Что-то не так. Все не так. Нила нет уже несколько дней и это выбивает из колеи. Кэм нервничает. Он пытался дозвониться брату, но безрезультатно. Забил тревогу буквально в тот же вечер, подняв на уши весь дом. Нильс никогда не ушел бы не предупредив его. Он бы сказал, позвонил или написал ему. Вот уже третьи сутки он не спит и не ест. Это странно, но даже не хочется. Будто организм поддерживают какие-то сверхсилы, о которых Кэмерон до этого не знал.

Он звонил Бэйзилу, требовал от матери идти в полицию. Конечной точкой его пути оказался Элайджа. И не потому что он нашел Нильса у него, а потому что Элайжда нашел что-то в Кэмероне. Еще Уинни сказала ему, что что-то не так, но Кэм не придал этому значения, списав все на очередную маниакальную фазу, когда девушка стащила его с перил балкона, где он прогуливался, будто по бульвару где-то в парке.

Кэм не ощущал опасности, не видел страха и проблемы в том, чтобы шагнуть через подоконник. Ведь вон она земля, совсем рядом, только сделай шаг. Все его тело сложно жило своей жизнью. Он осознавал это, но не понимал что с этим делать.

А дядя понял. Он почувствовал его у себя в голове, будто кто-то копается в мозгах, и не был против. Он восхищался Элаем, доверял ему и не раз уже просил научить всему, но тот наотрез отказывался, велев ему углубиться в изучение целительства, а не некромантии. Но то, что нашел в его голове Элайджа поразило даже самого Кэмерона. Он будто стоял рядом с ним, глядя на ту черную сущность, разрастающуюся на глазах и захватывающую все больше и больше сознания мальчишки. Помнит, как она затягивала его, а Кэм тянул руки, умоляя некроманта вытащить его. Но Элай всего лишь гость в его голове, он ничего не мог сделать, только вовремя уйти, чтобы это не поглотило и его.

Темно. И сыро. В нос бьет резкий запах плесени и застарелой затхлой сырости, будто никто давно не открывал двери и окна чтобы проверить. Парень открыл глаза, морщась от света множества свечей вокруг. Он помнит, что его затянуло в темноту, помнит, как болела голова и как он попытался швырнуть в Элая что-то. Книга? Или шкатулка? Что-то тяжелое, что оцарапало ему руку. Ладонь саднит.

Ремни крепко стягивают запястья и щиколотки, еще ремень перетягивает грудь, но не мешает дышать. Зачем это? Неужели они решили сдать его в лечебницу? Нет, мать бы не позволила! Нил бы не дал! Где Нильс? Ему нужно найти его, а не сидеть здесь. Он не болен. Он нормальный! Эта мысль набатом бьет в голове, чередуясь с мыслью о том, что брат снова пропал, и он должен найти его. На этот раз просто обязан. Ведь он обещал присматривать за ним, и снова потерял из виду.

— Элай? — голос дрожит не то от страха, не то от подступающей истерики. Кэм снова дергает руками, пытаясь вырваться из пут. Он не понимает, что происходит, не понимает где находится и что вообще происходит. Снова болит голова, будто что-то давит изнутри, пытаясь сломать кости черепа. — Элай… пожалуйста, — выдыхает парень, глядя на дядю сквозь пелену подступающих слез. — Мне нужно найти Нила. Он пропал, он снова пропал. Я не потеряю его снова. Качает головой, подтверждая свои слова.

Почему-то он уверен, что силуэт в отдалении, склонившийся над книгами и какими-то склянками это именно Элайджа. Он знает его очертания, знает его кошачьи движения, прямые плечи. Даже пытался подрожать ему, но Кэмерону это, увы, не дано.

— Элай! — уже громче кричит он, привлекая к себе внимание. — Какого черта происходит? Он злится, чувствует свою злость и будто не свою, странно. Словно в нем две личности. Его собственная и какая-то еще, которая тоже злится, что его связали. Голова дергается в сторону от резкой боли в виске и в глазах темнеет, но Кэм знает, что он это он, что он биполярен, и не страдает расстройством личности. Он не Джеймс МакЭвой в том фильме про кучу разных личностей. Нет, он не в кино и он нормальный. Нормальный!

