Определенно нельзя говорить о том, что Себастиан Валентайн ненавидел свою работу. Как раз наоборот - он посвятил всю свою жизнь науке и ни разу за почти сотню лет об этом не пожалел.

Однако даже самая выверенная схема существования человека, у которого (вроде как) есть все, что нужно для комфортной жизни, может дать сбой и заставить перезагрузиться всей системе. И именно в такие моменты самым разумным решением считается организация банального человеческого отдыха, ведь ни один специалист не может работать круглыми сутками без ущерба своему ментальному и физическому здоровью. 

Кто-то в такие моменты уезжает загород и на несколько дней выпадает из социальной и виртуальной реальности. Кто-то находит короткую связь с новым человеком и «вытирает» об него собственные нереализованные фантазии и накопившуюся усталость. Себастиан Валентайн же находил свой отдых на дне бутылки. И эта бутылка обязательно должна подаваться в самом людном месте города. Ведь если ты хочешь оставаться незамеченным – будь на виду.

Это был четверг. Себастиан завершил последний прием в 7 вечера, и уже в половину восьмого был полностью свободен от дел и занятий в пределах больницы. Его голова последние несколько дней страдала от тяжелой метеозависимости, и, расценив это как знак свыше, Доктор решил впервые за несколько месяцев провести этот октябрьский вечер не в своем кабинете, а в каком-то людном месте, где было бы проще всего раствориться в толпе.

В баре великовозрастный врач с абсолютно уставшим видом выглядел несколько комично, ведь в таком заведении его окружали только молодые, здоровые и счастливые ни то студенты, ни то просто раздолбаи, «прожигающие свою жизнь по-максимуму here and now». Но доктора это не смутило и, устроившись за дальним концом барной стойки относительно близко к разливающему мальчику, Себастиан заказал себе скотч и начал совершенно равнодушно наблюдать за происходящими в зале событиями, обнимающимися парами, танцующими молодыми девочками и диджеем, который то и дело ставил «музыку по заявкам» -  какое-то мутное инди.

Когда на соседний от Себастиана барный стул присела девушка, то врач в первую очередь обратил внимание на ее исключительную внешнюю красоту и ярко-оранжевые густые волосы, рассыпающиеся копной по худым и узким плечам. Эта рыжая особа сразу показалась полной противоположностью накрашенных девушек, зажигающих среди полупьяных мальчиков – она была глубоко погружена в свои мысли и, казалось, совершенно не искала себе компанию на вечер, зайдя в бар только ради того, чтобы залить обжигающим алкоголем демона внутри себя. Себастиан не настаивал – ему было совершенно безразлично на всех посетителей этого гадюшника.

До определенного момента.

– …все, что тебе нужно — это расслабиться, перенаправить мрачную энергию в нужное русло. Сублимировать весь негатив в более... приятную деятельность. Это Фрейд придумал, не я, - бармен, который с десяток минут назад разводил Валентайну охлаждающий алкоголь с тоником, неосознанно потянул за рычаг, который в простонародье теперь называют «триггером».

И это триггер сработал быстрее, чем кнопка "стоп" в кабине лифта.

- Прошу меня простить, - Валентайн вставил свою ремарку совершенно ледяным тоном, буквально вклиниваясь в разговор двух молодых людей (что, замечу, было ему совершенно несвойственно). – Зигмунд Фрейд никогда не говорил о сублимации эмоций. Более того, его теория психоанализа как раз утверждает, что человеческие действия и опыт обусловлены именно бессознательным и неконтролируемым поведением...

«…Поэтому, молодой человек, я попрошу Вас впредь не рассказывать посетителям такую некорректную, глупую и бессмысленную чушь,» - последняя фраза была проговорена практически шепотом прямо в голове неродивого Томми, а в глазах постороннего человека Себастиан просто резко замолчал и уставился прямо в лицо несчастному болтуну. «Вы же не хотите оказаться в моем кабинете для ликбеза по данной теме?»

Побледневший и парализованный Томми, через пару секунд пришедший в себя, сразу решил ретироваться в дальний конец длинного барного стола, оставив двух абсолютно разных персонажей либо наедине друг с другом, либо наедине с собой. И когда в воздухе повисла немая пауза, Себастиан все-таки решил выбрать первый вариант в виде попытки коммуникации с рыжей девушкой, потому что проводить время в этом гнилом месте в одиночестве было уж совсем невыносимо.

