Arkham |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
|
[nick]Eliza Moore[/nick][icon]https://gifimage.net/wp-content/uploads/2018/11/sophia-lillis-gif-hunt-4.gif[/icon][lz]<b>NPC <a href="http://arkhamhorror.ru/viewtopic.php?id=375#p166552">Элайза Мур, 18</a>.</b> Ведьма-школьница; плетет браслетики для своей семьи и друзей[/lz]
Если мир был большой помойкой, то школьное заведение этого забытом богом городка - было одной из самых мерзких ям на этой помойке, булькающей зловонной жижей, в которой купались жирные личинки. Эти личинки - единственные, кто чувствовал себя превосходно. И именно как белесых, пульсирующих насекомых, которые пожирают дерьмо, коим друг друга и кормят, я видел фактически всех вокруг себя.
Для них я - всего лишь замкнутый, чудаковатый фрик с последней парты. Они для меня - куча уродливых тварей. Я мог бы охарактеризовать школьное общество как стаю грязных гиен, которые постоянно хохочут больным, надтреснутым смехом, и рвут куски гнилого мяса, щерясь и облаивая одна вторую из-за них. Но... Это слишком благородно для них. Высшая лига. Вот такого я о них мнения. Даже вшивые гиены - намного лучше. А это... Насекомые.
У них своя экосистема, свой зловонный мирок, пронизанный тем, что мне часто очень непонятно. Свои темы, интересы, общение, смехуёчки и пиздахаханьки. За те несколько лет, что я здесь, я не подружился ни с кем. Я молчу, когда ко мне подходят, или же огрызаюсь, и за последнее уже бывал бит. Но мне плевать, в самом деле - плевать. На их мнение, на их мысли, на их отношение. Мне плевать на смех за спиной, на приклеенные листочки "пни меня", на жвачку, прилепленную к моим белесым волосам - я даже не моргнул, когда выстриг клок прядей вместе с нею. И я не боюсь. Я буду смотреть на них с нескрываемым омерзением и презрением, ни разу не позволив ни единой фальшивой улыбки или приторной лести. Я скажу им, как они омерзительны мне. Я нарисую в своей тетради, как разрезаю их тела на множество мелких кусочков и скармливаю помойным псам, чтобы они превратились в дерьмо и, наконец, обрели соответствие внешнего и внутреннего.
Я холодно улыбаюсь - это больше похоже на оскал - когда со мной пытаются заговорить. Я зло сплевываю в ответ на издёвки. Я разворачиваюсь и ухожу, когда могу уйти. Не хочу тут быть. Не хочу, не хочу, не хочу...
Я мечтаю взять ружье однажды...
Пусть бы это было теплое весеннее утро. Пусть... На горизонте маячит лето, каникулы и целый мир. Будущее. Жизнь. И... Я бы перечеркнул это. Перечеркнул к черту, лихорадочно и дрожащей рукой, наслаивающимися линиями, разрываю бумагу острым кончиком ручки, как я это делаю в свой тетради, зачеркивая очередной ненавистный портрет.
Я бы не дрогнул.
Я бы смеялся.
Мы бы смеялись.
Но очередная весна, и очередной лето... Без изменений. Осень, золотая осень. Дождливое небо, влажный асфальт и нервная дрожь от осознания - еще целый год. Целый учебный год мне мариноваться здесь, как в банке со склизкими угрями. А я так не хочу. Я так безумно устал.
Сижу в столовой за самым дальним, неудобным столом. Всё по классике, всё как и должно быть - если ты непопулярный, то сидишь, так сказать, у параши. Тюремные законы на школьный манер. В камере - у грязного унитаза, здесь - у двери в уборную. Пальцы сжимают вилку, которой я хмуро ковыряю холодные макароны, слипшиеся в какой-то мерзкий ком, который трясется, словно желе. Наверное, они были и вкусными когда-то, но я уже почти всю перемену на обед просто смотрю на них, не отправляя в рот ни крошки.
Отсутствующий взгляд - я не здесь. Внимаю тихому шепоту откуда-то из-за грани миров, который нежно обволакивает мой разум, так что я хочу схватить и не отпускать, никогда не отпускать. Это мистическое, потустороннее тепло, которое обожгло бы как лед любого другого, но так греет меня, и дарит почти что эйфорическое чувство... Желание лишь прильнуть к материнской груди и закрыть глаза. Слиться с ней навеки, остаться с ней, всегда лишь с ней.
Не здесь, не здесь, не здесь...
Я вздрагиваю, когда в спину прилетает скомканный бумажный шарик. Еще один летит через плечо и падает в мою тарелку. Не собирался есть, но... Глаз слегка дергается, когда я слышу смех. Они явно не знают, что нельзя дразнить одиноких, странных детей, разве не смотрели никакие фильмы?
Я знаю, что однажды повторю какой-нибудь кошмарный сценарий. Я знаю - лишь вопрос времени, в какой момент я сорвусь, нажму на воображаемый курок - а может на реальный.
Может быть, сегодня. Жаль, что ребенку так трудно достать винтовку. И даже хороший боевой нож. И где оружие взяли герои Колумбайна?
Непонятно.
Но я уже близок. Очень близок, судя по тому, как дрожат мои пальцы, сжимающие вилку. Как дергается веко и вздрагивают плечи, а ноздри расширяются от глубокого дыхания. Словно я пытаюсь вдохнуть весь этот мир и проглотить навеки.
Легкая дрожь...
Йа, Коза Лесов с Тысячным Потомством
zariatnatmix, janna, etitnamus...
