r u s h o f y o u r c h e m i c a l l i g h t y o u r f i n g e r s c u t l i k e a k n i f e r e m i n d m e
[indent] [indent] [indent] [indent] [indent] [indent] i m a l i v e
Полное имя
Эраст Торбьёрн.
Вид
Маг, чистокровный.
Возраст, дата и место рождения:
110 лет (11 // 12 // 1908), рожден неподалеку от Солт-Лейк-Сити.
Род деятельности
Одиночка, нейрохирург в Больнице Святой Анны, в Университете читает курс непосредственно по нейрохирургии и нероонкологии, также дает элективные лекции по психохирургии.
Происхождение
Родственные связи:
Lars Torbjörn [06 //06 // 1812 – xx.xx.xxxx] – отец; норвежский эмигрант. Предположительно пропал без вести.
Alana Torbjörn [18 // 10 // 1835 – 11 // 04 // 1942] – мать; мертва.
Minerva Torbjörn [26 // 12 // 1911] – сестра; пропала.
Valmir Hoxha [22 // 02 // 1607 – 19 // 07 // 1945] – дядя; мертв.
[indent] Марсия красивая каждое утро. Вместо будильника Эраста будят ее шаловливые пальцы, задирающие потрепанный свитер. Он считает — раз, два, три. В девять он считает каждое утро, пока Минерва тянет его за штанину: пошли, Эраст, мама ждет, пошли поможем ей подготовить сцену. Марсия будто сошла с Суда Париса, опирается ногой на деревянный ящик и бесстыдно светит своими — раз, два, три — тремя сосками. Ей одиннадцать, ее тело еще несколько лет будет крепнуть, но Торбьёрнам ясно — у их подруги в скором времени будут свисать — раз, два, три — три груди, в то время как сами Эраст и Минерва останутся слишком нормальными. Слишком нормальными за сценой, слишком нормальными — собирающими не овации, но бумажные пакетики из-под воздушной кукурузы среди криво выставленных в ряд стульев. У Хрюши вместо конечностей — уродливые плавники, передвигается он нелепо, тяжело кряхтит и требует у окружающих кружку молока через каждые мучительные двести метров; даже Хрюша смотрит на Торбьёрнов свысока. Они продают себя за доллар. Доллар за десять минут кривляний на сцене, тогда как эта нормальная семейка считает каждый цент, утопая пальцами в липкой блиббер-блаббер на спинках зрительских кресел под шумное улюлюканье местной детворы. Все, как на подбор: хвостатые мальчишки и бородатые девочки, красавицы сиамские близнецы с огромными головами на шее и красавцы со сросшимися пальцами.
[indent] Алана душная каждый вечер. У Эраста слипаются глаза, Минерва шумно выдыхает, теребя пальцами лимонную цедру. Каждый урок - пытка, каждую пятницу - экзамен. В Балтиморе и Финиксе, Детройте и Портленде он глухо ударяет пестиком по краю глиняной ступы, давит, мнет, стирает в порошок редкие куски мышецвета и лаготиса. Минерва старается, губами шевелит в беззвучном 'поднажми. не спи. у тебя все получится'; Минерва всегда на шаг впереди, когда Эраст отлынивает, тайком пробираясь на заснувшую стройку с приятелями и сдирая кожу на подушечках пальцев в попытках отковырять кусок от асбестоцементной трубы. На память о Джорджии или Флориде. У Эраста Торбьёрна лето, вечное и счастливое, лето в дороге и в обнимку с Марсией; в тринадцать стащенная у силача Джимбо папироса оттопыривает ухо, жжется в томительном ожидании момента, когда за трейлером-гримеркой парни растянут ее на троих. У Эраста Торбьёрна лето длится шестнадцать лет, и единственные уроки - дерганная пышка Алана, добродушная и веселая, разжевывающая непутевому сыну, как смешать донник и шалфей, в каком порядке добавлять боярышник и цветок календулы так, чтобы сломанная рука Джимбо срослась как можно скорее, а мальчик-с-пальчик Бобби посмотрел на Минерву хотя бы одним глазком. Июнь тысяча девятьсот двадцать четвертого знойный; достаточно знойный, чтобы тело Марсии вздулось и пропитало зловонными испарениями всю мебель в ее шатре всего за пару дней. Марсия начинает жалобно хныкать на ухо Эрасту задолго до. Пищит: пощупай ее. Пищит: чувствуешь, какая плотная? Пищит: больно. больнобольно. Безучастие на его лице трогает ее каждый раз. Каждый раз она заливается слезами. Каждый раз он смешивает травы и выкидывает свой подарок вместе с недоеденным поп-корном. Эрасту ее не жалко.