- Я прошу прощения. Вы, вероятно, разговаривали… - врач поежился. - …Не сочтите меня невоспитанным маргиналом, но просто я совершенно не переношу, когда кто-то занимается дезинформацией. В нашем мире и так достаточно непроверенных источников, из которых люди учатся не тому, чему могли бы.

Пальцы Валентайна начали нервно постукивать по краю ободранной столешницы.

- Еще раз простите меня за то, что влез. Надеюсь, я не доставляю Вам неудобств своим занудством, - короткий смешок. Себастиану постоянно приходилось оправдываться перед другими за свои проявления обсессивно-компульсивного расстройства и текущий случай не стал исключением. Все-таки Доктор действительно ужасная зануда. - Но я, как врач, действительно не могу пропустить мимо ушей информацию, связанную с моим рабочим профилем.

Врач сделал короткий глоток из теплеющего стакана.

- Я не представился. Меня зовут Себастиан Валентайн; я ведущий психотерапевт при больнице Святой Анны, основной профиль – когнитивная психология.

Себастиан учтиво жмет протянутую руку девушки и сразу же отмечает теплоту ее ладоней. Он разглядывает лицо новой знакомой не менее заинтересованно, чем она рассматривает его. Огненно-рыжие волосы, мягко струящиеся по плечам; очаровательные веснушки, которые у некоторых людей являются исключительным фетишем; выразительные карие глаза, вероятно, меняющие свой оттенок в зависимости от освещения – от шоколадно-молочного до темно-дубового. А может и не только от освещения, а еще и от погоды, настроения, количества выпитого алкоголя и тысячи прочих возможностей человеческой физиологии. Но именно сейчас эти глаза были с оттенком грусти, паники  и какого еле уловимого отчаяния, что мгновенно отозвалось в сердце сердобольного врача.

- Лета Мур. Очень красивое сочетание имени и фамилии, - очередной таракан в голове Доктора поднял голову. Врач всегда слушал и слышал – музыку, человеческую речь, звуки природы и шумного города. От того сочетание звуков в именах, акцент и то самое горловое «р» при картавости раскладывал на тона и полутона, оценивая их связь друг с другом с какой-то даже музыкальной точки зрения.

Краткое описание бармена Томми, исчерпывающе укладывающееся в 5 слов, вызвало у Доктора еле заметный смешок.

- К счастью или сожалению, я здесь в первый раз, от того совершенно не представлял, какой он, до Вашего объяснения. Буду знать, - Валентайн бросил короткий взгляд на бармена, который предпринял тактику полного игнорирования и упорно протирал пивной стакан полотенцем, создавая иллюзию совершенной занятости.

- Наверняка здесь много экземпляров для исследований. Но, как вам удалось так быстро его утихомирить?

- Я не занимаюсь исследованием людей во внерабочее время. Мне порой тоже хочется отойти от ковыряния в чужих мозгах, - врач одним глотком допивает оставшийся скотч в стакане, после чего отставляет его в сторону. – А на счет усмирить… Я просто сказал ему, что он не прав…

«- Вот так,» - он бросает фразу прямо в голову Лете Мур. «- Моя магическая сила заключается в телепатии и гипнозе. Для этого мне нужен один зрительный контакт, который у нас, как Вы видите, состоялся. Но не переживайте, прошу Вас, у меня нет привычки читать чужие мысли…»

- …И вообще, давайте я больше не буду пугать Вас своим бесцеремонным поведением. Влезть в голову девушке, с которой только познакомился – это отвратительно и мерзко, - Доктор рассмеялся. Алкоголь начал медленно всасываться в кровь и циркулировать по телу, проникая в мозг и создавая причудливое искажение сознания. Слишком мало, чтобы сказать о полном опьянении, но достаточно, чтобы слегка расслабиться и почувствовать жгучее тепло в груди. 

- Еще скотча? – Лето, вероятно, замечает его перемены и незамедлительно предлагает «продолжение банкета».

- К сожалению, наш дорогой бармен решил нас больше не обслуживать. Да и музыка здесь, если честно, не очень, - Доктор достает кошелек и оставляет несколько купюр за оба напитка – свой и девушки. После чего решительно встает с барного стула и разминает шею, которая предательски хрустит, выдавая его неумолимую старость. – Если Вы не против, мисс Мур, то я осмелюсь предложить Вам покинуть это новомодное заведение и пройтись до другого места – оно буквально в двух кварталах отсюда. Виски там вкуснее, а скотч – крепче.