Не нужно? Кэмерон несколько раз моргает, заставляя глаза привыкнуть к полумраку. Он знает это место. Здесь хоронили всех Фонтейнов. Тут лежат все его предки по матери, тут будет лежать он когда-нибудь, если его признают равным Фонтейнам, а не жалким полукровкой. Все дети Маргарет были таковыми, каждый из них носил в себе только половину крови великой и могущественной семьи, и каждый из них был далек от целительства, как бы сильно этого не хотелось. Ближе всех был Нил. Его младший брат, самый родной ему человек, самый близкий и безнадежно далекий от него.

- Что ты несешь? – тихо спрашивает мальчишка, пытаясь высвободить руки, но ремни слишком сильно давят на запястья. – Развяжи меня! Он психует, злится, потому что напуган и не знает, что он сделал, чем заслужил такое обращение. Почему Элайджа так зол на него? Боль голове пульсирует сильнее, заставляя его периодически прикрывать глаза и делать глубокий вдох, будто что-то хочет вырваться из черепной коробки, разметав по каменным стенам кости слабого мальчишки.

Он смотрит на дядю, следит за его кошачьей походкой, морщится от дыма, попавшего в глаза. Легкие сводит от желания закурить, но Кэм лишь прикусывает язык. Сейчас это не самая важная проблема. Он должен выйти отсюда и найти брата. Не может же он снова потерять его. Они так мало пробыли вместе, так мало успели. Два жалких месяца, большую часть из которых Кэмерон портил своим поведением, но Нильс не отвернулся от него, наоборот тянулся ближе, позволил быть рядом, помог понять, что чувства его не односторонние, пусть и не такие, каких хотел бы Кэм. А сейчас все снова рассыпалось в прах. Снова к тому моменту полгода назад, когда весь мир среднего из братьев рухнул.

Пощечина звоном отдается в ушах, щека горит от удара. Кэм громко всхлипывает, стараясь сдержать подступающие слезы. Он не понимает что происходит. За что? Ведь Элай всегда относился к нему хорошо, ведь он говорил, что Кэм ему как сын, так что изменилось? Глаза щиплет, губы трясутся, но мальчишка держится из последних сил, сжимая пальцы в кулаки. Спина больно врезается в спинку стула, но еще больнее бьют слова.

Умер. Нильс умер.

Нет, это не правда. Кэмерон крутит головой, будто отгоняет назойливую муху. Он не поверит этому никогда, даже если увидит тело, если убедится, что у него нет пульса, что нет ни малейшей надежды. Он никогда не поверит и не примет этого. – Не правда, - шепчет парень, глядя прямо в глаза Элайдже. Его собственные уже давно полны слез. – Я тебе не верю. Не верю! – кричит он срывая голос, рвется из своих пут, но ремни только больнее врезаются в тонкую кожу, стирая ее в кровь. – Не верю, не верю… - повторяет он как мантру, опуская голову. Прячется за спутанными волосами, едва сдерживая истерику. Его трясет как в припадке, голову разрывает на части. Хочется кричать, но голоса нет, получается только открывать рот, хватая воздух, чтобы не задохнуться, будто рыба на суше.

Что-то треснуло внутри, надломилось, осыпаясь мелким крошевом под ноги. Как ему теперь жить? Зачем жить, если рядом не будет Нила, если он не сможет взять его за руку, увидеть его улыбку, от которой на душе становится теплее. Зачем ему весь этот мир без его младшего брата? Плечи поникли, все еще подрагивая, подбородок уперся в грудь, и Кэмерон сдался.

Тихий смешок, похожий на рык, и он снова поднимает голову, но выражение лица уже другое. Он улыбается, скалится, глядя на Элайджу почти черными глазами.

— А он знал, что это будешь ты, — голос тот же. но двоится, словно кто-то говорит одновременно с ним, пытается перебить. — И ты его сломал, так легко и просто, любимого племянника, — хриплый смех, сорванные связки, кровавый оскал. Кэм прокусил щеку, пока пытался выбраться из пут и теперь улыбался окровавленными зубами, глядя на дядю склонив голову на бок. — Малыш Кэмерон, — парень надувает губы, будто ему действительно жаль. — Он так отчаянно боролся, рвался искать уже давно подохшего братишку. Скоро и сам отправится следом. Он цепляется за подлокотники кресла, ломая и сдирая ногти, оставляя кровавые следы на деревянной поверхности. — Тебе его не спасти, маг, — шипит сущность, продолжая дергать руками, разрывая кожу о ремни.

