Коул Генри Спенсер

Вид
Вендиго.

Возраст, дата и место рождения:
47 лет, 27.5.1971; Эсканаба, Мичиган.

Род деятельности
Портовый механик, счастливая мужчина-мать троих кошек и охотник на ведьм на пенсии.

Происхождение
Родственные связи:
Уолтер Спенсер — отец, умер совсем недавно из-за осложнений.
Скайлер Спенсер — мать, пятнадцать лет назад погибла из-за производственной травмы.

Коул Спенсер живёт в Аркхеме без малого восемь лет. Его можно найти в маленьком кряхтящем от старости домике в конце улицы, в Олдпорте, где он проживает совсем один. С заросшими щеками, въерошенными курчавыми волосами и неизменными синяками под глазами он больше напоминает маньяка-отшельника, который прячется от закона, но так только кажется. Коул Спенсер — гостеприимный и радушный человек, о ком с теплотой отзывается большинство его соседей. Именно в его доме они собираются по праздникам, а некоторые порой и просто так забегают на халявный обед. Коул очень любит готовить и у него всегда полно вкусной стряпни, которую он сам почти не ест — здоровье начало шалить под старость и Коул придерживается сторогой диеты. За такую щедрость соседи с лёгкой руки прощают ему его привычку не солить блюда.
Любят деда Коула не только взрослые, но и детишки округи: самые мелкие обожают слушать его рассказы солнечными полуднями, а те что постарше знают — иногда за стрижку газона или мытьё машины от старины Коула можно получить, помимо денег, боевики и фильмы ужасов, которые родители своим отпрыскам никогда бы не разрешили смотреть.
Потому что больше готовки, Коул любит кино и телевидение — за многие годы у него собралась внушительная коллекция фильмов и сериалов, занимающая почти целую стену. Несколько лет он начал строить у себя в подвале домашний кинотеатр и всё никак не закончит. А когда он не занят своей работой в порту и проектами вроде домашнего кинотеатра, он частенько оказывает помощь с починкой барахлящей техники, начиная машиной и заканчивая тостером.
Те, кому Коул не слишком по душе, в первую очередь подозревают его в принадлежностим к гомосексуалистам, потому что больно с какой-то немужской застенчивостью и галантностью он себя ведёт рядом с ровесницами, хотя сами ровесницы считают его поведение очень милым. Да и стыдно быть неженатым к пятидесяти годам-то. Точно из этих... Сам Коул слухи о своей ориентации не подтверждает и не опровергает, всего лишь вежливо напоминая, что его личная жизнь не чужое дело.
Другая же причина, которой некоторые объясняют свою антипатию к Коулу, утыкается в его традицию каждые третьи выходные в месяце уезжать из города, чтобы навестить своих пожилых родителей в Осуиго, Нью Йорке, как он сам говорит. Под конец года он и вовсе уезжает на целую неделю. Какое-то время даже курсировали провокационные слухи, что Коул никогда не был в Осуиго и уезжает точно не для того, чтобы навестить своих родителей. Но когда выяснилось, что автором слухом был злобный старик Билли, который за всю свою жизнь никогда не брал выходные и отпускные дни и обожал порицать всех, кто это делал, того быстро подняли на смех, назвав завистливым маразматиком. Смешно было верить в подобные глупости, особенно, учитывая, что Коул время от времени показывал свежие фотографии города или своего отца. Мать, как он говорил, не любила фотографироваться — стеснялась своей внешности под старость лет.
Третьим же кажется, что Коул просто неискреннен. Улыбается, а во взгляде неизменная меланхолия. Исправно пахает сутки напролёт и говорит о плохом здоровье. Ест только в полном уединении. В глазах нет огонька, когда он рассказывает о своей детской мечте стать моряком — его больше, когда он травит детишкам байки. Толстый слой пыли на большинстве коробок с DVD-дисками и отсутствие телевизора в доме. Регулярные походы в церковь, но вместо молитв он всегда смотрит куда-то в одну точку, и один дьявол знает о чём он думает.
Множество маленьких мелочей, что совсем чуть-чуть выбиваются из образа дружелюбного, рассеянного деда. Ничего незаконного или возмутительного и те, кто подмечают эти детали, даже не испытывают к Коулу Спенсеру неприязни. Скорее сочуствие к этому человеку, который изо всех сил пытается быть тем, кем он не является.