Тихо проговаривая под нос, я закрываю глаза. Еще один глубокий вдох. Даже Агнец молчит, и я не знаю, каков будет следующий шаг. Какой-нибудь знак... Или? Может, ну к безднам.
Если пробраться в лес у границы с Аркхемом и пройти по нему примерно минут двадцать, то можно натолкнуться на ветвистую ель. Выбранный курс - не важен. Важно лишь время и, скорее всего, количество шагов.
Это Элайза уже проверяла несколько раз в своих астральных путешествиях. Ель это отправная точка, притягивающая к себе определенный участок стабильной области. Дальше нужно идти на северо-запад строго по выверенной траектории - брать всегда левее. Затем... Затем начинается самое интересное. Нужно сделать внушительный шаг и оказаться на стволе высокого вяза. Делать шаг на вертикальную поверхность всегда странно и всегда захватывает дух. Но стоит примириться с фактом того, что земля остается за спиной, а ты теперь поднимаешься вверх по дереву так, как делал это раньше, как делать каждый шаг будет гораздо проще. Обходить ветви не очень сложно, особенно если верить, что стоит тебе оступиться и ты не упадешь. Поднялся к верхушке и считай, ты у самого входа в следующую область астрала. Элайза различает ее узорами выписанную на листьях и задерживает дыхание. Там...
Пустота.
Элайза заснула на уроке химии и миссис Бишоп сделала ей неприятное замечание. Отчитала перед всем классом, зачем-то напоминая о последнем годе обучения и важности получить хороший балл по её предмету. Это было вдвойне обидно, потому что в отличии от "аркхемской кучки" она никогда не нарушала дисциплину. И никогда не засыпала на уроках, уронив голову прямо на распахнутый на парте учебник.
Оправдание у нее конечно же было - такое, которое не расскажешь учителю или своим друзьям, о магии знавшим лишь из просмотра каких-нибудь известных шоу.
Ей просто слишком нравилось бродить по Астралу. Не спать, а контролировать происходящее и отдавать себе отчет в своих действиях. Но, пожалуй, будь это сном она бы высыпалась лучше.
Даже сейчас, сидя за обедом у края из одного из столов и бездумно катая по подносу трубочку для сока, Элайза как будто все еще была там - в том душистом лесе и на щекочущем кожу листвой вязе. А перед ней был вход в странное измерение, которое она видела будто из окна.
А один из "аркхемской кучки" взялся снова доставать Сиверссона. Она никогда не понимала по какому принципу те, кто заделался местной элитой находит себе тех, над кем стоит издеваться. Всё дело во внешности? Или в обособленности и отчуждении?
Подпирая рукой щеку, Элайза сонно разглядывала стол по правую сторону от себя и бессменную компанию. На этот раз заводилой был Лерман - естественно один из футбольной команды, считающий, что ему все можно. И открытая банка с Пепси на его подносе стояла угрожающе близко к краю стола.
Это то, чему её учат с пеленок. Не делать ничего. Магия священна, а еще священна тайна вокруг неё. Потому что легче всего оставаться в стороне всегда и не вмешиваться.
Три года назад, когда в их школе вдруг появился высокий и худой парень с белоснежными волосами, Элайза пыталась заговорить с ним. Она разглядывала его тайком и ей было чудно видеть кого-то столь необычного. Ей хотелось познакомиться с ним и даже смелости не нужно было набираться - когда её влекло любопытство, её было не остановить. По-моему она сказала тогда "привет", спросила откуда он приехал и что-то еще... Точно было что-то еще. Она уже рисовала в мыслях как заведет себе интересного друга и что расспросит его обо всем на свете... ровно до того момента, пока он не проигнорировал её обращение к себе и не ушел, не говоря ни слова.
Больше она с ним не заговаривала за все эти годы. Не потому, что он вызвал в ней отвращение или не понимание.
От того, что она почувствовала себя вторженцем в чужое личное пространство, сующей нос не в свои дела и виноватой в чем-то таком, о чем она и помыслить не могла.
Стоящая слишком близко банка с газировкой была очень большим соблазном. Элайза поморщилась, поддевая пальцами пластиковую трубочку от пачки сока и упираясь ее краем в поднос. Зрительный контакт, ей нужен зрительный контакт и скучающий взгляд в сторону. Дальше дело техники. Нужно всего лишь подцепить своей трубочкой банку. Подцепить так, как будто между их столами нет пустого проема. Рука Стейси, девушки Лермана на миг загородила ей обзор, но это ничего. Раз... два... три
Элайза резко прочертила трубочкой по столу в направлении себя и, словно в замедленной съемке, банка отклонилась от привычного положения и перевернулась на бок. Темная жидкость растеклась стремительно и вот уже Лерман вскакивает и матерится на всю столовую, щеголяя пятном на джинсах.
Шалость удалась. Элайза глупо улыбнулась одними уголками губ, но особого триумфа не ощутила.
Хотя ей почему-то показалось, что в ней снова проснулась былая смелость, чтобы прямо сейчас встать и подойти к Иэну Сиверссону.
Поднос остался на столе и она, сжимая ремень от сумки все же подошла к нему. Испытывая неловкость и готовая сгореть со стыда. Совсем как тогда.
- Элайза. Меня зовут Элайза. Мур. Мы с тобой в одном классе по биологии и... литературе. И еще по истории.
Голос самую малость подрагивал, но держаться она старалась все равно независимо, замирая неподалеку от него и пытаясь разглядеть в его выражении лица хотя бы каплю доброжелательности.