Он видит все что происходит вокруг, слышит, понимает, но его тело больше не принадлежит хозяину, он сам словно заперт в клетке в собственной голове. Биться о стены, кричать, надрывая голос, сбивать кулаки в кровь, которой просто нет, ведь это его мысли. Кэмерон боролся с этим наваждением, поддерживаемый верой, надеждой. Но его сломали. Так просто. Он знал, что Элайджа не врет, не хотел в это верить, но сердце чувствовало, что это правда, что Нила больше нет, что он остался совсем один. Тогда есть ли смысл бороться?

Юный маг его не нашел и поэтому опустил руки. Он уже не ощущал боли в голове, не чувствовал как его бьют по лицу, как отдается болью ушибленная нога, как разрывается кожа на пальцах и запястья. Ничего не осталось.

Страх, удивление в глазах. Тварь не верит, что он сделает это. Люди слишком слабые, слишком подвержены эмоциям, как этот мальчишка. Его так легко быть зацепить, даже не пришлось стараться. Слабое сознание, воспаленный врожденной болезнью мозг, нестабильное эмоциональное состояние. Все это сыграло с ним злую шутку,и теперь не спасет его жизнь. — Элай, — на какие-то секунды лицо проясняется, мальчик смотрит жалостно, отчаянно. — Это же я, Элай, твой племянник. Тварь кривит губы, пытаясь подражать Кэмерону, выискивая в его голове все самые сокровенные мысли, пытается сделать его человечным.

Резкий выдох, парень широко открывает глаза, хватая ртом воздух. Кажется, на мгновение, сущность отступила, дав свободу мальчику, который с ужасом смотрел на дядю, сжимающего рукоять кинжала. Он видел это, знал как это будет, но не знал, что это будет именно он. — Элай… — хрипит он, не чувствуя даже наполняющей рот крови. И снова глаза не его, взгляд злой, яростный. — Он умрет, если я уйду. А ты будешь жить с тем, что убил мальчишку.

Твари цеплялись за носителя навечно, подпитывая его, давая ему силы, жизнь, возможности, о которых он даже не подозревают. Эта хотела просто навести хаоса, выхватив из толпы студентов самого слабого, но с магическим даром. С ее помощью он мог бы натворить страшных дел, и теперь она злилась, что не успела, что ее так быстро раскусили.

Сердце отстукивает последние удары, давая ему шанс вздохнуть еще раз, издав рык полный отчаяния. Она не хочет уходить, не может, ей нужно это тело. В Астрале нет ничего, никого, а здесь власть, здесь можно выпустить свой гнев. Мальчишка бесполезен теперь, но ей не выбраться из этого склепа. Вселиться в мага? Он слишком силен, он не пропустит ее, уничтожит сразу же как она покинет тело. Но носитель мертв. Он еще теплый, но уже не дышит, сердце остановилось, хотя на задворках сознания, еще поддерживаемого ею, бьется одна мысль — «как же Нильс?». Хотя он уже знает, что брата нет, все равно думает о нем, беспокоится больше, чем о себе. Идиот, какой же ты идиот Кэмерон! Ты мог спасти себя, но предпочел сдаться. Бэйзил был прав — ты трус.

Она знает, что секунды уходят, что ей нужно отпустить бесполезный сосуд, но хочется заставить мага страдать, если ей таки суждено погибнуть здесь, то она заберет хотя бы мальчишку с собой. Там в Астрале она сможет как следует отомстить ему, но если потянуть время здесь, то он уже не сможет вернуть мальчишку прежним.

— Ты… его… не спасешь.. — она заставляет двигаться его губы, но говорит уже другим голосом, утробным, чужим. Еще секунда, две. Нельзя больше, иначе он утащит ее за собой. Ей нужно выйти, бросить никчемный кусок плоти, который больше не гоняет кровь по организму и не насыщает мозг кислородом. Он ей больше не нужен.