Коул Спенсер — убеждённый фаталист и в предопределённости судьбы убедился довольно рано. Человеческому мозгу свойственно искать паттерны, а каждый удар судьбы заставал Коула в одном и том же месте: на диване, перед экраном телевизора, со вкусом солёных чипсов во рту и парализующим чувством беспомощности. Даже когда поблизости нет ни дивана, ни телевизора, а взгляд всё-равно всё-равно гипнотизирует синий свет и на языке чувствуется солёный привкус вовсе не чипсов.
Они жили счастливо в домике на береге озера, близ леса, который осенью засыпало листьями как сугробами. Коул любил в этих «листогробах» купаться. А ещё любил сбегать по вечерам в лес вместе с соседскими мальчишками и рассказывать друг другу страшилки у хлипкого костра. Любил летом кататься на лодке и когда мама брала его с собой на работу, на торговое судно, где работала коком. Она мечтала однажды стать капитаном и обещала Коулу взять его в море, когда её мечта исполниться. Но больше всего Коул любил субботы, когда они готовили вместе и играли во всевозможные игры: в холодное время это были настолки, а в тёплое они до темноты резвились на заднем дворе. В мире маленького Коула всё было хорошо и в порядке.
Родители никогда не говорили ему, что дела у папы — владельца одного из многочисленных эсканабских мотелей — шли не очень хорошо и поэтому, чтобы удержать свой бизнес на плаву, он сэкономил там, где, как можно было убедиться многим позднее, экономить совершенно не стоило. Он видел пожар на экране телевизора, пока мама слушала безутешные новости из телефонной трубки. Папа попал под завал и хоть его и смогли оттуда вовремя вытащить, он остался до конца своих дней инвалидом.
Родители также не говорили ему, что собственных денег им не хватало на оплату медицинских счетов. Когда уютный домик у озера сменился дешёвой квартирой в центре города, Коулу сказали, что для того, чтобы папе было не так далеко до больницы. Тем более, он всегда хотел переехать, жалуясь на сугробы листьев и далёкую дорогу до работы. С переездом оказалось удивительно просто смириться. Проще, чем с тем фактом, что находившемуся на домашнем обучении Коулу пришлось теперь посещать обычную школу. Тебе нужно больше социализироваться, говорили ему родители, это ради твоего же блага, говорили они. Коул видел медицинские счета, тайком. Он всё понимал и казалось будто такой крутой поворот его совершенно не затронул. Он успешно симмулировал нормальную жизнь за пару месяцев влившись в школьный коллектив, после школы выходя на подработку в соседней пекарне и каждую субботу заказывая пиццу на дом и смотря телевизор, пока отец всё чаще уединялся в своём кабинете, а мать пропадала на работе.
Коул ничего не говорил матери, когда дома стали появляться незнакомые женщины — ей и без этого тяжёло, как и папе, не нужно её отвлекать и расстраивать. Лишь сказал однажды, что приводил домой подружку.
Когда в их дом проник вооружённый незнакомец, пришедший по душу матери, и получил от неё пулю в лоб, Коул говорил соседям и отсутствовавшему тогда дома отцу, что слишком громко смотрел телевизор. Мама многим пожертвовала, чтобы продолжать держать их на плаву и то, что ей пришлось впутаться не в самый легальный бизнес — не то, чем стоит беспокоить и без того чувствительного папу.
Его существование в школе было относительно спокойным и успехи удовлетворительно средними. Всё благодаря тому, что в какой-то момент он перестал рассказывать истории и начал врать. Много врать. Но он ведь не со зла и он (как ему казалось) не причинял никому вреда своей ложью. Ему всего лишь хотелось жить нормально.
И жизнь действительно стала приходить в эдакую норму, когда маму наконец-то повысили на желанную должность капитана, за которую она боролась столько лет. Коулу было шестнадцать и он, вдохновлённый её успехом и силой воли, пообещал себе тоже связать свою дальнейшую жизнь с судами.
За работу механика, так говорили, платят хорошо.
После окончания Бэй Колледжа Коул считал, что смена места пойдёт ему только на пользу. Родители были того же мнения, пока не узнали, что продолжать учиться Коул собирается аж в Детройте. Уговорить их отпустить сына было трудно, но они сдались, когда он заверил их, что едет туда не один, а с парой друзей, и дал обещание вернуться при малейшем намёке на угрозу его безопасности.
То, что он возможно уже даже и не вернётся домой, Коул говорить им не стал — сам не хотел в это верить. И то, что идея отправиться в Детройт принадлежала не ему, а «школьному другу», который был как минимум на десять лет страше его самого, тоже умолчал. Слишком странная и пугающая это была история.
