К середине месяца в больнице города Аркхем, вверенной уже не первый год в руки Роберта Эстервуда, стало более или менее спокойно. Правильней было бы сказать, что она вошла в привычный ритм работы, а ее стены перестали буквально ломиться от пострадавших разной степени тяжести. Стихия, да и не только она, как выяснилось, изрядно проверила медицинский персонал на прочность. Эстервуд и сам, пусть таковое ему прямо по должности и не положено, работал в приемном отделении в первые дни ноября, когда здесь творился сущий ад. Справедливо считая, что здесь от него пользы значительно больше, чем в собственном кабинете, в горах документации. Роберт прекрасно знал, и знание это стало ему доступно еще в самом начале врачебной карьеры, что всех спасти невозможно. И что существуют естественные причины, побороть которые даже самая продвинутая официальная медицина не в силах. Целительские же практики он никогда не применял, надевая белый халат. Считая, что тем самым не искушает лишний раз судьбу, нарушая установленное ею испокон веков равновесие. Это если говорить пафосно и образно, хотя смысл в любом случае останется тот же.

Теперь же можно было выдохнуть, и последние два или три дня, все, чем занимался главный врач Аркхемской больницы, так это попытками уменьшить ту гору бумаг, что успела за это время вырасти на его рабочем столе. Документальный Эверест, иначе это никак нельзя было назвать. Эстервуд брался за что-то одно, и едва успевал закончить, как тут же появлялось на этом месте что-то новое. Таким образом бумажные залежи толком и не уменьшались, приводя мужчину в легкую степень уныния. Он мог бы спихнуть, как минимум, половину работы на подчиненных, но предпочитал в этом придерживаться правила - каждый выполняет свою работу сам. Эти люди хорошо умеют лечить других людей, и если завалить их административными обязанностями, от этого пострадают как раз-таки основные. А этого Роберт точно не мог допустить. Это он, будучи действительно хорошим торакальным хирургом, добровольно согласился на управленческую роль. Так что грех жаловаться.

- Уидон? - Эстервуд еще раз переспросил секретаря, прижимая плечом к уху телефонную трубку. - Да, приглашай, конечно, - фамилия для Роберта была незнакома, но, впрочем, он редко запоминал фамилии пациентов своей больницы или же их родственников. И обычно, если действительно запоминал, это было плохим знаком, свидетельствующим о чрезвычайной скандальности или попросту неадекватности человека. Да и лицо вошедшего Эстервуду, кажется, не было знакомо. Потому мужчине лишь оставалось гадать, зачем к нему пожаловал данный посетитель. - Здравствйте, мистер Уидон, - Роберт поднялся из-за стола, приветствую вошедшего, и машинально отодвигая очередную башню из документов критически ближе к краю столешницы. - Присаживайтесь, - маг кивнул на кресло, стоящее по другую сторону стола, и дождавшись, пока мужчина им воспользуется, опустился обратно в свое. - Что Вы хотели? - жалобы или благодарности, вот в чем вопрос. Мистер Уидон, как его представила секретарь главного врача, менее всего был похож на представителя фармацевтических компаний, изредка, но все же заглядывающих в маленький городок, как не был похож и на представителя прессы или же сотрудника органов власти. Последние же предпочитают входить с вытянутой вперед рукой, демонстрирующей заветное удостоверение или значок. Впрочем, гадать не было никакого смысла. Посетитель выглядел несколько встревоженно, как показалось Эстервуду, но вряд ли будет молчать, раз уж решил прийти к главному врачу. А потому Роберт лишь приготовился внимательно слушать.

- Простите? – Роберт подумал, что ему послышалось. Может быть мужчина хотел поговорить не о его родителях, а о своих, и просто оговорился, что можно легко списать на волнение, заметное невооруженным взглядом. Однако ранее слух Эстервуда не подводил, и что-то ему подсказывало, что не делал этого и сейчас. Возникшую паузу после пары сказанных слов, Роберт истратил на то, чтобы внимательно всмотреться в лицо мужчины, сидящего напротив. Опять же, если принять во внимание тот факт, что на память маг не жаловался, он мог утверждать, что видит мистера Уидона впервые. Что лишь добавляло своего рода замешательства.  – Поговорить о моих родителях? – Роберт все же переспросил, делая явный акцент на слове «моих», все еще лелея призрачную надежду на простую оговорку.  – Прошу прощения, мистер Уидон, - Эстервуд говорил спокойно и размеренно, хотя непонимание происходящего этому явно претило, - Но, к сожалению, моих родителей уже давно нет в живых, и я, откровенно говоря, не очень понимаю…

Роберт не смог закончить фразу, из-за того, что дверь в кабинет приоткрылась, а на невинный вопрос секретаря, принести ли чай или кофе, мужчина ненавязчиво махнул рукой, боковым зрением отмечая несколько пропущенных вызовов на телефоне с перманентно выключенным звуком. Что ж, упорности его помощнице было не занимать, но сейчас Эстервуд меньше всего мог думать о напитках, и, судя по всему, о правилах приличия, предполагавших дождаться ответа от его гостя. Вдруг он все же желает промочить горло. Впрочем, сидящий по ту сторону стола, мистер Уидон, казалось, был настолько напряжен, что его не спасло бы ни кофе, ни литр медицинского спирта.