Он сидел ровно, словно марионетка, которой управлял кукловод, но тело обмякло, едва перерезали веревочки. Сущность ушла, пытаясь выбраться из кокона, билась в потолок и стены, пыталась вернуться обратно, но ей закрыт путь в это тело, он пустое, там нечего захватить. И стихла затаившись или сгинув навеки, но ни маг, ни мертвый мальчишка ее больше не интересовали.

Темно. Вокруг очень темно, эта тьма настолько плотная, что кажется ее можно потрогать, но Кэм лишь машет руками перед собой, пытаясь нащупать хоть какой ориентир. И больно. Как же болит голова, будто ее разрывает изнутри, болят руки и ноги, все тело ломит, словно его избивали несколько дней подряд.

На какие-то секунды он видит свет, видит перед собой лицо Элайджи, чувствует, как в тело входит что-то острое. Тот самый кинжал, что был в видении, та же рука. Он успевает только выдохнуть его имя, снова проваливаясь в темноту. На этот раз без боли. На этот раз тут тихо, даже спокойно. И кэмерон чувствует практически непреодолимое желание остаться здесь, и голос, что зовет его так тихо, но настойчиво. Предлагает остаться, говорит, что даст ему все, что Кэмерон только захочет. И брата, и того, другого, чьи отметины еще бледными пятнами темнеют на его коже, и любую девицу, что он захочет.

И Кэм почти согласился, он готов был ответить «да» и уйти, но резкий толчок выбил его из колеи. Снова, будто кто-то дергал за ниточки, пытаясь вытащить его из колодца, куда он упал. Жарко, липко, его обволакивает красное, слишком яркое для этого места свечение, слишком огненное, почти обжигающее, и Кэмерон уверен, что он горит.

Резкий вдох. Одно легкое отдается хрипом и болью, а в глаза бьет свет свечей. Он задыхается, будто рыба, выброшенная на берег, перекатывается на бок, сплевывая кровь, заполнившую рот, но дышит, сердце снова бьется, кровь бежит по венам. Он снова жив. Но какой ценой? Как?

Рядом голос, тихий и слабый. Фонтейн переворачивается, глядя на Элайджу. Его руки располосованы ножом, кругом кровь, на нем самом кровь родного дяди. Первой реакцией становится паника, но Кэмерон слишком хорошо знал, что это за ритуал, и что Элайджа сделал. кэмерон сам проделал тоже самое недавно. Точно такой же ритуал. Такой же круг, чаша с травами, кровь, много крови. От этих воспоминаний живот скрутило и к горлу подкатила тошнота.

— Проклятье… — ноги не слушаются, но парень подползает ближе, все еще слабый и грязный, голова идет кругом, а тело не слушается. У него мало сил, всегда так было, но он должен сделать что-то, должен помочь. — Элай, не отключайся, — просит он, скорее хрипя, чем проговаривая слова. — Я не знаю что мне делать, — чувствует, как глаза наполняются слезами. Он не может умереть сейчас, вернув к жизни племянника. Только не так, слишком рано. Только не ради самого бесполезного из семьи Фонтейн.

Руки дрожат, но собрав все силы, что у него есть, Кэмерон накрывает ладонями запястье некроманта, проговаривая одними губами слова заклинаний, пропускает через себя все, что удается собрать вокруг, черпает силу из уже давно умерших магов, чтобы закрыть глубокие порезы. Он не сможет убрать шрамы, не сможет сделать так, чтобы выглядело так, будто ничего и не было, но он может остановить кровь и запечатать порезы, что спасет жизнь человека, которого Кэм боготворил, как учителя и главу семьи.

— Пожалуйста, только не умирай, — он уже не замечает как по щекам текут слезы, смешиваясь с кровью и пылью. — Хотя бы ты не оставляй меня. Сильнее сжимает пальцы, продолжая выкачивать из себя всю магию до последней капли, чтобы восстановить потерю крови Элайджи. И только почувствовав, как на запястьях ровной ниточкой бьется пульс, ощутив прилив чужих сил и магии, он валится на пол рядом, прислонившись щекой к холодному камню и просто ждет, все еще сжимая одной рукой руку Элая. Он не может потерять и его. Все еще плачет, но уже тихо, без всхлипов и вздохов, просто позволяя слезам капать на пол, смывая с лица, покрытого синяками, чужую кровь, перемешанную с его собственной.