Врач снимает с крючка позади пальто и размашисто надевает его словно медицинский халат. Профессиональная привычка.

- Я приму Ваш отказ, потому что идти куда-то вместе с незнакомым мужчиной – объективно не самая разумная идея. Но нам обоим нужен свежий воздух… - Себастиан медлит. – И я вижу, что Вас что-то беспокоит. У Вас редкий тик указательного пальца, учащенное дыхание и дрожащий голос, который я слышу даже при такой громкой музыке. Очевидные симптомы тревожности и неврозов… Простите, вероятно, я соврал на счет того, что не исследую людей во внерабочее время.

Доктор Валентайн «ставящий диагнозы даже когда его не просят» протягивает Лете руку, приглашая рыжую девушку присоединиться к его путешествию в другой бар. А возможно – к путешествию в воспоминания и флешбеки, где он будет Хароном, перевозящим ее через реку страхов, отчаяния и мучений. Себастиан не собирался быть насильником, который прижимает жертву в темной подворотне ради собственного ублажения. Он просто единожды увидел ее взгляд и решил помочь.

Как врач.

Из бара выходят два человека: девушка с огненными волосами в кожаной куртке и узких джинсах в лучших традициях продвинутой молодежи и довольно зрелый мужчина в классическом пальто до колена и остроносых дерби. Их действительно можно было бы принять за родственников, но внешние визуальные различия скорее намекали на любовную связь, чем на кровную – уж слишком Себастиан и Лета были не похожи друг на друга.

Оказавшись на узкой улице в подворотне, где располагался бар, девушка ежится от прохладного октябрьского ветра, а врач, наоборот, делает глубокий вдох свежего воздуха и удовлетворенно расправляет плечи, очевидно, наслаждаясь температурой ниже десяти градусов по Цельсию.

Себастиан первый делает шаг вперед и берет курс в вышеуказанное заведение, ради которого они, собственно, и оказались на улице. Через десяток пройденных метров Валентайн достает из кармана пачку сигарет и методично закуривает, углубляясь в собственные мысли. Первое время они идут в тишине, но вскоре Лета Мур прерывает затянувшуюся паузу:

— Я не тревожная. По крайней мере не всегда… Я просто скорблю. И очень в себе разочарована, - девушка говорит короткими фразами, делая между ними перерыв, как будто ей тяжело дается раскрытие такой откровенной и страшной правды.

- Не обязательно иметь хроническую тревожность. В медицине существует понятие «реккурентности», которое происходит от латинского «recurrentis» - «возвращающийся». Проще говоря, это состояния, которые стабильно проявляются через определенный интервал времени и через подобный интервал проходят без видимых на то причин. Отличие рекуррентного настроения от, например, биполярного расстройства заключается в отсутствии у первого триггеров и катализаторов – проявление тревожности не зависит от внешних раздражителей и от него невозможно оградиться, исключив из жизни очевидные причины переживаний, - в этот момент Себастиан проходит мимо мусорного ведра и аккуратно выкидывает остаток тлеющей сигареты, предварительно потушив его о металлический край.

- …Я не хочу спрашивать о причинах Вашего грустного состояния – все-таки это потенциальный разговор для стен моего кабинета в больнице Святой Анны, - Валентайн поворачивает голову на Лету и пытается добродушно улыбнуться, что с его своеобразной мимикой получается довольно плохо. Но он хотя бы попытался. – Но я могу дать Вам несколько советов по тому, как справиться с печальными настроениями. Если Вы захотите, конечно.

Лета покорно слушает Доктора и коротко кивает на все его информационные сводки, вероятно, параллельно продумывая в своей голове план побега от грязного занудного извращенца. Так как Себастиан пообещал ей не лезть в голову, то и телепатический контакт между ними оборвался в тот момент, когда пара вышла из бара. И даже сейчас Себастиан не пытался поймать взгляд Леты для своих магических манипуляций – девушка не интересовала его как объект научного исследования. В данном случае их общение строилось на банальном первом знакомстве, которого так не хватало врачу в последние загруженной работой месяцы.