[nick]Eliza Moore[/nick][icon]https://gifimage.net/wp-content/uploads/2018/11/sophia-lillis-gif-hunt-4.gif[/icon][lz]<b>NPC <a href="http://arkhamhorror.ru/viewtopic.php?id=375#p166552">Элайза Мур, 18</a>.</b> Ведьма-школьница; плетет браслетики для своей семьи и друзей[/lz]
Позади что-то происходит, произошло - жестяной стук, короткий, шипение газировки, потом ругательство, прозвучавшего голосом одного из этих ублюдков. Я лишь коротко дергаю плечом, никак не демонстрируя своих эмоций, но, определенно, я был рад, что у них случилась хотя бы мелкая неприятность. Жаль, что не моя воля подчиняет реальность, иначе я бы уже сделал так, чтобы в их глотках вылупились гадюки вперемешку со скорпионами, и...
Что?
Прозвучавший над самым ухом голос заставляет открыть глаза, покидая свои странные фантазии, в которых люди давились ядовитыми тварями и распухали от яда, бегущего по вздувающимся, синим венам. Агонизирующий крик сменился почти что колыбельной мелодией, перекатывающейся тысячей маленьких колокольчиков, и я вслушивался в эту нить, связующую меня с иной реальностью, между делом поднимая взгляд на стоящую рядом девушку.
Я не заметил, как она подошла, и, едва уловимо глазу - слегка сжимаюсь, словно ожидая очередной оплеухи или жвачки в волосы. Инстинкты, я так привык. Всегда готовый защищаться, всегда готовый к агрессии со стороны этих животных. Ничего, однажды моя мать пройдет по земле, собирая свою жатву...
Лирика. Я смотрю на нее и вспоминаю, что видел иногда эти волосы цвета лисицы и вздернутый нос. Кажется, она подходила еще в самый первый день моего появления в этой школе. Но я уже не слушал никого, никого из них. Меня вёл иной голос и иная музыка заполняла моё сознание. И я... Уже знал. Уже знал, что никому нельзя верить. Кажется, я не ответил. Кажется, ушел. Кажется...
Смеривая тонкую фигурку взглядом, смотрю словно сквозь нее, будто пытаясь прочитать и понять, зачем она подошла на сей раз. Взгляд колкий, словно тысячей ледяных иголочек, так покалывает мороз в зимний день, но неестественный, наверное пробирающий куда глубже. Так смотрят дикие звери, угрюмо, из-за ржавых решеток клетки с одной лишь мечтой - впиться в глотку.
Эти звери не верят человеку, и никогда не поверят. Как и я. Как и все, добровольно отрекающиеся от этого мира. Агнец слегка напрягается, я чувствую это, словно дрожь и колебание нитей паутины, где-то глубоко в ядре моего разума, оплетенного извивающимися тенями-щупальцами. Он дрогнул и зашевелился, мягко обволакивая шепотом, советуя присмотреться, словно что-то кажется не так с этой девочкой.
Может быть, только поэтому я ей отвечаю.
- Я знаю.
Нехотя, роняя слова жадно, будто не желая расставаться с ними. Не сводя стеклянного взгляда бледно-голубых зрачков на чуть розоватом фоне белков. Пальцы на миг сжимают вилку крепче, а затем расслабляются, отпуская её, позволяя упасть в тарелку беззвучно, прямо на подушку мерзковатых макарон.
Я не знаю, что еще сказать, и не особенно хочу. Я не хочу подпускать кого-то близко. Я боюсь лжи. Я боюсь, что будет всё, как всегда. Когда я начинаю верить, но меня бросают, забывают, оставляя сломанной игрушкой на антресолях. Все мои "друзья" так и поступали. И даже родные - постоянно забывают про моё существование, а если те, кто произвел тебя на свет так ведут себя, то что говорить о посторонних?
Но тихий голос шепчет, чтобы я не молчал, можно поговорить, ничего плохо не случится - тёмный брат меня защитит, если что-то пойдет не так. Ведь я теперь не один. Никогда больше не буду один.
- Ты никогда не мечтала сжечь это место?
Болезненно усмехаясь, отвожу взгляд и замираю, прикрывая глаза вновь. Когда я не вижу этот мир, мне лучше. Там безопаснее, за завесой самых глубоких снов, задевающих самый край мироздания, где истончается грань. А моя фраза абсолютно случайна, как вопрос о погоде у чопорных мисс и мистеров.
- Нет... Ты одна из них, - резкий, дерганный кивок в сторону безликой массы, словно приговор. Сгорбившись, я опускаю голову так низко, что почти касаюсь носом своей тарелки. И плевать, что бледные, словно выцветшие волосы упали прямо туда, скрывая моё лицо, как и больную улыбку, превратившуюся в подобие оскала.
Чего тебе нужно?
Элайза мнется и уже собирается извиниться и сбежать прочь из столовой, снова берясь укорять себя за собственную недальновидность. Она и сама не знает, что её тянет снова подойти к нему. Прилив жалости? Такой неприятной и тягучей жалости, когда ты видишь грязного и еле плетущегося по улице котенка, отлавливаешь его ценой кровавых царапин на руках и несешь к себе домой. Тайком, так чтобы никто не увидел кого очередного она привела домой - в своей комнате Элайза распахнет старую книжку с магическими целебными заклинаниями и будет тратить все свои силы на то, чтобы исцелить пугливого маленького зверька. После он забьется в угол и будет шипеть на неё, может быть даже укусит от страха и попыток защитить себя. Потом она его отпустит, потому что будь у нее возможность оставлять у себя всех зверей, они бы давно уже жили как в приюте (ей бы этого хотелось, но у нее слишком большая семья чтобы решать одновременно за всех).
Жалость не очень хорошее чувство и его всегда лучше держать при себе, чтобы ненароком никого не обидеть. А обидеть своего одноклассника Элайзе не хочется.
