no doubt
Сообщений 1 страница 19 из 19
Поделиться229-03-2019 20:57:07
Стандартный перелет из Бостона в Нью-Йорк занимает всего час и сорок одну минуту.
Кажется, что половину времени самолет авиакомпании JetBlue просто старается набрать высоту прежде чем лечь прочным дюралюминиевым брюхом на плотный воздушный слой, и плыть по нему, иногда проваливаясь в неожиданные ямы, от чего некоторые пассажиры вдруг вспоминали о существовании различных богов и прикрыв дрожащие веки начинали беззвучно шептать молитвы, вероятно обещая быть хорошими. Только бы еще раз ощутить под ногами твердую землю.
Оуэн, конечно, молитв не шептал, но в такие моменты особенно внимательно посматривал на вдруг притихшую у окна Уиннифред, вспоминая как ему самому было когда-то страшно неприятно ощущать, как вдруг резко теряется и так ложное ощущение надежной плотной поверхности, по которой плывет самолет.
В бизнес-классе тихо и можно вытянуть ноги, откинуться по удобнее, попытаться заснуть или просто опустошать бесконечные запасы спиртного, которое предлагает улыбчивая стюардесса в обтягивающей темно-синей юбке чуть выше колена.
Голубой с разводами цвета индиго шарфик обвивает шею, по которой Оуэн скользит взглядом, когда женщина наклоняется к нему чуть пониже, чтобы протянуть ему бокал с каким-то шампанским, которое он пить не будет, но ловкая девичья рука выхватывает его из руки стюардессы.
Оуэну и гадать не надо почему с лица женщины соблазнительная улыбка сползла как кусок промокшей штукатурки с облезшей стены. Уиннифред действительно умеет посмотреть так, что у обычного человека начинает першить в горле.
Лицо стюардессы покрывается красными пятнами и она неловко обхватывая соскальзывающими пальцами ручку тележки доверху набитой звенящими бутылками идет дальше, к следующим пассажирам.
- Может хватит? - мягко говорит он Уиннифред, которая пытается утопить свой вполне обоснованный первобытный страх перед первым в жизни полетом в прозрачно-янтарной жидкости играющей лопающимися пузырьками, и прячет лицо за тонким стеклом бокала.
Звучит двусмысленно. То ли хватит пить, то ли пугать людей своим хищным взглядом дикого медведя.
Оуэн припоминает что-то о повышенном метаболизме оборотней, но ему все равно еще не привычно воспринимать Уинни не как обычную совсем юную девушку и не то чтобы его смущал тот факт, что они выглядят как дядя и племянница, которой он позволяет методично напиваться. Про отца и дочь Кройф вообще старается не думать.
Но….
...Самолет старательно мягко , но все же бьется шасси о ровную полосу и с силой тянет назад.
Оуэн чувствует как Уиннифред задерживает дыхание, а пальцы девушки сильнее обхватывают его руку.
Утыкается носом в ее волосы где-то чуть выше уха и смотрит поверх ее головы в круглое стекло иллюминатора, за которым мигает огнями аэропорт Джона Кеннеди.
Наконец-то он дома.
...У них с собой нет багажа. И потому буквально через считанные минуты оббитый потертой временем и неисчислимым количеством прошедших через него пассажиров кожей салон желтого такси окутывает гремучей смесью табака и громкой музыки.
Машина плавно разгоняясь набирает скорость и мчится по улицам ночного города.
Оуэн утыкается в телефон, просматривая накопившиеся за время в воздухе сообщения, отвечая лишь на те, что не терпят отлагательств.
Иногда бросает быстрый взгляд на девушку, которая кажется буквально прилипла к стеклу, и время от времени поворачивает голову вслед за убегающим назад зданием, которое вдруг смогло привлечь ее внимание и разжечь интерес…
… Дверь лофта закрывается за ними с гулким звуком, которые затухает где-то у самых окон, почти упирающихся в потолок.
Оуэн включает свет, который зажигается какими-то рваными движениями, поэтапно. От двери и дальше, вглубь, остановившись на втором этаже.
За окнами еще даже не поздний вечер. Кройф специально выбирал рейс, чтобы не сразу свалиться в сон, а побыть рядом с девушкой, пока она хоть немного привыкнет к новой обстановке и ощущению, что за кирпичными стенами его квартиры самый большой, даже огромный, пульсирующий неуемной жизнью, город, в котором ей доводилось до сих пор побывать.
Уинни как-то топчется нерешительно, будто ее что-то сковывает, и он берет девушку за руку, мягко тянет к себе.
- Можешь разнести здесь всё, если захочешь. - говорит, обнимая и глядя на нее вроде бы серьезно, и даже кивнув пару раз для большей убедительности головой, но где-то на дне его глаз плещется какое-то веселье. Ему действительно очень забавно наблюдать за Уиннифред, которая кажется каким-то совершенно ребенком. И от того насколько для неё все впервые и необычно, привычные и даже приевшиеся вещи тоже приобретают для Оуэна какой-то новый оттенок и свежий интересный вкус.
Отредактировано Owen Cruijff (30-03-2019 18:00:29)
Поделиться330-03-2019 17:57:38
Хочешь в Нью-Йорк.
[indent] Это должно звучать как вопрос, но Уиннифред точно знает, что ответ его практически не интересует. Ультиматум спрятан глубоко между строк, он хитро закрадывается в паузах, дремлет в обманчиво спокойных и обволакивающих нотках голоса и лишает тебя права выбора. Оуэн Кройф не задаёт вопросы, ответы на которые не знает. По крайней мере ей. Они оба словно уже знают единственный возможный ответ, проигрывают давно заученный сценарий, но она всё равно тянет до последнего, собирая свои ничтожные вещи в последний момент. Обычно её суетливость и неорганизованность вызывает у него раздражение. На этот раз он даже приобнимает её за плечи и мягко целует в макушку, поторапливая усесться в такси, что и так уже слишком давно ждет.
[indent] Сначала Бостон, который она толком и не видит. Ей тревожно и всё что остаётся это вцепится в его холодную руку своими уже вспотевшими ладошками. Он спокоен и совершенно не обращает внимание на её беспокойство и нервозность. Его прикосновения настойчивы и слишком очевидны. Демонстрация собственной силы, подчеркнутое напоминание почему она это всё делает. Она не хочет в Нью-Йорк. Она не хочет что бы он уезжал. Она хочет быть с ним и желание это затмевает все предыдущие не. Меньшее из зол, что позволяет ему вырвать её из привычной влажной от утренней росы земли и рискнуть высадить на давно уже спёкшуюся под асфальтовым покрытием корку.
[indent] В аэропорте шумно и многолюдно даже не смотря на уже вечернее время. Нью-Йорк бодрствует даже в ночи, и даже в ночи он всегда готов принять мотыльков, что спешно мчат в себе его новых жертв. Конечно же Оуэну нравиться этот хищный город. Конечно же ей придётся стать его частью. Он предъявляет какие-то документы, она удивляется их наличию у себя, но это всего лишь очередное чудо которое вампир сотворил для неё. Хотя на этот раз, скорее для себя. Пора бы уже давно привыкнуть. Что-то рассказывает ей, наверно пытается хотя бы немного расслабить перед полётом, отвлечь от странных беспокойных мыслей. Уинни не слушает, точнее не вслушивается в смысл слов, предпочитая сосредотачиваться просто на звучание голоса. Это помогает. В самолёт она поднимается уже даже улыбаясь.
[indent] Улыбка держится не долго. Ровно до тез пор, пока под её ногами не начинает вибрировать пол. Уинни сжимается, тихонько поскуливает ощущая как закладывает уши. Самолёты чудовищны и животный ужас навряд ли способно унять даже спиртное. Хотя видят боги она точно пыталась.
[indent] Нью-Йорк встречает их мягкой ночью, салоном такси, что пропахло какими-то другими, посторонними людьми и яркими огнями, что тут же гипнотизируют её своим хороводом. Оуэн тут же растворяется в этом, попал в родной климат, в котором может перестать претворяться хотя бы на пару сотых. Словно теряет к ней интерес, позволяя себе вернуться в уже давно привычное русло. Уинни же...растеряна? Потрясена? Напугана? В восторге? Пожалуй всё сразу. Монументальный и давящий город не может произвести никакого иного впечатления. Особенно если ты в жизни не видел ничего крупнее городишки где-то на востоке Канады, да треклятого Аркхема.
[indent] В свой дом он впускает её первой. Даёт время осмотреться, принюхаться и только после этого гулко закрывает входную дверь на явно тяжелый и старый замок. Уинни скидывает рюкзак где-то у входа и делает пару несмелых шагов внутрь. Здесь пахнет пылью и сыростью, воздух прохладный и давно уже застоявшийся. Много свободного пространства, крикни и от стен гулко запрыгает эхо. Очевидно странный ремонт, который выглядит скорее как его отсутствие. Лестница, с которой она скорее всего навернётся при первой же возможности. Квартира ощущается ещё более безжизненной, чем дом, который он снимал в Аркхеме. Хотя казалось бы куда уж больше.
- Странно у вас тут всё... - Холодные пальцы требовательно обхватывают её ладошку. Оуэн тянет её на себя. Уинни с готовностью падает в прохладные объятия, вслушиваясь в уже привычную тишину его груди. Раньше это казалось чем-то противоестественным. Сейчас же она просто ощущала как её собственное сердце начинало биться чаще, ровнее, словно стараясь ради них обоих. Гулко отдаваясь куда-то к нему под рёбра. - Что? - Удивлённый взгляд снизу вверх. Он шутит? Издевается? Предлагает с порога обновить ремонт? Она никогда не научится его понимать. - У тебя здесь столько места, что я и за месяц не справлюсь. Придётся помогать.
Поделиться431-03-2019 22:46:07
Оуэн сам не очень хорошо понимает, зачем ему вообще это всё было нужно.
Зачем он вытащил дикую свободолюбивую девчонку из густых тенистых лесов Аркхема.
Утянул ее со спокойных и размеренных улиц небольшого городка, так тесно окутанного со всех сторон деревьями, закрывающими кронами небо, что он теряет свой четкий, продуманный давно умершими основателями контур и растворяется в безмятежной зелени. Растекается в ней, смазываясь в единое целостное пятно.
И притащил в бетонную, душную, пусть и колоссально огромную, но клетку, к которой Уиннифред вряд ли сможет когда-нибудь привыкнуть и уже тем более полюбить.
Но Кройфу надо в Нью-Йорк.
Нет.
Он хочет в Нью-Йорк.
Ему скучно и тесно среди малоэтажных провинциальных домов, среди неторопливых людей, лица которых при желании можно за неделю выучить наизусть, потому что будешь натыкаться на них с завидной регулярностью, достаточно только часто появляться на так называемых центральных улицах города.
Мысль о том, что ему надо, чтобы Уиннифред полетела с ним зародилась не сразу. Она вырастала и зрела внутри постепенно по мере того, как всё более долгое присутствие девушки рядом с ним стало сначала привычным, а потом обязательным.
Оуэн не заметил как стал незримо опутан тонкими невесомыми нитями, которые привязывали его к ней.
Сначала Уиннифред появлялась не регулярно, пропадая порой на несколько суток, и ее внезапное появление было скорее развлечением в череде однообразных вечеров и ночей, которое вносило приятное разнообразие.
А потом Оуэн и не заметил как заполнять наконец не бесполезный холодильник какой-то человеческой едой вошло уже в привычку.
Постепенно отсутствие Уиннифред уже стало скорее исключением из правил, и в какой-то момент Кройф остро ощутил, что такое когда её нет.
Вроде бы в тот вечер девушка где-то задержалась из-за какой-то ерунды. Пустяка.
И это был первый раз, когда Оуэн действительно вел себя резко и грубо, совсем непохоже на себя для нее привычного, смотрел холодно и цедил через зубы редкие фразы полные равнодушия и отчуждения, пока Уиннифред непонимающе смотрела на это всё, сжавшись в комок на диване. А потом начала чем-то оправдываться, что-то обещать, наполняя его сознание приятным чувством удовлетворения и осознания собственной над ней власти.
Пара шагов и девушка жмется к нему, проникая теплом горячего тела сквозь его одежду и вот он уже размяк, оттаял и простил. Целует её в лоб и опускается ниже, находит теплые податливые губы и этот первый неожиданный для обоих поцелуй расставляет всё по своим местам.