- … вы не самый счастливый в мире человек. Или маг. Неважно. У печали же нет расы. Так из-за чего грустите вы, доктор? – Лета задает вопрос совершенно неожиданно, но при этом настолько будничным тоном, как будто до того они несколько часов обсуждали психологическое состояние врача. Простой человеческий интерес обескураживает Себастиана, который совершенно не привык делиться деталями своей жизни, но он все-таки отвечает:

- В отличие от Вас, мисс Мур, мое грустное состояние абсолютно хроническое, поэтому спрашивать о его причинах не совсем верно, - Валентайн ловко уходит от разговора про себя и в этот же момент по удачному стечению обстоятельств перед его лицом материализуется аккуратная дверь с надписью «La Forêt»*. - …А тем временем мы пришли.

Себастиан вновь открывает двери и пропускает Лету первой, после чего проводит ее к стоящему вдалеке столику с двумя на вид удобными стульями-креслами. В самом заведении было в разы светлее и тише**, чем в прошлом хипстерском месте, и даже не смотря на поздний вечер, людей внутри было совсем немного. Идеальное место для интровертов и одиночек. 

Доктор снимает свое пальто и, сложив пополам, вешает его на спинку кресла. После чего подходит к Лете и, кивнув вместо просьбы о разрешении, мягко снимает с ее плеч кожаную куртку, которая в конечно итоге оказывается на настенном крючке неподалеку. Вернувшись на первоначальное место дислокации, Себастиан делает взмах рукой перед смотрящим на него барменом, который, в свою очередь, утвердительно трясет головой и скрывается среди барной утвари и бутылок. Им несут односолодовый Гленливет.

- Здесь намного спокойнее, мисс Мур, не находите? И нет такой громкой музыки, - Доктор прикрывает глаза и узнает в играющей музыке одну из песен Валери Дилейни. – И все-таки мне интересно узнать, почему такая красивая и эффектная девушка может быть в себе разочарована. Расскажете?

* La Forêt (фр.) - Лес
** Внешний вид заведения

Себастиан смотрит на Лету очень внимательно; от этого создается впечатление, что врач пытается оценить ведьму с точки зрения объекта потенциальных исследований. Прогнившие медицинские кабинеты заброшенных психических больниц, страшные орудия пыток, выдаваемые за рабочие инструменты, и склонившийся над юной девушкой психопат в медицинском халате, с раскосыми глазами и безумной улыбкой на лице, держащий в ведущей руке ржавый скальпель и собирающийся провести трепанацию черепа на живую… Ну, вы знаете.

Да, у Доктора был действительно довольно жесткий и проницательный взгляд. Однако это объяснялось исключительно постоянно проводимыми гипнотическими сеансами и единственной развитой силой внутри мага – телепатией. То, что Валентайн умеет лучше всего, всегда отражалось на нем визуально. И даже если на довольно активное лицо можно не обратить внимание, то этот абсолютно демонический взгляд проигнорировать невозможно.

Но именно сейчас и именно здесь у Себастиана совершенно не было мысли воткнуть в рыжеволосую спутницу экспериментаторский скальпель; мужчина был исключительно заинтересован в разговорах с Летой как человек и собеседник. Впервые за долгое время Валентайн чувствовал себя не просто Доктором, а простым жителем затхлого города под названием Аркхем. Жителем, у которого помимо профессиональных навыков есть еще и навыки социальные.

— Нормальный разговор требует, чтобы все собеседники чем-то делились. И я не про научные термины говорю, а о личном. О том, собственно, о чем вы спрашиваете меня, - Себастиан чувствует, что Лета слегка раздражена. Вероятно, его закрытостью и необщительностью на более личные темы, ежели простые рабочие термины. А может и всей этой сложившейся ситуацией – не каждый день в баре встречаются старый сноб и молодая самодостаточная девушка. И еще реже они знакомятся и вместе перемещаются между шумными заведениями.

— И все-таки я первый спросил Вас, - Себастиан пытается сказать фразу как можно более мягко, но она все равно звучит так, словно строгий родитель отчитывает своего ребенка за провинность. - …Простите, мисс Мур. У меня бывают проблемы с формулировками и интонациями.

И Лета прощает его. Молчаливо проводит дополнительные манипуляции с напитком – подошедший официант не задает лишних вопросов и совершенно спокойно исполняет просьбу – после чего на некоторое время уходит в свои мысли, крутя в своих тонких руках с россыпью веснушек прозрачный стакан. Выпивает и смакует во рту терпкий привкус солода. И произносит:

— Я потеряла близкую подругу в ритуале озлобленной и страшной древней ведьмы, а умерла она, потому что я была недостаточно сильной, чтобы этому помешать, - чувствуется, что сказанные слова даются девушке нелегко, поэтому врач не торопит ее и не требует дальнейших объяснений, а лишь делает значительный глоток скотча.