Когда растешь в семье, где ты не один ребенок, то поддержка всегда кажется вещью очевидной. Даже если большая часть их занята своими проблемами, рядом обязательно окажется кто-нибудь. Кто-нибудь с дружественным советом, добрым словом и теплыми объятиями. Потому что Элайза знает как сложно переезжать в незнакомый тебе город и делать вид, что все хорошо.
Не потому ли её саму всегда тянет к тем, кто нуждается в этой поддержке? Даже если ни взглядом, ни словом не говорит об этом, лишь день за днем молча сносит любые нападки.
Сиверссон рассматривает её - отстранено, молча, как будто не ожидая, что она (или кто-либо) способен подойти к нему вне урока и заговорить о чем-то, что не касалось бы напрямую сделанного задания или необходимости отвечать на вопрос. Но в то же время он смотрит пристально, как будто силится прочитать на лице, что ей понадобилось от него. Холодно и странно, но в чем выражается странность Элайза никак не может уяснить для себя и вместо того, чтобы встречаться с ним взглядом разглядывает его тонкую переносицу - красивая ровная линия носа кажется ей по-девчачьи нежной. Не спроста его обзывают "девчонкой" и обязательно добавляют что-нибудь неприличное.
Когда он тихо, но уверенно отвечает согласием на её представление, Элайза опускает взгляд еще ниже, разглядывая уже его тонкие белые пальцы на которых красной линией проступает след от нажима на вилку. Она не думает или уж скорее предпочитает не думать, что его так напрягло сейчас. Ей вообще о многом хочется не думать и многого не хочется замечать - заметишь и тут же придется взвалить груз чужих эмоций на себя.
Отец всегда говорил, что она страдает излишней эмпатией к окружающим...
Иэн давит слова по капле, но не пытается уйти или сделать вид, что её появление для него ровным счетом ничего не значит.
- Эм... - Элайза теряется с ответом на его вопрос, но еще больше теряется, когда он причисляет её к остальным. Ей и без того слишком неловко. Она упирается взглядом в пол, а потом все же присаживается напротив парня, отпуская ремень сумки и складывая руки перед собой. - Я всегда думала, что школа когда-нибудь кончится и вместе с ней закончится и всё это.
Что "это" она пояснять не берется, рассматривает его сутулые плечи и свесившиеся на поднос локоны волос. Замолкает, а потом вдруг выдает то, что и без того вертелось в голове всякий раз, стоило ей обратить внимание на вечно одинокого и нелюбимого парня:
- Ты очень красивый. Тебе говорили?
Она смущенно улыбается и едва не добавляет "по-моему ты красивее, чем я". Учитывая, что себя она никогда красавицей не считала, то подобное изречение он точно бы воспринял как попытку в чем-то его упрекнуть.
- Извини, я наверное сморозила глупость. Просто... - Элайза разглядывает бесцветный лак на своих коротко подстриженных ногтях, над которым смеется её подружка Брит, считающая, что выглядеть нужно всегда эффектно и ярко. Поэтому, наверное, она и предпочитает садиться на обед с другой компанией, обсуждая новые тенденции в моде и инстаграм очередной модели.
- Они все придурки и как только школа закончится, а им придется искать для себя новое место, они быстро поймут что есть те, кто поставит их на место.
Элайза пожимает плечами. Ей сложно понять, что это такое - бессильная ярость. Она во всем пытается видеть светлую сторону и никогда, кажется, за всю свою жизнь не ощущала что это такое - кого-то очень сильно ненавидеть. Может потому, что в отличи от Иэна местная элита всегда предпочитала её просто не замечать. Её скучную безликую одежду, состоящую из обычных джемперов и джинс, её рыжие короткие волосы и выделяющиеся на лице пятна веснушек. А она, в свою очередь, даже и не пыталась выделяться.
- А ты что будешь делать после школы?
[nick]Eliza Moore[/nick][icon]https://gifimage.net/wp-content/uploads/2018/11/sophia-lillis-gif-hunt-4.gif[/icon][lz]<b>NPC <a href="http://arkhamhorror.ru/viewtopic.php?id=375#p166552">Элайза Мур, 18</a>.</b> Ведьма-школьница; плетет браслетики для своей семьи и друзей[/lz]
Это странно, но она остается. Это странно, потому что обычно от меня уходят, наткнувшись на острые шипы, которые я стараюсь выставлять наружу, сворачиваясь, словно колючий ёж. Вижу краем глаза легкое движение, слышу тихий скрип скамьи, шорох одежды. Чувствую запах какой-то туалетной воды, немного сладкий, мне кажется - сладкий. Слегка потягивая воздух ноздрями, будто бы хищник, вынюхивающий добычу, я снова замираю, лишь медленно утаскиваю руки куда-то под стол, пряча ладони, сжимая свои острые коленки.
Она говорит со мной и я не понимаю - почему и зачем. Пока что никакой цели она не изъявляет. Раньше всем, кто подходил, что-то было нужно от меня, после чего о моем существовании снова можно было успешно забыть. Я пока что не разгадал её мотивацию, и не раскрыл истинные мотивы, но... Они есть, точно есть. Иначе не могло быть, просто не могло. Отстраненно перебирая в голове варианты, я коротко вздрагиваю, когда она вдруг называет меня красивым.
Я даже подниму голову. Посмотрю, брошу взгляд, внимательный и... Недоверчивый.