Она необычная. Она странная. Она теплая. Она смотрит на него так как никто никогда не смотрел и не сможет.
Красивых много, но не внутри каждой дремлет дикий хищный зверь.
Она его.
Поэтому он и притащил ее в тесные каменные леса огромного города на берегу Гудзонского залива. Сильно надеясь, что а вдруг ей Нью-Йорк понравится.
Оуэн будто сует ей в руки тарелку с куском свежего аппетитного торта в ожидании искреннего восторга, и не понимая, даже не допуская мысли, как можно взять и не захотеть такой потрясающий торт.
Уиннифред так неподдельно и искренне верит его шутливым словам, что Кройф не замечает как его губы растягиваются в улыбке.
- Только там ничего не трогай — он кивает в ту часть лофта, где к стене жмутся холсты, грудой навалены на пол тюбики краски кисти, какие-то рамы. Всё в хорошо продуманном хаосе, и хоть и кажется, что это всё кричит о том, чтобы навели порядок, но лучше не трогать. Вообще стараться никому, кроме Оуэна не подходить и не касаться.
Уиннифред наконец решается пойти исследовать то место, где ей придется провести некоторое время. Она еще не знает, что это гораздо больше того размытого срока, который Оуэн красиво упаковал для нее в — пару дней.
Девушка почти крадется по его квартире как по лесу и он с интересом наблюдает за ней, привыкая к ощущению, что теперь он тут не один. Теперь есть кто-то и с его присутствием надо будет считаться, надо будет его учитывать и теперь есть тот, о ком надо наконец — заботиться. Какое же это давно позабытое чувство.
- Ванная наверху. Спальня тоже. В холодильнике пусто, но мы — он запинается и исправляется — ты перекусишь что-нибудь по дороге в галерею. Там сегодня какой-то прием или банкет — Оуэн листает список контактов выбирая нужный, набирает и ждет, остановив свой взгляд на Уиннифред — но сначала нужно тебя переодеть — медленно проговаривает он и вдруг резко отворачивается и садится на стул, услышав в трубке ожидаемый голос — Привет. Да. Прилетел. Недавно. - делает паузы пока кто-то там на другой стороне что-то спрашивает, говорит, смеется — Мне нужна пара женских платьев. Что-то вечернее. Не очень вызывающее. Полностью доверяю твоему вкусу. Да, ко мне домой. Какой рост? - он оборачивается и ловит взглядом Уиннифред — около ста семидесяти. - усмехается в ответ на что-то в трубке и добавляет — да, думаю самый маленький. Давай быстрее.
Оуэн оставляет телефон на столе и идет к холодильнику. Достает оттуда пакет с кровью, открывает его.
- Скоро приедет моя помощница. Шона. Она обычный человек - говорит он медленно и спокойно, будто учитель объясняет урок ученице. - Постарайся не напугать её.
Оуэн пьет кровь из пакета. Она холодная и не очень вкусная, но пока Уиннифред с ним, это единственный способ утоления жажды, к которому Кройф планирует прибегать.
Отредактировано Owen Cruijff (31-03-2019 23:17:23)
Поделиться501-04-2019 18:02:23
[indent] Его квартира. Она вся пропитана какими-то едва ощутимыми мелочами, практически незаметными для глаза. Почти всё тут подёрнуто мутной дымкой пыли и явно не вызывает у хозяина никакого интереса. Окна под самый потолок, не завешены, днем тут наверняка слишком светло и вся квартира просматривается как на ладони, смотрите, Оуэну Кройфу будто бы совсем и нечего скрывать. Ей немного жаль. Кухня скорее для видимости. Холодильник неприятно пахнет пустотой. Плита девственно чистая. Из столовых приборов распакована только пара вилок и ложка. В мусорном ведре болтаются осколки разбитой тарелки. От кухонных ножей пахнет кровью. Хочется лизнуть. На диване валяется едва смятое покрывало. Внезапно мягкое, теплое. На журнальном столике изящное подобие беспорядка, что обычно присутствует во всех каталогах с мебелью. Уиннифред загривком ощущает на себе взгляд от которого хочется урчать. Он привёз её в свой дом и теперь с интересом больного ученого наблюдает за тем, как она не просто осваивается на новом месте, а как методично и с осторожностью она ковыряется в его жизни, влезает в самое нутро, становится его частью.
[indent] Если бы Уиннифред хоть что-то понимала в людях, в отношениях, она наверняка ощутила бы легкий триумф, внутри ликовала бы наслаждаясь безоговорочной победой, захватом территории противника и стремительно расставляла бы свои крохотные капканы, из которых не вырвался бы даже медведь. Она бы наверняка понимала ради чего сюда приехала и чего стоит ждать от этой поездки. Она бы уже довольно улыбалась и спрашивала нечто глупое.
- Тебе нравиться?
- Что именно?
- Видеть меня здесь.
[indent] Если бы Уиннифред хоть что-то понимала, она бы срослась с этим местом и наполнила его собой. Но всё на что её хватает это осторожное исследование. Уместно ли здесь её присутствие? Стоит ли это всё того? Ему виднее.
Единственная часть квартиры которая вызывает интерес это угол, с хаотично сваленными холстами да тюбиками с краской. Но Уинни уже знает - нельзя. Он сам всё расскажет когда будет время. Уинни ещё не знает, но обычно это называют уважением чужих личных границ. Хотя в её случае это скорее страх его расстроить или разозлить. Боязнь причинить дискомфорт своим присутствием.
- Мы сегодня куда-то идём? - Резкий поворот головы. Уиннифред. Есть уже хочется, но даже ради этого выходить на улицу сегодня ей не хочется. Встревожена внезапными новостями, звучит напряженно, скованно, почти недовольно. Но Оуэну уже всё равно. Он уже отвернулся от неё. Он уже занял свою голову какими-то совершенно другими вещами и всё давно решил.
[indent] Весь в этом. Стремительный. Быстрый. Решительный. Самоуверенный. Не сомневаясь в своих действиях он проникал под кожу холодным лезвием, твердой рукой свежевал, небрежно срезал куски плотных мышц и добирался до самой сути. Зачаровывал её выверенностью и жесткостью. Вынуждал забывать о природной пугливости и осторожности, обращаться к худшим из своих инстинктов просто ради того, что бы она могла заслужить кусочек его внимания.
- Просто я не думала... - Слишком поздно подумала о том, что может звучать резко. Требовательно. - я думала мы сегодня... - будем вдвоём. Так и замирает на языке. - останемся здесь.
Конечно же не останутся. Оуэн Кройф уже мысленно унёсся куда-то вперёд. Все решил. Рассчитал. Продумал. Там где она только осторожно пробует носом воду он уже самоуверенно ныряет с головой. Ждать чего-то другого в его родном водоёме было просто глупо. Однажды она сможет угнаться.
Она подходит ближе, проводит ладонью по рабочей кухонной поверхности, опирается на неё и капризно хмурит нос слушая очередную порцию поучительных лекций. Иногда Оуэн становился настоящим занудой.
- Я не специально их пугаю. Люди просто слишком впечатлительные. - Уиннифред прикусывает губу и исподлобья наблюдает за тем как он пьёт. Странное зрелище. В какой-то момент она просто толкает к нему один из стаканов, что так удачно выставлены вдоль стенки. - Мы же цивилизованные люди. Пить из горла это просто неприлично. - Наигранно гнусавый голос и медленная манера речи. Она тоже могла быть занудой, пусть и просто повторяя его слова.
Вампир усмехается одними лишь глазами. Уинни чувствует как от этого взгляда приятно колет кончики пальцев.
Где-то на периферии её восприятия пиликает его телефон.
В Аркхеме было проще.
- Я подниму вещи... - в твою, в нашу, в спальню? - наверх. Заодно загляну в ванную.
Осторожное касание его холодной ладони горячими пальцами. Всего на несколько секунд она тыкается в его плечо носом. Немое извини.
Уиннифред подбирает рюкзак, что оставила у самой входной двери и небрежно набрасывает его на плечо. Главное не навернуться со слишком крутой лестницы.
[indent] Наверху странно. перила небольшой площадки у лестницы ощущаются шаткими, даже взяться как-то не по себе. Тут практически ничего нет, только простенький стеллаж уставленный книгами и ещё какой-то ерундой, но это не особо привлекает её внимание. Дверь спальни кажется тяжелой. Она медленно выдыхает прежде чем наконец взяться за ручку. Оуэн не спит. Он просто отключается впадая в некое подобие комы, хотя делать это конечно же предпочитает в максимальном комфорте. В такие моменты он действительно может показаться жутким, по настоящему мертвым. Она никогда не хотела спать с ним. Прохлада, отсутствие движений, реакций, дыхания. Это пугало. Но Уинни нравилось смотреть. По первости украдкой, стыдливо укоряя себя в излишнем любопытстве. Чуть позже дольше, ближе. Конечно же это просто от скуки. Почти без стеснения садясь на край кровати. Его хочется потрогать, укусить, попробовать. Если бы Оуэн знал об этой её странной привычки, то наверняка бы сказал что это жутко. Хорошо, что он не задавал вопросов обнаружив рядом с собой уснувшую девчонку. Поначалу не тревожил, иногда готовил некое подобие завтрака. Позже стал требовательно обнимать, будя прикосновениями и зарываясь носом в её волосы. В какой-то момент это стало нормой из-за которой просыпаться по утрам одной казалось мучением.
Уиннифред толкает дверь и та подаётся удивительно легко, будто всё это время только и ждала её решения.
[indent] В спальне будто бы пусто и при этом слишком много всего. Присутствует какое-то подобие художественного беспорядка, пиджак небрежно оставлен вместе с рубашкой на спинке стула, шкаф открыт, но кровать заправлена. В помещении не пахнет практически ничем, но она остро ощущает его присутствие. Это приятно. Она скидывает рюкзак где-то у кровати, проходит по помещению, небрежно осматривает шкаф в поисках местечка куда можно пристроить своё добро и не находя свободной полки закрывает. Проводит пальцами по вещам, оставленным на стуле, падает на кровать закрывает глаза и прислушивается к собственным ощущениям. Удобно. Приятно. Прохладно. С ним всегда так, словно оказываешься в каком-то убаюкивающем коконе, без глупых страстей и тревог, что бередят душу и мешают спать по ночам. Уинни чувствует как она плотнее сжимает бёдра. Она собиралась в душ.
[indent] Снова через площадку с будто бы шаткими перилами у которых она всё же задерживается. Там, внизу Оуэн о чем-то обеспокоенно говорит по телефону. В этом городе, в этой обстановке, в этой квартире он конечно же был будто бы уместней, естественней. Это странно. Её взгляд задерживается и задерживается она наблюдать с каким-то животным любопытством. Мы имеем счастье наблюдать Оуэна Кройфа в родной среде обитания. В этом есть что-то милое. Он замечает её и по спине бегут мурашки. Она собиралась в душ.
[indent] Свет в ванной будто бы теплее, хотя может ей просто кажется это из-за острого ощущения горячей сушилки для полотенец. Она скидывает одежду на пол и будто бы задвигает её ногой под раковину. Потом уберёт её. Скинет в шкаф или в грязное бельё или просто выкинет. Что он там обычно предпочитал делать с её потрепанным шмотьём. Уинни поворачивает кран отмеченный красной точкой, и позволяет кипятку забарабанить по обнажённой спине. Только после этого она решается открыть холодную воду. Даже вода в этом городе ощущается по другому. Известью оседая на коже и плохо смывая едва пахнущее мыло. Нью-Йорк липнет к ней, насмешливо смывая остатки небольшого городка в канализацию.
Шум с первого этажа доносится до неё сразу как выключается вода. У них... у него гости. Уинни промакивает волосы и заворачивается в полотенце. Теплое, мягкое, на этот раз уже черное и лишенное каких либо опознавательных знаков.
Спускаться вниз девчонка не рискует, просто наблюдает сверху как он разговаривает с какой-то женщиной. Она явно выше Уиннифред, старше, крепче. От неё приятно пахнет и исходит тепло. Уинни ощущает его даже на таком расстоянии. А ещё у незнакомки странный, почти волшебный цвет волос. Оуэн кивает стоит ему заметить слежку. Нужно спускаться, быть хорошей девочкой. Уиннифред закатывает глаза.
- Добрый... - день? вечер? ночь? - вечер. - Дежурная улыбка, плохо скрываемое любопытство, шмыганье носом, попытка разобрать чужой запах.
