Деб никак не заснуть. Даже выкурив несколько своих ментоловых сигарет, даже запив их привкус терпким и обжигающим алкоголем, от которого голову заполняет вата. Она ложится и встает, потом снова ложится, примостившись на груди того, с кем спит и слушая его сонное дыхание, полное размеренной и тягучей неспешности. Водит пальцами по мужской груди, впитывая тепло чужой кожи.
Созерцание чужого сна оказывается удивительно не заразительным. В конце-концов её организм сдается, вспоминая, что сон, полноценный или хотя бы близкий к норме, не приходит к ней с ночи того глупого  ритуала, оборачивающегося страшными последствиями. А потом был разговор с Элайджей и она снова жестоко поплатилась за содеянное.
Просто одна темнота под сомкнутыми веками вдруг сменяет другую и её затягивает в холодную черную воду.

- Эй!
Кто-то зовет её там - в этой холодной воде, настойчиво и неотвратимо.
- Дебс, какого х...
Она часто моргает и оказывается вдруг у начала широкой лестницы, застеленной ковром. Лестница громоздится своими ступенями вверх и выглядит неестественно крутой, но имеет конец - в конце красивых фигурный потолок и, очевидно, второй этаж.
На ней обычная синяя толстовка с подвернутыми у локтей рукавами и эмблемой бейсбольной команды «Dodgers» на груди. Черные джинсы и какие-то дурацкие круглые серьги, виднеющиеся из завитых темных волос, собранных в хвост на макушке.
Она, вроде как, смотрит на себя в отражение и поэтому так хорошо понимает в чем она. Зеркало тут же - на стене рядом. В зеркале она и ее подружка Миранда. Именно Миранда обращается к ней, округляет рот и выглядит довольно забавно, если присмотреться: короткое мини, заправленная в юбку майка и идиотские круглые серьги. Точно такие же как и у нее.
- Какого хуя, Дебс. Могла бы и другие надеть, - жалуется Миранда и видимо имеет в виду серьги. Деб пожимает плечами и ничего не отвечает. Ей на такие вещи всегда было пофиг, так что она прячет ладони в карманы толстовки и поднимается с остальным классом по лестнице, вслед за преподавательницей по современному искусству, миссис Холлуэй.
Та ведет их на очередную выставку и это, на самом деле, гораздо лучше, чем просиживать в школе. Они с Мирандой, поочередно заглядываются на Дилана, по которому сохнут все девочки класса и они не исключение. Но как это часто бывает - он сохнет по кому-то другому и от того недоступен. А от того, еще более соблазнителен.
Лестница наконец-то заканчивается, подъем по ней забирает последние силы и почти вызывает одышку. Дебс курит по пачке в день, но разве такое бывает, что бы ей в шестнадцать лет вдруг начать страдать чем-то таким.
Второй этаж весь состоит из нагромождения стен, смахивая тем самым на самый настоящий лабиринт - в таком легко заблудиться, один раз свернув не туда. Зато из-за странной проектировки кажется, что они здесь - единственные, потому что вторая группа уже скрылась за поворотом. Свет - приглушенный. Температура воздуха - не заболеешь.

- Шедевр современного искусства не в том, чтобы создавать искусство, а в том, чтобы копировать искусство прошлых лет... - будничным тоном вещает миссис Холлуэй, стоя возле картины на которой портрет какого-то неизвестного ей мужчины с неправильными чертами лица. Художник явно пытался попробовать себя в обрисовки каждой линии лица и намеренно делал эту линию кривой и извилистой, создав тем самым настоящего уродца.
Дебс разглядывает картину бездумно, скользит взглядом по макушкам знакомых и одновременно незнакомых ей людей, а потом натыкается взглядом на окно. Окно как бы появляется здесь из ниоткуда, поэтому и кажется очередным творением того, что называют «современное искусство». Иными словами, Дебс вовсе не уверена, что это на самом деле окно, а не что-то другое. Как и то, что стоит на подоконнике.
На подоконнике стоит алоэ. Такое большое, зеленое, с торчащими в разные стороны колючими лепестками. При первом взгляде можно твердо сказать, что в воде алоэ точно не нуждается. При более тщательном осмотре - свет из окна (или того, что играет роль окна) преломляется на алоэ как-то совершенно противоестественно, придает объем. Вырисовывает очертания чего-то еще. Будто алоэ это не совсем алоэ. Или точнее, алоэ не принадлежит этому миру.
Дебс тянет неловко руку к нему, потом касается мягкими подушечками пальцев бархатистой зеленой кожицы, проверяя колючие ли у этого алоэ иголки. Самую малость, не сравнить с засохшим и одеревеневшим шипом розы.
- Привет, - говорит она алоэ.
Дебс кажется, что алоэ качается в ответ.
- Да брось ты его, - Миранда подбегает сзади, но не обращает никакого внимания на окно и подоконник.
- Кого? - Дебс же увлеченно рассматривает растение и глиняный просторны горшок. - Алоэ?
Миранда закатывает глаза.
- Алоэ? Майка. Брось Майка. Он же козел.
У Дебс на предплечье здоровенный синяк от Майка, но она качает головой, хотя больше себе, чем своей подруге. Мысли о каком-то там Майке её почти не занимают, а вот алоэ - алоэ совсем другое дело.

