Когда приходит боль Деб тянется рукой к пачке знакомых зеленых сигарет в маркете и смотрит в другой конец зала, где находятся полки с алкоголем. Месяц в долбанном Аркхеме. Время отмечать годовщину. Кажется, она думает еще о чем-то, когда от внезапно нахлынувшей боли сгибается пополам и едва не падает на холодную и, несомненно, твердую плитку пола. Стоящий неподалеку продавец вздрагивает и едва не подпрыгивает, услыхав ее резкий и надрывный крик, который вырывается непроизвольно, как будто что-то с силой давит на неё изнутри. Боль расползается горячей волной где-то возле копчика, но острый приступ исчезает через пару секунд, тянущихся мучительно долго. В согнутом положении Деб видит носы собственных ботинок. Цвет баклажан вышел из моды еще в прошлом сезоне, но они ей слишком нравятся, чтобы так легко избавляться.
Мысли о будничных вещах помогают успокоить сбоящий ритм сердца, унять дрожь в пальцах. Где-то над ухом щебечет обеспокоенный патлатый продавец, решивший прийти ей на помощь.
Он интересуется о самочувствии, но сказать решительно нечего. У Деб ощущение будто ей вогнали прямо в зад раскаленную иглу и пару раз провернули там для остроты ощущений. Она ожидает, что по ногам сейчас потечет горячая кровь, растекаясь густыми каплями по этому чересчур белому полу, но крови нет. Только она, схвативший ее за руку долговязый парень и парочка людей, заглядывающих через ровные ряды стеллажей в их сторону.
- Может вам вызвать скорую...
Похоже, ей удается здорово напугать беднягу, раз он уже ждет, когда сможет сбагрить какую-то неизвестную, зашедшую в магазин в его смену и решившую на радостях скончаться здесь и сейчас. Боль понемногу затихает и исчезает, оставляя после себя только желание побыстрее оказаться на свежем воздухе и вдохнуть полной грудью, приводя себя в чувства.
К алкоголю она не приближается, а вот пачку сигарет пробивает на кассе как и планировала.
Курит нервно, дрожащими пальцами не отъезжая от парковки, как назло вспоминая слова Элайджи о последствиях, которые несут в себе злые намерения. Она в них не верит до последнего, даже сейчас.

Боль настигает её снова и часа не проходит. Теперь выше. Расползается по животу колючим стеклом разорванных в клочья внутренностей. Деб силится вдохнуть и не пытается удержать в желудке остатки недавнего перекуса. Ей отчего-то приходит в голову, что будет до ужаса драматично, если Рой найдет её мертвую на полу, будет обнимать её за плечи и прижимать к себе как в каком-нибудь сериале. Трогательно и проникновенно. Как и в прошлый раз внезапный приступ проходит почти сразу, а от нахлынувшей боли не остается и следа. Деб все давит себе на живот, то ли собираясь нащупать что-то там, то ли просто убедиться, что ничего так нет.
Она жалеет, что сегодняшний вечер проводит в одиночестве, когда стоят на четвереньках и оттирая салфетками пол голову пронзает яркая вспышка, вбивающая звезды из глаз. Слезы текут по лицу, когда она закрывает лицо руками, пытаясь совладать с собой и не скулить от нового приступа боли.
... остаток вечера она не спит. Крепкий алкоголь притупляет страх, но не позволяет впасть в забвение. Ей действительно очень страшно. И по привычке, проще отгородиться от всех, чем показывать свою беспомощность.
Рой не спрашивает, да и она сама никогда не рассказывает о том, чем занималась все эти годы. О людях, которым причиняла боль, о людях, которые стали жертвами её проклятий. Не говорит и о возможности расплаты и последний, потому что и сама наверняка не знает о них. Это то, что остается в прошлом - именно так он и думает, как кажется самой Деб. Для неё это все ещё настоящее. Она думает, что сбежала, но до конца не верит. 

Разгадка приходит ей в голову к вечеру. Если подумать, удивительно поздно для того, кто должен определять подобные вещи сходу. Когда пальцы перебирают растрепанные и спутавшиеся волосы, она все ждет, что её снова накроет, но больше ничего не происходит.
- Твою мать.
Теперь она кричит, но уже не от боли, а от собственной глупости.

У салона красоты с идиотским названием Деб останавливается и разглядывает одно из окон, пытаясь прикинуть сможет ли сходу пробить его каким-нибудь увесистым булыжником и ненадолго прославиться в таком тихом городе как Аркхем нарушителем спокойствия. Булыжников в округе нет, что она списывает на везение тех, кто находится внутри. Улыбчивая женщина здоровается с ней, но Деб лишь отмахивается, причем той же рукой в которой держит зажжённую сигарету.  Уверенной походкой стучит по полу массивными каблуками, определяя сходу нужное направление. Её даже пытаются остановить - очень культурно и очень аккуратно, когда она рвется к закрытой двери и стучит по ней ногой, распахивая настежь.