От ещё влажных ступней на полу остаются глупые следы, но Уинни это никак не смущает. С осторожной наивностью она лезет к нему под руку, забывая о том, что она ещё мокрая.
Отредактировано Winnifred Elgort (06-04-2019 09:34:54)
Поделиться605-04-2019 10:55:10
Ему нравится как она передразнивает его, копируя тон и слова, тем самым понижая градус временами даже им самим излишне ощутимой занудности, которая вдруг да и проскальзывает в его менторских фразах, расчетливых жестах и выверенном поведении, когда Оуэн из раза в раз пытается хоть немного приспособить лесную дикую девчонку, не-человека, к миру цивилизованных людей. Людей, живущих в бетонных городах и спящих в удобных кроватях, а не на куче сухого, трескучего валежника.
Приручить и адаптировать.
Конечно, Кройф не собирается пусть и не грубо настойчиво, но мягко упрямо воспитать из неё истинную городскую леди, тем самым сделав из нее ещё одну из…
Нет.
В этой непосредственной дикости и наивной простоте манер Уиннифред кроется огромная доля ее очарования. И меньше всего он хочет перерисовать эту картину, сделать ее более понятной, приемлемой и привычной для всех окружающих. Какое ему вообще до них дело.
Но просто вставить это своеобразное полотно в элегантную красивую раму. И чтобы не сильно выделялась своей необычностью, граничащей со странностью, от чего у многих людей могут появиться нежелательные вопросы, а кто повнимательнее и полюбопытнее и во все могут начать пытаться узнать получше, что с этой девчонкой не так.
Излишнее настороженное внимание совсем не нужно. Ни ей, ни ему.
И поэтому он мягко и аккуратно, не желая сам ничего испортить или непоправимо изменить, шлифует неровности, сдерживая время от времени подступающее раздражение на некоторые откровенные глупости. Но четкая и ясная мысль — Господи, расслабься, она ведь ещё совсем девчонка — помогает сдержаться.
Стакан остается не тронутым. Это лишние следы проявления его хищной природы, которые он не хочет оставлять даже в собственной квартире. Его ведь нужно мыть.
То ли дело пакет с донорской кровью — выпил, выкинул и забыл.
Уиннифред исчезает на втором этаже, тащит свой рюкзак на плече, выглядит как студентка любого из колледжей, которая только вернулась с каникул.
Нужно купить ей нормальные вещи — думает он, наблюдая за тем как девушка бредет по ступенькам наверх. Нормальные — такие, в которых она будет выглядеть как жительница Нью-Йорка, а не дремучей американской провинции. Может ей и все равно, но ему уже нет.
Череда звонков разрывает тишину полупустого пространства, в которое смотрит через огромные окна яркими огнями проснувшийся к ночной жизни город.
Оуэн чувствует как ныряет с головой в эту привычную для себя обыденность, уже и забыв, что где-то сейчас готовится ко сну неторопливый Аркхем.
Всё будто стояло на паузе и вдруг сорвалось в бушующий поток, в котором Кройф не как рыба в воде, как акула.
Кипящий жизнью Нью-Йорк сводит людей с ума. Делает их ненормальными. Или полностью или немного.
Наполняет свой энергией, переворачивает все с ног на голову. Смешивает день с ночью. Вытаскивает наружу самые тайные девиации. Все куда-то спешат, что-то хотят успеть. Кто не успел подсесть на транки, тот скоро подсядет. Нормальных тут нет.
Вот и сотрудники галереи и двух его ресторанов хорошо знают, что у Кройфа какое-то дико сложное не поддающееся никакой терапии расстройства сна. Что он ходит иногда к психиатру. Но все бесполезно. У него нет шансов на нормальную человеческую жизнь. И это всё вызывает у некоторых даже сочувствие.
Он ставит в управление самых проверенных людей и платит им столько чтобы они не пыталась понять — почему?
Вопросов начинающихся с почему может быть очень много. Но это Нью-Йорк. И каждый здесь в конце концов начинает думать лишь о себе.
Шона, ворвавшаяся рыжим вихрем в квартиру и наполнившая ее сразу своей теплой и солнечной энергией, улыбается и что-то рассказывает о работе, о галерее.
Оуэн с интересом слушает, расслабленно и спокойно.
Четкое, выверенное годами взаимодействие с этой молодой и красивой женщиной. Гладкое без единой шероховатости. Деловое.
Она не знает, что он вампир и это сильно облегчает всё, оставляя ее адекватной и позволяя действительно заниматься совместной работой.
Не задает неудобных для себя же самой и лишних вопросов. Не сует свой нос не в свои дела.
И просто провожает заинтересованным взглядом Уиннифред, которая в одном полотенце жмется к Оуэну.
Если где-то внутри рыжеволосой и загорается вопрос — кто это такая? - то она его гасит со всем профессионализмом, который позволил ей так долго работать на Кройфа.
Оуэн приобнимает на мгновение девушку за острое гладкое плечо и проводит по нему ладонью, размазывая капли воды по ее руке вниз к локтю.
Приподнимает подбородок Уиннифред аккуратно пальцами, быстро и мягко скорее обозначает поцелуй, чем действительно ее по-настоящему целует.
- Выбирай любое, какое тебе понравится — говорит он девушке.
Шона, улыбнувшись Уиннифред, начинает тащить из больших плотных бумажных пакетов с лаконично скромными названиями орущих известностью брендов, льющиеся разными красками до самого пола, ткани.
Кройф немного хмуро наблюдает за этим, отметив для себя между тем, что красное - это сейчас слишком ярко. Ярко и привлекающе излишнее внимание.
Отредактировано Owen Cruijff (06-04-2019 00:09:05)
Поделиться706-04-2019 01:12:46
[indent] Капля уже давно остывшей воды нервно крадется вниз по её телу, от плеча ниже, к локтю. Одна из множества, она очерчивает дорожку, по которой тут же следует сначала кончики его пальцев, а затем и вся ладонь. Оуэна нисколько не смущает перспектива влажного пятна на рубашке, это приятно. Почти так же приятно как очередной росчерк губ, которым он подтверждает её принадлежность, тут же расставляя все точки по своим местам и пресекая лишние вопросы и домыслы. Уиннифред не стесняется посторонних, но ощущать чужое присутствие здесь, с ним как-то странно. Ненормальная, уединённая идиллия тут же перестаёт быть укромной тайной, переростая во что-то большее, сложное, и будто бы серьёзное. или быть может он просто развлекается, выводя на потеху публике очередную дрессированную зверушку, что подобрал в лесу и теперь рядит в смешные платьица да заставляет плясать. Пусть даже так, об этом всём она просто не будет догадываться если он всё так же будет позволять жаться к своему боку. Да и наверно дрессированным зверушкам не разрешают выбирать костюмчики перед представлением?
[indent] Шона кажется доброй. У неё большие светлые глаза, мягкий грудной голос и невероятные светлые волосы. Она явно рада быть полезной и наконец-то заняться хоть чем-то, а не просто стоять и держать своё мнение по поводу происходящего при себе. Уиннифред не понимает и половины из того, что говорит женщина. Какие-то названия-имена, вроде как модели, странные обозначения цветов... Слоновая кость? Коралловый? Сангрия? Лазурный? Белый, розовый, красный и голубой. Ещё немного и Уинни просто спрячется среди огромного множества пакетов, из которых женщина ловко вытаскивает одно за другим бесчисленные платья. Не стесняйся, ты можешь примерить любое которое тебе глянется. Хотя могу понять, глаза наверняка разбегаются. Ещё как разбегаются. Всё это выглядит слишком... по людски? Но что более важно ничто из этого не выглядит достаточно удобным по её меркам. Один робкий взгляд на Оуэна...
- А можно в джи...
- Нет.
- Но они...
- Нет.
Всё читается по взгляду. Ничего даже не нужно говорить.
[indent] Бесполезные обсуждения, которые по факту больше походили на монолог о фасонах, да краткой сводке о модных тенденциях в этом году быстро сходят на нет и надоедают не только Уиннифред, но и всем остальным. Сама девчонка теряется, не знает куда смотреть и о чем действтельно стоит думать. Всё это слишком... не для неё? А для кого же ещё глупая? Для кого-то другого. Для того, кто понимает хоть немножко во всех этих странных, определённо дорогих и даже роскошных, красивых вещах. Всё это скорее для него, отчего-то решившего, превратить Уиннифред в свою балованную принцессу. Она того не стоит. Просто не заслуживает. Черт, нужно уже сосредоточиться и хоть что-то выбрать.
Голубой наверно ничего, шелк приятно скользит в руке, но ощущается излишне холодным, контрастным с её телом и контраст этот неприятно жжет, подчеркивая её инаковость. Да и юбка слишком длинная, точно будет мешаться и путаться в ногах, навернуться ещё не дойдя до выхода из дома это совсем не то, что ей нужно в первый же день. Белый, ну или как говорит Шона, слоновая кость, сразу нет. Просто нет. Коралловый кажется слишком коротким, не платье, а какая-то кишка, что стоит надеть тут же сползёт к животу, без бретелек и едва касающаяся бёдет, кому вообще в голову может прийти напялить на себя подобное? Красное... глубокий вырез на спине, ещё чуть чуть и будут видны ямочки над поясницей, но по словам Шоны это вроде как уравновешивается плотно закрытой грудью и длинным рукавом, длинное, практически в пол, лёгкое и мягкое к телу, чем-то оно напоминает ещё теплую кровь, разве что сталью на запах не отдаёт. Уиннифред прижимается горячей щекой к мягкой ткани и прислушивается к ощущениям, особо не вслушиваясь в слова звучащие где-то на периферии сознания. Поднимем тебе волосы, откроем шею, минимальный макияж... хотя губы конечно можно и поярче оттенить.
[indent] Очередной взгляд на Оуэна. Он должен подсказать ей хоть что-то, хоть как-то намекнуть, но нет. Бесполезно. Тишина и молчание, полное отсутствие каких либо знаков. Это что, какой-то тест? Он же не отправит её обратно в Аркхем если она выберет не то? Или отправит? А в джинсах точно нельзя? В джинсах нельзя от слова совсем.
- Я не знаю, наверно... - На диване остался один не выпотрошенный ловкими женскими руками пакет, из которого ненавязчиво выглядывал рукав густого зелёного цвета. Красный остаётся на месте, Уиннифред с внезапным интересом исследует свою находку. - Его.
Звучит даже как-то уверенно и слишком быстро. Странно, но её не смущает ни ткань, что явно будет плотно облегать тело, ни полностью закрытая верхняя часть, что может сковывать движения, ни длинна, что аж на две ладони выше колена. Лесной-зелёный. Наверно этого стоило ожидать.
[indent] Она угадала? Прошла? Чертов тест наконец окончен?
Отредактировано Winnifred Elgort (06-04-2019 09:35:29)
Поделиться809-04-2019 23:48:05
Оуэн по достоинству оценил предусмотрительность и расторопность Шоны, которая в очередной раз проявила сообразительность и притащила в жестких картонных пакетах чуть ли не всю возможную цветовую гамму, обширную палитру рассчитанную на любой возможный цвет волос и оттенок кожи.
Кройфу оставалось только сидеть и молча наблюдать за тем, как его обычно пустая и абсолютно холостяцкая квартира наполняется какими-то совершенно непривычными для этих кирпичных стен вещами как всевозможные платья, туфли как с разной высотой каблука так и во все без, скорее напоминающие какие-то балетки, и все вот эти девчачьи разговоры про то, что сейчас в тренде и какой оттенок помады лучше использовать под холодное полупрозрачное освещение.
Красное платье ему не нравится просто тем, что оно красное.
Ярко-красное.
Льется в руках Уиннифред тяжелой тканью к полу как бьющая с силой струя крови из перерезанного горла.
Все банальные смыслы и примитивные подтексты слишком доступно лежат на поверхности. Слишком простые отсылки к его вампирской природе. На столько простые, что уже скользят на грани безвкусной пошлости.
Может, если бы было чуть темнее...
И слишком оно привлекает внимание. Оуэн не хочет делать Уинни откровенной приманкой для чужих взглядов, которых и так будет более, чем предостаточно для того, чтобы сделать ее дискомфорт от публичного мероприятия еще более дискомфортным.
