В магическом мире твои знания не стоят ровным счётом ничего, если они, что может показаться совершенно удивительным, не связаны с магией. Это Илай всецело понял и осознал ещё в далёком детстве, когда отец, столь много вложивший в его образование, всё-таки напрочь отказывался слушать об отличиях древнегреческой и древнеримской архитектуры, требуя от сына самостоятельно залечить небольшую ранку на собственной коленке. Прежнего графа Мура куда больше интересовал магический потенциал своего семейства, в то время как граф Мур нынешний с как минимум не меньшей увлечённостью вступал в дебаты относительно роли Парменида в современной философии. Такая далёкая человеческая история волновала его куда сильнее, нежели положение вещей в веке нынешнем. Потеряв и без того никогда не имеющуюся у него возможность самостоятельно управлять собственной жизнью, Илай самозабвенно посвятил себя изучению достояния прошлого, в чём, на удивление, хорошенько преуспел.
Однако здесь же его поджидала ещё одна, совершенно немаловажная проблема – никто не станет читать твои работы, не имей ты прославленного, хотя бы в определённых кругах, имени. Да, он умудрялся находить и покупать совершенно уникальные экземпляры культуры прошедших тысячелетий, да, смог собрать и разместить в своей голове значительный багаж знаний, да вот только всё это было никому не нужно. Так уж устроен мир – будь ты хоть миллионы раз гениальным человеком, но окружающие скорее в очередной раз побегут читать самую незатейливую статейку Хайдеггера, нежели обратят на тебя хоть какое-то внимание. И корень сей проблемы заключался в том, что Илай уже множество раз успел бы сколотить себя хоть какое-то имя, да вот только не имел на то никакой возможности. Очень сложно писать под одним единственным псевдонимом, а иначе в публичной работе нет никакого смысла, если в твоей чёрточке между двумя датами будет умещаться куда больше доброй сотни лет.
В глубине души он всегда мечтал оставить всё это магическое дело, уехать куда-нибудь как минимум за Ла-Манш и там начать жизнь обычного профессора. И всё-таки эта мечта относилась к списку тех несбыточных, о которых вспоминаешь только перед сном и без искренней надежды, как, например, мечта осуществить эту профессорскую деятельность, деля свою жилплощадь с Бертольдом. Да, заветная, да, сильная, но совершенно невозможная, да вот только смириться с тем совершенно не получается.
Всё, что ему оставалось, так это издавать свои статьи в примитивных журналах под разными вымышленными именами, да раз в несколько десятков лет защищать новую докторскую диссертацию по именно сейчас интересующей его теме – чтобы точно не запомнили, но хотя бы на один вечер признали. Это была его личная, исключительно для самого себя попытка хотя бы отчасти почувствовать себя членом той огромной организации, к которой ему всегда хотелось принадлежать.
Где-то в конце 60-ых он познакомился с неким господином, представившемся ему тогда Чарльзом Тарле. Тоже магом, но всего лишь полукровкой, чья семья была очень уж заинтересована в том, чтобы он жил максимально человеческой жизнью и держался подальше от всего магического мира. Данное положение дел Чарльза очень даже устраивало, его увлечённости гуманитарными науками хватило не только для того, чтобы держаться от магии подальше, но чтобы и вовсе о ней позабыть. У него была выработана собственная сложная система по изданию статей и монографий под различными фамилиями, в которой сам Илай тогда не слишком хорошо разобрался, да и после не постарался это сделать. Ему было более чем достаточно просто того факта, что хотя бы одному человеку во всём этом огромном мире интересная его научная деятельность и он имеет возможность узнать о ней совершенно всё.
Именно Чарльз и позвал его прочитать эту лекцию в одном из университетов Лондона, в котором последние лет десять числился профессором. Последние несколько месяцев в семье творился настоящий беспорядок, а потому Илай посчитал такое предложение отличной возможностью хотя бы не на долго вырваться из осточертевшей жизни. Не так часто ему выпадал шанс почувствовать себя действительно важным человеком в его излюбленной области, так как же мог он от подобного отказаться.
Темой своей лекции Илай избрал материал довольно широко известный, но дополнил его очень даже интригующими, собственноручно раздобытыми фактами. Студенты совсем ещё юные, только недавно вступившие на данную стезю, были вынуждены слышать о становлении раннего христианства в условиях античной культуры. Арендованный на безвозмездной основе профессор в своей лекции попытался провести синтез философии и искусства, присыпав всё это толикой собственного мнения. Банально, довольно просто, но что ещё нужно нерадивому студенту? Для Илая было гораздо важнее самостоятельно насладиться данным процессом, пусть он и потратил достаточное количество времени, дабы сделать свой рассказ действительно интересным и понятным.