Недоверие буквально плескалось, переливаясь через край, теряясь в дрожащих, белесых ресницах. Я никогда не считал себя красивым, но давно перестал беспокоиться об этом, зная - моя Мать любит меня любым. Будь я тощий, или толстый, или слепой, или глухой, или кривой, я всегда буду прекрасен для Неё. Она не отсюда... А там, в иных мирах, понятия красоты размываются, стираются и становятся ничем. Это завораживает. Завораживает...
Но здесь я просто тощая, бледная моль. По моему виду проехались уже все, кому было не лень это сделать. Сотни раз я слышал, как меня называют "девчонкой" и всевозможными аналогами, "белой крысой", "белоснежкой", и это всё самые безобидные и мягкие обозначения. А в иные фразы я даже не хочу лезть и вспоминать.
Пусть. Плевать.
Зато это было... Честно. Ненависть - это всегда честно. Это всегда понятно. И пусть лучше так, чем лживая лесть. И поэтому я ни на йоту не верю ей.
Может быть, в другие времена, в далекие времена, и другой реальности, я бы ухватился за это. Может быть, я бы улыбнулся и слегка смутился. Может быть, предложил бы куда-нибудь сходить после школы. Но это было бы иное время, иной мир и иной я. И это было бы невероятно глупо, а сейчас я знаю достаточно много, чтобы не купиться. И наверное, это... Это очень обидно. Просто обидно, что всё вот так, и я никогда не пойму, что чувствуют они, другие. Которые нормальные.
Но... Вряд ли это хотя бы половину так хорошо, как то, что я чувствую, когда слышу голос из-за туманной завесы между моими снами. И нечто неуловимо болезненное медленно растворяется в пойманной мною волне утешения. Всё просто другое, у меня - другое. И только этот шепот из-за грани меня не обманет.
Врешь.
Почти что сорвалось, почти что сказал, но в последнее мгновение это слово застыло на языке, на губах, и так и не ожило. Вместо этого, я снова опускаю голову и смотрю на свои ладони, потирая их, слегка сжимая и переплетая пальцы. Внутри какое-то сложное чувство, которое я не могу охарактеризовать и вообще жать определение, и это меня несколько напрягает. Впрочем... Неважно. Я уже концентрируюсь на чем-то другом, отводя взгляд в сторону и передергивая плечами.
Хрустальный звон на мгновение нахлынувшей тихой грусти сменился снова вспыхнувшей горькой злостью, отчего я кривлю губы. Наверное, им всем сильно везет, что они не могут читать мои мысли.
В этом вихре можно потеряться. Бесследно.
- Закончится. Да. Да... Всё закончится однажды, - хрипло шепчу, отражая свои пробежавшие мысли странной улыбкой, - Я это знаю. Я знаю... Секрет.
Тихо хихикнув, скрещивая руки на груди, придавая сложному выражению лица нотки некой торжественности и предвкушения чего-то очень долгожданного. И может, даже чуть самодовольства. Потому что я то знаю, а они ничего не знают. Они не слышат.
А я слышу всё-всё-всё...
Что?
Словно обрывая в мыслях загремевшие боевые барабаны, я возвращаясь сюда и смотрю на Элайзу так, будто впервые увидел, и вообще не говорил с ней до этого. Она хочет узнать... Странно, когда меня спрашиваю о чем-то, что никак не подводит к каким-то конкретным целям.
- Я буду... Ждать.
Улыбку, вновь возникшую на моем лице, сложно назвать милой или приятной. Она дикая.
Но я буду ждать, когда Она придет... Вот, что я буду делать. Звать, звать, звать. И ждать... С надеждой, с замиранием сердца вглядываться в темнеющую кромку леса. И однажды...
- Этот мир обречен, - шепчу с жаром, внимательно смотря на девчонку, - Я просто подожду, пока небеса не расколются и не осыпятся миллиардами осколков. Ты же не слышишь, да?
Приподнимая палец, чуть покачиваю, вслушиваясь в мелодию космических сфер, которую слышу лишь я. Скоро она будет звучать повсюду.
Я рассказал бы ей, как прекрасна эта музыка, но пока что не уверен, что она поймет... Хотя темный брат, кажется, что-то видит в ней, чего не вижу я. Интересно...
Отредактировано Ian Siversson (27-11-2019 12:45:51)
Сделать безобидный комплимент Элайзе кажется всегда самым простым решением. Так уж она воспитана - подмечать в людях хорошее, зачастую даже то, что они сами в себе не могут разглядеть.
Но кто сказал что ей самой легко?
Ей только кажется, что очень легко соблюдать эту тонкую грань между миром, полным реальных вещей и людей и миром, где существует магия и где есть те, кто живут не одну сотню лет. Их семейству везет и они не строят из своего могущества то, что определяет их приоритеты и главные цели жизни. Её не заставляют зубрить с утра до ночи непонятные заклинания в попытках обучить всему и вся. Только вот выходные она проводит именно в таком ритме. Она не зовет домой друзей, потому что их дом, хоть и не полон всего подозрительного и магического, но все же является чем-то таким, что лучше сокрыть от глаз посторонних, чтобы не пускать сплетен.
В этой школе тоже есть другие маги - об этом Элайза знает. О ком-то знает не по наслышке - потому что у них такая же фамилия как и представителей здешних магических семейств. О ком-то же не имеет ни малейшего представления. Она бы легко предположила, что Иэн один из них - он выделяется свой внешностью и своим выражением лица. Только вот всех магов объединяет одно - они никогда не позволят другим насмехаться над собой. Они используют свои умения в корыстных целях, но тайно - они сделают все, чтобы не вызывать подозрений и наказать своих обидчиков, отбивая у них всякое желание на издевательства.