— …Иначе, какой смысл в том, что, принадлежа вроде как к привилегированной расе, я не могу защитить абсолютно никого, - Лета договаривает и склоняет голову на бок в приступе невыразимой скорби.

- Мисс Мур. Я не был рядом с Вами в тот момент и даже не копался в Вашей голове, поднимая эти тревожные воспоминания ради анализа. Но одно могу сказать точно – я абсолютно убежден, что Вы сделали все, что могли. Порой даже самая древняя и могущественная магия не может избавить от последствий страшных совпадений, - указательный и средний пальцы левой руки Себастиана еле заметно барабанят по гладкой поверхности столешницы. – В любом случае примите, пожалуйста, мои соболезнования. Как ни странно, скорбь – это чувство, позволяющее нам почувствовать себя живыми.

Между ними вновь на короткое время воцаряется пауза. Но вскоре Лета вновь нарушает тишину:

— Я никогда раньше вас не видела, вы не являетесь частью Ковена? Если нет, то почему вас не интересует то, что он предлагает? Такие вещи как принадлежность, защита, стабильность, сила?

— Хорошо, я обещался ответить на Ваши вопросы, - Доктор Валентайн откидывается на спинку кресла и слегка прикрывает глаза, дабы не пугать Лету своим разъедающим пространство взглядом. – Я приехал в Аркхем 8 лет назад и все это время работаю в больнице Святой Анны, от того, наверное, хорошо, что Вы меня не видели. Ковен Прилива… Магическое сообщество меня совершенно не интересует, как и выгодные альянсы, общества и культы. Я живу ради служению науке, а не каким-то локальным божествам или негласным лидерам. И мне совсем не нужна власть, защита и стабильность.

Себастиан хмурит брови.

— Да и тем более мои магические способности направлены исключительно на работу с мозгом, сознанием и памятью. Я не боец и совершенно не умею кастовать фаерболы. Ковен не будет заинтересован в таком приверженце.

Себастиан внимательно наблюдает за сменой эмоций на лице Леты, оценивая реакцию на сказанные им слова. Сначала девушка напротив сидит спокойно и расслабленно, вероятно, слегка захмелев от терпкого напитка внимательных барменов. Затем, когда Валентайн неосторожно и прямолинейно высказывается про ее погибшую подругу, мисс Мур начинает нервничать: ее пальцы дрожат, от чего алкоголь в прозрачном стакане переливается на свету, а глаза бегают в поиске точки, за которую можно зацепиться взглядом и которая не будет осуждать за еле заметные капли слез в уголках слизистой.

Валентайн отмечает то, что его новая знакомая слишком эмоционально реагирует на такое простое и житейское событие, как смерть. «Вероятно, она еще слишком молода. А мне не стоит настолько жестко вести разговор,» - быстрая мысль проносится в голове Доктора, на что он полностью закрывает телепатический канал и обрывает остатки ментальной связи между ним и собеседницей. Конечно, это стоило сделать изначально, не пугая Лету своим бесцеремонным вторжением в ее мозг, но что сделано, того не исправить, поэтому врач решает закончить использование магии хотя бы сейчас.

Их стаканы опустошаются довольно быстро; мужчина следит за этим так же внимательно, как чувствует степень собственного опьянения, и в конечном итоге делает очередной мягкий взмах в сторону барной стойки, который в данном месте расценивается как просьба повторить. Через несколько минут им приносят очередную порцию хмельного напитка, и в этот раз скотч Леты уже заранее разбавлен значительным количеством ликера. «La Forêt» был одним из тех мест, в котором к посетителям относились внимательнее, чем, пожалуй, к вытиранию пыли на стеклянных поверхностях. И это одновременно раздражало и радовало старого доктора, который был редким, но все-таки завсегдатаем аутентичного паба.

— Очень странно слышать, что магу с вашими умениями не нужна власть, — удушающее состояние Леты сходи на нет и девушка вновь успокаивается, как будто взяв в руки себя и «укротив» печальные мысли. Вероятно, она чувствует слабость перед малознакомым человеком, а может просто не хочет открываться для полу-психотерапевтического сеанса. В любом случае, Себастиан не перечит ее поведению, а лишь делает глоток свежеразлитого напитка.

