Полное имя
Уолтер Ковальски

Вид
Оборотень [лесной волк]

Возраст, дата и место рождения:
35, 11.24.1983, Мидленд, штат Техас 

Род деятельности
Официально не работает, бывший солдат удачи, наёмник

Происхождение
Родственные связи: Кшиштоф Ковальски - отец, оборотень, неизвестно; Ванда Ковальски - мать, человек, неизвестно

Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи...

Под тонкой футболкой холодный металл целует горячую кожу. Вливает решимости, ворошит воспоминания, отгоняет мертвецов. Уолт смеётся беззаботно и заразительно, щурится, кривит рот в улыбке, играет со смертью и равнодушно швыряет в лицо жизни фишки возможностей.

…Мидленд, Техас. Восемьдесят третий. Ноябрь жалит холодом, от которого кожа покрывается мурашками, а в горле першит от застрявшего кашля. Маленький Уолли ловит пухлыми пальчиками уходящую осень, беззубо тянет тонкие губы в улыбке, льнёт к мерно вздымающейся материнской груди. Через день их выпишут, и они вернутся домой на стареньком пикапе, а пока огромный мир — широкая оконная рама и остатки охры в холоде наступающей зимы.

Уолтер вырос на стыке двух культур и говорит на двух языках, его мать — художник, возненавидевшая своё призвание, а отец разорившийся фермер, ищущий себя на дне бутылки с виски. Когда-то они приехали в Дикси по путеводной звезде ловить американскую мечту, а нашли пыль старых костей и ворох сгнивших листьев. Уже немолодые, закостеневшие в жёстких тисках Юга, переживавшие трудное время. Их ранчо — бизнес всей жизни — давно продано: не из-за бушующих торнадо, не из-за засухи или ранних заморозков, нет, — из-за папаши, весьма жестокого и властного, до одури злопамятного и крайне мстительного к тем, кто уходил с загибающейся фермы к конкурентам. Его слава — почти пустые загоны и изношенная техника, репутация — долги и потребительские займы.

…Старый дом с пожухлым неухоженным газоном и мутными потрескавшимися окнами напоминает лицо матери — уставшее, постаревшее, с безжизненными запавшими глазами. Его нельзя сделать уютнее — он разваливается под пальцами; стоит чуток надавить и серые кости штукатурки сыплются под подошвы, как надежды на счастливое детство, пол скрипит жалобным псом, прогибаясь под весом отца.

В памяти детство — прожжённые сигаретой дыры. Только пьяный крик Кшиштофа и тихий голос матери. Свежая выпечка со вкусом отчаяния, такими были бы слёзы женщины, если бы не были солёными. В девять лет отец впервые взял на охоту, решил приучить сына скорее к оружию, грезил о успешной карьере военного, натаскивал как служебного пса. Не давал спуску, был хорошим наставником и — впервые — заботливым отцом. Когда Уолтеру десять — дарит старенький карабин.

Уолли сидит на тёплом крыльце и перебирает цветные камешки, босые ноги утопают в малахите травы. Новый день — ничего нового, лишь однажды о сыне вспомнили. И он закрывает глаза, проваливаясь в тишину. Слышит как жёсткая кисть царапает холст под сосредоточенным взглядом матери — сколько картин она успела закончить, а сколько испорчено? Слышит, как тяжело дышит от летнего зноя старый пёс. Горсть выскальзывает из ладоней и падает в зелёную бездну, рассыпается на цветные огоньки и исчезает, становясь ещё одним прожитым днём. Уолтер желает себе сил выстоять.

А однажды в дом семьи Ковальски врывается полиция. Скручивает Кшиштофа, избивающего свою жену. Отец в пьяном угаре рычал, брызжал слюной и хватал за тонкие лямки майки, крича, что Уолли не его сын, что нагулянный щенок, что не вышел породой. Всё разрешилось. Мать, словно всё забыв, за него заступилась, не писала заявление, говорила: «он образумился». Только вот quod ab initio vitiosum est, tractu temporis convalescere non potest. Отец стал действовать тише, меньше кричать и больше унижать морально, давить на безвольную психику матери. А пытавшийся заступиться за неё Уолтер оказывался избитым и запертым в кладовой. В один день Кшиштоф выбил ему зуб.