Во время учёбы в колледже Коул успел набрать значимую спесь и его хвастливый язык довёл до того, что он и его компания друзей отправились на край города, подколоть местного, одичалого бомжа. Данный фрукт пару раз удостаивался нескольких строк в локальной газетёнке: в основном за зверино-брутальные драки с уличными и не очень собаками. Ходили слухи, что он пожирает животных, которых ловит ночью. По рукам гуляла какое-то время кассета (а потом и копии), на котором странный бомж драл зубами ещё живую крысу.
Конечно, кучке молодых, нахальных парней было интересно проверить так ли страшен чёрт, каким его рисуют. Они не задумывали ничего страшного, только маленько припугнуть мужика дымовыми бомбочками. В цветном дыму компания потеряла бомжа из виду и даже не заметила как к ним подкралось дикое животное. Или так они убеждали себя потом.
Кто-то с криками бежал, кто-то получил тяжёлые ранения. Коул позорно спрятался в норе под корнями дерева и молился, чтобы агрессивная тварь его не нашла — звуки с которыми она нападала на его беспомощных товарищей и причиняла им боль леденили душу.
Конец ужасу положили несколько выстрелов. Завороженый светом слепящих его автомобильных фар, Коул не мог с ходу сказать кого боялся больше, когда таинственный спаситель оказался рядом с ним. Он был почему-то уверен, что его незнакомец убьёт и его, и слова полились из него паническим водопадом. Подействовало это или нет, но спаситель только посмеялся (у него был непривычный, грубый смех) и похлопал Коула по плечу, сказав, что ещё вернётся за своим должком.
Если Коул и раньше плохо спал, то после того дня его сон точно не стал здоровее. Он никому ничего не говорил об этом вечере и его удерживало не столько знание, что его словам о бомже, обернувшемся зверем никто не поверит (он сам в это не до конца верил). Удерживало тяжёлое чувство, что предотвратить будущую встречу с охотником также невозможно, как обратить вспять пожар, сделавший его отца инвалидом, или убийство произошедшее в его родных четырёх стенах. Как невозможно развидеть картину сверхъестественного.
Поэтому Коул сделал то, что умел лучше всего — продолжил имитировать нормальную жизнь и учиться дальше как обычно. В его мире всё было хорошо и в порядке.
Большой и шумный муравейник Детройт разительно отличался от спокойной, оживающей лишь в туристический сезон, Эсканабы. Но Коул словно и не заметил изменений: перегруженный впечатлениями и переживаниями, он перестал аутентично реагировать на большинство вещей. Эмоционально затупился. Ему понадобился целый год, чтобы оттаять и начать более активно социализироваться. Несмотря на это, учёба шла весьма хорошо и Коул чувствовал себя почти нормально.
Горчащее на языке «почти» каждый раз утыкалось в охотника на нечисть. Хотя за тот год нечисти они так и не увидели: странный мужик, не особо объясняясь, просто тащил Коула сталкерить отдельных людей, копаться в скучных архивах или стрелять из охотничьего ружья по голубям. Коулу казалось будто он участвует в плохо прописанной, комичной постановке, в чей сюжет его не удосужились посвятить. За тот год Коул перестал бояться своего «учителя» и начал всерьёз задаваться вопросом, зачем он тому нужен. Начались первые, но уверенные попытки сблизиться. А странные занятия перестали восприниматься как нечто серьёзное, превращаясь в несколько забавную рутину. Будто игра понарошку.
Спустя несколько лет, Коул будет оглядываться на свою самоуверенную наивность с натянутой улыбкой. Потому что он упустил тот момент — точку невозврата — когда смешные попытки следовать за пожилой старушкой в парке сменились жуткими случаями проникновения на чужую собственность, встречами с сомнительными рода личностями, полезных охотнику, и звуками выстрелов за спиной (Коул никогда не смотрел). И мешками для трупов, в которые ему никогда не позволяли заглянуть. Только таскать.
Вера Коула в то, что он в любой момент может оборвать эту набирающую пугающие обороты связь, слабела с каждым днём. Случай с оборотнем успел давно выветриться из головы, а вот уверенность в том, что он стал подельник серийного убийцы — нет. За эти несколько лет Коул знал на зубок все судовые механизмы и системы, знал их принцип работы и как обеспечить её бесперебойность и гладкость. А также научился незаметно преследовать людей до их жилья и работы, стрелять по движущимся целям, как взламывать замки, а также где и как можно раскопать все личные (и вроде как защищённые) данные человека. Ещё он мог хоть во сне рассказать о почти любой мифологической твари и её уязвимых местах, если бы не считал всё это выдумками чужого разума, балансирующего на грани безумия.
Коул не был рад этим знаниям. Как и не был рад тому, что до сих пор оставался рядом с человеком, чей путь вёл ни к чему хорошему. Боятся он его давно перестал — вместо этого начал боятся того, кем становился сам — но что-то всё-равно держало рядом. Иногда он очень хотел быть уверен в том, что дело было лишь в дурацких юношеских чувствах, потому что охотник с недавних пор тоже стал к нему неровно дышать. Когда он стал выбираться с Коулом не только на «охоту» и не строил из себя загадочного одиночку-изгоя, убедить себя в нормальности происходящего становилось почти легко.