Он уже предчувствует, каким лакомым куском в этом красном платье она станет для вспышек фотокамер, которые наверняка там будут в избытке, чтобы запечатлеть разной степени известности гостей для глянцевых снимков в еженедельные локальные издания о новостях в культурной жизни Нью-Йорка.
Владелец галереи Оуэн Кройф со спутницей.
Её платье как капля крови на его черном костюме.
Нет. Не сегодня.
- Оно слишком…красное — говорит он и не успевает перевести взгляд на Уиннифред, как она уже выбирает то, что идеально подходит во всех смыслах.
Тот самый оттенок зеленого.
Яркий, но не вызывающий. Необычный, но не бросающийся в глаза своей нарочитой оригинальностью.
Платье очень короткое снизу и закрытое сверху.
Идеальный баланс для того, чтобы показать красивые стройные ноги и при этом не выглядеть доступно и легкомысленно.
Просто немного соблазнить, привлечь ненавязчиво к себя внимание, но не дать ему перетечь в удушливый флирт и недвусмысленные намеки.
Просто красивая девушка в подобающем случаю платье.
- Мне нравится. - говорит Оуэн, поднимаясь со стула и собираясь пойти наверх в спальню, чтобы тоже переодеться.
Костюм. Но без галстука.
Рубашка. Но пара пуговиц сверху не застегнуты, чтобы сбавить градус официозности.
Немного небрежная прическа,чтобы подчеркнуть тон всего мероприятия -художественный беспорядок.
- Действительно отличный выбор. - обращается то ли к Шоне, то ли к Уиннифред, то ли вообще говорит это сам себе ( и тут уже непонятно он вообще о платье или о самой Уиннифред), когда уже одетый спускается вниз, и останавливается взглядом на зеленом платье уже плотно обтягивающем фигуру девушки.
Отредактировано Owen Cruijff (11-04-2019 21:53:46)
Поделиться911-04-2019 21:47:17
Она угадала. Прошла. Чертов тест ещё не окончен.
[indent] Ожидать, что после выбора одного единственного платья всё сразу прекратится конечно было глупо, но Уиннифред всё равно ожидало. Хотя в каком-то смысле всё и вправду кончилось. Ну или как минимум стало легче. Всё что совсем недавно так изящно раскладывалось вокруг теперь сгребается в одну единую кучу на краю дивана, что бы освободить место для одного единственного образа. Тут же коробки с бесчисленным количеством обуви отбрасываются в сторону и выбору Уиннифред предоставляется не так уж и много. Черные лодочки, что выглядят обманчиво удобными, Уинни отметает их почти сразу, слишком тонкие, проще уж вообще босиком пойти. Босиком же нельзя да? Совсем нельзя. Вот эти на высоком каблуке выглядят красивыми, но на них Уиннифред может разве что только стоять, и то сильно пошатываясь. Где-то на дне зрачков Шоны мелькает удивление. Всего на секунду. Девчонка ощущает себя неловко, неуютно, странно. Это ведь только в фильмах так весело просто брать и преображаться, становиться кем-то другим. На деле же это неуютно, неудобно, неловко. С обувью выходит заминка. Ладно, с нижним бельём проблем точно не будет. Уиннифред не большой фанат одежды и белья в частности, но то которое как-то притащил домой Оуэн ей нравилось, нравилось как оно выглядит и как она выглядит в нём, как себя чувствует. Ему бы тоже наверняка понравилось, но тогда Кройф прост отдал ей коробку и даже ничего толком не сказал. Шона очевидно знала тот же секрет что и вампир и бельё которое Уиннифред вручила она было ничуть не хуже. Просто черное, с небольшими кружевными вставками, мягкое и едва ощутимое. С колготками правда пришлось сложнее, но они в итоге тоже оказались не таким уж и страшным зверем.
И даже одежда это ещё не всё.
[indent] Волосы. Их проще всего распустить. Из украшений только серёжки, какие-то странные черные блестяшки-стекляшки...
Что значит не накрасишься?
К такому женщина, что до этого смело руководила процессом преображения девчонки была как-то не готова. Ладно, у неё есть какой-то минимум косметики, благо что много и не потребуется. Глаза чуть темнее, немного румян, губы темнее, насыщенней. Прикосновения Шоны осторожные, мягкие, теплые. Ото неё пахнет яблоком и пряностями, ат действия её кажутся уверенными и не настойчивыми. Уинни доверяет ей настолько, что позволяет лезть в собственные глаза кисточкой с красками.
- А можешь потом как нибудь показать мне как лучше ну... вот это вот всё. - Это звучит глупо, неловко, именно так девчонка себя и чувствует. Хочется спрость что-то ещё, но так и не решается, лишь острожно добавляет мелочь, которую забыла. - Пожалуйста?
[indent] [indent] Если у меня будет время. Конечно.
Покровительственное снисхождение.
Шона уже сама выуживает из очередного пакета коробку в которой прячется черный клатч с небольшой аккуратной матовой вставкой. Хотя он скорее всего не понадобиться, но если что, вот он тут, есть.
Вроде всё.
Туфли.
Черт.
С обувью всегда сложно.
Уиннифред предпочитает просто верить на слово.
Несколько светлых пар летят в сторону уже после примерки. Синие летят туда даже не доставаясь из коробки. Ещё одни лодочки, всё такие же странные. А вот эти, не массивной подошве и широком каблуке выглядят в итоге вполне ничего и даже достаточно удобные. Наконец-то.
[indent] Внезапно высокая, с совсем другой осанкой. В этом глубоком зелёном платье, что так смело демонстрирует её какие-то внезапно бесконечно длинные ноги. С этими будто небрежно распущенными волосами... Во всём этом, со всем этим Уиннифред ощущает себя будто бы кем-то другим и при этом как ни когда собой. Наверно в Нью-Йорке всегда так, двояко.
Взгляд, что скользит сначала по её плечам, по спине, к ногам, снова вверх. От которого бегут странные мурашки и хочется себя ущипнуть. Она ощущает его затылком. Уиннифред поворачивается постепенно, сначала головой, потом плечами, словно постепенно привыкает к телу, которое кажется будто бы новым или отремонтированным. Конечно же Оуэн, всё тот же Оуэн, как всегда спокойный, уверенный, расслабленный, ни на мгновение не скрывающий свою хищную, жадную натуру и такой естественный в этом.
Желудок Уиннифред сжимается в комок.
- Может уже поедем поедим?
Поделиться1016-04-2019 00:25:57
Он чувствует какое-то внутреннее торжество.
Удовлетворение.
То самое, какое бывает как раз у художников, когда вдруг неожиданно для самого себя нарисовал действительно удачную картину.
Когда потраченное время, каждая его минута, проведенное в сознательном отшельничестве, чтобы не спугнуть игривую музу, что вдруг неожиданно посетила, вдохновила, щедро одарила, будто небрежно обняв за плечи, было действительно потрачено не зря. Не напрасно.
Бросаешь уставшие от бесконечных мазков по холсту любимые кисти в банку с теряющей прозрачность и становящейся землянистой, бурой водой. Вытираешь испачканные масляной краской пальцы о белый кусок грубой тряпки.
Отходишь буквально на пару шагов назад чтобы было лучше видно. Чтобы охватить привередливым и критичным к самому себе взглядом собственное же творение и почувствовать как по телу растекается приятной волной удовлетворение как от хорошо выполненной качественной работы. Когда каждый мельчайший штрих на своём месте, когда все краски сочетаются так, что играют каким-то особенным цветом, раскрывают себя в гармонии и взаимосвязи друг с другом.
Оуэн смотрит сейчас точно так же на Уиннифред. Как будто она его картина. А он ее творец.
В каком-то смысле — вероятно да. Так оно и есть.
Она сейчас совсем другая. Непривычная. Кажется старше, взрослее. Уже скорее красивая женщина, чем просто хорошенькая девчонка.
Вся её обычно неявная привлекательность, необычная красота спрятанная за безразмерными толстовками, чаще всего его же собственными, и удобными джинсами, собранная и спрятанная как обычно её светлые волосы в тугой хвост - теперь на виду.
У Уиннифред тонкие щиколотки, как он любит.
В плавном изгибе плеч торчат вызывающе и трогательно в своей хрупкости косточки ключиц.
Невесомые, прозрачные как паутина колготки совершенно незаметно облегают ноги, чуть стирая выпуклость вен на ступнях, которые изгибаются под непривычным для себя углом, но не прячут от глаз Кройфа голубоватые еле заметные штрихи голубоватых вен под коленом сзади, где достаточно легонько полоснуть лезвием ножа, или прокусить клыками, чтобы горячая алая кровь щедро потекла по упругой икре в туфли.
Оуэн одергивает себя, возвращает из этой неожиданной мысли в реальность, где Уиннифред смотрит на него доверчиво теплыми карими глазами, не подозревая о том, что на самом деле сейчас творится в его голове.
Вероятно ему просто надо поесть.
Как и ей. Он обещал ей ужин.
- Да, поехали. - говорит Оуэн и кладет ладонь ей на талию, направляя к двери.
Шона оставляет пакеты на диване. Ненужные платья, которым не повезло быть выбранными висят разноцветными лоскутами по спинкам стульев. Обувные коробки белыми кирпичиками разбросаны вокруг журнального стола. Ощущение, что теперь это студия модного фотографа, проводящего съемки для каталогов.
Оуэн придерживает Уиннифред за талию пока она приноравливается к пусть и не высоченным , но все же совсем непривычным для нее каблукам.
Шона молчит и не задает вопросов. Старается их даже не думать в своей рыжеволосой голове.
Оуэн решает, что выпишет ей в этом месяце премиальные побольше.
Тяжелый грузовой лифт медленно едет вниз, мелькают тенями металлические перегородки пяти этажей.
Кройф ведет вверх рукой по спине девушки, сминая зеленую ткань, которая впрочем сразу разглаживается, подтверждая, что стоит каждого цента за это платье уплаченного.
Упирается большим пальцем в позвонок уже на самой , скрытой под распущенными длинными волосами, шее , что выступает прямо над зеленым краем.
Платье действительно очень закрытое сверху.
Обхватывает ладонью ее тонкую шею, чувствует как бьется кровью жилка под его пальцами. Размеренно. Четко. Горячо. Он прикрывает на мгновение глаза..
- Что ты хочешь сьесть? - спрашивает Оуэн, когда они все уже сидят в его машине. Обе девушки сзади. Он за рулем, выбирает удобное положение для зеркала заднего вида, чтобы видеть лицо Уиннифред.
Поделиться1120-04-2019 23:53:25
[indent] Никто никогда не смотрел на неё так, как сейчас смотрит Шона. Во взгляде женщины сквозить какая-то странная оценочность, попытка сравнить с чем-то спрятанным в закромах её памяти и, быть может что-то странное, вроде того недоумения, когда люди обнаруживают в ворохе вялой и уже почти сгнившей листвы тот самый совершенный кленовый лист - приложи к флагу Канады и контур точно совпадёт. Хотя куда важнее как Шона на неё не смотрит. Жалость, отвращение, испуг, недоумение, растерянность, странное желание накормить и согреть. Впервые за последние лет десять чужой взгляд не ставит на неё четкое клеймо Маугли.
Но куда важнее как смотрит на неё Оуэн.
Это уже было. Легким касанием, что тут же торопливо пряталось, стремилось убежать от неё, пока не заметила. Но Уиннифред всё равно замечала, ловила в самых уголках его глаз это блаженное... удовлетворение? интерес? желание? Неважно. Это пряталось на самой глубине его лишенного блеска взгляда.
Говорят, в лесах вокруг Аркхема полно медведей, но я еще ни одного не встречал.
Удиви меня странная хмурая девочка. Покажи мне самых жутких монстров этого леса. Обнажи если не душу, то хотя бы клыки. Я слышу как нервно дергается твоё сердце, разгоняя горячую кровь, хотя это больше похоже на тиканье бомбы. Взорвись поскорей странная хмурая девочка.
Мне нравятся медведи.
Это было в нём с самого начала. Требовательное желание и потребность увидеть куда больше того, к чему он успел привыкнуть за свою по меркам Уиннифред слишком длинную жизнь. Хамское присвоение дикого животного случилось уже тогда, стоило ей уставиться на него своими огромными глазами и почуять собрата если не по крови, то хотя бы по охоте.
Всё хорошо, ты в безопасности.