Самое главное в работе с аудиторией – это работать с аудиторией. Смотреть на слушателей во время своего рассказа, ещё лучше ловить их взгляды – так точно можно убедиться, что твои слова не пролетают мимо них. Илай постарался выложить перед этими юнцами всё своё обаяние, разбавляя довольно стандартные фразы долей шуток – ему хотелось запомниться им знающим своё дело лектором, а не очередным занудой, на которого всякий раз жалко потраченного времени. Он направо и налево раздавал студентам улыбки, не особенно задумываясь над тем, что кто-то может понять его превратно.
Он благодарит их за потраченное время, отвечает на парочку заданных вопросов, после чего обещает как-нибудь повторить данное мероприятие – кажется, им всё-таки понравилось. Постепенно аудитория пустеет, в то время как Илай вынимает флэшку и выключает аппаратуру. Чарльз предоставил все ключи в его полное распоряжение, попросив их вернуть этим же вечером – они договорились обсудить проделанную Муром работу за стаканчиком кофе.
- Спасибо, мне очень приятно это слышать, - снова улыбка, пока застёжка чёрного портфеля отказывается застёгиваться. – Если бы все ваши профессора были вполовину также увлечены предметом, как я, никто бы не звал меня вам читать.
И всё-таки это чертовски приятно, выслушивать вот такие хвалебные речи от совершенно чужих студентов. Ради этого можно не только от магии отказаться, но и согласиться жить на преподавательскую зарплату.
Между тем, парнишка всё не торопится покидать аудиторию, а Илай начинает несколько менее старательно застёгивать портфель – может быть он ещё скажет что-нибудь воодушевляющее?

Кажется, конкретно этот молодой человек сидел на одном из первых рядом и относился к числу тех, с кем Илай периодически встречался взглядом. Ему всегда была важна работа с аудиторией, и именно такие люди всякий раз с ним самим на равных помогали читать любые лекции. Видя заинтересованность в чужих глазах, всегда появляется желанием поделиться чем-то особенным, известным только одному тебе –  как минимум только ради этого и стоило бы работать. Учёными не рождаются, учёными становятся, а вырастают они обычно из таких вот зелёных студентов, что с некоторой леностью ловят пусть не каждое твоё слово, но хотя бы в половину работают на свой личный результат, на собственное саморазвитие.
Глядя сейчас на этого задержавшегося в аудитории юношу, Илай в первую очередь вспоминает самого себя. Такого же неопытного, такого же лишь начинающего свой затянувшийся путь, пусть даже условия его собственного обучения кардинально отличаются от нынешней ситуации. Возможно, получи он тогда возможность закончить хоть один университет, а вылавливай все свои первые серьёзные идеи из уст личных преподавателей, сейчас он мог бы быть совершенно иным человеком. Относился бы ко всему гораздо проще, нашёл бы в себе силы разорвать все связи с семьёй и был бы абсолютно точно счастлив. Вещал бы сейчас с какой-нибудь подобной высокой кафедры, да не пару раз в пару лет, а регулярно.
Картинка из несуществующего настоящего рисуется в голове слишком явно. Он носит всё такую же опрятную бороду, аккуратную и чистую одежду, да вот только его повседневному костюму уже как минимум несколько лет. Без муровских денег жить всё ещё немного трудно, однако постепенно он привыкает к невозможности позволить себе всё и сразу. Он определённо живёт в небольшой квартирке где-нибудь пусть и не на окраине, но и не в самом центре какого-нибудь большого города. Вкладывает в свою работу гораздо больше, чем требуется. Всё время в состоянии написании новой работы, студенты его определённо любят – его отеческая опека всегда распространялась на всех без исключения детей. Несколько ущемлённый, он всё-таки живёт в своё удовольствие, потому что точно знает, что дома его обязательно ждут. В минувшем веке таким образом жить в Лондоне было бы несколько проблематично, и всё-таки никакие трудности не смогли бы удержать его от желания попробовать. Да, он определённо бы уехал тогда вместе с Бертольдом. Хлопнул бы громко дверью и никогда бы не возвращался, жалея о своём поступке быть может только самыми холодными вечерами. Простота ему не совсем привычна, но порой её тоже оказывается вполне достаточно. Достаточно, чтобы не влачить своё бессмысленное существование.
- Приятно познакомиться, Бэйзил, - сам Илай представляться не торопится, своё имя он озвучил ещё вначале лекции, оно же было на самом первом его слайде – если для юноши они действительно имело какую-то ценность, у него точно был шанс с ним ознакомиться.
Предложение выпить приводит его в некоторое замешательство, которое, на самом деле, проходит довольно быстро. Ему и прежде приходилось слышать подобные предложения от случайных студентов и всякий раз все такого рода посиделки заканчивались глубокими обсуждениями каких-либо действительно интересующих молодых людей тем, которых они хотели бы коснуться в своих собственных исследователях. Подобное происходило совсем нечасто, всё-таки действительно заинтересованные наукой люди не встречаются на каждом шагу, но прецеденты всё же были.