Деб знает, что это сделала она. Она и никто другой. Не та невзрачная идиотка стилистка, у которой кривые лапы и явное неумение слушать клиентов, которые просят всего лишь подравнять волосы, а не сделать ей модную стрижку «аркхемские ебеня 2018». Нет, это была она. Эта...сука, лоснящаяся удовольствием, с учтивой улыбкой в лице и ядовитым прищуром глаз. Укладкой, достойной тех, кто живет на больших виллах в Беверли Хиллз и которые её бесят всегда. То, что одна такая встретиться ей в Аркхеме поверить сложно. Именно она рассказывает Деборе, что ничего критичного с её волосами не случилось и, видимо, она плохо объяснила свои намерения и желания, по итогам получив то, что есть.
Кажется, Деб не удерживает и обзывает этот салон помойкой, а её явно хорошее и дорогое платье безвкусицей, стоящей этого места. Прибавляет что-то еще, но уже не помнит, что.

- Какого... - Дебора начинает на повышенных тонах, стоя в дверях и чувствуя за своей спиной парочку нервно дышащих в ее затылок сотрудниц. - хуя?
Голос кипит от праведного гнева, но она еще пытается сдерживаться. Вместо этого подносит недокуренную сигарету ко рту и затягивается.

Заданный ею вопрос настолько лаконичен и прост, что не требует никаких пояснений. Дебора не гнушается грубости, но, конечно же, безошибочно (ну или почти) представляет кому её стоит показывать, а кому нет. Салон красоты в Аркхеме само по себе явление необычное и она первое время даже не решается туда заглянуть. Он отдает провинциальностью и находясь в этом городе, почему-то как раз провинциальности хочется меньше всего.
Ей и без того не слишком приятно каждый раз здороваться с соседями тех домов, что зажали её с обоих сторон, испытывая то самое подчеркнуто вежливое любопытство к новоприбывшим.

Аркхем все больше напоминает ей банку с пчелами или муравейник с четко отлаженной, но не для её взгляда иерархией и системой, до которой ей нет никакого дела. Так думает Деб, но уже понимает, что это место затягивает её, все больше отпечатываясь в подкорке знакомыми местами и любимыми улочками. Впервые за долгое время она обращает внимание на здания вокруг и на архитектуру сильно отличающую от того, что видела раньше. Потом с ней начинают здороваться в кафе, где она периодически перекусывает и улыбчивая блондинка в дурацкой желтой форме официантки ( у нее уже даже не ползут мурашки по коже от ненависти к подобной рабочей одежде) интересуется где она купила свой красивый бежевый с нежными розовыми цветами палантин.
Нельзя же её винить в том, что она привыкла жить в большом городе, где выбор любых мест не ограничен? На любой вкус, цвет и запросы. О случившемся «недоразумении» в салоне она забывает почти сразу, стоит только пройтись по улице с не до конца высушенными волосами и сесть в свою машину. Её лишь самую малость потряхивает, как это бывает, когда берешься спорить с мало-симпатичным тебе человеком и понемногу понимаешь, что он пытается поставить тебя на место, сохраняя на лице выражение не явного, но все же преимущества. Это как раз и напрягает больше всего, заставляя перестать следить за словами.

Так что, по вполне очевидным причинам, встречаться с владелицей салона Деб больше не хочется. Даже по одному и тому же магазину ходить, если уж так получится. Это она решает для себя твердо, поэтому быть здесь снова, да еще и так скоро, она точно не планировала. Память о недавней боли слишком крепка, хотя Дебора уже не может сказать точно какой она была. Различить по оттенкам, сравнить с чем-нибудь или даже напомнить себе ощущения. 
Слишком сильной, вот какой была эта боль.
Потому вопрос «какого хуя» ее не смущает ни капли.

Женщина явно не понимает о чем речь, улыбаясь ей сдержанно, но миролюбиво. Видимо, одной из этих коронных улыбок, которые предназначены для разгневанных и недовольных какой-нибудь дурацкой глупостью посетителей. К ним Деб себя, естественно, не причисляет, а потому только поплотнее поджимает губы. Злость клокочет внутри, но позволяет пока еще мыслить трезво, а не бросаться на неё с кулаками, выставляя себя ненормальной истеричкой. Ненормальные истерички это заведомо проигрышная роль. К тому же такая еще и в полицию может позвонить и это будет уже действительно абсурдной ситуацией, какую только можно вообразить.

- Я подожду здесь, - с нажимом сообщает она, держа в опущенной руке медленно тлеющую сигарету и делая несколько шагов по направлению к столу, за котором и восседала женщина в широком кожаном кресле. - В Ваших же интересах, чтобы я подождала здесь.

«Ведьма, ведьма. Сжечь её!» - Деб не готова опускаться до подобных речей. Может быть самую малость, но только в своих чересчур гневных фантазиях. На деле она всего лишь окидывает владелицу салона внимательным, оценивающим взглядом, а потом все-таки добавляет:

- Я знаю, что можно сделать с чужими волосами.

Губы изгибаются в невеселой усмешке, с которой она неотрывно следит за лицом женщины, ожидая прочитать на нем то, что только подкрепит её мысли и предположения. Правильные мысли и предположения. Подходит ближе и упирается раскрытыми ладонями в поверхность стола, выглядя сейчас так, как будто любая ложь разозлит её до такой степени, что сложно предугадать, что может быть дальше.