Ты рядом со мной. Ты у меня в руках. Ты слышишь тишину в моей груди, что отзывается эхом и это тебя не пугает. Меня не смущает чужая кровь, что спутала тебе волосы и что осталась на моей одежде алым росчерком твоих губ, стоило прижать тебя к себе слишком крепко.
Ты очень горячая.
Дело ведь никогда не было в этом. Точнее оно было не только в этом. Температура её тела просто была катализатором, что запустил странную реакцию вынудившую его уже остывшую кровь снова закипеть и теперь жадными всполохами плескаться на дне зрачков.
Это было в нём с самого начала. С самой их первой встречи. Но только сейчас это явилось перед Уинни так откровенно, обнаженным лезвием скользя от шеи, вниз, будто бы по платью, хотя ей хочется думать что оно тут не причём, мягко по бедру, едва касаясь нежной кожи под коленкой, сжимаясь на тонкой щиколотке и требовательно дёргая на себя.
Его холодная ладонь на её талии. Благородное желание помочь не слишком ловкой девушке приноровиться к новым высотам, задать темп, направление и правила мира, в котором живёт он и в который он так хочет побыстрее провести её.
Скользит выше, будто приноравливаясь к ней теперь такой, более ручной. Уже не бледный призрак, который в бегстве мелькает между деревьями и спешит спрятаться в дымке костра, кривыми царапинами оставляет следы на дверях в память о себе, позволяет ему схватить себя за руку и втащить в эту безумную реальность, в которой она внезапно для них обоих кто-то осязаемый.
Его холодная ладонь на её шее. Чуть давит на сонную артерию. Уиннифред цепенеет. Шона профессионально делает вид что ничего не увидит. Если сейчас одним толчком он впечатает Уиннифред в стену, то она не будет сопротивляться. Просто безжизненной куклой осядет на полу в неестественной позе и уже никак не отреагирует на то, как он наконец попробует её кровь, облизывая палец, которым смажет густую струю, что будет стекать из нечёткой вмятины на лбу. Шона ничего не увидит. Он вытрет руку о её платье, брезгливо перешагнёт и выйдет на первом этаже вместе со своей молчаливой помощницей. Единственное, о чем будет сожалеть Уиннифред это о не сказанном ею спасибо.
В машине становится проще.
Оуэн конечно же за рулём, никаких водителей он же самый обычный простой парень, что не просто не брезгует вождением, но ещё и любит его. Конечно, он самый обычный простой парень. Город за окном уже торопиться запутать её мысли бесконечным хороводом ярких огоньков-светлячков. Мимо, на бешеной скорости проносится пара вульгарно пёстрых автомобилей. Уинни вздрагивает. Вопрос Оуэна едва не уносится в след за чужими авто.
- Я... не знаю. - Серебристая рыбная чешуя неприятно врезается в её ладони, стеклянные глаза даже не вращаются в панике, всего лишь беззвучное шевеление жабрами да примитивным ртом. - Может рыба? Ну или просто что угодно.
Отредактировано Winnifred Elgort (21-04-2019 00:12:42)
Поделиться1225-04-2019 00:22:18
- Я… не знаю… Может рыба? Или что угодно..
Что угодно - ему не нравится. Он хочет чтобы Уиннифред была более уверенной, осознанной и твёрдой в своих желаниях.
Он хочет чтобы они вообще у нее были. Обычные, человеческие желания.
Чтобы она твёрдо стояла не только на всех своих четырех когтистых сильных медвежьих лапах посреди густого усыпанного хвоей леса, но и на двух своих стройных девчачьих ногах, пойманных сейчас в дорогие капканы туфель от Маноло Бланик. Стояла ровно и дерзко на пропахших городской пылью и жженой резиной дорогах Нью-Йорка.
Хоть Оуэн и понимает, что превращение из одичалой настороженной девчонки в женщину, которая определенно точно знает какое блюдо хочет и точно выберет и в каком именно ресторане - займет немало времени, но все равно это её рассеянное равнодушие заставляет его немного нахмуриться и быстро отвести взгляд на дорогу за лобовым стеклом. Он не хочет чтобы Уиннифред испытала еще больший дискомфорт, чем уже есть, поймав на себе отблеск его недовольного взгляда.
Поэтому давит в себе раздражение. Вставляет ключи в замок зажигания.
Этот весь бушующий, и временами совершенно ненормальный, абсурдный, но при этом интересный и поглощающий мир гораздо больше какого-то Аркхема и даже всех обширных лесов Канады, и Оуэн хочет показать Уиннифред его весь. Он хочет чтобы она стремилась и жаждала его увидеть.
И точно знала чего именно хочет.
Но начать пожалуй действительно стоит с малого.
С рыбы.
- Хорошо. Рыба, значит рыба - Его слова тонут в раскате взревевшего мотора.
Серебристо-серая машина плавно трогается с места.
Набирает скорость и ловко вклинивается в становящийся всё более плотным по мере приближения к центральным районам мегаполиса поток таких же металлических бензиновых коней несущих своих владельцев по сплетениям хайвеев, авеню и стрит к им одним известным целям.
К вечеру город уже плавится и изнемогает под августовским солнцем. Горячий воздух зажатый между бетонных плит домов, прожигающий кирпичные здания будто насквозь, спёртый и не несущий в себе ничего хоть немного напоминающего о том, что где-то за этими кажущимися бесконечным лабиринтом улиц, есть зелень лесов и свежая прохлада воды, душными потоками проникает через приоткрытое окно в машину.
Оуэн бросает взгляд в зеркало заднего вида на притихшую Уиннифред, жмет кнопку и стекло едет вверх, отрезая пространство салона от гула снаружи.
Кройф включает кондиционер. Кажется, что становится лучше.
Он останавливается машину на углу одной из улиц, что уже совсем близко и почти готова через пару поворотов уткнуться в его галерею, и Шона выходит, чтобы ждать их потом там, чуть позже.
Сейчас ему с Уиннифред нужно немного в другую сторону. Туда где когда-то много лет назад Кройф открыл свой ресторан. Один из двух.
Буквально через минут двадцать авто останавливается у заведения с вывеской, на которой лаконичной тонкой вязью выведено «L'Ottava Nota»
Оуэн помогает Уиннифред выйти из машины. В таком коротком платье и на каблуках — это действительно не очень просто, но девушка справляется достаточно неплохо, проводит ладонями по зеленой ткани вниз, будто пытается прикрыть непривычно очень открытые ноги. Но безуспешно.
Оуэн не помнит говорил ли он Уиннифред, что владеет не только картинной галереей. Кажется, нет. Вроде бы не было случая. Или подходящего повода.
Но вот сейчас тот самый момент.
Особенно, когда девушка немного недоуменно смотрит на то как оживился персонал, став невероятно услужливым и дружелюбным.
- Это моё заведение — звучит расплывчато и будто просто пытается объяснить ей этот неожиданный ажиотаж.
Для особых гостей — особые условия.
Отдельная комната, где можно скрыться от любопытных глаз остальных посетителей. Но сейчас это скорее от любопытных глаз самого персонала.
Стол традиционно накрыт белоснежной тяжелой скатертью, вокруг несколько стульев.
Оуэн садится рядом с девушкой. Кажется теперь они наконец остались одни, не смотря на то, что за перегородкой шумит ресторан, наполненный голосами и бряцаньем столовых приборов.
Кройф смотрит на Уиннифред. Она кажется совсем другой. Чужой и незнакомой. Словно просто ещё одна из эскорта.
Но стоит ему присмотреться чуть повнимательнее, особенно, когда он точно знает, что ищет и что хочет найти, и в ее лице и глазах он видит то, что не спрятать ни за каким красивым платьем. То, что делает её такой настоящей.
Такой его.
- Выбирай, что ты будешь — он пододвигает к девушке запакованное в темно-коричневый кожаный переплет меню.
Ему хочется спросить — как она ? Справится ли с сегодняшним вечером? Но кажется, что это может надорвать то напряжение, которое он и так чувствует в теле Уиннифред, и которое она сдерживает. Это может сбить с текущего пути, на котором следующим пунктом- банкет в честь открытия его галереи после обновления интерьера и незначительного косметического ремонта.
И он сдерживается.
Поделиться1325-04-2019 22:02:33
[indent] Город размашистыми пёстрыми мазками проносится за окном, оставляя на иссиня черном холсте ночи свои следы. Четкий контур дороги обозначается строгой белой ручкой. Случайные огни вывесок и окон разноцветными акриловыми пятнами, случайные прохожие нечеткими линиями светлого мела. Этот город оседает на губах пылью и дело совсем не в открытом окне, в которое ей так хочется высунуться, ловя прохладный воздух, что бьёт в лицо и нещадно трепет волосы, что совсем недавно были так идеально уложены. Уиннифред может сколько угодно тосковать по тихим провинциальным улочкам Аркхема и шелестящей тишине лесов, но Нью-Йорк не может не впечатлять своим многообразием, по крайней мере по началу. Особенно кого-то вроде неё. Существа столь легко подкупаемого, любопытного, доверчивого и вместе с тем пугливого и робкого. Впечатлить Уиннифред было легко как никого другого и при этом это же было невероятно сложно. Если ты конечно мыслишь как просто человек. Дорогой салон машины, кожа которого давно впитала человеческое тепло и тонкие нотки легкого парфюма не вызывал у неё никакого интереса, но согревал уютным чувством безопасности. А вот хаотичные краски, что так и норовили затечь за шиворот, ниже, к белью, под бельё, вызывали искренний неподдельный интерес и ужас. Она бы без колебаний осталась в машине, довольствуясь малым, что соответствует её скромным запросам. Но она уже выбрала один единственный раз, выбрала его, всё естество которого не признавало никаких полумер и стремилось выкрутить весь окружающий мир на максимум. Оуэн всегда четко понимал кто он и понимание это значительно упрощало ему жизнь, делая цели более доступными, а пути их достижения более четкими. Его жизнь напоминала автостраду, с бесчисленным множеством дорожных развязок, что на первый взгляд могли показаться не более чем крепким асфальтовым узлом, но он сам прекрасно знал, куда именно стоит свернуть, что бы оказаться в нужном направлении. Уиннифред тоже прекрасно понимала кто она такая на самом деле, но весь её мир представлял из себя едва заметные лесные тропки, за которыми она привыкла скрываться, нежели искать дорогу куда-то. Принимать себя, свою сущность, своё тело и разум было легко, но это совершенно не значит, что это поможет тебе понять чего ты хочешь. Оуэн словно не понимал этого, продолжая раз за разом снова и снова задавать ей один и тот же вопрос, меняя лишь вариации. Хочешь в Нью-Йорк? Выбери платье что тебе по душе. Что ты хочешь съесть? Если бы её желания можно было буквально вытащить наружу, то он уже давно бы по локоть засунул руку ей в глотку, пытаясь нащупать внутри хоть что-то, кроме судорожного желания прижаться щекою к его ладони. Дешевые и простые попытки вылепить из неё нечто простое, примитивное, угодное его раздутому эго Кройф игнорировал, с упорством одержимого творца пытаясь вылепить из столь мягкого и податливого материала не то, что хочет он сам, а то, к чему стремиться сама материя. Было бы намного проще подменить её желания своими собственными, она была бы совершенно не против и даже не заметила бы обмана. Но невозможно проложить автостраду, там где только что был лес. Оуэн Кройф неустанно задавал ей один и тот же вопрос, доводя девушку до отчаяния, сковывая страхом, а что если она хочет чего-то неправильного? Что если её ответ будет неверным?
Чего ты хочешь?
Скинуть эти чертовы туфли и залезть на это чертово сидение с ногами.
Чего ты хочешь?
Я хочу раздеться.
Чего ты хочешь?
Я хочу почувствовать прохладный мох под ногами.
Чего ты хочешь?
Хочу ощутить как ещё живая рыба трепещит в пасти, когда я отрываю ей голову.
[indent] Машина останавливается. Шона торопится раствориться в ночном городе, оставляя в напоминание о себе в салоне запах спелого яблока. Уиннифред остаётся одна. Ей не по себе. Ему об этом знать совершенно не обязательно. Она же хорошая девочка, сможет справиться со всем?