Вот и сейчас Илай лишь воодушевляюще улыбается Бэйзилу, примерно представляя себе его намерения. Он в задумчивости хмурится, прикидывая, имеется ли у него для того время и возможности. И ведь на самом деле, вырваться сюда ему было не так-то просто. Дома ждут семейные проблемы, что день ото дня становятся, кажется, всё неподъёмнее, а потому по-хорошему ему стоило бы немедленно отправиться в Белфаст.
- О, Ваше предложение совершенно заманчиво, Бэйзил, но боюсь, я вынужден отказаться, - он действительно сам недоволен сложившейся ситуацией, но обстоятельства, как, впрочем, и всегда, сильнее его. – Через несколько часов я должен быть в аэропорту, а потому не имею никакой возможности позволить себе, так скажем, расслабиться. Если Вы хотели что-то обсудить, я могу предложить Вам сделать это прямо сейчас. Думаю, на ближайшие минут пятнадцать я готов оказаться в Вашем полном распоряжении.
Ему действительно хочется ему помочь. Подтолкнуть молодой ум в нужном, хотя бы относительно, направлении. Конечно, никакого самолёта не существует и в помине, для подобных перемещений у Илая всегда имеются порталы, да вот юноше об этом знать совсем не обязательно.

Ну вот, теперь Илаю кажется, что он отбил интерес у мальчишки в дальнейшем заняться изучением хотя бы того же Аристотеля. Всего несколько секунд назад он звал его куда-нибудь выпить, а теперь уже не хочет провести с ним и какие-то несчастные пятнадцать минут. Может быть, ему не следовало было ему отказывать? Конечно же, теперь, когда дело стремительно рвётся к своему завершению, Мур начинает подумывать о том, что не настолько уж и важными были его ужасно важные дела. Что их вполне можно было бы отложить, да помочь хотя бы одной светлой голове найти дорогу к сугубо личным научным интересам. Вернее, голова-то эта была довольно тёмной, учитывая вьющуюся шевелюру Бэйзила, да вот содержимое её, и здесь Илай был готов бы даже поспорить, наверняка должно было бы очень многообещающим.
- Что ж, теперь я чувствую себя виноватым, - разводит руками, грустно улыбаясь, - вогнав Вас в рамки пятнадцати минут, кажется, напрочь отбил у Вас желание обсудить данную тему.
И вот граф уже совершенно не уверен в принятом им же самим решении. Вообще, сбить его с толку всегда было довольно просто. Не большой любитель споров, ему всегда было гораздо проще принять чужую точку зрения, нежели с пеной у рта доказывать собственные негласные истины. Некоторый конформизм его привычного состояния, на самом деле, не раз играл с ним не самые приятные шутки. В целом, обладай он чуть более упрямым характером, не пришлось бы сейчас жить сослагательным наклонением. Умение отстаивать собственное решение всегда проявлялось у Илая совсем не в тех моментах, когда это стоило бы делать, и скорее превращало его в глупого упрямца, что противоречит собственному счастью, но усиленно бьётся лбом в забор, когда рядом находятся открытые ворота.
Интересно, как это будет выглядеть со стороны, если он сейчас же вернётся к прошедшему предложению юноши и всё-таки согласится с ним выпить? Вообще, это было бы не совсем уместно, учитывая, что преподаватель всегда должен быть твёрд в собственных словах и, как говорится, не идти на попятную, если уже о чём-то категорически высказался. И только эта мысль помогает Илаю удержаться от измены собственному решению.
- Вообще, Вы меня совершенно не задерживаете, - он наконец застёгивает портфель поднимает его за ручку и окидывает быстрым взглядом кафедру – вроде ничего не забыл. – И я буду Вам очень благодарен, если Вы поможете мне найти библиотеку. Я кое-как уговорил их выдать мне пару книжек перед лекцией, но научиться ориентироваться в лабиринтах Вашего университета ещё не успел. А тратить время на поиски библиотеки, сами понимаете, очень бы не хотелось.
Всё это скорее похоже на фикцию, чем на действительность, однако Илай очень хочет попытаться всё-таки наладить с Бэйзилом контакт. Пока они будут идти до библиотеки, у него как раз будет достаточно времени, чтобы хотя бы немного разговорить молодого человека. Так сказать, загладить собственную вину в своих же глазах.
Бэйзил любезно соглашается препроводить его к библиотеке и даже пропускает его вперёд, когда они подходят к двери. Однако даже после уверенного нажатия на ручку, та совершенно не собирается открываться. Илай хмурится, предпринимая ещё пару попыток открыть дверь, даже давит на неё плечом, но все его старания совершенно тщетны. Затем ощупывает все свои карманы в поисках ключей от аудитории, после чего с той же целью лезет в портфель – пусто. Столы, кафедра – всё это он просмотрел перед уходом, неужто он забыл ключи где-то в другом месте? И кому понадобилось закрывать аудиторию до того, как они выйдут из неё? Слишком уж сердобольным уборщицам? Ну что за глупости.