…Запах алкоголя бьёт по чуткому носу резко и остро, пронизывает тело, продирает до кости, путает мысли. Старый чердак — защита крепости, стены огромны, пусть из картона. Сквозь щели просачиваются крики матери; она проклинает, просит, скрипит зубами. Отец свирепеет. Слышны удары словно по дереву молотом. Уолтер обнимает колени и съёживается. Ему только четырнадцать, и впереди мир неизведанный, но страх поедает до самой ненависти. Зажать бы уши, да руки не слушаются — отец сломал правую, чтобы пацан лучше его слушался.

Уолтеру семнадцать. Он здоровый, рослый и сильный. Окончил только школу, хотел бы поступить в колледж, да денег едва хватало на жизнь. Хотелось бежать из дома, бросить всё позади, вырваться из силков порочного круга, только было жаль глупую мать, прощавшую отца каждый раз. И всё же смог. Сорвался. Под проклятья и материнский плач сбежал с почти пустой сумкой на вокзал, а там — в автобус и на свободу.

Полосатый флаг пузырится над городом. Чеканный шаг и крики подзадоривают, размашистая подпись на бумаге в конце бланка. Конец мирской жизни — начало в армии. Ему семнадцать и хочется геройствовать, лёгкие деньги и бесстрашие полное. Убивать людей — как прочую дичь — легко, отец научил как впиваться в чужое горло, как нажимать на крючок плавно и просто, как потрошить брюхо ножом острым.

Будучи в составе 1-й дивизий корпуса морской пехоты, Уолтер был среди тех счастливчиков, которых отправили причинять добро и наносить пользу в далёкий жаркий Ирак первым самолётом. Он был одним из немногих не таких: свирепый, алчущий крови, охочий до драки. Маленький отряд оборотней — крепкие клыки, острый нюх, четыре быстрых конечности и по шкафу, забитому скелетами. Так он увидел демократию своей страны во всей красе и понял: солдат — не романтика, а работа и иногда очень грязная и подлая работа. Его турне было длинным и разнообразным: пострелял у нефтяных месторождений Румейла, посетил Насирию, был в Багдаде во время взятия, свергнул пару статуй Саддама, засветился в телеке.

Их было пятеро. Озлобленные, едкие, открытые, честные. Лазят по заброшенным скелетам домов, роются в забытых вещах, рассматривают чужие фотографии, ищут ценности. Смеются и мечтают скорее стать богаче. Стать сильнее. Свободнее. Ещё честнее. Держатся друг за друга, друзья и братья. Скалятся смерти, выдыхают радостно. Беретта — в руку, лезвие — на язык. Умирать не поздно, хуже будет, если трусливо отступить.

С каждой новой дислокацией их становилось всё меньше. Кто-то ломался и дезертировал, кто-то погибал. Уолтер держался потому что все мосты назад давно сгорели до тла. У него не было вариантов, кроме как жить среди взрывов, засад, ночных тревог и перестрелок. Вдыхать пыль с кровью и прошивать пулями тела всякого, на кого указывал штаб. Но даже здесь любовь нашла его. Нашла внезапно и не дала времени на подготовку. Рядовой 1-го класса Кристен Уайлд. Как только контракты обоих подошли к концу, они бросились под венец, гонимые жаждой насытиться друг другом. Счастливая семья, красивый финал.

Маленький домик у южной границы города, вся семья Кристен — мать-одиночка и младшая сестра. Утром — скандалы без повода, вечером — переплетение тел. Казалось, мирная жизнь интереснее, ярче. Многогранность возможностей, отсутствие опасностей, если и волком выть, то в полнолуние, приходить с работы домой и возиться с сыном. Только нет ни того, ни другого, жажда кинуться в битву доходит до больного.

Пока все бегут от войны, он бросился туда с головой. Трусливо сбежал от семьи, любимой, обязанностей. На поле боя всё такое знакомое, родное, предельно ясное. Мирная жизнь заставляла горячую кровь превратиться в вязкое желе, ржавели кости, притуплялось чутьё. Вот только его война закончилась после взрыва на багдадской площади. Среди окровавленных тел и покорёженных частей автомобилей, он выжил с сильной контузией и слепым на левый глаз. Отлёживается в местном госпитале, пока раны затягиваются. Волк внутри скулит и скребёт, требует мести. Не хочет возвращаться на родину. Уолтер берёт оставленный сестрой с яблоком нож и сбегает.