[indent] Ладонь мужчины прохладная, и Уинни в очередной раз цепляется за эту прохладу как за способ успокоить перепуганного зверя и хоть немного расслабиться, вернуться в тот самый уютный кокон, в котором было так убтно тогда, в Аркхеме. Но в Нью-Йорке слишком много народу. Персонал заведения торопиться раскланяться в приветствиях, девушка администратор у входа натянуто улыбается, кажеться ей есть что сказать Оуэну, но видя его спутницу она быстро осекается. Так бывает, когда персонал заведения хочет поговорить с непосредственным владельцем после его долгого отсутствия, но видит, что он пришел совсем не по работе. Уиннифред пусто кивает, слыша его скромное признание в очередном преступлении - собственном ресторане. Ей не всё равно, она просто не знает как на это стоит реагировать. Что вообще ей стоит делать. Он близко, даже не нужно протягивать руку, просто поверни голову и вот, можно ткнуться носом в щеку, влезть под руку, закинуть на него ноги и хохоча в полный голос сбивчиво рассказывать какие-то почти детские глупости, или же просто пересказывать сюжет очередной книжки которую на этот раз ей подсунул уже отец. Уиннифред ощущает себя не просто связанной, ей кажется, что он сам заткнул ей рот плотным красным шариком, ремешки от которого неприятно натирают уголки губ. Ещё чуть чуть и прозрачная слюна выступит на губах.
Официант подаёт меню, вскользь рекомендует какое-то вино, еду, якобы лучшую от шеф-повора, старается не поднимать глаза на гостей, но заканчивает свой ровный монолог скупым, хотя конечно же не мне вам что-то советовать. Звучит уничижительно по отношению к себе, но будто бы насмешливо. Оуэн кивает и великодушно будто бы пропускает это мимо ушей, позволяя мальчишке, что обслуживает их столик ощутить крохотный триумф. Листать меню вчитываясь в множество совершенно непонятных ей позиций медведица не собирается, одного взгляда на страницы хватает, что бы найти то, что ей нужно.
- Стейк из лосося. - Это звучит как вопрос, наверно от того официант начинает в красках расписывать блюдо. И без того пустой желудок девушки предательски сжимается. - Просто стейк из лосося. Сырой. Две порции.
Персонал заведения явно вышколен лучше любой служебной собаки. Юноша не меняется в лице ни на секунду, хотя судя по его словам столь странным и спешным заказом он как минимум озадачен.
Откуда же ей знать, что чертову рыбу не подают блю. Откуда ей вообще знать, что такое это чертово блю?
- Простите, я просто люблю сырую рыбу.
Поделиться1429-04-2019 20:45:28
В Нью-Йорке Оуэн всегда меняется. Становится даже как будто выше ростом и шире в плечах. Ещё больше задирает подбородок, двигается увереннее и быстрее.
Всё реже влезает в толстовки, худи и спортивные штаны, чаще пакует своё навсегда застывшее в полном расцвете молодости уже крадущейся к ранней зрелости, поджарое и мускулистое тело в костюмы разной степени строгости и сдержанности.
Здесь ему нравится всё. Весь этот бесконечный шум, гул и биение. Уличная грязь, сигаретный дым, вплетающийся в выхлопы машин и заводской смог, влажный душный пар, вытекающий по утрам через отверстия канализационных люков, резкие крики, неожиданный смех, звон стекла…
Апофеоз жизни.
Бетонная, металлическая клетка для канадского медведя.
Естественная среда обитания для умершего и дважды рожденного.
Какая разница какой воздух вдыхать полной грудью — наполненный густым запахом свежей хвои и прелой листвы, что отзывчиво проминается под неспешными шагами, или загазованный машинами, пропитанный душным серым дымом индустриальных районов, забивающийся в нос запахом подземки метро, когда забегаешь вниз, в это отверстие в недрах города.
Какая разница, когда вообще не дышишь?
Уиннифред сидит ровно, словно платье не просто мягко и деликатно прилегает к ее телу приятной зеленой тканью, а беспощадно сжимает жёстким китовым усом тугого твёрдого корсета, который Оуэн лично затянул от души, на совесть, протягивая шелковые шнурки через маленькие отверстия с такой силой и наслаждением, до предела сдавливая их в узлы, что девушка каждый раз на мгновение теряла дыхание и приоткрывала рот чтобы втянуть в себя воздух, словно та самая рыба, которую она заказала.
Только корсета нет.
Есть только свобода и собственная воля.
Ведь есть?
- Можно я сниму туфли? Все равно сейчас никто не увидит.
- … Не думаю, что это хорошая идея.
Официант бросает на Оуэна быстрый вопросительный взгляд, белая ручка с золотистым краем, которой он собирался записывать заказ замерла над бумагой. Никто никогда не заказывает здесь сырую рыбу. Но парень молчит, ждет подтверждения Кройфа, что это действительно нормально и нужно сейчас просто пойти на кухню и спокойно сказать шеф-повару чтобы тот всего лишь вскрыл и выпотрошил свежего лосося и оставил все остальные ухищрения и изыски при себе.
Просто. Два. Сырых. Стейка.
Официант вертит на языке слова, что было бы неплохо хотя бы сбрызнуть сырую рыбью мякоть хотя бы соком лимона. Всего пара капель. Но не решается лезть с советами.
Кройф так же вопросительно смотрит в ответ — разве что-то непонятно? - и делает еле заметный кивок в сторону выхода.
Кажется, официант рад оставить их и хотя бы какое-то время не чувствовать себя как сдающий экзамен школьник перед строгим и требовательным учителем.
- Надо было ехать в суши-бар — говорит словно в никуда и немного задумчиво Оуэн, а потом слегка улыбается Уиннифред — там бы ты точно никого не удивила сырой рыбой.
Ему хочется погладить ее по голове или ободряюще провести ладонью по руке девушки, пальцами которой она вертит блестящую чистотой вилку.
Но все эти жесты сейчас ощущаются какими-то неуместными, слишком простоватыми, когда Уиннифред выглядит совсем не взлохмаченной девчонкой, которую можно тискать как милого щенка с плюшевыми лапами.
И поэтому он просто молча наблюдает за ней благо сырую рыбу ждать долго не приходится….
- Я не то чтобы тебя тороплю — начинает Оуэн, когда Уинни придвигает к себе белоснежную тарелку с двумя сочными розоватого мяса медальонами умершего буквально утром лосося, обернутыми в тонкую жемчужно-серую пленку кожи. - Но у нас остался максимум час. - кажется это известие слегка тревожит Уиннифред и он добавляет — если мы, конечно, хотим на это открытие галереи.
Отредактировано Owen Cruijff (03-05-2019 23:48:14)
Поделиться1503-05-2019 15:05:00
Когда Уинни ела он всегда молчал, наблюдая со странным интересом, словно в это же время в своих бесчисленных коридорах памяти искал давно забытые воспоминания - какого это, по-настоящему хотеть есть. Иногда позволял себе комментарии. Не говори с набитым ртом. Вытри щеку. Ты испачкала рукав. В такие моменты Уиннифред либо как ни в чем ни бывала вытирала ту самую щеку уже испачканным рукавом и глотая продолжала тараторить свой рассказа, либо же запиналась и опустив взгляд торопилась исправить недоразумение, замолчав до конца трапезы. Всё зависело от интонаций в его голосе, едва уловимых для человеческого уха, но доступных для медведя. Может по этому в итоге, что бы она не делала он оставался доволен? Уиннифред хотелось так думать. Хотелось думать, что она понимает его.
Сегодняшний вечер уничтожал любой намек на подобную веру на корню.
Как можно понимать кого-то другого, когда ты даже себя не понимаешь?
Что ты здесь делаешь? Чего хочешь добиться? Это что, попытка что-то доказать?
Уиннифред не знает. Она просто здесь. Просто пытается вписаться. Просто чувствует как с каждым движением это удается всё хуже.
Оуэн тоже это ощущает. Он должен был снять с неё шкуру, пропахшую грязью, корой и хвоей. Как мошку подвесить на иголку и без стеснения дразнить раздражителями, с научным интересом наблюдая за реакцией. Но вместо этого заботливо решил спрятать в причудливую броню, из под которой медведицу почти и не видно и к которой теперь даже боится прикоснуться. Одно неверное движение и хрупкий угольный доспех, в который её так бережно спрятали, рассыпется крошевом, испачкая ладони и оставляя на светлой шкуре позорные росчерки грязи. Хрупкие черные чешуйки. Здесь так принято. Одно неверное движение и они позорной золой опадут к её ногам, демонстрируя всему миру напуганного зверя, место которому если не в чаще леса, то хотя бы в клетке, из которой она сможет разве что потешать местных, совсем ненадолго приковывая к себе интерес всего лишь случайных прохожих, но не его. Оуэн не должен этого видеть. Особенно сейчас, когда наконец позволяет себе едва ощутимую улыбку в её адрес, на крючок которой девчонка с готовностью цепляется. Ей не нужно много, хотя бы крошечный знак одобрения, скромное свидетельство того, что всё в порядке. Нужно что-то сказать, отреагировать. Но она так и не решается задать очередной вопрос или сделать странное замечание, все её слова будут слишком глупыми. Её хватает лишь на нервную улыбку в ответ. Уиннифред отводит взгляд и прячет своё внимание в натертых до скрипа столовых приборах, изредка ловя в них отражение кого-то странного, чужого, но так похожего на нее. Они молчат, словно боясь задеть друг друга, накалить обстановку, надавить слишком сильно, не думая о том, что при нужном давлении и температуре уголь способен превратится в алмаз.
Рыбу приносят быстрее чем ей хотелось бы. Нарушая робким звоном приборов тишину, в которой притаились два хищника и руша их робкое уединение. Уинни разочаровано урчит, явно смущая официанта, что к своей чести будто бы не обращает на это никакого внимания. Голод быстро дает о себе знать, примитивная потребность вымещает всякое разочарование и раздражение. Белоснежная тарелка казалось бы неуместно большой, для куска рыбы, двойная порция, микс из свежих листьев салата и пара долек лимона будто бы создают необходимый объём. Девчонка двигает к себе массивную тарелку и нехотя тянется за приборами. Её бы воля так справилась бы и просто руками, так намного проще быстрее и вкусней. Сжать жирный кусок пальцами, позволяя струйкам сока мякоти стекать по ладошке, ниже, к локтям, языком ловя их ещё до того, как они успеют коснуться ткани рукавов. Вцепиться зубами, ощутить небом пресный, одной ей понятный вкус, тыльной стороной ладони вытирая рот. Оуэну это не понравится, в лучшем случае покажется неуместным, в худшем это его разозлит.
С ловкостью, которую обычно не ждут от неловких девчонок, она торопится разрезать стейк на мелкие кусочки, подгоняемая не столько его словами, сколько сосущим чувством голода.
Я не то чтобы тебя тороплю...
Его слова смущают, напрягают, даже вызывают раздражение. Продолжать фразу дальше нет никакого смысла, но он зачем-то продолжает, разжевывает уже и так очевидное, внезапно дразня её крохотной лазейкой отступления.
...если мы, конечно, хотим на это открытие галереи.
Он дразнит её? Снова проверяет? Сам не хочет туда идти? Нет, это точно какая-то глупость. Каждый миллиметр его тела практически светится странным удовольствием от одного только нахождения в этом городе.
- Я просто хочу есть. - Она не поднимает взгляда, отправляет кусочек рыбы в рот, прокатывает его по языку, проверяя на вкус и только после глотает, что бы торопливо наколоть на вилку следующий. С едой всё в порядке, но вкуса ее Уинни словно не чувствует, точнее на него она не обращает никакого внимания. Его слова эхом разлетаются в мыслях. К черту. - А если мы не хотим? - Она смотрит на него внезапно пристально, как зверек, смотрит на охотника, в любой момент готовый пуститься в бегство. Оуэн... в замешательстве? Она его расстроила? Разочаровала? Уиннифред уже жалеет о сказанном. - Прости, я в смысле, просто знаешь, я же могу и подождать тебя в квартире. Это же всего лишь работа да? - Она тараторит, торопиться и тут же не успевает подбирать слова и словно забывает вдыхать. В смысле, это работа, а я ведь буду только мешаться... Не то что бы я не хочу туда с тобой, просто я не хочу... Я ничего не понимаю и мне не по себе, будто страшно. - Её рука дергается, словно подается вперед, желая прикоснуться к его ладони, ощутить успокаивающую прохладу его присутствия, но вместо этого она лишь задевает вилку и та медленно падает, капая рыбным соком на белоснежную скатерть и скатываясь со стола ей на колени, пятном расплываясь по темной ткани платья. Не стоило даже и пытаться. Она одергивает руку и растерянно смотрит на собственные коленки. - Я не хотела. Прости. Пожалуйста. - Вилка гулко падает на пол. Уинни чувствует, как к горлу подкатывает душащий ком. - Мне нужно в туалет.