— Я всю свою жизнь служу людям, и мне никогда не хотелось быть выше них. Потому что в противном случае я как врач и как психотерапевт перестану понимать их мотивы и поведение, — Доктор медленно улыбается уголком губы. В этот раз получается даже более-менее дружелюбно; все-таки алкоголь делает свое дело и поднимает общее настроение хотя бы до уровня «я постараюсь больше не быть занудой».

— У меня нет привычки хвастаться, но если говорить про специализацию, то это телепатия и гипноз. Первое вы, мисс Мур, уже почувствовали на себе, за что я в очередной раз прошу прощения, — короткий кивок вместо пафосного реверанса. — У меня нет привычки читать чужие мысли, но зато я часто посылаю свои. Так сказать, для усиления эффекта воздействия на пациента.

Очередной глоток.

— А второе… Основа моей непосредственной работы — терапия над мозгом исследуемого. Я вхожу в чужое подсознание с целью исследовать старые воспоминания и найти в них катализатор текущей реакции, например, психического расстройства, — Себастиан охотно рассказывает про свою работу и даже получает от этого удовольствие. — Это позволяет мне работать с пациентами на более глубоком ментальном уровне и правильно составлять тактику лечения — как медикаментозного, так и разговорного.

Клетки организма требуют никотиновой инъекции, поэтому Доктор одни движением пододвигает к себе стоящую на краю стола пепельницу и аккуратно достает практически выкуренную пачку сигарет.

— Мисс Мур, не возражаете, если я закурю? — врач говорит не очень громко, но максимально четко и уверенно, хотя при этом чувствует некоторую степень опьянения как естественную физиологическую реакцию организма на несколько стаканов выпитого солодового напитка.

Лета согласно кивает и внезапно задает отчасти компрометирующий вопрос:

— Как на счет игры в вопрос-ответ? Вы мне отвечаете на интересующие меня вопросы, а я на ваши? По-моему, звучит довольно справедливо.

Себастиан делает глубокую затяжку запаленной сигареты и на пару секунд удивленно поднимает правую бровь. Он совершенно не умеет ни играть в игры, ни отвечать на вопросы. Однако именно сейчас, вероятно, под воздействием скотча, старый Доктор уже не может так просто взять и уйти от неприятного разговора. Наоборот, данное предложение заинтересовывает его именно как возможность познакомиться поближе – в правильном смысле этого слова. Все-таки они с Летой только познакомились, а уже успели переместиться в другое заведение, заметно поднабраться и обсудить магическое сообщество и смерть. Игра «вопрос-ответ» уже ничего не испортит.

— Давайте поиграем, мисс Мур. Тогда для начала я задам вступительный вопрос — можем ли мы перейти на «ты»? Раскрою маленький секрет — хоть я и выгляжу на все 200, но мне всего лишь 94, — Доктор медленно затягивается и с наслаждением выпускает дым из легких куда-то наверх и в сторону. — Задавайте то, что вас, кхм… Тебя интересует.

Лета меняется разительно и резко – как за пару минут меняется смена погоды в знойных тропиках. Еще каких-то десять секунд назад перед Себастианом сидела совершенно потерянная и утонувшая в личной скорби девушка; но сейчас это уже была наглая, уверенная в себе и самостоятельная ведьма, которая совершенно спокойно берет последнюю сигарету из пачки, заливает в себя алкоголь большими глотками и совершенно, казалось бы, бесцеремонно переключается на фамильярное общение. Мур слегка прикрывает веки с прокрашенными черной тушью ресницами, проведывает трюк с язычком пламени (очевидно, что для такой огненной девушки эта стихия – родная история) и принимает совершенно расслабленную позу, окончательно сдавшись под натиском крепкого алкоголя.

Она была совершенно бесцеремонна. И Валентайну это нравилось.

- Хорошо, Себастиан, - слышать собственное имя вместо привычного прозвища или специальности настолько непривычно, как и распивать спиртное в светлом баре с молодой спутницей. Это слегка царапает слух, и врач еле заметно вздрагивает, чувствуя, как между ним и собеседницей стирается та самая граница, которая держит доктора на расстоянии с пациентами. Совсем немногие переходили эту грань в течение почти сотни лет жизни Валентайн, и никто – в первый час общения.