Отчаяние — вкус железа под языком, ржавая монетка во рту мертвеца. Длинные пальцы — тонкие кости — скребут по горячим камням. Над головой палящий блин солнца, по желобку хребта стекает пот. Он бы хотел вернуться, если бы мог, но позади сломанные минареты столицы. Дезертир, неудачник и обычный слабак, таким его запомнят бывшие сослуживцы, но Уолтеру давно на это плевать, его гонит зависимость.

Он бродил по старым тропам Ближнего Востока, Европы и даже побывал в городке, откуда родом были родители. Всюду искал что-то неясное, невозможное описать словами, но безумно важное. Терялся в крупных городах, таился в клоповниках и рыскал зверьём в пригородных районах. Подрабатывал где мог, не брезгуя тяжёлой работой. От преследующих кошмаров уходил в наркотический запой, мешал с дешёвым алкоголем, ширялся не брезгуя общей иглой, но так и не достигал катарсиса.

Его штормит, ломает, швыряет на старый асфальт. Корёжит припадками, дёргает из стороны в сторону. Вкус крови во рту, кажется, застревает в горле, мешает дышать, плещется маревом перед глазами. Вокруг мертвецы, танцуют, смеются, зовут за собой. Он давно перестал бояться тьмы, на теле невидимые шрамы, рубцы, пулевые отверстия. Водит по голой коже пальцами и помнит каждый след, как контуры карты, как воспоминания исчезнувших лет. Мертвецы не уходят, кружат над изломанным телом. У них обречённые лица, глаза — бойницы, раззявленный в немом крике рот.

Он сбегал до этого, смог сбежать и из этого плена. Вспомнил, что хотел что-то найти, и отправился в путь. Пристанище, где мечущаяся душа успокоится, а может получит долгожданный покой. Да и сам не знал точно. Просто искал. Он был наркоманом, разнорабочим, едва ли не бездомным, отряхнул дорожную пыль и подался в солдаты удачи. Его тошнило от войны, но другого не умел. Мирная жизнь — чертовски сложная штука, от неё сложно отвыкнуть, но с трудом привыкаешь. Вольный наёмник, прилежный пёс, умеющий выполнять приказы, убивающий без вопросов, без размышлений, без укусов совести. Убивать безликих легко; сложно, когда с ними разговариваешь. Сколько ещё мотало по странам, по городам и пустынным дорогам, пока Уолт не оказался в Аркхеме. Просто однажды ему захотелось немного покоя, недоступного для такого зверя мира, второго шанса на семью.

Ковальски — такая странная фамилия для Аркхема, непривычная, чужая — из старой Европы, с восточной части — Украины или Польши — мало кто пытается вникнуть, для многих это где-то там, что-то одно, даже одинаковое. Он был здесь никем, с былыми, никому ненужными медалями за отвагу, с багажом неважных историй, пустым и перегоревшим. «Очередной перевалочный пункт» — бьёт горькая мысль. «Пути назад нет» — шепчет время. Он умеет только убивать, так почему бы не продолжить зарабатывать этим на жизнь?

Уолтер здесь меньше трёх месяцев, ещё не свой, но уже что-то привычное, не вызывающее интерес. Крепко засел на окраине. Ему кажется, что на языке постепенно проступает вкус жизни. Что-то неприятно сладковатое, давно забытое. Это пугает и радует.

Внешность
Цвет глаз: зелёный
Цвет волос: русый
Рост: 6' 3''
Используемая внешность: Oliver Jackson-Cohen

Умения
- военная подготовка;
- вождение легкового автомобиля;
- фридайвинг;
- охотничьи навыки;
- взлом замков и автомобилей.

Дополнительно
- не курит и рядом с собой не даёт;
- глотает диазепам и обезболы, мешая с алкоголем (самовнушение, что это помогает);
- сидел на опиатах;
- высокий болевой порог;
- чуткий сон;
- в качестве хобби вырезает фигурки животных, амулеты и руны.

ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Стиль игры: от третьего лица в прошедшем/настоящем времени; объём текста от 5k и до глубины Марианской впадины - берите акваланги; посты 1-2 в неделю; тяну одну-две игры, могу больше, но хуже; если вы ревнивый эгоист, желающий играть только с одним персонажем от рождения и до самой старости - поздравляю, вот он я, хватай и беги.
Другие персонажи: этот красавчик танцует здесь один

Отредактировано Walter Kowalski (28-05-2019 13:03:51)