- Интересно, - довольно удручённо произносит он, поворачиваясь лицом к Бэйзилу. – Вы знаете, кому нужно позвонить, чтобы нас отсюда вызволили?
Не являясь постоянным работником данного заведения, Илай совершенно лишён возможности связаться с кем-то, кто помог бы им справиться с данной ситуацией. По крайней мере Чарльз, что выдавал ему эти ключи, сейчас находится в другой части города и его помощи пришлось бы ожидать ещё довольно скоро. Может у юноши есть более скорый план по их общему спасению?

Вообще, любая проблема с неожиданно оказавшейся закрытой дверью легко бы решилась с помощью магии. И всё-таки использовать её на глазах у постороннего Илай как-то не решался – кто знает, насколько внимателен этот юноша и как легко сможет поверить в то, что дверь сама по себе почему-то неожиданно открылась. А значит, ему не остаётся ничего, кроме как ждать.
Если хорошенько подумать, то данную заминку так вообще стоит трактовать как работу проведения. Знак судьбы, что не велит ему спешить домой, а предлагает хоть на секундочку остановиться, поразмыслить, может быть перераспределить приоритеты. Мур слишком любит всё планировать заранее и крайне недоволен, когда что-то идёт не по плану, но почему-то сейчас он не чувствует и капли разочарования. Сказать по правде, домой он рвался не с таким уж огромным желанием – единственная, кто его действительно дожидалась в Белфасте – это Элайза. Ну, быть может ещё и Лета. Остальные же члены семьи очень вряд ли обратят внимание на его затянувшееся отсутствие – Вивьен его в принципе никогда особенно не ждёт, а остальные дети для того уже слишком взрослые. Привкус горечи ощущается на языке всякий раз, как Илай усаживается с трубкой в своём кабинете в круглом одиночестве. Не о такой жизни он мечтал, совсем не этого заслуживал. А потому, ему будет гораздо приятнее провести два лишних часа, запертым с мало знакомым молодым человеком, нежели дома, будучи совершенно никому не нужным.
- Если мы вынесем дверь или окно, в ваш университет меня больше не позовут, - вполне очевидный факт. Хотя заплатить за нанесённый ущерб для Илая, конечно, не было бы проблемой. – Это было бы очень любезно с Вашей стороны.
Ну что же, в этой ситуации ему видится ещё один плюс – ему не придётся возвращаться в библиотеку. Бэйзил сам вызвался ему помочь, а значит совесть Илая совершенно чиста.
Он тоже возвращается ближе к преподавательскому столу, но запрыгивать на него вслед за юношей, естественно, не спешит. Опускает свой портфель на один из столов первого ряда, а сам неторопливой походкой направляется к окну – выпрыгивать из него он, конечно, не собирается, но оценить обстановку на улице всё-таки можно. Тем временем студент возвращается к разговору об Аристотеле, что Илая несказанно радует.
- Вы меня немного запутали, - он отворачивается от окна, становясь лицом к вещавшему Бэйзилу. – Вы пишите об Аристотеле или непосредственно о его «Поэтике»? Просто если Вы рассматриваете всё-таки саму «Поэтику», то она не может быть Вашим единственным источником. Даже по работам Бёрка Вы уже сейчас найдёте множество информации, а для изучения Аристотеля у человечества так и вовсе было больше двух тысяч лет. Признайтесь, Вы просто толком не искали.
В его голосе нет и тени обличительных нет, что сразу проскальзывают в голосе любого истинного преподавателя. Илай видит себя в первую очередь помощником и другом этому молодому человеку, а уж потом наставником. Ему действительно хочется помочь Бэйзилу разобраться в этой теме, даже, кажется, сильнее, чем самому Бэйзилу, но для Мура это не имеет никакого смысла. Он уже мысленно пробегается по своей обширной домашней библиотеке, подбирая книги, которые могли бы помочь студенту в написании его работы.
- Если хотите, я могу выслать Вам несколько книг по Вашей теме, - он подходит ближе, останавливаясь всего в метре перед сидящем на парте Бэйзилом. Скрещивает за спиной пальцы. – Только прежде Вам всё-таки нужно будет более подробно рассказать мне о ней, конечно.
С такого короткого расстояния Илай может куда более подробно рассмотреть юношу. Всё же среди множества других лиц сделать это было весьма проблематично. Теперь же, встреть он его когда-нибудь на улице, обязательно признает и даже поздоровается, спросит, как продвигается его научная деятельность. В этом молодом человеке определённо что-то такое есть, граф отчасти видит в нём себя самого, трактуя его настойчивость столь знакомой ему самому тягой к знаниям.