С окончанием учёбы Коул надеялся, что у него появится весомый повод свалить обратно в родную Эсканабу. Подальше от сюрреальной двойной жизни в нестабильном городе. Но, к своему везению или нет, раннее он успел обзавестись несколькими полезными связями и очень хорошо зарекомендовать себя на практике, поэтому почти сразу получил несколько предложений работы. Мысль оставаться в Детройте претила, но обещание неплохой, для начала, зарплаты всё же было сильнее. Может если он будет безвылазно находиться в рейсах, охотник оставит его в покое.
Или убьёт...
Всё больше сближаясь с этим человеком, Коул стал верить, что тот не такой плохой и неадекватный как кажется. Просто соскользнул на кривую дорожку и заплутал. Зациклился. Ему, наверняка, можно было помочь, только вот спасителем Коул себя не видел. Поэтому и стремился сбежать за необъятный озёрный горизонт. Тем более, разве не об этом он мечтал столько лет?
Его первый рейс направлялся в Баффало. Иронично, что этот же рейс стал его последним и после этого Коул зарёкся отправляться в водные просторы.
Первый день в пути прошёл спокойно и без особых проишествий. Странности начались на утро следующего дня. Поднялся сильный ветер, хотя никаких предупреждений о штормах не было. С палубы стали поступать сообщения о странных звуках, которые по-началу никто не воспринимал всерьёз. В команде было немало молодых парней, только ступивших на путь мореплавателей — мало ли что им почудится в шуме ветра. Коула неспокойствие других членов команды нервировало больше самих странностей, поэтому он от греха подальше оставался в машинном отсеке вместе с более старшими товарищами.
Реальное беспокойство началось, когда остановились моторы, а по рации никто не отзывался. Кто-то сразу же пошёл наверх, проверять что произошло, кто-то решил отсидеться. Старший же механик, почуяв неладное, взял с собой Коула и отправился с ним в рубку видеонаблюдения. Коула пробирали нехорошие догадки, пока они шли по немым коридорам и слушали завывания ветра (ветра же?) снаружи. На пол-пути дороги его и механика резко разделились, когда с палубы донёсся негромкий, но отчётливо слышимый через ветер нечеловеческий вой. Вовремя успев заткнуть уши, Коул бежал в рубку, даже не оглядываясь на старшего товарища, которому не так сильно повезло. Забаррикадировавшись, он кое-как залепил себе уши подручными средствами и весь оставшийся путь до Баффало так и просидел там, не сходя с места.
С того момента для Коула существовали только маленькие экраны с чёрно-белой трансляцией, соленый привкус зажёванной до крови щеки и дрожь полов, когда в дверь безуспешно долбились снаружи. Он читал в страницах потрёпанных и дешёвых на вид книжечек, как они приманивали и после расправлялись со своей добычей. Теперь он видел как тоже самое происходит с несчастными матросами на множестве экранов видеозаписи по всему кораблю.
Они ушли на следующее утро. Несколько часов спустя прибыла спасательная команда, которую выслали с суши, когда не смогли связаться с кораблём. После допроса и нескольких (что было очень необычно) психологических проверок, Коула отпустили с зарплатой и внушительным бонусом за молчание. Допрашивающим, видимо, понравились его упорные попытки выставить произошедшее рационально и обычно, без всяких упоминаний сверхъестественного.
В Детройт Коул вернулся первым же автобусом, где его встретил уже знавший о тех событиях охотник. На его попытки поддержать и утешить Коул отреагировал без энтузиазма. Он снова достиг той точки, когда пора было прятаться за эмоциональным барьером. Зато следующие несколько лет охота больше не вызывала у Коула чувства будто он содействует чужому сумасшествию. Теперь он был твёрдо уверен в том, что делает, и что делает не чужой забавы ради. Ныне он хотел уберечь других людей от тех ужасов, что произошли с ним, и поэтому устранял одних ради блага сотен и тысяч других.
А может быть он всего-то навсего тоже сошёл с ума.
Несмотря на то, что Детройт всё больше приходил в упадок и риск лишиться рабочего места из-за сокращений не казался таким уж и маленьким, Коул чувствовал себя хозяином своей судьбы. Он хорошо зарабатывал, чему был рад не только он, но и его родители, которым он регулярно посылал деньги. Отец начал работать из дому, а матери удалось оставить свои тёмные связи в прошлом. У них всё было в порядке и они гордились его успехами. Но больше карьерных успехов Коула радовало чувство, что у его существования есть особый смысл. Смысл, который особо отчётливо встал перед глазами, когда он начал вести записи о том, что происходит за гранью не видимой обычным людям и как от этого уберечься.