[indent] Торопливо и как-то неловко она встаёт из-за стола и торопиться скрыться в зале, тут же натыкаясь на кого-то из персонала. У вас всё хорошо? Лучше не бывает, просто нужно в уборную.
[indent] В уборной светло и пахнет едва ощутимым освежителем воздуха и цветами, что в небольших пузаты вазочках расставлены в помещении. Уиннифред хочется умыться, но она вовремя вспоминает про косметику, позволяя себе лишь приложить к пылающим щекам влажные ладони. Это помогает самую малость. Тут же она вспоминает про темное пятно, что осталось на платье и торопливо пытается вытереть его бумажными салфетками. Сухими, влажными, снова сухими. Пятно вроде даже уходит. Только сейчас нервная дрожь её хоть немного отпускает и она наконец осмеливается посмотреть на себя в зеркало, ожидая увидеть там взъерошенную, растерянную и загнанную девчонку. Но вместо этого на неё строго смотрит кто-то другой, растерянный, но не напуганный, на глубине своих карих глаз прячущий животную осторожность, с поводка которой в любой момент может сорваться зверь. Для того, что бы осознать, что это её собственное отражение ей нужно пару минут. Зверь успокаивается, её дыхание становится ровнее, а понимание каких глупостей она натворила глубокой складочкой залегает на лбу. С этим придется как-то разобраться, сидеть в туалете всю ночь она просто не сможет.
[indent] К их столу она возвращается будто бы спокойней, уверенней, но всё еще не решаясь смотреть ему в глаза, предпочитая сосредоточить взгляд на руках.
- Извини. Я не хотела устраивать всё вот это. - Пауза, слишком долгая. - Мы еще не опаздываем?
Поделиться1604-05-2019 13:13:00
Тщательно выстроенная им реальность внезапно разламывается на безобразные куски.
С оглушающим треском.
И пронзительным звоном падающей на пол вилки.
В абсолютной тишине.
Как в какой-то замедленной сцене дурного кино злоупотребляющего эффектом слоумо
Словно покрытое прозрачным, припорошенным снегом и манящим своей кажущейся надежностью льдом озеро где-то в горах, зажатое между зубчатых границ темных елей.
Берег на той стороне манит своей доступностью. Преграда — только эта ровная тихая спящая гладь. Достаточно просто набраться духа, поверить, что сможешь. Или просто быть достаточно бесстрашным, безрассудным и немного наивным. Попытаться доказать что-то самому себе, потому что больше никто об этом вызове не знает и не узнает никогда.
У самой кромки земли лёд почему-то толще, плотнее закрыт снегом и нога уверенно ступает на него. Даже не скользит. Это воодушевляет. Шаг за шагом. Кажется, что всё возможно и просто. Сначала робко, а потом смелее.
В какой момент он слишком поверил в себя? Перестал смотреть под ноги, ступать осторожно и учитывать что-то ещё…
Что же это что-то?...
Сила природы дикого медведя, которого он никогда не сможет заставить танцевать на задних лапах или во все залечь в спячку на долгие годы? Прятаться покорно по легкому щелчку его пальцев, выпуская в круг ослепительного света хрупкую девичью фигуру.
Легкий треск знаменует начало конца наивных надежд и глупой веры. Ещё пара шагов и ноги не находят опоры, когда лёд вздымается серыми краями, давая воде протечь на свою поверхность. Валишься разом беспомощно в черное ледяное ничто, хватаясь пальцами в бессмысленной попытке зацепиться и спастись за острые скользкие края, пока внезапный удар невообразимого холода выбивает весь воздух из легких и пробивает острой болью каждую клетку тела.
Оуэн молча смотрит на платье, утратившее свою неприкосновенную идеальность. Черное жирное пятно. Как мазок нефти на поверхности океана.
Можно пошутить, что оно размером с Австралию. Но шутить совсем не хочется.
Кройфу кажется, что он физически чувствует всё смятение и даже страх девушки.
Страх перед ним. И его возможной реакцией.
Осознание этого бьет как-то наотмашь и больно, заставив даже поморщиться.
Разве этого он хотел?
Угодливое зеркало в красивой старинной раме, висящее на стене. В котором он видел себя вместе с ней. Уиннифред под стать ему стоит рядом.
Идеальное отражение его представлений и желаний.
Оуэн смотрел в него настойчиво и упорно, не замечая той маленькой трещины, что не искажала весь облик этой его фантазии, но была постоянной тихой угрозой и как назойливая мошка время от времени пищала нудно и тошно то в одно, то в другое ухо.
Одно неловкое движение. Удар даже не прямой, а вскользь.
И паутина разломанных граней бежит по зеркальной плоскости разрывая её рваными кривыми ухмылками. Как насмешка над его наивностью и верой, что он сможет вывести девчонку из леса. Только ведь она там не заблудилась. Она там жила.
Почему он вообще думал, что это может ей понравиться? Что в этом всём действительно может быть смысл для неё и для него?
Что за наивная глупая вера. В самого себя. Не в неё.
Тащить измученную перелетом и попытками ему угодить Уиннифред на вечерний приём, шумный и пафосный банкет. Разодеть её как дорогую куклу.
Дать ей как Русалочке две стройные ровные ножки, босыми ступнями которых она будет ступать через боль по россыпи остроугольных осколков битого стекла. Ради него.
Когда она уходит уже вполне себе уверенно на этих каблуках, Оуэн откидывается на стуле и пару раз проводит по лицу ладонями обеих рук, словно пытается проснуться, вернуться из мира созданных самим собой иллюзий в беспощадную реальность, где Уиннифред действительно могла бы подождать его дома.
Он зовёт официанта и тот уносит коварную рыбу, поднимает сиротливую вилку с пола. Кройф как-то равнодушно и безлико наблюдает за этим всем, погруженный в себя и свои мысли.
Уиннифред возвращается и хватает беглого взгляда чтобы понять, что пора ставить точку в этом спектакле. Режиссер не учел индивидуальные особенности актеров.
Оуэн видит в ней готовность выстоять и всё равно сделать как он хочет. Вымученную им самим в ней упорную и жертвенную готовность продолжать делать это всё, двигаться как послушная марионетка на шарнирах. Для него.
Только ему это всё сейчас уже совсем не надо. Всё напряжение предыдущих часов лопнуло как мыльный пузырь и всё стало тихо и ровно внутри него. Нет никакой жажды и порыва что-то ей показать, доказать, вытащить из неё, переламывая беспощадно саму суть Уиннифред в угоду своим желаниям.
Не сегодня.
- Это моя вина. Было слишком эгоистично тащить тебя сюда — он делает неопределенный жест рукой, словно пытается охватить не только это небольшое помещение для вип-ужинов и обедов, а и весь Нью- Йорк в целом. - Прости, Уинн.
Оуэн встает из-за стола и подходит к девушке, кладет ладони на ее предплечья, крепко и уверенно обхватывая её голые руки пальцами.
- Ты устала. Поехали. Я отвезу тебя домой.
Отредактировано Owen Cruijff (04-05-2019 13:13:50)
Поделиться1707-05-2019 22:00:18
Не понимаю.
[indent] Она нервно дергает головой, словно крохотный разряд тока на секунды сводит мышцы лица и шеи. Брови недоумевающе сдвинуты. Это всё больше похоже на один из тех странных фильмов, что он однажды ей показывал. Фильм в котором она совершенно не понимает логику поведения героев, а он говорит что именно так и должно быть. В этом весь смысл, в самом отсутствии смысла. Уинни это кажется глупым. И то, что происходит сейчас ей тоже кажется глупым, совершенно дурацким и бессмысленным. Он притащил её в этот город, в этот вечер, в это платье, в этот ресторан и всё ради того, что бы в итоге просто поднять руки вверх. Так просто не бывает. Так не должно быть.Девчонка шмыгает носом и мотает головой, едва слышно урча, уже куда осмысленнее, но всё ещё совершенно не понимая как действительно стоит себя сейчас вести. Как стоит реагировать.
Ну же, дорогая, ты же мгновения назад тряслась, что осиновый лист продуваемый на ветру, что отощавшая за зиму зверушка, по подшерстку которой крадётся первый заморозок, что потерявшийся кутёнок скулила признаваясь в собственной трусости. Знакомые руки наконец-то прибирают тебя к себе, тебе на ушко мурлыкают что-то про дом. От чего же ты готова кусать эти самые руки своими хрупкими, ещё совсем молочными зубками? Детское, наивное желание доказать, что она уже совсем взрослая и готова справиться даже с чем-то вроде пафосной вечеринки в честь открытия картинной галереи, что бы это на самом деле не значило. Хотя нет, все эти трюки подросткового возраста, они остались где-то там, ещё за лесной чащей, когда она снова и снова ощущала под кожей зуд и раздражение, успокоить которые могла только непролазная человеку чаща. Доказывать что либо никогда не было в её манере, а вот безоглядное, постыдное бегство вполне. Сейчас же...Наверно впервые в жизни Уиннифред ощущает по настоящему иррациональное и противоречащее инстинкту сбежать желание остаться.
Хотя нет.
Ей просто не хочется его расстраивать.
[indent] Наверно нужно что-то сделать. Или хотя бы сказать. Но очередное извини или я не хотела встают поперёк горла. Даже в её голове они звучат вычурно неуместно. Оуэн не дурак, он прекрасно услышал её с первого раза и лишний скулёж не вызовет ничего кроме и раздражения. Дыхание девчонки становиться глубже, неуверенней. Она просто не понимает чего хочет от неё он, чего хочет она сама и какого черта вообще здесь на самом деле происходит. Сейчас бы тоскливо заурчать, пряча мокрый розовый нос в мохнатых лапах, ну или просто что-то без умолку тараторить, стремясь скрыть панику, что становится ближе с каждым вдохом. Панику, что так легко смывается волной его прикосновения.
Цепенеет она лишь на несколько секунд, после чего слабая дрожь будто бы и совсем отпускает, а дышать становится легче. Вот только поднять взгляд куда-то выше его подбородка Уиннифред так и не решается, не хочет видеть усталое разочарование. Хочется что-то сказать, она даже набирает в грудь воздух, но тот просто останавливается в ней и девчонка лишь торопливо кивает, не решаясь спорить с мужчиной, который уже давно всё решил и поднимая взгляд лишь чуть выше идеальной линии подбородка, едва касаясь тонких, обманчиво бледных губ. Прости, Уинн. За весь сегодняшний вечер он впервые близок к ней настолько. И близость эта не более чем стыдливая жалость, да желание поскорее скрыть с глаз собственную ошибку. Это моя вина. Не стоит, она и так знает что всё испортила.
[indent] Из ресторана они выходят молча. Оуэн джентльмен, он едва придерживает её за талию, не опускает взгляда, наблюдая за всем через уголки глаз, не позволяя хоть на секунду усомниться в естественности и полной нормальности всего происходящего. Персонала заведения будто бы даже и не провожает их взглядами. Будто бы. Настоящие профессионалы своего дела умеют видеть даже затылком. Уинни же не видит ничего кроме матовой поверхности собственных туфель и идеально чистого пола ресторана, пытаясь думать только о собственных шагах.
Машина приветливо встречает их щелчком сигнализации. Совершенно никаких препятствий на пути к её столь желанному покою. Оуэн открывает перед ней дверь и мягко подталкивает вперёд. Всё нормально, не бойся, ничего страшного. Вроде именно за такими формулировками родители прячут разочарование.
- Оуэн я... - Она торопливо поворачивается, нервно сжимает край его пиджака. Не попытка удержать равновесие, но желание удержать его внимание. - устала, и на эту твою странную тусовку не хочу и могу подождать тебя дома. Это всё для меня как-то... слишком. Просто, - ей нужно просто вдохнуть поглубже, - тебе обязательно там быть да? Ты же сам говорил город большой и я не знаю, может мы могли бы провести остаток ночи как-то, ну... по другому? - Терять ей всё равно уже нечего, не отправит же он её обратно в Аркхем прямо сейчас. - И я всё ещё хочу есть. Хотя прямо сейчас меня, кажется, немного тошнит.