[indent] Все рушится прохладным сентябрьским вечером. Все рушится, когда на плече Эраста всего лишь легкая котомка со скромными пожитками и долгая дорога из Мемфиса в Сан-Хосе; непреодолимое препятствие с липкими выражениями бродяг в пустых вагонах попутных поездов и жадные до женского тепла руки под юбкой у отбивающейся Аланы. У вашей бабки не все дома, - были - мысленно уточняет Эраст; каждый час она напоминает, что им есть куда бежать, - зато лачугу она оставила, что надо. Не тебе, - хмыкает он; каждую минуту переваривая историю о дяде. О добром дяде Валмире, - Волдрине, Волдете, Вот-как-мне-плевать - который примет их с распростертыми объятиями, который по доброте душевной предоставит свободную комнату и напоит их всех холодным Скандербергом. О добром дяде Валмире, который и думать забыл об Алане, для которого существование двух взрослых племянников - новость едва ли неожиданней свалившейся на голову сестры.
[indent] Потные руки задирают кофту, и Алана отбивается недостаточно. Эраст думает долго, смакует мысли в голове под уверения о том, что жизнь их теперь совсем не будет такой же неопределенной. Эраст думает долго, чтобы после заключить: ты самое бесхребетное существо из всех уродов, которых мне доводилось видеть, мам.
[indent] Торбьёрны гнилые и странные, - крошат зубы в зловредной усмешке миддл энд хай. На вступительном экзамене они покорно отдают свои мозги голодному старику. Дядя Валмир позаботится. По-за-бо-ти-тся. Новое слово Эраст пробует осторожно, касается кончиками пальцев и смело решает, что ему нравится. Дядя Валмир позаботится о том, чтобы Алана больше пальцем не тронула вас, дети. Никаких сказок впредь, - говорит он. Рвано выдыхает, когда Эраст не спускает с него глаз. Просто сидит вечерами и вглядывается в лицо мучительно долго. В зрачках узится немой вопрос - немая просьба. День, два. Двести тринадцать. Триста шестьдесят три. Восемь тысяч семьсот двенадцать часов проходит до того, как он наконец сдается и небрежно перебирает рукописи на книжной полке; небрежно кидает через плечо прямо в лоб носящемуся за спиной Эрасту. Пока Минерва усердно занимается травологией на террасе, Эраст усердно постигает тайное знание Валмира; еще усерднее мнет губы случайной девчонки из класса по биологии и дерется с мерзкими мальчишками, для которых Торбьёрны все еще гнилые и странные. Гнилые и странные, когда на Рикки день за днем сыплются мелкие неурядицы. Гнилые и странные, когда Джекки удаляют два пальца на правой ноге из-за гангрены, поразившей его внезапно.
Запомни. Ты не сможешь всех спасти, кадет, но уничтожить - безусловно. Только постарайся.
[indent] Фрэнк Берковитц до конца жизни будет помнить день, когда супруга подарила ему сына, и шатающегося Эраста Торбьёрна, неловко перебивающегося от очереди к очереди. Тридцать лет и горящие глаза - рьяное желание быть полезным или убивать. В детали Фрэнк не вдается. Не вдается, покуда стране нужны безымянные герои. Лениво листает документы и выбивает печаткой билет в самое сердце военного конфликта. В ноябре тридцать девятого, Фрэнк Берковитц безжалостно отправляет его - бегущего под пули бездумно - на войну и умирает через сорок девять дней, сраженный не представителями фашисткой Германии, но убитой горем матерью Эраста. Он не считает дни до возвращения домой, перебегая в укрытия под налитыми свинцом облаками, лишь благодарит Алану за знания, когда раны на боевых товарищах затягиваются быстрее должного; когда товарищи выживают вопреки здравому смыслу, Эраст скромно клонит голову на похвалу и сдержанно шепчет командиру, что вовсе и не хороший из него медбрат, что он просто благодарен знаниям матери, отдавшей добрую часть жизни изучению нетрадиционной медицины Колумбии и Канады - ложь. Ложьложьложь. Каждое слово Эраста ядом затекает в их уши. Он не мечтает обнять сестру, лишь благодарит Валмира за знания, когда, пользуясь секундным замешательством врага, заставляет его стрелять мимо. Торбьёрн не идет в бой первый - он выше этого. Торбьёрн защищается, когда иного выхода нет. И за несколько лет на фронте отделывается, в лучшем случае, ссадинами. В чуть более неблагоприятных, длинными полосами шрамов, застилающих кожу на руках. На груди, спине, везде, куда метят юркие ладони несчастья.
[indent] Они умирают, когда он возвращается в Сан-Хосе. Умирают де-факто; умирают для Эраста. Де-юре Алану убивают многим раньше. Де-юре Алану убивает собственная дочь - глупышка Минерва, тянущая старшего брата за рукав - и пускается в бега. Вот что он узнает от Валмира перед тем, как великодушный дядя предается глубоким - вечным - кошмарам, утопая в японских шелковых простынях на своей постели. Обезумевший от горя Эраст мечется по Сан-Хосе в попытках собрать крупицы информации о своей сестре - о том, что от них осталось. Растерянный, с рекомендациями на руках Торбьёрн берет студенческие кредиты и тратит ветеранские выплаты, чтобы занять свое место в жизни, место за партой на медицинском факультете в Университете штата Калифорния. Эраст скулит под стать раненому псу и бросает все свои силы на учебу; на изучение патологической физиологии и книг Валмира, на совершенствование албанского языка, изучаемого с дядей до войны, и знаний в области фтизиатрии.
