зверь замахнулся и щеку и шею девушки обожгло огнем, а воздух разрезал звук выстрелов.
Персефона приподнялась на локтях, сдула упавшую на лицо медную прядь волос и упала обратно на спину, стараясь отдышаться и не слышать при этом раздражающе-довольный голос Уайтферна. Девушка достала из корсета платок и пробежалась по щеке и шеи. Тяжело поднявшись, она пошатываясь сделала пару шагов к неподвижному, но все еще пугающей громадиной лежащее тело, вытаскивая из бока серебряный кинжал, подсчитывая количество выстрелов. В револьвер обычно помещалось около семи. Персефона задумчиво тщательно вытерла лезвие о бурую шерсть, и развернулась к мужчине. Покрутив кинжал в руке, девушка выдохнула,обреченно закатила на секунду глаза и всунула нож обратно на кожаный ремень под юбкой.

— А если я хочу за нее пять тысяч наличными?

— Я говорила о цене книги, — девушка, отряхивая юбку, обиженно покосилась на Уайтферна, — Зачем мне покупать у вас свою жизнь? Вы мне ничего не сделаете.

Тот факт, что она могла бы попросить и больше заставил Персефону чуть разочарованно покривить губы. Может, она и в самом деле слишком поспешила с ценой? Но жадность, как известно, сгубила кошку. Девушка качнула головой и потянулась за флягой. Сделала сперва несколько глотков, и только потом намочила платок, чтобы протереть раны. Вообще-то, она где-то читала что болотная грязь способствует быстрому заживлению, но проверять это на практике пока не рвалась.

Мисс Эстервуд бредя по тропинке к тому месту, где должны были ждать оставленные лошади, усмехнулась. Теперь мало было просто убраться подальше от луизианского леса, чтобы вернуть магию, придется ее отмывать, чтобы снова суметь колдовать. Где-то в доме все еще оставался небольшой сундук с зельями, и она сомневалась, что там не найдется заживляющей мази.
Но первым делом Уайтферн, наверняка, потребует книгу. Не то, что бы она была ей хоть сколько-нибудь нужна, она все еще не видела ценности подобных вещей. Но отдавать гримуар не хотелось просто из вредности. Увы, по-другому от нынешней компании было не избавиться.

Персефона чуть затормозила, только теперь отчетливо вдруг осознав, что стоит Уайтферну со своими зомби убраться с книгой подальше, как она останется одна. Ее вряд ли пугал сам факт одиночества, но ворох забот, которыми оно ее обеспечит начинал неприятно давить. О скольких вещах придется думать. Деньги, дорога... Девушка раздраженно ударила по ветке, и вдруг шарахнулась от высунувшейся из листвы лошадиной морды, спокойно оторвавшей от ветки лист. Персефона удивленно похлопала животное по мокрому носу.

— Разве мы не оставляли их дальше?

Отредактировано Persephone Whitefern (04-02-2019 23:15:16)

Мисс Эстервуд терпеть не могла, когда ей указывают. Иной раз она совершала какие-то поступки только ради того, чтобы сделать все наоборот, и когда понимала, что совершить этого не получается — очень злилась. Она раздраженно дождалась, пока мужчина выведет лошадь из топи, и усевшись на лошадь, задалась вопросом, почему это он не может просто пойти пешком. И не то, чтобы ей этого очень хотелось, но все же.
Ничего романтичного в подобном соседстве, Персефона тоже не находила. Зато находила его очень удобным. Возможность не держать на весу прямую спину, все ещё ноющую после удара об землю, выглядела довольно привлекательно. И она без особых угрызений совести позволила себе слегка облокотится на сидящего позади Уайтферна, не слишком интересуясь его мнением на этот счёт. В конце концов, он сам туда сел.
Оказавшись в седле, она вообще могла думать лишь о том, насколько устала. Больше всего на свете ей хотелось не отмыть соль или замазать раны, а задраться в постель, украситься с головой одеялом и сделать вид, будто этого дня никогда не было. Даже разодранная лошадь, красноречиво демонстрирующая пример участи, которой мисс Эстервуд удалось избежать, не смогла вызвать в ней яркого отклика. Девушка перекрыв глаза молча отвернулась, сосредоточив взгляд на лошадином затылке  перед собой.
Самым лучшим, а может единственно лучшим, что было в Уайтферне — была немногословность. И хотя до дома было не так много, в царящей тишине, нарушаемой разве что шуршанием листьев и редким фырканьем, она, кажется, даже успела задремать, очнувшись лишь от резкости затормозившей лошади.
Персефона собиралась огрызнуться, сказать, что вообще-то им здесь не рады. И даже нежелание оставаться в одиночестве  не смогло бы заставить ее промолчать, но сонная лень была сильнее.
— Главное - не чувствуйте себя как дома, — буркнула мисс Эстервуд, спрыгивая.

Холл был чистым. Не знай она, что пару часов назад здесь лежал труп Джеймс - никогда бы об этом даже не задумалась. Было что-то совершено не правильное в этом сверкающем чистотой полу. Персефона развернувшись к подбежавшей креолке, рассеянно распорядилась о госте.
— Иветт вас проводит. Я схожу за книгой.

Девушка, поскользнувшись на влажной ступеньки, осторожно спустилась в подвал. Деревянный ларец с зельями без единой пылинки примостился между кувшинами с молоком, которое Персефона терпеть не могла. Обработав покалывающие раны, она пару минут посидела на ледяном каменному полу, сосредоточенно думая о чем-то своём, шикнула на притаившуюся в углу лягушку, и наконец поднялась наружу, в раскинувшийся за домом сад.
Девушка прошлась вдоль берега пруда до грустно свесившей прямо в воду покрытые густой листвой ветви ивы. Остановившись, неспешно расстегнув пуговицы, стянула платье, попутно освобождаясь от тяжелой каркасной юбки. После всего, что ему пришлось пережить, стоило бы торжественно похоронить со всеми почестями, но наверняка будет просто сожжено. Оставшись в нижнем платье, Персефона поежилась, и сбросив обувь, осторожно вошла в воду. Горячей ванне, пруд однозначно проигрывал. Проплыв до середины, девушка вдохнув воздуха, несколько раз погружалась под воду, пока не нащупала то, что ей было нужно.
Отжав стекающую с  мокрых волос воду, Эстервуд откинула крышку плоской деревянной шкатулки, осмотрела совершенно сухую книгу, пропустила через пальцы горстку насыпанных под ней золотых «орлов». Вполне хватит на первое время, и на то, чтобы отпустить не с пустыми руками Иветт и Самсона в мир сомнительной свободы.
Насухо вытерев руки о покоящееся на земле платье, Персефона аккуратно пролистала гримуар, вырывая одну за одной случайные страницы, пока в стопке не оказалось около десяти. Подпихнув те под монеты, она закрыла шкатулку, положила сверху книгу и направилась к дому. Задев плечом хлопающего глазами офицера, которые все были на одно лицо, оставляя мокрые следы, девушка поднялась в свою комнату, быстро подложила шкатулку под подушку и вышла.

— Надеюсь, вы передадите Ковену, как мне жаль, — не обременяя себя предупредительным стуком, Персефона хлопнула за собой дверью.
То, что Ковен вообще вряд ли узнает о возвращении гримуара в Аркхем, она не  сомневалась. Девушка бережно положила фолиант на стол, провела пальцем по кожаной чёрной обложки, идеально мягкой, будто книгу собрали только вчера.
— Вы ведь теперь вернётесь в Аркхем? Или собираетесь ещё поразмахивать перед южанами ружьем?