Поделиться1817-05-2019 17:30:17
Вряд ли Уиннифред осознает в полной мере да и вообще хоть немного понимает, что действительно значит для него эта картинная галерея. И можно ли просто так взять и пренебречь таким вполне себе важным событием — как банкет в честь её долгожданного открытия после затяжного ремонта, во время которого электронная почта управляющего была завалена заявками на проведение будущих выставок.
Иначе бы девушка не спрашивала так непосредственно и по-детски наивно и просто- нужно ли ему там быть. С ощутимой в каждом звуке её голоса надеждой, что он скажет — нет. Конечно не обязательно. Поехали в Центральный парк и будем гулять там всю ночь. Он развеет хотя бы немного твою тоску по лесу. А я заглажу свою вину за то, что притащил тебя в этот город и хотел заставить плясать на балу.
Небо города уже совсем черничное, разбавленное электричеством неона в лиловато-розовый у самой линии крыш высоток.
Оуэн бросает взгляд на серебристую сталь часов, обнявшую запястье его руки, которой он упирается в крышу машины, пока Уиннифред пытается то ли его удержать , то ли самой удержаться за край его пиджака, чтобы окончательно не провалиться в ту черную бездонную яму бессмысленности и фарса, в которые превратился этот прекрасный нью-йоркский вечер.
Стрелки недвусмысленно намекают, что он безбожно опоздает, если всё это продлится ещё хотя бы пару минут.
И это будет странно. На банкете будут люди, которым он нужен там. Нужен для деловых разговоров, для формальных и обязательных дипломатичных комплиментов. Для завязывания нужных новых связей, поддержания старых и укрепления своего имени как надежного и достойного партнера, каким он всегда был. И собирался продолжать быть, не смотря на все трения и препятствия.
Уиннифред он тоже нужен. Но эту её потребность сейчас он может легко принести в жертву своим собственным интересам. А не всем этим неловким капризам из-за смены лесных декораций на городские вокруг.
Оуэн опускает глаза и упирается взглядом в почерневшее в полумраке салона пятно рыбьего лоснящегося жира растекшегося по сочно-зеленому лесному платью, которое предположительно должно было наполнить девичье сердце радостью обладания, как это обычно бывает у девочек любящих красивые вещи, а не заставить чувствовать дискомфорт и желание побыстрее освободиться от душных объятий дорогой ткани и опять нырнуть в безразмерные и бесцветные в своей однообразной невзрачности тряпки.
Кройф молча закрывает дверцу и обойдя машину, садится рядом на место водителя.
Открывает окно на полную, делает вдох. Он так давно не дышал, что ощущение рванувшего в легкие кислорода растекается приятным кокаиновым возбуждением по сознанию, покалывает приятно нервные окончания.
Будоражит
- Ты останешься дома, а я поеду по делам — говорит он и достает из бардачка пачку сигарет. Колесико зажигалки так давно не выбивало искру, что его заело, и приходится щелкать его пальцем раза три или четыре, прежде, чем робкий огонек пламени осветил салон.
Кройф затягивается сигаретой. Глубоко и сильно. Так что сразу сжигает её почти до половины. Стряхивает пепел в окно и выпускает туда же густую струю дыма, который впрочем почти сразу возвращается в салон, поднимаясь к зеркалу заднего вида.
Город приятно пахнет. Бешеная смесь всевозможных ароматов, которую хочется вдыхать жадно. Буквально пить глотками как прохладную воду после долгой жажды.
Он лезет во внутренний карман пиджака, зажав остаток сигареты в зубах и прищурившись от едкого дыма, что сразу полез в глаза. Достает черную пластиковую карту и протягивает её Уиннифред, которая машинально берет её и вопросительно смотрит на Кройфа.
- Закажешь себе еды. - спокойно и в то же время с нажимом, пресекая тоном своего голоса любые возможные возражения говорит он. - У меня действительно нет времени. И да. Мне нужно там быть.
Машина трогается с места, и Оуэн молча и сосредоточенно смотрит на дорогу, оперевшись локтем на открытое окна. Всё так же курит, пока уличный ветер время от времени раздувает уголек сигареты, выбивая из него сноп искр как у бенгальского огня….
Он успевает буквально в тот самый момент, когда всё уже почти началось, но ещё никто не успел заметить, что его всё ещё нет.
Приезжает на такси, потому что нет никакой возможности сейчас припарковать машину поблизости, а кружить по району, теряя драгоценное время совсем не хочется.
Сердце ровно и уверенно бьется о грудную клетку. Не самое привычное ощущение и потому каждый удар ощущается вдвойне усиленно. Пока наконец Оуэн отвлекается, забывается и уже и не замечает как оно гоняет кровь по телу.
- А где Уиннифред — спрашивает подошедшая Шона, когда Кройф улыбаясь, объясняет какому-то журналисту из свежеиспеченного модного издания об искусстве, как предпочтительнее размещать картины в галерее, если хочешь побыстрее найти им новых владельцев.
- У неё заболела голова. - совершенно спокойно врёт Оуэн и делает глоток мартини. Это уже третий бокал. И вечер становится всё более оживленным. Тем более в баре есть напитки покрепче.
….
Кажется скоро начнет светать. Он плохо соображает сколько на часах времени, когда пытается поймать мутным взглядом разбегающиеся во все стороны стрелки. Забивает на это. И роняет ключи, уже когда вошел в квартиру. Стоит какая-то странная тишина. И звон металла об пол раскатывается по стенам лофта как погребальный колокол.
Хочется крови и он идёт к холодильнику. Достает пакет. Вскрывает его неосторожно, неловко, заливая рубашку красным. Кровь течет по руке и он стряхивает пальцы в каком-то брезгливом жесте.
Кажется он действительно сильно пьян, если даже не заметил как на лестнице второго этажа появилась фигура девушки.
- О...ты дома — говорит он, будто Уиннифред действительно могла быть где-то ещё.
Поделиться1926-05-2019 17:08:23
Наверно есть такая сказка.
[indent] Однажды прекрасный загадочный заезжий принц посмел пригреть у себя в доме грязную нищую девчонку, что бы в итоге увести её в свой делекий и совершенно чужой для неё замок в котором они стали жить долго и счастливо.
Такая вполне себе простая и глупая история, с очередным неправильным посылом, без особых претензий на ценность и духовность, но милая и до нежности наивная. Это вполне могло бы быть похоже на них. Вот только все вышеописанное не имеет к Оуэну и Уинни совершенно никакого отношения. Ну может разве что долго, и то, скорее к Оуэну.
Они это совсем не про сказку.
Они это случайное глупое пересечение его ровного и четкого кровавого следа с её пунктирной линией случайных убийств.
[indent] Уинни знала ответ на свой вопрос еще до того как задала его, но не могла не спросить. Стоило быть готовой к подобному ответу. Хотя, наверно, он мог быть и помягче.
Сама не понимает в какой момент и от чего разжимаются её пальцы, отпуская его пиджак и позволяя отсечь её вместе с любыми вопросами и препираниями. Где-то рядом светофор загорается красным. Свет неприятно ложиться на его лицо. Никаких Но, ты останешься дома, ведь ты так сильно этого хотела. Даже чертов город, что до этого был так богат на манящие ночные огни сейчас кричит, что ей стоит остановится. Он не просто заодно с Кройфом, он его часть. Он миражом застилает глаза, он течет в его венах, он заставляет сердце биться, он гулкими ударами отдается в груди. Уиннифред вдыхает прежде чем попытаться еще хоть что-то спросить. Ты скоро вернешься? - застревает в горле сигаретным дымом. Он сказал всё что считал нужным и проявил столько внимания и заботы сколько считал нужным. Рассчитывать, просить, тем более требовать больше не имеет никакого смысла. Уиннифред лишь машинально кивает, уже забывая обо всём. Его грудная клетка гипнодизирующе двигается в такт её дыханию. Вампир дышит. От чего-то это заставляет зверя волноваться.
[indent] Машина рывком снимается с места, оставляя на память о недавнем разговоре едкий запах бензина, сигарет и его одеколона. Её потерянный взгляд еще недолго следит за задними фарами, но те быстро теряются в ночном потоке. Громогласная пустота Нью-Йорка обрушивается на Уиннифред и почти сбивает с ног. Она осталась без поводыря и без поводка, вольная делать, что хочет, но всё на что её хватает это убраться обратно в его квартиру. Холодную, безжизненную и пустую. Как и он сам.
[indent] Ключи звенят в клатче и нехотя подаются ей в руку, не принимая новую хозяйку. Будто она об этом просила. Замок поддается не с первого раза. Дверь ощущается еще тяжелее, чем когда они только приехали, но закрывается словно спокойнее, тише, бось спугнуть любопытную зверушку, что сама влезла в капкан.
Уиннифред скидывает обувь. Пол холодный, но ей всё равно комфортнее босиком и дело совсем не в каблуках.
По квартире она всё еще крадется. Ты останешься дома... У него дома? У них дома? Шум города остается за порогом, квартира липко покрывает её кожу плотной тишиной, через топь которой так сложно пробираться. Но она старается.
С момента как они покинули это место ничего и не изменилось. Хах, словно должно было. Куча коробок рядом с диваном. Её легкая куртка на вешалке. Бесконечный хоровод платьев и так необходимой к ним ерунды. На полке в ванной уже невзначай обозначилось гипоалергенное жидкое мыло, какое стояло там, в Арехеме. Тебе же не нравятся все эти искусственные запахи... Уинни и вправду не нравятся, они кажутся ей пластиковыми и неуклюжими, раздражающими обоняние. По идеальным колготкам с треском начинает ползти стрелка, девчонка не обращает на неё внимание. Желудок урчит куда громче. В её ладони всё еще зажата пластиковая карточка. Надо было ехать в суши-бар... Не такая уж и плохая идея. Она не обращает никакого внимания на кучу одежды и с ногами забирается на диван, позволяя треклятому платью задираться так высоко, как оно считает нужным. Уинни недолго листает меню приложения на смартфоне и делает выбор намного быстрее чем обычно. Через пол часа она сможет поесть. А после этого возможно даже уснет.
[indent] Коробка с остатками суши и ролов сиротливо жмется к задней стенке холодильника. Платье небрежно брошено на стул. Не оправдано дорогое белье летит на пол. Уиннифред едва касается смятого одеяла и тут же одергивает руку. Пустота и холод кровати сводят пальцы. Уиннифред чувствует как кисть беззвучно ломается, а ногтевая пластина отслаивается уступая место крепкому когтю.
Зверь нервно принюхивается, недолго топчется на месте, ведет носом принюхиваясь к большому городу и стрекочет ушами разгоняя тишину. Здесь не слишком уютно, но она точно знает, что безопасно. Безопаснее чем там, за железной дверью. За любой из этих дверей. Кровать недовольно скрипит когда грузная медвежья туша сворачивается на ней клубочком. Медведица прячет мокрый розовый нос в лапах и при этом прячась от всех тревог сегодняшнего дня.
...
[indent] Она просыпается едва ключ царапает замочную скважину. Прижимает уши. Принюхивается. Урчит почти вопросительно. Животное медленно, грузно сваливается на пол. Рычит, постепенно переходя на скулеж, что уже через несколько минут всё больше напоминает девчачий писк.
[indent] Давясь собственной спешкой она осторожно показывается на площадке второго этажа и всматривается в темноту, которую уже размазывают по полу предрассветные сумерки.
Это Оуэн.
Конечно же он. Хоть и какой-то странный, заторможенный, неловкий. Уинни втягивает воздух едва улавливая запах чего-то сладкого. Спускаться вниз не хочется, но после его слов будто уже и нужно.
Её шаги тяжелые, медленные, позволяющие зацепиться за силуэт девушки даже в расфокусе.
Мимо мужчины она проходит всё так же, не поворачивая в его сторону даже взгляда. Боится. Не его, а простого непонимания что здесь происходит. Что она здесь желает.
- Я все еще дома. - Это звучит странно. Уинни наливает в стакан сырой воды. Делает несколько глотков и только после этого решается повернуться и посмотреть на него. Такого странного. - Ты совсем поздно. - Сама не знает зачем она едва подается вперед, быстрым движением руки ловя каплю крови с его губ и тут же облизывая пальцы. Конечно же, чья еще она может быть? - Пора отдыхать.
Отредактировано Winnifred Elgort (26-05-2019 23:11:50)