Эстервуд пытался припомнить, слышал ли он когда-нибудь эту фамилию от матери, или от Магды. Но память услужливо молчала, а значит, если фамилия и упоминалась когда-либо, то настолько вскользь и незначительно, что мужчина ее просто-напросто не запомнил. И все же этот человек был здесь, пришел сюда сам, и даже не пытался сейчас придумать какой-то сторонний предлог для того, чтобы вызвать доверие, и лишь после перейти к главной теме разговора, как зачастую делали люди в подобных ситуациях. Но при этом и вываливать на Роберта всю информацию тоже отчего-то не спешил,  излучая напряженное молчание, будто бы он прислушивался сейчас к самому себе, к каким-то своим реакциям,; и это для Эстервуда также было странным и даже загадочным, если так вообще можно выразиться.

- Так что Вы хотели сказать? – эта тишина начинала уже нервировать самого Роберта, заставляя ее нарушить своим собственным голосом, - Вы знали моих родителей? Отца или мать? – Эстервуд и так сказал уже достаточно, преподнеся Уидону информацию, которую стоило бы попридержать, по крайней мере до того момента, как сам Роберт сможет быть уверен, что перед ним не сумасшедший. Хотя он в эту версию отчего-то и не верил абсолютно. Мужчина покрутил в пальцах шариковую ручку, после чего положил ее обратно на стол, вновь возвращаясь взглядом к посетителю.

Отредактировано Robert Esterwood (09-05-2019 20:31:07)

Тяжелым взглядом проводив секретаря, которая как-то, по ощущениям Эстервуда, уж слишком медленно выставляла чашки и сопутствующие предметы, он вновь переключил внимание на своего собеседника. Странный получался разговор, даже сейчас, когда они еще толком ничего друг другу не сказали. Правильнее сказать, Роберт задавал вопросы. И он все сильнее хотел получить на них ответы. В противном случае, зачем иначе этот человек вообще пришел сюда?

- Знали их? - некое недоверие сквозило в голосе Эстервуда, хотя особых причин не было. Уидон пока не не сказал и не сделал ничего, чтобы у мужчины были основания для недоверия. Ровно до следующей минуты. Знает как они умерли? Что вообще происходит? По лицу Роберта можно было легко заметить, как потяжелел взгляд, как появилась продольная морщинка на лбу, как напряглись мускулы. Вскинув руку, и едва заметно пошевелив средним и указательным пальцами, мужчина отправил плотный сгусток воздуха прямо на входную дверь в кабинет. Только лишь ради того, чтобы ни с той, ни с другой стороны ее невозможно было открыть. Это было значительно надежнее замков и засовов. Эстервуд поднял телефонную трубку, бросив короткое - Иди пообедай, - девушка в приемной знала, что в таком случае главного врача не нужно беспокоить, за исключением каких-то форс-мажорных обстоятельств.

- Я хочу задать Вам встречный вопрос, - Роберт говорил спокойно и размеренно, но если знать его получше, можно было легко расслышать легкие металлические нотки, - Я знаю, что мои родители умерли от одного и того же недуга, - Эстервуд не стал уточнять, что недуг этот не получилось излечить не в 1939, ни в 2011 году ни лучшим врачам от официальной медицины, ни лучшим целителям, куда более талантливым, чем сейчас является сам Роберт. Если этот человек говорит правду, и действительно что-то знает, то и эти факты ему должны быть доподлинно известны. - Что это? - мужчина не мог понять, то ли это обман зрения, то и правда у Уидона стала явнее седина в волосах. - Кто Вы, мистер Уидон? И что Вы знаете о моей семье? - его тон не предполагал возражений. Теперь уже совершенно точно нет.

- Стойте! - не выдержав, Эстервуд поднялся, нет, практически вскочил с кресла, обескураженно наблюдая за тем, как стремительно старение охватывает его незванного гостя. - Помолчите немного, - кажется, Эстервуд начинал понимать, что происходит. И ему это не нравилось. Его действительно потрясли эти слова о проклятии, он догадывался, особенно после слов матери, которые она успела донести до него перед самой смертью. Но тому до сих пор не было никаких точных подтверждений или доказательств. И теперь к нему пришел какой-то сподручный Ардена и... - Твою мать! - мужчина еле сдержался от того, чтобы не вломить кулаком по столу. Негодование разрасталось в нем с новой, ранее невиданной силой. Все оказывалось куда проще и банальнее, чем он мог себе представить. Но... зачем?

- Так это был Арден, верно? - Роберт замер, не мигающим взглядом всматриваясь в так быстро постаревшее лицо Уидона. - Можете просто кивнуть, этого будет достаточно. И, прошу Вас, не говорите пока ничего. Я должен придумать как мне Вам помочь, - идей не было от слова совсем. Эстервуд не знал, что это за проклятие, да и, в принципе, в такого рода магии особо сведущ не был. Несколько известных мужчине заклинаний, кажется, не давали никакого эффекта. Сколько еще в запасе есть времени? И как измерить время правдой? Это было главным, и самым волнующим сейчас вопросом. - Зачем он это сделал? - вопрос даже не был напрямую адресован именно Уидону, скорее Роберт вопрошал всю пустоту, пространство и мироздание, какой эпитет не выбери, смысл особо не изменится. Он не понимал. И это было плохо. Потому что непонимание ситуации неминуемо ведет к ошибкам, порою - фатальным.  - Сколько Вам на самом деле лет? - Эстервуд хотел понять, если проклятие давало мужчине возможность оставаться в определенном возрасте, то с его действием доведет ли оно его до возраста реального, или планки не существует, и Уидона ждет неминуемая смерть.