Падая вниз, в какой-то момент становится уже совершенно неважно, сколько ещё метров тебе придётся лететь до неотвратимой встречи с твёрдой поверхностью. Километром больше, километром меньше – какая в принципе разница, есть конец всё равно будет лишь один. Любой отход от изначально спланированного плана действий для Илая равен падению с небоскрёба. В начале такого полёта он обязательно чувствует себя совершенно беспомощно, без иной возможности поддаваясь сложившемся обстоятельствам. Реагирование на месте ему всегда давалось очень плохо. И если уж пошёл гореть сарай, горящая хата уже не окажет на него такого разрушающего эффекта.
Он должен был выйти из университета уже минут десять тому назад, ну или хотя бы к этому моменту уже распрощаться с одолженными книгами. Вместо этого он стоит в запертой снаружи аудитории, а один из местных студентов держит свою руку у него на ширинке. Нет, ну такой намёк не понять не мог даже Илай, всегда верящей во всё светлое и чистое во всех детях.
Медленно наклоняет голову, опуская взгляд на чужую руку, будто телесных ощущений ему было недостаточно. Так сказать, чтобы окончательно убедиться в происходящем. Затем поднимает взгляд на Бэйзила, даже не пытаясь скрыть удивление, столь явно читающееся сейчас на его лице.
- Что-то мне подсказывает, что Аристотель Вас совершенно не интересует.
Нет, ну на такой же шаг не решишься как бы спонтанно, поддавшись удачному стечению обстоятельств, верно? Сам Илай никогда не был большим поклонником первым брать ситуацию в свои руки, скорее оставляя кому-то другому возможность за собой поухаживать. Это как минимум помогало избежать неловкости. Так сказать, недопонимания, когда взгляды на ситуацию одного человека напрочь разняться со взглядами другого. Например, как сейчас. Неужто этот парнишка действительно задержался после лекции, просто чтобы… чтобы что? Илай ему не преподаватель, чтобы подобным образом выпрашивать хорошую оценку за экзамен. И как минимум лет на пятнадцать его старше, если мерить человеческими рамками, а если судить по действительности, то и на все сто. Что-то не кажется парень ему настолько наглым, чтобы попытаться затащить в постель первого попавшегося, да ещё и временного преподавателя. Нет, мотивы этого молодого человека для Илая так и остаются не прояснёнными.
Его слова о том, что Мур какой-то не такой, так и вовсе его сильно озадачивают. Для него всегда было невероятно важно оставаться таким же как все, подходить под тот реестр норм и правил, чтобы ни в коем случае не опорочить имя своей семьи. И вот теперь этот юноша называет его «другим». И это учитывая ещё тот факт, что гомосексуальность Илая, даже если бы она так сильно бросалась в глаза, не должна была показаться Бэйзилу странной, ведь непосредственный интерес всё-таки первым проявляет именно он. Так о чём же «другом» идёт речь? Мур не может отказать себе в возможности прояснить данный вопрос.
Он несильно сжимает ладонь вокруг чужого запястья, но руки от своих штанов не одёргивает. Это скорее попытка получить хоть какую-то возможность начать контролировать ситуацию, чем отказ. Об отказе Илай сейчас и вовсе не думает, для того он слишком заинтригован.
- Почему другой? – пытается говорить спокойно, не выдавать собственную нервозность. – Что во мне такого «другого»?
Илай старательно отбрасывает любые поползновения в собственную голову на тему тому, что этому юноше, пожалуй, чуть больше двадцати. Совсем ещё ребёнок – даже его собственные дети старше его. Пока проделывать это у него выходит вполне успешно. Всё это действительно очень странно, но если дно опустится ещё на пару тысяч метров, разница не будет иметь большого значения.

Тот смысл, что оказывается вложен Бэйзилом в слово «другой» для самого Илая таковым вовсе не является. Совсем напротив, то, что сейчас происходит для Мура куда более странно, чем непонимание намёка в предложении выпить. Когда студенты предлагают ему встретиться в неформальной обстановке, он раз за разом видит в них исключительно студентов. Молодых людей, которым требуется помощь, но никак не возможных любовников. Его любовники не подбирают бар подешевле, они не смотрят на цену, даже когда та переваливает за несколько сотен долларов за бутылку. Не учатся в университетах, а являются их попечителями, перед которыми на цыпочках семенят самые грозные ректоры. Они старше, солиднее, опытнее, богаче и определённо лучше одеты. Они не ждут от него инициативы, но трахают его исключительно тогда, когда граф сам того пожелает. Из этого общего правила было одно единственное исключение, что теперь затерялось где-то в Новом Свете и всё никак не желает выходить на связь.