Счастью настал конец, когда охотник внезапно пропал. Исчез без прощаний  и объяснений — только не самая однозначная, запутанная записка была единственным знаком, что охотник ушёл по доброй воле. Почему, зачем и куда — оставалось только гадать, на что времени не оставалось. Вместе с охотником из жизни Коула будто ушла вся удача: неделей позже он потерял своё рабочее место в порту и с трудом выпутался из вооружённого нападения по дороге домой. Последней каплей стала попытка поджога его жилья некими вандалами. В тот же день Коул собрал свои немногочисленные пожитки и вернулся в Эсканабу, но неудача и там нанесла ему последний (на пока что) удар под дых — немногим после его возвращения погибла его мать. Ей так и не удалось до конца обрубить все нити, связывающие её с тёмной частью её прошлого.
Обустраиваясь в одном жилье с отцом, Коул не мог отвязаться от чувства будто он сам вернулся в прошлое, где у него всё было в порядке. Как оказалось имитировать прошлую версию себя оказалось намного проще нежели лицом к лицу разбираться с нахлынувшей вдвойне тоской. Похороны были скромные, оба мужчины были очень сдержаны и неприступны в своём горе.
Через год Коул уже стабильно работал, восстановил старые связи и вновь чувствовал себя почти нормальным человеком. Горчащее на языке «почти» упиралось в дело, которое он продолжил вести даже после исчезновения своего наставника. В Эскабане нечисти почти не было, но Коул чувствовал странное спокойствие, когда досконально знал кто есть кто, чем занимается на ежедневной основе и в каких грешках замешан. Словно всё было под контролем... словно всё было хорошо в его маленьком мире.
И ещё несколько лет ссыпались в пустоту.
Коулу Спенсеру почти тридцать семь лет и иногда он ловит себя на мысли — куда ушли все эти годы? И что от них осталось? Это чувство было не похоже на экзистенциальный кризис офисных планктонов за сорок, которых показывают по кабельному ТВ в дешёвых вечерних сериалах. Оно было не такое раздутое, комичное и жалкое. Оно скорее напоминало пустое место в незаконченном паззле, потому что несколько кусочков закатились под диван или их погрыз недосмотренный хомячёк. Оно раздражало.
Коулу несколько раз делали замечание, что в его возрасте вообще-то давно пора быть мужем и отцом, а он до сих пор живёт со своим стариком. Пока что он успешно отмазывался почти правдивой историей о возлюбленной из Детройта, чья гибель вынудила его вернуться домой. Прошло уже несколько лет и на него снова смотрят косо — как можно так долго горевать? А отец? А что отец, на дворе двадцать первый век и Коул мог спокойно обеспечить того хорошей нянькой!
В такие моменты его начинало изнутри жечь желание найти пропавшего охотника. Он ему не поддавался, зная, что лишь потеряет зря время и силы, но иногда молился. То ли о его благополучии, то ли о его возвращении.
И Коул должен был быть рад, когда он вернулся. Или зол, потому что охотник появился также как и исчез: без предупреждений и объяснений. Но Коул казалось принял возвращение охотника как должное... Особенно после того как они переспали в украденном катере.
Тот совсем не изменился. Казалось что, пока все эти годы мир продолжал вертеться, охотник застрял во времени — не постарел внешне, не угас внутренне. Будто действительно его не было всего один день. Коул не удивился, если бы это было правдой: даже в мире ненормального есть свои нормы, с которыми можно свыкнуться.
Коул наблюдал за вернувшимся охотником ровно два года, прежде чем начал готовить его убийство. Это был его долг, как защитника простых людей и его самого близкого человека, избавить охотника от проклятия плотоядного духа единственным доступным ему способом. И пока он кропотливо готовил ловушку для вендиго, он не мог избавиться от вкрадчивого чувства, что тот прекрасно знал о намерениях Коула. И не собирался его останавливать. Более того добровольно пришёл, когда настало время.
Но Коул не смог. Никогда не смог бы довести тот ритуал до конца и понял это только сейчас. Коул беспомощно осел на кресло и смотрел как вендиго пожирает свою наживку, пока внутрь падал свет от огромного, занимавшего весь оконный проём, рекламного щита. Когда вендиго закончил и принялся шатающейся походкой ковылять к нему, у Коула возникло сильное ощущение, что всё происходящее нереально. Что он всего лишь смотрит страшный фильм ужасов субботним вечером и ему на самом деле ещё семь лет, его фантазия чересчур жива и поэтому он так вжился в роль странного протагониста.
Его руки, ставшие как чужие, вскинули дробовик, стоило вендиго оказаться в каких-то сантиметрах от него, заслоняя свет билборда. Глаза в глаза, дыхание в дыхание.
Ощутив во рту знакомый солёный привкус, Коул спустил курок, моментально превратив голову, шею и добрый шмат туловища вендиго в кровавый фейерверк.