А потому Иэн, похоже, не маг, а Элайзе отчего-то слишком жаль. Той не понятной еще ей жалостью, когда перед тобой человек, который не может ничего противопоставить человеческой жестокости. Хотя уж больно много она слышала историй и плохих примеров, когда подростки с помощью магии наказывали обидчиков самым жестоким образом.
Он ничего не отвечает ей. Только взирает недоверчиво взглядом прямо в душу. Элайза самую малость хмурится, но в остальном старается не терять присутствие духа. Тем более все складывается гораздо лучше, чем было между ними в прошлый раз.
Улыбка выглядит такой же недоверчивой, обращенной скорее себе и настораживает Элайзу больше, чем слова, которые он в этот момент произносит. Хотя как настораживает - для неё все видится увлекательной загадкой, которая только и ждет когда её решат.
Слова Иэна такая же загадка и на этот раз девушка хмурится сильнее, показывая, что понимает с трудом.
Что за секрет и что он будет ждать? Окончания школы?
Зато последняя его фраза цепляет её куда сильнее. Это сложно описать, но куда сложнее понять. Дежа вю? Неестественное, непонятное, но смутное и знакомое ощущение чего-то неизвестного и сложно понимаемого. Оно бывает у нее порой, оно связано с чем-то конкретным и "расколовшиеся на миллиарды осколков небеса" ей напоминают... астрал?
Страну снов, в которой бывают все. Маги по своей воле, люди в плену своих сновидений.
Элайзе сложно бороться с собой, когда мыслями она уносится туда, пытаясь отыскать в нем то, о чем говорит Иэн с таким напором и таким торжеством. Взгляд становится отсутствующим и смотрит она сейчас куда-то в неизвестность. И, кажется, что-то даже вспоминает...
- Тебе никогда не снилось странных снов? - Мисс Фергюсон, их преподавательница по литературе слово "странный" ставит на первое место, как нежелательно используемое в описании любых объектов, ситуаций и вещей.
"Его не должно быть в вашем лексиконе. Вы всегда должны понимать, что вы имеете в виду", - всегда говорит она и Элайза склонна с ней соглашаться. Только вот порой иначе никак не опишешь.
Она подается вперед, как будто собирается рассказать какую-то тайну.
- Ну знаешь... искаженные коридоры или непонятные миры, вовсе не похожие на наш. Или наоборот - похожие на наш, но что-то в них всегда выглядит другим. Вот такие сны не снятся?
Сложно описать точнее, сложно рассказать то, что она подразумевает под всем этим. А еще сложнее сказать зачем ей это. Обнаружить то, что их может связывать помимо учебы?
- Мур, кого ты себе выбрала в собеседники? - Внезапная тягучая речь раздается откуда-то сбоку - Брит откалывается от своей компании и решает окликнуть её, не подходя близко. Она невысокая, смуглая с вьющимися черными волосами и лиловыми румянами на щеках, которые, как ей кажется, безумно идут её подтону кожи.
Элайза лишь оглядывается, но предпочитает ничего не отвечать лишь махнуть рукой, чтобы та её не ждала. Только дурацких комментариев со стороны подруги не хватало.
- Извини её. У неё странные понятия о... - замнувшись, она думает как бы описать это получше - ... о компании в которой ей хочется находиться.
Элайза пытается смягчить неловкость доброй улыбкой.
[nick]Eliza Moore[/nick][icon]https://gifimage.net/wp-content/uploads/2018/11/sophia-lillis-gif-hunt-4.gif[/icon][lz]<b>NPC <a href="http://arkhamhorror.ru/viewtopic.php?id=375#p166552">Элайза Мур, 18</a>.</b> Ведьма-школьница; плетет браслетики для своей семьи и друзей[/lz]
Поднятая в воздухе рука замирает. Мой взгляд останавливается на ней, перестав блуждать, словно неприкаянный призрак где-то в туманных сумерках. Бледно-голубые зрачки - глаза мертвой рыбы, окоченевшей на промозглом ветру, но где-то в них, глубоко на дне, вспыхнул холодный огонек. Что это? Надежда? Нет... Радость? Тоже нет... Предвкушение? Очень сложно сказать, что это было. И мне сложно - описать свою эмоцию. Да не одну, а несколько, что смешались в сумбурный коктейль, стекающий в бокал с щедрой запиской "выпей меня".
Но слова о "странных снах" трогают струны, туго натянутые внутри моего сознания, и сложное выражение меняется на почти что... эйфорическое. Такое неземное, отстраненные, будто бы слишком светлое для этого мира, на деле - сумрачного и извращенного, вывернутого наизнанку, растерзанного и с жадностью сожранного неведомыми тварями, живущими в разуме. Но оно сладкое, такое сладкое. Как густое вино, похожее на кровь и тяжелый, пурпурный бархат.
Я так люблю сны, свои сны... Это то, что позволяет мне держаться. То, что утешает меня и исцеляет мои раны. Без своих снов, без своих грёз - я ничто. Ничто, ничто, ничтожество... Там, далеко-далеко, я знаю, есть совершенно иной мир. Мир, который существует на границе, сразу в нескольких измерениях, и куда нельзя просто взять и придти ногами. Туда можно... Дотянуться лишь мыслью. Мечтой. Фантазией сквозь полуночную дрёму.
И оттуда она говорит со мной. И её многоголосье - прекраснейшая музыка, какая только может существовать. Лишь от одной этой мысли на языке словно разливается сладость материнского молока, а вокруг всё растворяется. Вся эта ненавистная школа, ненавистные люди, все они плавятся, растекаясь жалкими лужами, меркнут по сравнению с истинным величием, мерцающим сквозь неплотную стену мечтаний и надежд.