[indent] Не меняющемуся в лице Торбьёрну выплачивают ветеранские пособия, пока он зарывается с головой в горы пыльных книг, скрипя зубами от осознания никчемности идеи закончить аспирантуру - и тут же бьет себя по щекам. Вспомни, слабак, тебе это надо. Торбьёрну, с отсутствием морщин, скрадывающих кожу, засовывают конверты в почтовый ящик, пока он плюет в лицо президиуму медицинского сообщества штата слова о своих научных исследованиях; вбивает им в головы, транслирует - скажите да. Дадада. Поздравляем, мистер Торбьёрн, с получением звания доктора наук. Почти как сан. Почти так же хорошо, как генерал армии. Сладко бьется в голове вместе с мыслями и планами о том, что делать дальше, как провести дальнейшие пару десятков лет. В п о и с к а х. Попутно выступая за кафедрой и спасая жизни. Попутно получая опыт в Швеции, Германии и Японии. Подспудно сея за собой хаос.
[indent] Эраст следит, как мальчишка. Год за годом, с континента на континент переносит неудобные вопросы. Задает их неудобным личностям и убегает до того, как неудобства начинают причинять ему. Для того, чтобы снова посмотреть в ее глаза. Чтобы задать один единственный вопрос - что с нами стало? Бесконечное лето Торбьёрнов кончается в тысяча девятьсот двадцать четвертом, когда старший брат не замечает, что зреющий у него на глазах плод вовсе не бутон розы, но венерина мухоловка. Эраст одержим, Эраст верит, что Минерва спутано перебирает ногами, все еще смешивает травы и тоже его ищет. Обнять или убить - не важно. Ему плевать, когда он ввязывается в неприятности. Когда они отзываются резью в висках, Торбьёрн наспех собирает свою старую котомку и бежит в тихое место. Убедить взять себя на работу - пустяк. Слиться с немногочисленной толпой людей, непохожих друг на друга, представляет сложность куда большую. Эраст успокаивает себя, верит - Аркхем лишь остановка; небольшая автобусная станция, чтобы передохнуть перед долгой и тернистой дорогой домой.
Внешность
Цвет глаз: голубые.
Цвет волос: каштановые.
Рост: 6' 0"
Отличительные черты: Эраст перестает следить за собой много десятков лет назад и совершенно не водит дружбу с бритвой, машинкой для стрижки и расческой. Он всегда чистый, от него вкусно пахнет пряностями, что, в общем и целом, создает в образе деколлаж со спутанной бородой и растрепанными волосами (максимум для него - утром пройтись по голове пятерней). В одежде сохраняется та же небрежность - расстегнутые рубашки, кое-как накинутые шарфы и свисающие галстуки. Ему плевать, что подумают люди, вот почему заботу о внешнем виде он считает неразумной тратой времени. Руки, грудь и спина покрыты несколькими шрамами от рваных ран, полученных на войне. Поэтому он, по возможности, старается не оголять данные участки тела.
Используемая внешность: Michiel Huisman.
Умения
· До шестнадцати лет обучался у матери травологии. Нудно и скучно, в отличии от сестры, но, несмотря на это, имеет достаточно неплохую базу и не гнушается прибегать к ней, когда припирает нужда;
· В семнадцать лет, спустя год после переезда к дяде, начинает обучаться у него ментальной магии – внушению и контролю разума. Постигает данное искусство на протяжении тринадцати лет (вплоть до ухода на войну), не забрасывает и позднее, после возвращения с фронта и смерти родственников. На данный момент у Эраста хорошо отточен навык внушения своей воли, на что он и делал упор в обучении. Подчиняет чужой разум неохотно и не может полностью контролировать человека долгое время, но и того хватает для принятия оным каких-то ежесекундных действий;
· Никогда не уделял особое внимание боевой и защитной магии, сталкивался с данными видами украдкой на некоторых этапах жизни. Способен скастовать простые заклинания, но вряд ли будет сильным соперником в открытом конфликте;
· Для колдовства использует родной язык дяди и матери – албанский, который начал изучать тогда же, в семнадцать. Ныне знает его практически идеально наряду с французским;
· Вопреки своим желаниям, оказался высококлассным специалистом в своей области. Вместе с тем, преподаватель из него никудышный;
ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Стиль игры: выдаю посты раз в два-три дня, если не поедает реальная жизнь. Пишу, как правило, 5-7к. символов, но частенько пересекаю верхний предел. Могу в любое лицо, но страдаю косноязычием, когда пишу не от третьего. Я люблю интересные сюжеты; чувственные, с накалом страстей. Все из разряда ‘познакомились в кафе’ сливаю с большой вероятностью. Люблю так же развивать непосредственно историю персонажа, переплетая ее с историями других игроков, так что буду очень сильно рад, если Вы будете обращать внимание на биографию. Вот и все, вроде бы.
Другие персонажи: не имеется.