И всё-таки у юноши с ними явно проглядывается что-то общее. Всё дело исключительно в настойчивости и отсутствии страха получить отказ, что кажется Муру невероятно интригующим. По всем остальным пунктам Бэйзил совершенно не проходит, можно даже сказать гораздо проще – он совершенно не в его вкусе. Но что-то всё-таки не позволяет ему немедленно прекратить происходящее и пригрозить страшной расправой за содеянное. Любопытство, подкрепляемое редкой жаждой нового опыта, вынуждает его почти неподвижно выслушивать всю около пламенную речь своего неудавшегося студента.
Он несколько сконфуженно сглатывает, когда Бэйзил сжимает руку. С каждой новой секундой вся эта ситуация кажется Илаю всё более и более странно.
Момент принятия решения подкрадывается, как и всегда, незаметно, но Мур отчётливо чувствует его скоропостижный приход. Растягивать эту жвачку дальше нет никакого смысла, он даже почти уверен в том, что не дай он сейчас явного ответа, парнишка попросту потеряет к нему интерес. И как бы странно это не было, однако данная мысль Илая несколько пугает. Тот заверяет, что никогда не получал отказов, но граф может похвастаться тем же самым – секрет его заключается в том, что он никогда не делает предложений. И почему-то потеря интереса именно у этого молодого человека кажется Муру настоящей катастрофой. Будто бы если Бэйзил откажется от него сейчас, больше никто на Илая никогда и не посмотрит. Будто с этого самого момента он будет списан в утиль забвения, перейдёт какую-то невидимую черту то ли старости, то ли ординарности, и больше никогда и никто не обратит на него должного внимания. И кто тогда согреет его холодную постель, учитывая, что дражайшая жена его ни капли не интересует?
Перехватывать инициативу совершенно не хочется. Обычно щедрый на подарки и поощрения, в сексе Илай любил принимать сторону принимающего, не очень задумываясь о том, что достанется ему дающему. Не было среди них кого-то, за чьё удовольствие хотелось бы беспокоится, чьим удовлетворением стоило бы было дорожить. Как бы ни пытался выращиванием бороды он повысить свой возраст, всё равно раз за разом привлекал к себе своей юношеской непосредственностью. Она лучилась во взгляде, проскальзывала в искренней улыбке. Она выросла в максимально комфортных условиях, охраняемая самым преданным борцом, присутствие которого всё равно всегда витало где-то неподалёку. Когда-то давным-давно Бертольд помог одному слишком доверчивому мальчику остаться этим самым мальчиком до конца своих дней, возможно, даже не давая себе в этом отчёт. И этот мальчик сейчас, важно вышагивая в мире взрослых, сейчас принимает решение, о котором потом, возможно, всё-таки пожалеет.
- Недостаточно, - он отпускает его руку и делает полшага вперёд, почти упираясь в ноги Бэйзила.
Взялся за дело, так будь добр довести его до конца.

Он честно и очень искренне пытается выглядеть хозяином положения. Он же старше, верно? Значительно старше, а значит и гораздо опытнее. Это Илай дал разрешение на то, чтобы себя касаться, а не наоборот. Он мог решить, хочет ли он всего того, что по сути теперь должно было бы произойти и что в принципе-то и происходило. Это его спрашивают, нравится ли ему чужие действия, ему стремятся сделать приятное, так почему же Мур чувствует себя настолько неуютно?
Когда Илай действительно решает что-то сделать, он всегда делает это до конца. Порой от того натыкаясь на не самые приятные, и даже чаще всего уже несколько раз встречавшиеся грабли, но изменять сделанному выбору всё равно не соглашается. Если попытаться перечислить все те проблемы и неприятные ситуации, в которые он попадал по этой своей дурацкой привычке, то для того явно не хватит пальцев не то чтобы обеих рук, да ещё и ног. Илай всегда пытался быть верным своему слову, искренне веря в том, что это качества, равно как и пунктуальность, есть главные достоинства любого аристократа. Так сказать, показатель его чести. И так как растили его в лучших графских традициях, от данных, пусть и несколько видоизменённых принципов, Илай никак не соглашался отказываться.
Никак не может избавиться от необходимости наблюдать за всеми проделываемыми Бэйзилом манипуляциями. Будто бы от того, что он своими глазами увидит, как тот расстёгивает его ремень, что-то кардинально изменится. Будто бы он неожиданно почувствует себя как рыба в воде и избавиться от той странной нервозности, что поселилась где-то на кончиках пальцев, на границе сознательного и безсознательного.
Пальцы у юноши оказываются неожиданно холодными, от чего Илай тихо охает, когда Бэйзил запускает руку ему под бельё. От этого, а ещё от того, что в принципе воспринимает всё происходящее слишком уж резко, слишком чувствительно. Только теперь он отводит взгляд, куда-то в сторону, на противоположную стену, просто чтобы сосредоточиться на совсем не зрительных впечатлениях.