Резко встряхивая головой, я вдруг возвращаюсь, выныриваю из затягивающих в водоворот мыслей. Совершенно игнорирую подошедшую девицу, словно её не было вовсе, игнорирую замечание по поводу нее, потому что вообще не обращаю внимания. Я вновь смотрю на Элайзу, но взгляд уже более осмысленный, и даже какой-то довольный.
- Сны... Сны. Да. Я вижу сны. Самые прекрасные сны, какие только могут быть... Я хотел бы остаться там навсегда. Ты знаешь... Такое чувство, когда прижимаешься к материнской груди и её руки гладят тебя по голове, и ты знаешь, что ты нужен ей, ты любим ею, ты - её дитя. Это... Слияние... Синергия...
Я катаю слова на языке, словно вкусные конфеты. И как бы и нету вокруг меня этого мерзкого места, этих червей, по недоразумению мутировавших в приматов, всего этого. Нет мира, в котором я одинокий, серый, уставший от всего подряд. Нет, его просто нет...
В моих глазах горит какое-то возбуждение, восхищение, и... ожидание. Она сама, первая заговорила о снах, значит - темный брат не ошибся? Она может понять? О, она наверняка может понять, иначе я бы давно уже ушел, но я здесь. И, нетерпеливо барабаня пальцами по столешнице, придвигаюсь, подаюсь ближе, раздраженно отодвигаю свой поднос, чтобы не мешал.
- Так ты слышишь? Слышишь, как она зовет? Это ли не самое потрясающее... Она придет, Элайза. Она скоро придет... - сбиваясь на хриплый шепот, сжимаю кулаки, дрожа от плохо скрываемой злой радости, - Хочешь, я расскажу тебе секрет? Они говорят с нами через сны, нужно только слушать...
Я раскрываю рот, чтобы сказать что-то еще, но осекаюсь. Внутри, под ребра, кольнула зеленая ревность. А что, если я приведу эту девчонку к ней и её полюбят больше?
Она не одна из нас. Пока что.
Агнец ощутимо шевельнулся, словно царапнув когтями прямо по мозгу. Морщусь, пытаясь скрыть болезненную судорогу, но он прав. Мне так хочется, чтобы я был единственный самый любимый, но это невозможно, бесчисленное стадо можно считать вечность, и не посчитать даже половины.
О, эта человеческая глупая ревность... Ничего. Однажды мои чувства перейдут на иной уровень. Обязательно.
- Темная Мать.
Наконец, вкрадчиво проговариваю, шепотом, как нечто сакральное и сокровенное.
И, словно только что раскрыл тайну вселенной, смотрю внимательно на девушку, скрестив руки на груди и откинув белесые волосы назад. Я, определенно, ожидаю такого же восхищения.
Элайза думает что это ее своеобразная маленькая победа - увлечь Иэна разговором. Она не знает зачем, не знает почему но ей нравится знать, что на этот раз все может выйти немного иначе, что они могут найти общую тему для разговора которой им могло и не хватать все эти годы. Даже если эта тема кажется такой зыбкой и такой сомнительной.
Сны, конечно же всем снятся сны. Не важно человек ты или маг, а может вообще кто-то из тех, кто отличается большим количеством различий - все они видят сны. Но Элайза никогда не думала как далеко люди могут зайти в своих странствиях во время снов и что им может там привидеться. Ведь могут же сниться магам и людям одни и те же сны?
Но чем больше Иэн говорит о своих снах, тем больше таинственного и сокровенного появляется в его голосе, чего ей никак не удается понять. Она еще силится это осмыслить, не привыкнув как взрослые, умудренные жизнью маги реагировать на слова обычных людей. И чем больше пытается понять, тем больше ей кажется, что он что-то знает. Пусть ей и твердят всегда, что это невозможно и что человек не в состоянии понять то, что могут понять маги.
Но вот перед ней сидит её одноклассник и рассказывает ей о вещах, которые не все маги могут знать. Элайза и сама не знала об этом толком - лишь после того как всерьез взялась исследовать астрал стала понемногу познавать, что там обитает. Или точнее, что за существа там находятся, сокрытые от глаз и не спешащие показать себя.
Иэн говорит с упоением одержимого идеей человека и это немного пугает Элайзу. Пугает, но вместе с тем вселяет интерес и как будто бы открывает новые возможности для продолжения их знакомства. Она даже не думает пока толком какие, но суетные мысли в голове то исчезают, то появляются, становясь яснее. А что если он...
А что если?
Слышит ли Элайза что-то в своих снах? Слышит конечно. Шум листы и беспокойный гул ветра. А еще шорохи за спиной и щебетание птиц среди ветвей деревьев вокруг. Слышит ли она как кто-то зовет её там?
Ей кажется, что нет, хотя теперь она уже ни в чем не уверена. Потому что Иэн взывает к ней и ее воспоминаниям, понижая голос и смотря на неё с ожиданием - потому что он только что поделился с ней очень важным для себя секретом. Это Элайза понимает запоздало, потому что готовится услышать о том, что он обладает чем-то особенным (магией, очевидно же), но никак не признание в контакте с чем-то, что он нашел в своем сне. С другой стороны, почему бы и нет?
Конечно же название "Темная мать" ей ни о чем не говорит. Может это имя знают те, кто десятилетиями бродят по астралу и знают гораздо больше чем она.
Поэтому она только хмурится, продолжая изображать тяжелую работу мыслей в своей голове и выискивая в самых темных закромах то, что объяснило бы ей все на свете.
- Если честно, - она начинает с сожалением и уже видит как ожидание в лице Иэна сменяется разочарованием. - Но со мной никто не пытался заговорить там, в астрал... сне.