Он перекидывает ногу на ногу, от чего край классических брюк слегка задирается и оголяет высокий черный носок и остроносые лакированные дерби. Затягивается в очередной раз – все так же медленно и глубоко – смакуя во рту терпкий привкус табака и всех сопутствующих ядов из фильтра. Выжидает паузу, фокусируя слегка поплывший взгляд на ярких волосах девушки напротив.

- Обычно остепеняются те, у кого есть с кем это делать, но я не вижу кольца. Итак, мой вопрос: дама сердца послушно ждет дома? – Лета выпаливает это на ходу, особо не задумываясь над смыслом сказанных слов. Вероятно, ей было искренне интересно. - Или доктора предпочитают своих пациентов?

- Я женат на науке, Лета, - Себастиан тоже слегка подается вперед, значительно понижая собственную громкость; его слова практически тонут в мягкой приглушенной музыке заведения. – Любовь – это биохимический процесс. Он подобен наркотическому опьянению – заставляет организм реагировать на то, на что реагировать не стоит и меняет работу мозга, от чего страдает человеческое сознание. К счастью или сожалению, я не готов к тому, чтобы пожертвовать своим выверенным стабильным состоянием ради кого-то.

Доктор Валентайн вновь усмехается уголком губы и, сделав последний никотиновый вздох, тушит несчастную сигарету о край пепельницы возле себя. Он несколько раз прокручивает оставшийся фильтр по стеклянному краю, как будто вкладывая в это движение какой-то особенный и понятный лично ему смысл, а потом вновь разгибается в спине, сцепляя морщинистые ладони в замок на коленях. Это была его стандартная, но от того не менее любимая поза – что в кабинете больницы, что в заведениях, что в гостях. В гостях, кстати, он последний раз был очень давно.

- … И нет, не предпочитают, - Себастиан медлит долю секунды, как будто пытаясь протолкнуть внезапно подступивший к горлу ком. – Я люблю своих пациентов исключительно как поле для исследований и наблюдений. Не ровен час, когда «твой любимый больной» на одном из сеансов ткнет тебя ножом или, того хуже, направит свои разнообразные магические способности во вред. 

Валентайн вспоминает произошедший десять дней назад случай с Марком Кралом, когда незнакомый польский эмигрант выбил доктору зуб и чуть не вспорол брюхо канцелярским ножом со стола. Себастиан представил перед глазами картину с флешбека: заляпанный кровью белый халат, саднящая губа с металлическим привкусом на слизистой и те глаза напротив, в которых одновременно читалось абсолютное хастуровское безумие, ненависть ко всему живому и страх неизвестности. «- Надо его завтра навестить, а то эти санитары уже несколько дней не пускают меня в палату. Странно оно все,» - и в довесок к собственным мыслям, Себастиан касается кончиком языка дырки внутри челюсти, которая все еще периодически саднит (особенно от перепада температур).

Воспоминания проносятся стремительно и не оставляя после себя ни следа, поэтому «добрый доктор» в миг возвращается в бар «La Forêt» и разговор с Летой.

- На твоем пальце я уж точно не вижу кольца. Но это не мешает мне быть уверенным в том, что ты, Лета, пользуешься популярностью у мужчин? – Себастиан еле заметно склоняет голову на бок. - …И девушек. И как партнер мог отпустить тебя одну в бар, да и позволить распивать алкоголь в компании какого-то странного старика?

Доктору хочется узнать мисс Мур поподробнее. Послушать про ее магические способности, семью (Себастиан неоднократно сталкивался с ее фамилией во время своей жизни в Аркхеме, но лично ни с кем из рыжих представителей знаком не был) и жизненную философию. Игра «вопрос-ответ» разожгла в нем тот интерес, который, казалось, уже давно потух в ежедневной рутине и отсутствии социальных связей. Интерес общения.

Лета тает словно сахарный кубик в стакане скотча.

Себастиан это видит, и, как любой недобропорядочный мужчина, прокручивает в голове возможные варианты будущих событий. Он может прямо сейчас взять ее за руку и на первом же такси увезти в свою одинокую обитель, где расскажет все-все про биохимические и физиологические процессы организма и тела; может подлить еще алкоголя и закончить вечер неумелыми обжиманиями прямо в туалете пресловутого «La Forêt»; может равнодушно встать с кресла, оставить пару мятых купюр, выражая полное неуважение к рыжей девушке, и уйти восвояси, молясь, чтобы они больше никогда не встретились. Сейчас Лета находилась в таком состоянии, что, вероятно, восприняла бы все, что ни сделал сидящий напротив психотерапевт.