Всё это слишком странно и приятно одновременно. В данном случае две стороны одной монеты происходящего. Приятно, потому что это всегда приятно. Потому что тело всегда реагирует одним только способом, если реагирует вообще. Потому что нет на самом деле толком никакой разницы, кто трогает твой член – проверенный любовник или впервые увиденный студент. Да, они станут это делать по-разному и с разным коэффициентом полезности, но скорее всего, рано или поздно это всё равно будет хорошо. Илай может закрыть глаза и представить на его месте кого угодно – в таких ситуациях тело толком и не играет никакой роли. Приятно – это совершенно обычно, почти обыденно. В приятно нет ничего такого, что выбивалось бы из общей колеи.
Вот тут и вступает в игру странно. Потому что странным на самом деле было всё. Сама ситуация, это место и, что самое главное, этот парень. Его прямолинейность в собственных желаниях давала совсем уж странные ассоциации, его поведение выводило Илая из состояния равновесия. Ему всё ещё сложно было собрать в кучу все его слова и действия, вплести их в общую картину и просто начать наслаждаться происходящем. Он всё никак не мог перестать думать, пусть даже тело его в подобных делах было несколько решительнее.
Илай делает почти шаг назад, дабы дать парню место для того, чтобы слезть со стола, чтобы… встать на колени? Вообще, именно этого он от него в первую очередь и ожидал. Опять-таки, вариантов, на самом деле, не так уж и много. В таких ситуациях это и вовсе закон жанра, кто-нибудь кому-нибудь просто обязан отсосать. По крайней мере именно этого Илай и ожидает от парня, когда тот стягивает вниз его штаны вместе с белом. Вообще-то, стоять с голым задом посреди аудитории ему ну совершенно не прельщает.
А вообще, улыбается парнишка просто очаровательно. Может быть, из положения сверху-вниз данное обстоятельство так удачно проглядывается. Илай не может удержаться, чтобы не опустить руку ему на голову, не коснуться пальцами его тёмных волос. Ему кажется, что он должен что-то сказать. Дать какую-то команду к действию, что ли. Но нужные слова почему-то так и не находятся, все они кажутся ему сейчас либо слишком глупыми, либо слишком пошлыми – одним словом, слишком неуместными.
Благо, Бэйзил и так прекрасно догадывается, что нужно делать, и вот Илай уже сам в резком вдохе приоткрывает рот, когда чужой язык касается его члена.

Он всё ещё никак не может для себя понять, зачем всё это нужно этому парню. Одно дело Илай, который просто принял происходящее и решил отдаться этой странной ситуации, однако какие преимущества в этом видит Бэйзил? Опять-таки, Мур ему даже не постоянный преподаватель, чтобы таким способом пытаться добиться каких-то преимуществ для своей дальнейшей учёбы или чего-то в этом роде. Он видит его первый раз в жизни и скорее всего больше никогда и не увидит, так к чему всё это нужно, неужели такому симпатичному юноше не хватает внимания сверстников? Или, быть может, всё это результат чьего-то дурацкого спора? Мол, сможешь уломать того препода на секс? Спорим на десять фунтов? Звучит как сюжет для какого-нибудь проходного фильма, попахивающего дешёвой комедией с романтическим налётом. Вариант того, что он просто настолько изумительный и все вокруг его хотят, Илай даже не рассматривает, это был бы уже совсем настоящий детский сад. По-хорошему, таким вопросом задаваться у него нет совершенно никакой нужды, однако перестать думать об этом он никак не может. Даже тогда, когда покрепче сжимает его волосы, не позволяя отстраниться слишком далеко.
Кстати сам минет у Бэйзила выходит довольно средний. Слишком часто тот совершает какое-то лишние движение, касается не совсем там, где надо, действует максимально хаотично. Это положение кажется Илаю несколько странным – зачем так стремиться усердно рваться делать то, что делать хорошо определённо не умеешь? Возможно, Мур бы и сам мог отсосать парнишке, так сказать, отблагодарить за настойчивость, однако сделать это никак не успел. Бэйзил оказался проворнее, и вот теперь очень старается сделать приятно, это заметно по всё той же хаотичности, пусть и выходит у него всё-таки с треском. Когда парню удаётся сделать действительно хорошо, Илай не пытается сдержать совсем тихий стон, что всё же рвётся снаружи. Если парень хочет понять, как сделать лучше, то ему нужно дать знать, когда у него всё же что-то получается – сейчас это в первую очередь в интересах Илая.
Придерживая его голову за волосы, граф не даёт парню случайно взять слишком глубоко – не хватало ему ещё, чтобы того неожиданно стошнило. Кто знает, как поведёт себя в данной ситуации столь неумелый организм. По крайней мере, Илай отчётливо слышит те совсем определённого характера звуки, когда Бэйзил таки совершает подобную ошибку. К тому же, насколько бы посредственно это не было, а тело всё-таки реагирует. Ему хорошо, ему это нравится, пусть и нет в этом чего-то совершенно восхитительного, что может дать только опыт. Для настолько случайного секса этого более чем достаточно, а потому в какой-то момент Илай отстраняется, и уже легонько тянет руку в верх, предлагая парню подняться на ноги.