Она поправляется быстро, потому что все еще не понимает до конца сколько вообще знает Иэн. Улыбается с сожалением, уголками губ, широко распахнув глаза и изучая его красивое лицо. - Выходит, тебе везет больше. Со мной никто не спешит говорить в снах. Может, я всегда брожу где-то не в том месте. Послушай...
Расстройство сменяется оживлением, когда она решает расспросить его больше:
- А что она тебе говорит? Ты её понимаешь? А помнишь место, где ты её встретил?
Ей все сложнее сдержать природное любопытство совать свой нос куда не просят. Но ведь это так интересно, так необычно и сулит что-то такое, о чем она еще утром и думать не могла? А в памяти вдруг всплывает тот проем в мирах, который она недавно нашла. Вокруг щебечут птицы, а там... пустота.
Что если все те, Древние, о которых она лишь слышит краем уха живут там? Что если Иэна волей случая засосало именно туда?
[nick]Eliza Moore[/nick][icon]https://gifimage.net/wp-content/uploads/2018/11/sophia-lillis-gif-hunt-4.gif[/icon][lz]<b>NPC <a href="http://arkhamhorror.ru/viewtopic.php?id=375#p166552">Элайза Мур, 18</a>.</b> Ведьма-школьница; плетет браслетики для своей семьи и друзей[/lz]
Конечно, с ней не говорят. Выбрали меня... Меня. Это я - тот, на кого обратила свой взор великая Мать. Я - тот, кому суждено стать одним из тысячного стада. Я - тот, кто будет наблюдать конец этой эпохи и зарождение нового мира на пылающих останках этого, старого, которому давно уже пора на покой вместе со всеми обитателями.
А она пока что не знает... Агнец, уверен ли ты?.. Его когти болезненно скребут моё сознание и тусклый голос мертвым шелестом льется по венам, вызывая дрожь во всем теле. У Матери много детей. И её касание и взгляд, подобно благословению, затронут всех и вся, чтобы Стадо росло, чтобы каждый познал перерождение и сладкий вкус её молока на своих губах. Она высшее благо. И она - конец всему, что я ненавижу. И к ней я приведу... Приведу других. Раскрою глаза, расскажу, в чем они ошибались, расскажу, что верно, а что нет. Пусть даже... Пусть даже я не очень хочу делиться. Это ничего. Всего лишь бренная жадность. Ничего, ничего. Бывает...
Мои пальцы дрожат от необъяснимого удовольствия, граничащего с ревностью. Смотря прямо в глаза девушки, улыбаюсь. Кто-то назвал бы эту улыбку оскалом. Кто-то - агонизирующей ухмылкой мертвеца. А я просто дьявольски рад собственным мыслям и словам, которые вновь роняю, будто стеклянные шарики на мраморный пол. Одновременно жадно и - щедро, будто порываясь тут же сорваться и собрать обратно, раскусить и проглотить.
Слушай.
- Она говорит... Многое. Она, и её дети. И я её дитя. Я сейчас говорю с тобой, и она тоже говорит с тобой, как это прекрасно... Прислушайся! - прижимая тонкий палец к губам, замираю и прикрываю глаза. Где-то по нитям мироздания скользят хрустальные звуки, подобные песням звездных китов в космических океанах.
Могу вечно слушать это...
- Этот мир скоро сдохнет, - вдруг резко продолжаю, отринув дрему наяву и открывая один глаз. В моем голосе плохо скрытое злорадство.
- Ты, может быть, и сама это чувствуешь... Ему уже недолго осталось. Гнилой мирок, пожирающий сам себя. Вот это всё, - с явным раздражением я машу рукой, жестом охватывая весь зал и присутствующих. Они даже не знают, что прямо сейчас я крещу их как скот, а прошлой ночью я видел конец всего. Потрясающе.
- Ты... Никогда не просыпалась с мыслью, что живешь на свалке? Знаешь, когда ребенок начинает что-то строить из пластилина и в итоге чистое место превращается в бардак и месиво, и... Есть желание всё это убрать и начать заново. Да! Всё начнется заново. Нужно только дождаться её...
Я слегка улыбаюсь, и теперь это не оскал, но нечто... Мягкое. Мне так приятно говорить о Матери. Я так рад, что она со мной, всегда со мной, и будет со мной. И придет, однажды придет и всё исправит. Каждый мечтает, я уверен, однажды снова испытать то чувство, когда ты всего лишь младенец под боком у родительницы, что защитит и приласкает тебя. Всё будет хорошо.
Я дождусь.
Проваливаясь в какие-то свои мысли, я почти забываю про Элайзу и то, что у нас, вообще-то, разговор. Но, к счастью, возвращаюсь и моргаю пару раз. Кажется, у меня глаза остекленели от небольшого выпадения в мысли. Но я снова тут.
- Ты ведь знаешь больше, чем они, да? - улыбаясь уголком рта, я смотрю в её глаза очень пристально, - Скажи, тебе когда-нибудь было одиноко? Ты оставалась совсем одна? Во всем мире... Я понимаю, почему она не говорила с тобой. Ты не звала, ты не просила. Не ждала. Не вслушивалась в белый шум помех на пустом экране. Ничего, я тебя не виню. Я просто не...
...Не понимаю, почему ты.
- Неважно.
Тебе же не нужно это, разве нет? Или нужно?
- Ты хотела бы услышать её?
За привычным всегда скрывается еще что-то. Как за всю жизнь попробовать только горькую шоколадку и думать, что слаще уже ничего не существует...
А вообще, вопрос был закономерный. И пусть какая-то часть меня всё еще скрипит от ревности, но я должен переступить это.
Я же хороший сын.