Внешность
Цвет глаз: серый.
Цвет волос: каштановый с проседью.
Рост: 5'10.
Отличительные черты: 90% времени выглядит так, словно не застал момент, когда изобрели бритву, а расчёски в его семье словно и не велось. В остальном довольно ухожён и опрятен.
Перестал отращивать волосы, когда понял, что слишком стар для такой мороки.
Проседь появилась в довольно раннем возрасте — к сорока годам.
Очень улыбчив на публике, что благодаря приятной глазу мимике и харизме не выглядит навязчивым. Избегает размашистых жестекуляций из-за большого количества шрамов от порезов на руках.

Используемая внешность: Michael Sheen.

Умения
Почти всё, что связано с водой: плавание и ныряние, рыбалка, профессиональное пускание блинчиков по воде, вождение лодок, катеров и их профилактика.
Набор серийного убийцы: все виды сталкинга и проникновений в личную жизнь, умение обращаться с охотничьей винтовкой и дробовиком и взламывать замки лёгкого и среднего уровня сложности, пугающе хорошие познания в человеческой анатомии и 13 наизусть заученных способов избавиться от трупа.
Професиональные навыки механика: починит мотор корабля, соберёт и разберёт внутренности лёгкового автомобиля, подскажет хорошего электрика и многое другое.
Бытовуха: включает в себя всё, для чего нужны прямые руки, растущие из плеч, и толика мозгов.
Умения сомнительного порядка: познания в мифологии уровня «человек обыкновенный», навык лицемерия от дьявола, а также безошибочное узнавание интро-музыки большинства сериалов и фильмов.

ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИГРОКЕ
Стиль игры: медлительный слоупок, который комфортней всего чувствует себя, когда пишет раз в неделю. Ну или два.
Обладаю мразотной способностью задерживать пост по несколько недель, если не прёт. При этом спокойно отношусь к задержкам с чужой стороны (исключение бывает лишь когда я очень горю  персонажем/игрой, но это нечасто происходит), и поэтому терпеть не могу когда торопят меня. Торопить меня — просто верный способ отбить у меня желание играть вообще.
Медлительность отписи компенсирую склонностью к графомании (и пофиг, что это нифига не достоинство), средний размер постов 4-6к знаков, обычно подстраиваюсь в этом плане под соигрока — стараюсь писать как минимум столько же, сколько и мне пишут.

Другие персонажи: я с этим уже заебался в край, куда мне ещё.

Отредактировано Cole Spencer (09-04-2019 20:25:05)