Но Доктор лишь моргал в ответ на каждое действие мисс Мур. Моргнул, когда девушка делает очередную затяжку, которая, вероятно, шла уже намного легче, чем в первый раз. Моргнул, когда она расплывается в улыбке в тот момент, когда ее лицо теряется в облаке сигаретного дыма. Моргнул, когда она говорит о его пациентах, с которыми, как ей кажется, так сложно справиться.

Все на самом деле намного проще. И пациенты не настолько обозлены на мир, и сигареты недостаточно тяжелые, и алкоголь не такой крепкий. Все эти маленькие детали складываются в причудливую, но от того не менее бессмысленную картину, - жизнь в Аркхеме совершенно такая же, как и существование в любом другом провинциальном городе; и это не могу исправить ни магическое сообщество, ни волшебные силы. Здесь все варятся в одном котле – рождаются, живут и умирают, за свою жизнь успевая сделать тот минимум, который им отведен. Все обычно, все стерильно.

Себастиан возвращается в реальность, как только вокруг него рассеиваются клубы дыма; Лета, кажется, вот-вот подберет слова для ответа на его компрометирующий вопрос.

- Я почти замужняя женщина, практически сутки как помолвлена. Но это не имеет значения. Я могу продолжать наслаждаться компанией кого угодно, - она говорит это как будто с вызовом и очевидной иронией, делая акцент на собственной свободе и независимости. Доктор, конечно же, не принимает ее правила игры и не высказывает совершенно никакого недовольства по данному вопросы; наоборот, он понимающе склоняет голову на бок, допивая последние капли скотча в своем стакане.

- Ритуалы – совершенно древний процесс, выверенный тысячелетиями. Он несет в себе исключительно символический смысл, позволяющий вложить в искомое событие больше значимости, чем есть на самом деле. Маги всегда уделяли ритуалам особое значение – для них это один из способов развеять столетнюю скуку жизни, - врач коротко ухмыляется уголками губ. – Они живут слишком долго, чтобы не придавать мелочам сакральное значение.

Себастиан подчеркивает местоимение «они» в отношении ведьм и ведьмаков, как будто специально относя себя скорее к людям, чем к колдунам. И генетические особенности рода Валентайнов давали ему такое право в полном объеме.

- Loneliness is a virtue*, - задумчиво произносит Доктор вместо внятного ответа на вопрос Мур о желании обрести семью. – Я не могу позволить себе бросить все, над чем так внимательно работаю ради роли примерного семьянина. Мне совершенно комфортно находиться в одиночестве и заниматься тем, что у меня получается лучше всего. А любовь – это не моя специализация.

Себастиан поворачивает голову в сторону и встречается взглядом с барменом, который всем своим видом показывает, что он больше не намерен спаивать сидящую напротив рыжую девушку. Внутри себя Доктор полностью с ним согласен и от того принимает довольно смелое и внезапное решение.

- И вообще, Лета, мы ведь уже несколько часов просто перемещаемся между барами. И на самом деле выпили несколько больше, чем два стакана скотча, - мужчина фокусируется на отдельных веснушках на носу девушки и продолжает. – Время довольно позднее. Я могу вызвать такси и проводить тебя до дома.

Валентайн достает простой смартфон из кармана и как старик с силой нажимает на дисплей, будучи уверенным, что без этого телефон не среагирует на прикосновение и не будет работать правильно. Находит приложение такси, вбивает в его точку А – бар «La Forêt», а на точке Б поднимает вопросительный взгляд на Лету.

- Оно все равно будет ехать минут 10, это же Аркхем. Мы пока можем выйти на улицу и подышать свежим воздухом, - врач протягивает телефон девушке, чтобы она забила в приложении адрес своего дома. В этот момент он вновь достает из кармана брюк бумажник и отсчитывает несколько купюр вместе с неплохими чаевыми для бармена. Именно здесь Себастиан никогда на них не скупился, благо, зарплата врача больницы Святой Анны позволяла иногда разбрасываться деньгами. 

* Отсылка на английский фразелогизм «Tenderness is a virtue» - «Нежность - это добродетель».