Он вынуждает его опереться о стол, дабы дать им обоим хоть какую-то точку опоры. В самом начале Илай был абсолютно уверен, что не станет этого делать. Их связь была основана в первую очередь на почти устной договорённости, её совсем не требовалось скреплять каким-то глупыми поцелуями. Но сейчас ему всё-таки кажется, что он должен это сделать. Прекрасно зная, что сейчас побывало у него во рту, он тянет к нему и целует в губы, не слишком напористо, но довольно требовательно. Между тем, он расстёгивает его ремень, затем пуговицу, ширинку и всё ради того, чтобы убедиться, что у парня даже не стоит. Этот факт несколько смущает Илая и вызывает некоторое недоумение. На самом деле, это был даже весомый повод для того, чтобы немедленно остановиться, однако секундную слабость он решает преодолеть и взять проблему в свои руки, в самом прямом из всех возможных смыслов.
Несколько приспустив его штаны и бельё, он сжимает кулак вокруг чужого члена. Дальше следуют очень выверенные, чисто технические движения, что в конечном итоге всё-таки действуют, а вместе с тем исчезает и самая главная причина, из-за которой всё это нужно было бы мгновенно прекратить.

Нет, милый, оставляю всё как есть и в самый ответственный момент выпрыгну в окно. Серьёзно, казалось бы, обычно раззадоривающий вопрос из уст этого парня выходит слишком… вопросительным? Будто бы Илай, только что приложив не так уж и мало усилий для того, чтобы у парнишки наконец встал, теперь развернётся на месте и отправится выбивать дверь. Так он себе это представляет? Мура начинают терзать смутные сомнения относительно целей Бэйзила, из головы всё никак не желает исчезать тот факт, что всё происходящее его не слишком возбуждает. Илай точно знает, окажись он на его месте, уже давно бы вовлёкся в им же и устроенный процесс. Так в чём же проблема этого парня? Может быть, он просто очень сильно нервничает? Не каждый раз приходится разводить лектора на секс. Что если девственник? Да ну, для такого слишком уж решительный.
О собственном нынешнем состоянии Илай совершенно не волнуется. Тихий голос парня над самым ухом его действительно будоражит, чужой тело находится в той самой близости, когда все мысли постепенно начинают касаться исключительно происходящего в этой комнате. Конечно, было бы совсем уж замечательно, окажись поблизости кто-то, не отказавшийся трахнуть его самого, но раз никакого на эту роль претендующего рядом всё-таки нет, инициативу в своих руках придётся удерживать до самого конца.
- Действительно хочешь? – для него это не более, чем риторический вопрос, что произносит он также тихо, будто в попытке сохранить их общую тайну.
И после этих самых слов он делает шага назад, подтягивая свои съехавшие к ногам штаны. Оглядывается в по сторонам в поисках своего портфеля и находит его на всё том же столе, где не так давно его и оставил, что совершенно и не удивительно. Придерживая одной рукой всё норовящие вновь скатиться вниз штаны, он подходит к тому столу и выуживает из портфеля кошелёк, дабы достать из него последний квадратик-презерватив – можно очень долго уповать на собственную удачу и магический иммунитет к болезням, однако к таким вопросам всем стоит относиться с высокой доли серьёзности. Затем Илай возвращается к так и оставшемуся стоять у преподавательского стола. Содержимое своего кошелька она кладёт рядом с парнем, вновь возвращая всё своё внимание последними.
Если хорошенько задуматься, то у внезапно подвернувшегося тебе секса есть не так уж и много плюсов, главным из которых и является, наверное, этот самый эффект неожиданности. В остальном же это довольно неудобно. В первую очередь сейчас Илай задумывается об отсутствии смазки, всё-таки брать парня на сухую как-то совсем уж не хочется. Однако имеется ли у него иной выбора? Навряд ли.
Прежде, чем повернуть Бэйзила к себе спиной, он всё-таки снимает с него штаны вместе с нижним бельём и откидывает всё это к оставшимся позади него ученическим столам. Раздевать его полностью не кажется ему совсем уж хорошей идеей, однако избавиться хотя бы от этих предметов гардероба в данной ситуации залог определённого удобства.
- Нужно ли мне напоминать тебе, что сейчас стоит расслабиться? – негромко спрашивает он, проводя рукам по бёдрам парня.
Он не придумывает ничего лучше, кроме как самостоятельно облизать свои же пальцы. Лезть с подобным предложением к Бэйзилу в рот кажется немного странным, для того они ещё не слишком хорошо знакомы – будто бы для всего остального они знают друг друга уже достаточно давно. Илай обхватывает его член ладонью, в то время как пальцем другой руки входит в парня.