Разговор с алоэ - что может быть удивительного? Для кого-то может это и верх необычности, но для Дебс ничего особенного. У неё с недавних пор вещи летают по воздуху стоит ей только захотеть, так почему бы и не начать разговаривать с растениями как подобает любому, уважающему себя волшебнику. Волшебнику. Даже в мыслях это слово звучит сомнительным определением тому, что она умеет. Письмо из Хогвартса так и не пришло, так что приходится до сих пор ходить в школу и строить из себя самого обычного школьника.
Правда, самые обычные школьники не разговаривают со случайными растениями, которые стоят на подоконниках каких-то там музеев. А если и разговаривают (допустим такое тоже может случиться), то эти растения им не пытаются отвечать.
Брови непроизвольно ползут вверх, но она быстро примиряется с собой и гасит зарождающееся удивление. Потому что в разговоре с алоэ нет ничего удивительного.
Голос у растения самый обычный... для алоэ. Если бы Дебс попросили представить какой может быть голос у этой зеленой штуки, не похожей ни на нормальную фиалку с цветами и листочками (тонкий и хрупкий, чувственно дрожащий), ни на кактус с тонкими колючками (уверенный и, пожалуй, с хрипотцой), то примерно такой бы голос она и представила. Выразительный и глубокий, эхом прокатывающийся  и огибающий каждый листок, звучащий как бы отовсюду.
Алоэ буднично подмечает одинаковость сережек, а потом интересуется её взаимоотношениями с Мирандой таким тоном, что того и глядишь начнет раздавать советы с кем ей стоит общаться, а от кого стоит держаться подальше.
Нахмурившись и не отвечая, Дебс усиленно представляет каково это - жить с потемневшими кончиками. Выходит с трудом и тряхнув головой, как будто пытаясь вытрясти из нее ненужную информацию, Дебора смотрит по сторонам. Миранда все еще стоит рядом, скрестив руки на груди и ожидая её ответа. До слов растения ей, похоже, как до звезды.
- То есть ты ничего не слышала? - Дебс смотрит на подругу, переводит взгляд на горшок в котором её все еще ждет говорящее алоэ, требующее переместить себя с надоевшего места.
- Как же. Слышала. В вечерних новостях передавали что Дебора Хейс поехавшая сучка, которую нужно запереть в дурдоме.
Чувства юмора Миранде всегда было не занимать.
- Ха, - только и отвечает Дебс. Потом смотрит на одноклассников, неподвижными тенями расположившихся вокруг картины. Не такими неподвижными, конечно. Каждый занят чем-то своим и никому нет дела до говорящего алоэ. Совсем никому.
Кашлянув в руку, словно собираясь проверить связь, Дебс решает начать c cамого обычного вопроса:
- Так и... все алоэ разговаривают? Или только ты?
Точнее с двух. При осмотре окна, подоконника никаких отклонений от нормы не вылезает. Видимо, зря ей в начале все это показалось каким-то уж слишком нереальным. Но чем больше она всматривалась, тем больше ей даже нормальное казалось ненормальным. И наоборот.
Она протягивает руки вниз, с горшку, медленно, чувствуя себя при этом магазинным воришкой. В этом деле главное невозмутимость и быстрота движений. Не эти ли серьги они с Мирандой и умыкнули из отдела аксессуаров на той неделе? Но с горшком на неё нападает какой-то ступор.
- Эй! Что это ты собралась делать?! - Возглас заставляет вздрогнуть и едва не подпрыгнуть. Голос незнакомый и довольно неприятный, чем-то смахивающий на голос миссис Фергюсон - учительницы по тригонометрии, которая повадилась гонять Дебс и других заядлых курильщиков из школьных туалетов. Дребезжащий как старая тачка. Если присмотреться, они даже чем-то похожи - появляются из ниоткуда. Выглядят премерзко. А самое отстойное, что она привлекает внимание всех окружающих к происходящему. Теперь дюжина пар глаз смотрят прямо на Дебс - окаменевшую у окна, готовую вот-вот схватить горшок с говорящим алоэ.
- Ничего.
Нужно быть невозмутимой и делать вид, что все в порядке, пока руки нащупывают твердую поверхность горшка и примиряются с весом. На вид горшок гораздо легче...
- Не трогай его!
Удивительно, но это уже голос Миранды, не на шутку перепугавшейся чего-то. Местная смотрительница же тем временем уверенной походкой семенит к ним, а значит времени на раздумья не остается совсем.
- Я всего лишь переставлю его, - бросает Деб в оправдание, прижимая горшок к животу и, внезапно даже для себя, отскакивает вперед и огибая прущую на нее тетку, устремляется куда-то за ближайший поворот мимо столпившихся одноклассников, провожающих её побег недоумевающими взглядами.
- Это твой огнедышащий дракон? - хохотнув, бросает она, сворачивая направо. Даже если растение пыталось с ней говорить до этого, как-то предупредить о грядущем, то Дебора ничего не расслышала, слишком занятая собственными мыслями и попытками избежать чужих загребущих рук. - И да, мы с Мирандой подруги. Хорошие. Если тебе интересно...
На кой черт алоэ эта информация сейчас Дебс не знает, но решает все же ответить, чтобы прояснить ситуацию. - Её просто заносит на поворотах порой. Как и мена. Наверняка у тебя есть друзья и ты знаешь каково это...
На самом деле есть ли друзья у растений она доподлинно не знает.